Читайте также: |
|
Формально балийская терминология родства довольно проста, она относится к тому типу, который известен как «гавайский», или «генерационный». В такой системе индивид классифицирует своих родственников, исходя прежде всего из того, к какому поколению они принадлежат относительно его собственного. Т. е. его родные братья и сестры, сводные братья и сестры и кузены (а также братья и сестры его супруги и т. д.) группируются под одним термином; дядья и тетки с обеих сторон терминологически отнесены в один класс с матерью и отцом; дети братьев, сестер, кузенов и т. д. (т. е. всякого рода племянники) идентифицируются с собственными детьми; и т. д. вниз через поколения внуков, правнуков и пр., и вверх, через поколения дедов, прадедов и пр. Для каждого действующего лица общая картина порядка родства есть слоеный пирог, каждый слой которого составляет одно из поколений его родственников — его родителей или его детей, его дедов или его внуков и т. д., при том, что его собствен-
ный слой, от которого ведутся отсчеты, расположен ровно посередине11.
В том, как данная система функционирует на Бали, самым примечательным (и довольно необычным) обстоятельством является то, что содержащиеся в ней термины почти никогда не используются вокативно, а только в третьем лице, да и то нечасто. За редкими исключениями, никто не будет звать своего отца (или дядю) словом «отец», ребенка (или племянника/племянницу) — словом «дитя», брата (или кузена) - словом «брат» и т. д. Для младших родственников во-кативных форм вообще не существует, для старших родствен-ников они имеются, но так же как и в случае с личными именами, их использование означает отсутствие должного уважения по отношению к старшему. На деле даже формы третьего лица используются лишь в тех случаях, когда требуется специально сообщить какую-то информацию о родственных отношениях как таковых и почти никогда - как общепринятые средства идентификации людей.
Термины родства на уровне публичного общения появляются лишь в ответ на вопрос или при описании какого-нибудь события, которое произошло или должно произойти и в связи с которым указание на родственные связи представляется относящейся к делу информацией. («Ты пойдешь на подпиливание зубов у Отца Регрега?» — «Да, он мой «брат»».) Таким образом, внутрисемейные способы обращения друг к другу и упоминания родственников носят тоже не более (или не намного более) интимный характер и не точнее указывают на родственные отношения, чем те, что приняты в деревне. Как только ребенок достаточно взрослеет для общения (годам к шести, хотя бывает по-разному), он начинает обращаться к своим матери и отцу, используя те же термины — текноним, название статусной группы или социальный титул, — что и другие люди, которые с ними знакомы, и в ответ они начинают называть его Вайяном, Ктутом и т. п. И с еще большей вероятностью он станет так называть их в разговоре с третьими лицами, независимо от того, слышат они его или нет.
Короче говоря, балийская система терминов родства определяет индивидов скорее таксономически, как людей, занимающих определенные области в социальном пространстве, а не как стоящих «лицом к лицу», т.е. партнеров в социальном взаимодействии. Она функционирует почти как своеобразная карта культуры, на которой некоторых индивидов можно найти, а некоторых других, не являющихся элементами картографированного ландшафта, нельзя. Разумеется, как только ос-
новные элементы на карте определены и место личности в структуре установлено, следуют некоторые уточнения, касающиеся конкретного межличностного поведения. Но решающим здесь является то, что на практике терминология родства используется, в сущности, исключительно для удостоверения личности, а не для определения поведения, поскольку в моделях поведения доминируют другие символические средства12. Социальные нормы, связанные с родством, хоть и существуют реально, но все же обычно перекрываются даже внутри самих родственных групп (семей, домов, родов) гораздо более последовательно выраженными культурными нормами, связанными с религией, политикой и, что важнее всего, социальной стратификацией.
Но несмотря на то что в формировании непосредственного социального взаимодействия система терминов родства играет второстепенную роль, она, как и система личных имен, пусть и опосредованно, оказывает весьма существенное влияние на формирование представлений балийцев о личности, поскольку, как система значимых символов, воплощает в себе также концептуальную структуру, через которую индивиды воспринимают и самих себя и других; концептуальную структуру, которая, более того, находится в замечательном соответствии со структурами, воплощенными в других, иначе созданных и по-разному ориентированных способах определения личности. И лейтмотив здесь опять же — остановка времени через повторение формы.
Это повторение довершается еще одной особенностью балийской терминологии родства, о которой мне следует упомянуть: для поколений, являющихся третьими (сверху или снизу) по отношению к тому, к которому принадлежит действующее лицо, термины становятся абсолютно взаимообратимыми. Т. е. прадед и правнук обозначаются одним и тем же термином — «кумпи». Эти два поколения и составляющие их индивиды культурно отождествляются. Символически человек отождествляется с теми своими самыми дальними предками и самыми дальними потомками, с которыми есть вероятность его взаимодействия, пока он живет.
На самом деле тот же феномен «взаимообратимости» терминов проявляется и в четвертом поколении и далее. Однако поскольку живущий человек крайне редко взаимодействует со своим прапрадедом (или праправнуком), это имеет уже чисто теоретическое значение, и большинство людей даже не знают соответствующих терминов. Именно период длиной в жизнь четырех поколений (т. е. поколения самого действующего лица плюс трех предшествующих или последующих по-
колений) считается достижимым идеалом, образом — вроде семидесяти лет у нас — полностью прожитой жизни, и термины «кумпи — кумпи» служат его культурными границами.
Это еще более подчеркивается ритуалами, связанными со смертью. На похоронах все родственники умершего, которые относятся к младшему поколению, обязаны засвидетельствовать почтение его уходящему духу, поднося на индуистский манер ладони рук ко лбу дважды — у катафалка и у могилы. Однако это практически безусловное требование — священная кульминация погребальной церемонии — не касается третьего поколения, правнуков умершего. «Правнуки» умершего — это его «кумпи», так же как он — их, и потому они на самом деле, говорят балийцы, не младше его, а скорее «одних с ним лет». И от них, как таковых, не только не требуется свидетельствовать почтение его духу, но им даже строго запрещено это делать. Человек молится только богам или -что то же самое — старшим, но не младшим и не равным ему по годам13.
Таким образом, балийская терминология родства не только разделяет людей на слои поколений относительно данного действующего лица, она связывает эти слои в непрерывную поверхность, где «самый нижний» слой соединяется с «самым верхним», так что точнее это можно представить скорее не как слоеный пирог, а как цилиндр, состоящий из шести продольных полос, которые называются «собственное», «родительское», «прародительское», «кумпи», «внуки» и «дети»14. То, что на первый взгляд кажется строгим диахроническим правилом, подчеркивающим непрекращающуюся смену поколений, на самом деле есть утверждение фундаментальной нереальности — или, во всяком случае, несущественности — такой смены. Ощущение того, что имеет место некая последовательность, что группы родственников сменяют друг друга с течением времени, — это иллюзия, возникающая, когда на терминологическую систему смотрят так, как если бы это была система, используемая для выражения процесса личного взаимодействия между человеком и его родней, процесса, меняющегося по мере того, как человек стареет и умирает; а ведь многие из (если не большинство) терминологических систем именно так и используются. Но если взглянуть на эту систему так, как на нее по преимуществу смотрят балийцы, — т.е. как на обычную таксономию возможных типов семейных отношений, которые бывают у людей, как на классификацию родственников по естественным группам, то становится ясно, что полосы, составляющие цилиндр, используются для выражения генеалогического порядка старшинства среди живущих
людей и больше ни для чего. Они выражают духовные (и структурные, что то же самое) отношения между сосуществующими друг с другом поколениями, а не определяют место следующих друг за другом поколений в неповторяющемся историческом процессе.
Дата добавления: 2015-07-15; просмотров: 113 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Имена по порядку рождения | | | Тeкнонимы |