Глава 45. С чистого листа

— Что ты наделал? — крик Создателя раздавался неподалеку, словно он не растворился в воздухе, а стоял совсем рядом.

Тело по-прежнему было тяжелым, но Данте удалось повернуть голову на голос. Слух его не обманул — потрясенный Создатель стоял в нескольких шагах от Данте, наблюдая за умирающими вокруг ангелами.

— Угадай с трех раз, бля… — через силу прохрипел Данте, чувствуя, что ему безумно хочется спать. Рассудок до сих пор не мог адекватно воспринять то, что какие-то несколько секунд назад Данте одной лишь мыслью убил если не сотни, то десятки человек, причем большая часть из них доверилась ему, как спасителю.

Данте просто знал, что натворил. И ему было погано.

— Если ты считаешь, что таким образом смог сокрушить меня, то ты глубоко ошибаешься! — Создатель уже не скрывал своей ярости. — Я все еще жив! Я все еще здесь, и смогу убить тебя сам!..

Создатель подбежал к Данте и изо всей силы пнул его по ребрам. Тот лишь коротко вскрикнул — боль прошила его с головы до ног, но пошевелиться Данте не мог.

— Похоже, ты исчерпал всю свою силу, нефилим, — усмехнулся Создатель, делая еще один шаг по направлению к Данте. Возле его ноги звякнул Ребеллион, и Создатель поднял меч:

— Тем не менее, я должен признать, что недооценивал тебя. Поэтому я позволю тебе умереть как достойному воину — на поле боя, от удара меча. Твоего меча — но других я здесь не вижу…

— Плохо смотришь!

Этот голос Данте не ожидал услышать. Он раздавался вдалеке, но его невозможно было не узнать.

— Я пришел за своим братом, — сказал Вергилий, подходя ближе. Создатель был потрясен — настолько, что даже отступил на несколько шагов, позволяя Вергилию подойти к Данте и помочь ему подняться:

— Как ты?

— Дерьмово. Но теперь просто хреново, — пошатываясь на плохо слушающихся ногах, Данте позволил себе опереться на плечо брата. Вергилий не протестовал — лишь кивнул:

— Рад это слышать.

— Эй, дядя! — Данте обернулся к Создателю. — Брось-ка меч! Он не твой.

— Ни… ни за что! — по лицу Создателя побежали капли пота. — Я не позволю…

— Поздно паниковать, — сказал Вергилий. — Ты один, а нас двое. Тебя больше никто не прикрывает.

— Не недооценивай силу Всевышнего, нефилим… — прошипел Создатель, и Ребеллион в его руках окутался пламенем. Огонь побежал вверх по рукам Создателя, покрывая его тело, словно одежда.

— Да… я чувствую… — прошептал он. — Ярость — вот что движет этим клинком. Именно ярость позволяла тебе сражаться, придавала тебе сил. Но где она теперь, твоя ярость?

Пламя целиком окутало тело Создателя, превратив его в огненный факел. Он медленно начал подступать к братьям, Ребеллион в руке Создателя был направлен прямо на них.

И тут Вергилий поднял катану. Лезвие сверкнуло холодным светом.

— Его ярость — моя сила, — сказал Вергилий. — Как и мой разум — его поддержка.

— Мог бы обойтись и без понтов, — пробормотал Данте, ощущая, как тяжесть покидает тело. — Что ты задумал?

— Остудить его пыл, конечно же. Ты разве никогда не тушил пожар? — Прямо на глазах лезвие Ямато начало окутываться серебристым сиянием. Данте поежился: из ниоткуда повеяло холодом.

— Не приходилось этим заниматься, — отозвался он.

— Даже не пытайтесь! — Создатель сделал еще один шаг вперед и занес меч над головой, на ходу увеличиваясь в размерах: — Я все равно сокрушу вас!

— Задолбал, — Данте схватил брата за руку, державшую меч. — Я надеюсь, нам не надо говорить никакой абракадабры?

— Необязательно.

— Тогда замораживаем этого крикуна нахрен. У меня от его словесных излияний башка болит.

— НЕТ! — Создатель начал опускать меч на братьев.

Прямо с лезвия Ямато в него ударила волна холода. Создатель замер, пламя с его тела начало спадать, кожа покрывалась льдом. В какие-то доли секунды он превратился в гротескную ледяную фигуру.

— Нихуя себе… — присвистнул Данте. — А раньше ты этого не мог сделать?

— Нет, — отозвался Вергилий, убирая катану. Данте ничего не ответил, чувствуя, что брат ответил честно. Вместо этого он вытащил из-за пояса Айвори и прицелился в фигуру Создателя:

— Мир твоему гребаному праху.

Выстрел разнес Создателя на миллион ледяных осколков. Ребеллион полетел на землю, но Данте успел перехватить меч за рукоять.

— Честно говоря, я думал, что это будет труднее, — пробормотал он.

— Иного я не ожидал, — сказал Вергилий. — В конце концов, он был лишь иконой. Образом могущества для своих слуг, символом. Как Мундус.

— Символы вроде не могут повелевать человечеством, — пожал плечами Данте.

— Могут. Все зависит от веры людей, — Вергилий замолчал, оглядываясь. Вдалеке свистел ветер, надвигалась гроза.

— Нам пора, Данте. Портал сейчас закроется, и если мы не поторопимся…

— Я понял, — Данте привычным движением убрал Ребеллион за спину. — Давай валить отсюда — я и так слишком долго тут торчал.

Вергилий обернулся в сторону горизонта, где полыхали редкие молнии:

— Иди за мной.

И, сделав шаг, он исчез прямо в воздухе. Данте шагнул вслед за ним, втайне опасаясь, что у него ничего не выйдет.

Но спустя секунду он уже стоял возле основания Башни, вдыхая запах мертвых ангелов. Шаги Вергилия раздавались внутри Башни, и Данте поспешил туда.

Он нагнал брата в огромном зале, полном лопнувших коконов с трупами людей. Увидев их, Данте виновато опустил глаза — и увидел на полу Кэт.

— Какого?.. — он бросился к ней. — Она?..

— Жива, не волнуйся, — отозвался Вергилий, сев рядом с братом. Тот щупал пульс на шее Кэт — он был слабым, но осязаемым. — Но она совершила глупость, чуть не пожертвовав собой, чтобы помочь нам.

— О чем ты?

— Тебе… нам повезло, что ангелы не сразу пошли на выручку Создателю. Все благодаря ей, — Вергилий посмотрел на Кэт, и Данте уловил в его голосе сожаление. — Кэт вызвала в свое тело могущественного демона, который правил Низшими задолго до появления Мундуса. Но она все же была слишком слаба, чтобы контролировать его… и она чуть не погибла, пытаясь помочь нам.

— Что произошло?

— Я спас ее. Предложил архонту обмен — он покидает ее тело и переходит к более сильному медиуму.

— Более сильному? — Данте понял, к чему клонит брат, и вскочил: — Ты спятил?

— У меня не было другого выхода. Я не мог позволить архонту перейти в тело другого человека, тем более что все медиумы в Башне умерли. Я смог взять над ним контроль и отправить обратно в Ад. Но теперь мы с ним связаны… думаю, ты понимаешь, что это значит.

— Ты точно спятил… — Данте пристально посмотрел в глаза Вергилия, надеясь поймать в них хоть капельку лжи. Но сердце подсказывало — на этот раз брат предельно честен.

Однако Данте не желал смиряться с этим:

— И ты прошел через все это только ради того, чтобы просто взять и уйти в Ад? Ты лишь этого добивался?

— Разумеется, нет! Я понимаю, насколько тебе тяжело, Данте, поверь мне. Но я должен это сделать. В конце концов, я все еще остаюсь повелителем демонов, которым не место в этом мире, — Вергилий вздохнул и отвернулся, наблюдая за алым лучом заката, перечеркнувшего воздух. — Мы сделали то, что хотели — спасли человечество. Пусть и не тем путем, на который я рассчитывал изначально, но у нас все получилось.

— Не все. Я хотел… — Данте неожиданно осознал, что не может подобрать нужных слов. Он хотел сказать, что не собирается вновь терять брата, не хочет лишаться семьи — но не мог.

— Я хотел не только спасти людей, но еще и тебя… то есть… бля, да ты же мой брат! Ты что, всерьез думаешь, что я тебя отпущу в какую-то задницу? — Данте схватил Вергилия за грудки и, приблизив его лицо к себе, прорычал: — Хуй ты угадал. Никуда я тебя отпускать не собираюсь.

Лицо Вергилия оставалось безмятежным, но, в отличие от той памятной драки среди метели, в его глазах можно было увидеть грусть. Грусть, которую он чувствовал сам и ощущал в сердце Данте.

— У нас нет иного выхода, брат. Я должен уйти. Кроме того… — Вергилий вновь посмотрел на Кэт — …именно она спасла меня. Я отдал свой долг, хотя понимаю, что никогда не расплачусь с ней сполна.

Данте разжал пальцы, отпуская брата. На душе было тяжело. Погано. Он даже не мог подобрать точное определение того, как хуево ему было. Вот, точно — хуево. Словно все надежды на лучшее были вмиг уничтожены и растоптаны.

— Мне нужно уйти как можно быстрее, — повторил Вергилий. — Но сам я туда уже не попаду — мне нужен проводник.

— В смысле?

Вергилий кивнул на рукоять меча, торчавшего из-за спины Данте:

— Сделай то же самое. Еще раз.

Данте понял, к чему клонит брат, и решительно покачал головой:

— Я не собираюсь убивать тебя. Ищи другого придурка.

— Данте!..

— Я все сказал, — отчеканил он. — Мне насрать на этого архонта, срать на демонов, которые у тебя в подчинении! Я до этого прекрасно убивал их — буду убивать и впредь. Но я не позволю тебе из-за этих тварей просто взять и повернуться к нам спиной!

Вергилий неожиданно почувствовал, как в сердце словно что-то кольнуло. Ощутимо, словно острая игла. Дыхание перехватило, и внутри все сжалось — но он понимал, что это не его чувства… и не мог поверить.

— Я думал… что ты меня ненавидишь, — неуверенно сказал он. В ответ Данте лишь усмехнулся уголком рта:

— Да я бы с удовольствием набил тебе рожу, будь у меня время. Но его ведь уже нет, верно?..

— Да… верно, — боль в груди нарастала, превращаясь во что-то иное, яростное и жаждущее крови. Вергилий поморщился — архонт уже готов был вырваться из его тела, и мешкать не стоило. Да, умереть он не сможет, но теперь это и не требуется, раз архонт уже проявляет свою силу. Но в этом мире у него мало преимуществ — даже Данте мало чем мог помочь, учитывая его усталость.

А в Аду, имея под контролем легионы демонов, Вергилий мог укротить архонта. Все же это будет куда лучше, чем позволять ему разгуливать в этом мире.

Но прежде всего…

— Данте…

Тот вопросительно приподнял бровь:

— Решил чмокнуть брата на прощание?

— Что-то вроде, — Вергилий снял амулет с шеи и протянул его брату: — Я бы хотел, чтобы он был у тебя. Чтобы мы таким образом были вместе. Хоть как-то.

Данте принял амулет, не веря своим глазам. Чтобы Вергилий вот так вот просто расстался со своим амулетом? В детстве он, помнится, как-то целую истерику устроил, когда случайно потерял его.

— Ты прямо как девчонка, брат, — сказал Данте, подняв голову. И замолчал — Вергилия в зале больше не было.

Он исчез.

Ушел.

Данте стоял столбом, держа в руке амулет брата, которого он потерял. Снова.

В это просто невозможно было поверить. Черт, да он и не хотел верить.

— Вергилий?

Тишина. Только эхо слабо повторяло имя брата, поднимаясь все выше к потолку Башни.

— Вергилий, хватит придуриваться! Выходи! — это до безумия напоминало игру в прятки, когда еще совсем маленький Данте бегал по всему дому, пытаясь разыскать хитро спрятавшегося брата.

Однако теперь это была не игра. И Вергилий не просто спрятался — он перестал существовать для этого мира.

Его просто больше не было.

Данте почувствовал, как горький комок в горле мешает ему дышать. Вдохнул — и мысленно чертыхнулся, радуясь, что никто не видит его в этот момент.

Но он ошибался — Кэт услышала его голос, зовущий брата. Она долго не понимала, где находится, пока до нее не донеслось прерывистое дыхание.

Не поднимая головы, Кэт огляделась и увидела неподалеку Данте. Он стоял спиной к ней, и его плечи едва заметно вздрагивали.

И, понимая, что с ним происходит, Кэт сама не смогла сдержать слез. Но Данте услышал ее всхлипы и так резко развернулся, что она понять ничего не успела — буквально через секунду оказалась в его объятиях.

— Не смей реветь, — пробурчал Данте, крепко прижимая ее к себе. — Ты меня слышишь? Не плачь.

Но Кэт уже не могла остановиться — она поняла, что своими действиями все испортила. Из-за нее Вергилию пришлось уйти, наверняка без возврата. И это было больнее всего — она разрушила все надежды. Надежды не только свои, но и Данте.

— Я во всем виновата… — прошептала она, кусая губы до боли. — Это все из-за меня…

— ЗАМОЛКНИ! — Данте тряхнул ее за плечи и посмотрел прямо в глаза. Знакомый выжигающий взгляд, светящийся алым, заставил Кэт оцепенеть. Но это был не взгляд зверя, жаждущего крови. Это был взгляд человека, потерявшего семью, и не желавшего терять других близких.

— Ты. Ни в чем. Не виновата, — отчеканил Данте, глядя ей в глаза. — И не смей себя обвинять, ясно? Это моя вина. Только моя — и ничья больше.

Кэт даже плакать перестала, услышав от него эти слова. Она и раньше знала, что во всем произошедшем Данте обвиняет только себя самого, но слышать это теперь, после того, как все закончилось, было тяжело и больно. И Кэт не знала, как поддержать его, и ненавидела себя за это.

Но прежде чем она успела что-либо сказать, Данте молча помог ей подняться. Буркнул, виновато опустив голову:

— Идем отсюда.

Кэт лишь кивнула, и они покинули Башню.

* * *

Всю ночь они шли пешком, пока не остановились в каком-то неприметном заброшенном поселении.

Кэт свернулась в клубок, пытаясь согреться — несмотря на климат пустыни, ее бил озноб. Данте не спешил ложиться рядом — он сидел у окна, словно высматривал кого-то.

— Как думаешь… — тихо спросила Кэт. — Теперь все закончилось?

— Для ангелов? Более чем. А людям еще придется попотеть, чтобы научиться жить для самих себя, — Данте перебирал пальцами так, словно держал в них невидимую сигарету. — Но теперь человечество действительно свободно. И в некотором роде, оно само на это согласилось.

— То есть?

— Оно… да так, ничего. Забей и спи, — отмахнулся Данте. Он не хотел рассказывать Кэт, на какие жертвы ему пришлось пойти, чтобы спасти людей.

Но он помнил — буквально за секунду до того, как перед его глазами мелькнула вспышка, впоследствии превратившаяся в убийственный свет, Данте услышал ответ многих людей, которым предстояло умереть:

«Спасибо тебе».

Но люди, до которых дойдут слухи о произошедшем, не поймут, что жертвы инцидента на Башне добровольно пошли на смерть. Именно Данте будут считать ответственным за их смерть — никого больше.

Если он останется один.

Кэт уснула, обхватив плечи руками. Некоторое время Данте полежал рядом, обняв ее, чувствуя ее тепло. Он хотел запомнить каждое чувство, возникавшее, когда Кэт была рядом.

И Данте на какое-то время задремал, разделив ее тепло.

* * *

Яркий свет, пробивавшийся сквозь закрытые глаза, почему-то напомнил о Башне. И сотнях, тысячах криков, утопающих в этом свете.

Кэт открыла глаза и тут же сощурилась — прямо в окно светило полуденное солнце. Поморщившись, она перевернулась на другой бок и тут поняла — Данте нет рядом.

Куда он делся?

Вскочив с лежанки, расположенной прямо на полу, Кэт огляделась. Привычные пистолеты, которые Данте обычно клал рядом с собой, когда шел спать, исчезли. Не было и его потрепанной короткой куртки, которую он носил последние несколько дней.

Кэт выскочила из дома — прямо напротив выхода стояла машина. Побитый и старый пикап, похожий на тот, в котором они с Данте полгода колесили по Америке. В воздухе чувствовался запах бензина.

Дверь в пикап была открыта. Кэт залезла в кабину — в замке зажигания торчали ключи. На приборной доске, прямо над магнитолой, была записка, написанная неровными печатными буквами:

«ПОСЛУШАЙ»

Из магнитолы высовывалась кассета. Кэт вставила ее в слот, чувствуя, как душу наполняют самые тревожные опасения. И они подтвердились — на пленку был записан голос Данте:

— «Привет, Кэт. Я очень надеюсь, что ты послушаешь эту запись. Если же это слушает кто-то другой, то вынужден признать, что поступил как мудак, не положив эту кассету адресату под нос.

Ладно, шутки в сторону. Как ты, наверно, уже поняла, я ушел. И не собираюсь возвращаться — пока что. Дело в том, что в Башне произошло кое-что очень хреновое, а именно — мне пришлось убить практически всех, кто остался там. Тех, кого мы хотели спасти. И все люди, буквально каждый из них, знают об этом. Знают — и будут не против меня прикончить. Просто потому, что считают меня чудовищем.

Именно поэтому я и решил уйти. На время исчезнуть, чтобы не подвергать тебя опасности. Я смогу перенести боль, ты — вряд ли. Не спорю, Кэт, ты очень сильная, но я не могу допустить, чтобы тебе вновь пришлось страдать из-за меня».

Кэт слушала, затаив дыхание. Она поняла, что образы яркого света и множества умирающих людей не были сном. Это была реальность.

— «Пока ты спала, я решил немного прогуляться», — продолжал звучать голос Данте. — «Вернуться к Башне — мало ли, вдруг кто остался в живых. Или же этот придурок мог оказаться там… Но я нихрена не нашел. Почти. Открой бардачок».

Кэт послушно выполнила требуемое — в глубине бардачка блеснул золотом знакомый предмет.

— «Я нашел его возле самолета. Вспомнил, что Финеас вроде бы хотел видеть именно тебя хранителем этого глаза. Я до сих пор не могу понять, почему. Нет, я не имею в виду, что ты недостойна и все такое прочее, но это… странно. Хотя…» — тут Данте на некоторое время замолчал, и Кэт могла слышать шум ветра, записанного на пленку. — «Мне кажется, он выбрал тебя потому, что ты спасла нас. Да, нас — не только меня, но и Вергилия. Когда мы с ним встретились снова, еще в Ватикане, то осознали, насколько важны друг для друга. Этого бы не произошло без твоей помощи, и я очень благодарен за это».

Кэт лишь молча кивнула, чувствуя, как на глаза вновь наворачиваются слезы. Данте вздохнул и продолжил:

— «Кстати, о Вергилии… он благодарен тебе не меньше. По крайней мере, как он сказал. Но на сей раз я склонен ему верить — в какой-то мере мы чувствуем, что творится на душе каждого из нас, понимаем, где правда, а где ложь. И, честно говоря, для меня это до сих пор непривычно. Словно копаешься в чужом грязном белье, как гребаный фетишист.

Так или иначе, я до сих пор чувствую, что он сожалеет обо всем произошедшем. А если я чувствую его — значит, он еще жив. И его можно вернуть — узнать бы, как.

Поэтому я оставил тебе в бардачке еще кое-что. Носи его с собой, не снимая. Когда придет время, мы займемся возвращением этого идиота обратно».

Кэт увидела блеск синего камня амулета еще до того, как сунула руку в бардачок. Она вытащила амулет и медленно надела на шею, продолжая слушать Данте:

— «Я заправил эту развалюху. Мотор вроде рабочий, но я не могу сказать наверняка. Так или иначе, я уверен, что тебе удастся добраться до ближайшего поселения и передохнуть там. У тебя еще много дел, Кэт — если вспомнить, что делает этот суперглаз Финеаса, то он не просто так стал твоим. Черт, как бы тебе объяснить… Я думаю, в тебе Финеас увидел этот… потенциал. И решил помочь тебе его развить — передать другим людям.

Как оказалось, Создатель — это брат-близнец Финеаса. Знаю, это не смешно, но так оно и есть. Они тоже, как и мы с Вергилием, когда-то сражались друг с другом за будущее человечества. И оба были уверены, что так будет всегда. Но им, вернее, Создателю, пришлось изменить свое мнение. Он считал, что две разных правды никогда не смогут найти общего, того, что объединяет их. Но как я понял, это не обязательно. Может, мы с Вергилием и разные, но мы дополняем друг друга. У одного из нас есть то, чего нет у другого, но вместе мы не испытываем неудобств. Если, конечно, Вергилий не пиздит очередную пафосную ересь.

Но дело не только в нас — все существа такие. И люди, и ангелы с демонами — все они несовершенны, неидеальны. И смысл жизни заключается не только в том, чтобы найти свое место в жизни, но и обрести себя в полной мере. Найти того, кто сможет дополнить тебя. Можно, конечно, послать такую цель в задницу и жить в свое удовольствие — тут человек волен решать сам. Именно этого мы и добились — духовной свободы для человечества.

Черт, что-то я увлекся. Похоже, этот сраный старикашка неслабо промыл мне мозги, пока я был у него в гостях.

Так или иначе, Кэт — теперь тебе придется заняться делом без меня. Понимаю, что тебе может быть страшно, но поверь — куда страшнее было бы, если бы ты осталась рядом со мной. Полгода назад я хотел защищать тебя, потому что считал тебя слабой. Но теперь, после всего того, что произошло, я знаю — ты сильная. Очень сильная, и сможешь решать свои проблемы самостоятельно.

Это не значит, что я послал тебя к черту, или что-то вроде того. Я не хочу, чтобы ты стала чужой тенью, какой ты была в Ордене. Я не хочу, чтобы ты считала себя обузой. Все, чего я хочу — чтобы ты не зависела от кого-то другого. Даже от меня.

Удачи тебе, Кэт. Мы еще увидимся — так что не потеряй этот амулет. Он нам еще пригодится.

И еще… я очень тебя люблю».

Кассета щелкнула, остановив проигрывание пленки, но Кэт было все равно. Закрыв лицо руками, она пыталась осмыслить услышанное. Плакать не хотелось — но было трудно осознать, что человек, который поддерживал ее столь долгое время, ушел. История повторялась.

Но теперь Кэт не ощущала себя брошенной бесхозной вещью. Она прекрасно понимала, что Данте прав. Но, тем не менее, ей было тяжело. Ей не хотелось расставаться с ним.

Оставалось только надеяться на новую встречу.

Глубоко вздохнув, Кэт повернула ключ зажигания. После нескольких попыток мотор пикапа все же заурчал.

Неожиданно кассета вновь щелкнула:

— «Бля, совсем забыл! На заднем сиденье есть оружие и какая-то еда. Правда, с последней я бы не стал рисковать: то, что в консервах, больше похоже на демоническое дерьмо, чем на еду. Хотя кто знает, какие у тебя вкусы: может, ты такое и любишь…»

Кэт не выдержала и рассмеялась, чувствуя, как слезы против воли бегут по щекам.

* * *

Люди пытались снарядить поисковые отряды, чтобы найти человека, ответственного за гибель множества людей в зиккурате Этеменанки. Но им пришлось отказаться от этой славной идеи — нахлынули куда более серьезные проблемы.

Прежде всего, с лица земли исчезли и ангелы, и демоны. Не все — но большинство, оставив накопленные ресурсы и земли. Люди, словно дворовые собаки, живо накинулись на трофеи, устраивая нешуточные битвы за них.

Выжившие жители Старого Ватикана совместно с правительством США решили восстановить город и страну. После небольшого совета было решено переместить парламент США именно в Нью-Ватикан. Америка, лишенная власти, разрушилась довольно быстро — хотя она и без этого могла называться целой страной лишь на честном слове. Теперь же Штаты пожирали самое себя гражданскими войнами и грабежами, которые после перемещения властей многократно усилились. Останки военных ресурсов Штатов были собраны некоей группой «Паладинов» с целью восстановить страну и захватить соседние страны. Но «Паладины» потерпели поражение — русские войска, объединившись с Нью-Ватиканом, разгромили армию Штатов и заполучили оба материка в свое распоряжение.

Но на этом ничего не закончилось — обедневшая от нашествия демонов Россия не желала делить захваченную территорию с Нью-Ватиканом. Назревал новый конфликт, грозивший уничтожению маленькой страны. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в какой-то момент на сцену не вышел Китай, решивший провести показательные демонстрации своего ядерного оружия. Но по неизвестной причине эти демонстрации уничтожили половину населения Северной Америки.

Люди запаниковали: они поняли, что война и конфликты между странами приносят еще больше вреда, чем нашествие потусторонних существ. И представители многих стран собрались в Нью-Ватикане, где было заключено соглашение о перемирии, которое запомнилось в истории, как Год Тишины.

Затем люди решили начать все сначала. Это был один из первых разумных поступков человечества с момента исчезновения власти демонов и ангелов.

ЭПИЛОГ

Прошло время.

Люди, наконец-то научившиеся бороться за то, что им нужно, начинали новую жизнь. Потом и кровью они восстанавливали порядок и законы, назначали себе лидеров и вождей. Редко когда среди них были нелюди, но если и были, то они ничем не показывали своего превосходства. Им приходилось приспосабливаться к правилам равенства. Несогласных либо изгоняли, либо, что было куда реже, убивали, если нечеловек уж слишком рвался возвыситься над остальными.

Восстанавливались не только законы — восстанавливалось все то, что было когда-то сотворено человеком. Памятники архитектуры, картины, целые города — все это постепенно возвращалось к жизни благодаря памяти людей, свободных от влияния демонов или ангелов.

Весомую помощь оказывала и она — девушка, странствующая из города в город, из страны в страну. В ее маленькой сумке не было ни денег на реставрацию, ни лекарств для больных и увечных. Все, что у нее было — это знания. Знания, полученные от высших существ, и шанс преподнести их людям как подобает.

В ее сумке хранились лишь викканские зелья, талисманы и немного еды. Но там же лежало, завернутое в грубую ткань, позолоченное устройство, напоминающее странного вида окуляр. Она пользовалась им в очень редких случаях — если было необходимо восстановить целые куски городов, мосты, позволяющие людям прийти на помощь друг к другу, или церкви, куда многие ходили, чтобы укрепить свой дух и веру. Веру не в Бога — веру в самих себя.

Потому как именно людям был предназначен этот мир, свободный от войн других рас.

Но еще в ее сердце жила любовь. Крепкая, неиссякающая любовь к этому новому миру, ради которого она не раз рисковала жизнью. Любовь ко всем тем, кто окружал ее и помогал ей, к тем, кто спас ее душу и направил на верный путь.

Солнце светило куда ярче, чем раньше, и амулет на груди Кэт отбрасывал во все стороны ярко-синие лучи, похожие на маленькие кусочки неба.

* * *

Время не знает счета. Секунды могут казаться часами, а года — мимолетными мгновениями.

Но в небытии нет такого понятия, как время. Все замирает — даже течение твоих собственных мыслей.

Ни света. Ни запаха. Ни звуков. Только далекий гул, напоминающий журчание воды.

Этого звука раньше явно не было.

Темноту перед глазами начал прорывать мягкий свет. Он подначивал открыть веки и впустить в себя свет. Снова.

Если она вновь увидит его, то опять умрет. Это было быстро, но повторения не хотелось. Слишком страшно.

Вдалеке к журчанию воды присоединился еще какой-то звук. Похоже на смех. Детский смех.

Она не выдержала и открыла глаза.

Перед ней ярко-голубое небо. Облаков совсем мало, и они раскиданы по всему небу, окружая солнечный диск прямо над головой. Приятное тепло распространяется по всему телу, и казалось, что она парит в воздухе.

В ушах раздался плеск. Она в воде. Вдалеке вновь раздался смех ребенка.

Анна вскочила на ноги — оказалось, что вода ей по колено, не больше. Она стояла посреди какого-то огромного водоема — ни конца, ни края. На горизонте водная гладь сливалась с небом, создавая ощущение гигантской сферы, в которую была заключена женщина.

Нет, поправила она себя. Не заключена. Я сама решилась на это.

Смех раздался откуда-то сзади. Анна обернулась, но никого не увидела. Прищурившись, она попыталась вглядеться в голубую бесконечность на горизонте. Ничего.

Она моргнула — показалось, что вдалеке маячила какая-то тень. Вновь засмеялся ребенок.

Тень снова появилась — теперь немного больше, чем была прежде. К детскому смеху добавился еще один, более звонкий. Его Анна бы узнала из тысячи.

— Сол! — крикнула она. — Селена!

Смех стал громче. Не помня себя от счастья, женщина побежала вперед, разбрызгивая и вспенивая воду вокруг себя. Фигуры впереди не исчезали — наоборот, увеличивались, также разбрасывая вокруг брызги, создавая сотни маленьких радуг.

— Мамочка!

Анна бежала к своим детям, даже не заботясь о том, что кто-то из них может споткнуться и упасть. Она знала — этого не случится. Они теперь имели свой собственный мир, подчиняющийся только их законам.

Они получили свой Рай, о котором так мечтали.

Сол и Селена бросились обнимать ее ноги. Женщина, заливаясь слезами, опустилась на колени и обняла своих детей так крепко, словно не желала отпускать их больше ни на секунду.

— Мамочка, прости меня, — услышала она плачущий голос Сола. — Я больше не брошу тебя.

— Нет, милый. Я вас больше никогда не брошу, — Анна посмотрела в лицо своего сына — заплаканное, веснушчатое. Ни одной царапинки, ни одного шрама. Так же было и с Селеной. Девочка посмотрела на нее своими огромными карими глазами и улыбнулась:

— Ты стала очень красивой, мама.

Ее пальчики потянулись к лицу Анны и скользнули по ее щеке, вытирая слезы женщины. Та накрыла ладонь дочери и посмотрела ей в глаза, увидев там собственное отражение также отчетливо, как в зеркале.

Это был их собственный мир, и в нем Анна не была больше старой наркоманкой с обожженным лицом и истерзанной душой. Она не была больше слугой ангелов с безумным взглядом и трещинами вен, покрывающих ее лицо. В глазах Селены и Сола она была красивой, доброй женщиной, с сердцем, полным любви к своей семье.

Позади нее раздался всплеск. Она даже не стала оборачиваться на звук — что бы ни случилось, как сильно бы она его не ненавидела, он все же занял огромное место в ее душе. И в душе детей.

— К вам можно присоединиться, или без приглашения никак? — В голосе Эйба чувствовалась теплая улыбка.

Со смехом Анна повернулась к отцу ее детей. В глазах женщины были слезы счастья.

* * *

Солнце клонилось к закату.

На заброшенной трассе это была единственная автобусная остановка, до которой когда-то с огромным трудом добирались жители местных поселений, расположенных в нескольких милях отсюда. Теперь от остановки осталась только перекошенная, подернутая ржавчиной скамья, на которой он и восседал, наблюдая за горизонтом сквозь солнцезащитные очки.

До его уха не сразу дошли шаркающие по песку звуки. Но когда незнакомец, нарушивший его одиночество, оказался прямо за спиной, Бруно даже бровью не повел. Лишь хмыкнул:

— Странно, что ты еще здесь.

— Этому миру еще нужны наблюдатели. — Финеас сложил руки за спиной и подошел к скамье. Садиться он не спешил. Его единственный слепой глаз был направлен прямо на Бруно, который скептически оглядел лицо демона:

— И как же ты будешь наблюдать? На ощупь?

— С ее помощью, друг мой. Девушка не знает, насколько она помогает мне увидеть весь мир, — рука Финеаса ощупала то место, где у него должен был быть правый висок, но лишь соприкоснулась с металлическим пластом на глазнице.

— Хитер, черт, — Бруно достал обрез. Оружие сверкнуло холодным огнем в лучах уходящего солнца. — А я вот размышляю, стоит мне еще тут оставаться, или идти дальше?

— Как видишь, для тебя открыты все пути. Что здесь… — Финеас кивнул на пустынный горизонт, — …что в других мирах.

— Хм… Богатый выбор. Но я бы предпочел вернуться домой.

— Понимаю. Но ты мог уйти отсюда и раньше, еще на корабле. Почему же ты остался? Это не твое место, охотник.

Бруно задумался, изучая узоры на стволе дробовика.

— Трудно сказать, — начал он. — Возможно, я не смог пройти мимо всего того Ада, что здесь происходил. Я видел, что люди пытались бороться, видел их бесплодные попытки все это остановить. Но правила этого мира не позволяют мне стать их героем. — Обрез небрежно подлетел в воздух и оказался пойман левой рукой Бруно. — У этого мира свой спаситель, и я считаю, что иного здесь не должно быть.

— Но это не ответ на мой вопрос.

— Ну извини, старина. Если быть проще и отбросить все философские размышления, то я никогда бы не смог пройти мимо бродячей собаки, которой всего-то требуется немного еды и тепла, прежде чем идти дальше. Даже если у меня в карманах ни гроша, а за дом надо платить аренду, я бы все равно приютил псину, хотя бы на пару дней.

Демон улыбнулся и поднял голову к розоватому от заката небу:

— Полагаю, именно это и делает тебя таким, какой ты есть.

— Не только меня. Парень тоже не промах. Но ему еще многому стоит научиться, — Бруно убрал обрез и, встав со скамейки, отряхнул свой потрепанный, потемневший от времени плащ: — Главное, что он в полной мере осознал, каково быть человеком, и принял эту ответственность. Уже за это я могу им гордиться. Хотя за разбитый трейлер он мог бы и заплатить, — тут он горестно вздохнул.

Финеас расхохотался, но его хриплый смех был прерван резким воплем нескольких гарпий. Твари полетели на мужчин, и были отброшены прочь парой выстрелов из обреза. Слепой демон даже не пошевелился — не опуская головы, он спросил:

— И что ты намерен делать дальше?

— Немного разомнусь перед дальней дорогой… — отозвался Бруно, подбегая к одной из поверженных гарпий, и мощным пинком подкинул ее в воздух:

— Потом найду что-нибудь заместо разбитого трейлера!

Подлетевшая в воздух гарпия получила в живот вторую порцию дроби и свалилась на землю бездыханной кучей.

— Надеюсь, мне не придется обходиться телефонной будкой или кабиной заброшенного лифта!

Вторая гарпия набросилась на Бруно со спины, но тот ловко уклонился от удара, нанеся твари удар по виску. Горячий от недавнего выстрела ствол обреза обжег лицо упавшей наземь гарпии. Прежде чем она успела встать, на ее грудь опустился тяжелый ботинок с толстой подошвой.

— А как найду себе подходящее местечко, отправлюсь дальше, — сказал Бруно, выстреливая твари в голову. Ошметки темной слизи и костей полетели ему в лицо, и он прикрылся рукой, отвернувшись. Финеаса уже не было, и только ветер доносил его тихий смех.

— Надеюсь, дедуля, мы с тобой больше не увидимся, — пробормотал Бруно, краем глаза заметив приближение еще нескольких демонов, почуявших запах крови сородичей.

Этот мир теперь не принадлежал им. Еще с момента закрытия Врат Ада низшие стали не более чем просто пушечным мясом. Да и интрижка ангелов накрылась медным тазом, предоставив людей самим себе. Нельзя желать лучшего.

Те демоны, которым не повезло вернуться в Ад к своему господину, теперь пытались отвести душу… точнее, выместить свой страх и отчаяние, нападая на людей. В какие-то моменты им везло, и они убивали невинных людей, а бывало порой и так, что демонам давали отпор.

Сейчас у отродий был не самый лучший момент в их жизни. К тому же, этот момент был последним для тех тварей, которые имели глупость напасть на него.

Бруно буквально жонглировал обрезом, пули которого вырывали из демонической плоти мясо и кости. Небольшая разминка перед дальней дорогой — и он будет готов покинуть этот мир. Артефакт в его руках, набирающий силу от крови убитых тварей, был готов перенести своего хозяина в любую минуту — но точка перемещения всегда была случайной.

А ему так хотелось вернуться домой…

Обрез щелкнул, истратив все заряды. Демонов осталось немного — около десятка.

— Ну ладно, — Бруно быстро отправил обрез в чехол на бедре, при этом ловко увернувшись от прыжка Рэйджа и угостив его смачным пинком под зад. Пока демон, улетевший в сородичей словно шар для боулинга, оправлялся от столь подлой атаки, мужчина выхватил два длинноствольных пистолета, висевших в кобуре на его спине, прикрытой плащом.

Эбеновый и серебрито-белый стволы сверкнули на пламенеющем закате голодным огнем.

— Всякие правила надо нарушать! — сказал Бруно и открыл огонь по тварям. Какие-то несколько секунд — и все было кончено. Как только на землю рухнуло последнее бездыханное тело, Бруно убрал пистолеты обратно в кобуру:

— Хотя бы единожды.

Обрез на бедре засиял холодным голубоватым светом. У охотника на демонов осталось мало времени.

Ему была чужда сентиментальность, но он жалел, что не смог попрощаться с теми, кто познакомил его с этим миром — с Кэт, чья смелость помогла ей преодолеть Ад на земле, с людьми из Паствы, сохранившими то, что обычно называется душой, с Анной, которая доказала свое право быть матерью. И с ним…

Существо, созданное для высоких, недоступных пониманию человека целей, и потому вполне разумно пославшее эти самые цели к чертям. Монстр, несмотря на свое происхождение, сумевший обрести человечность. Тот, кто забыл, как быть человеком, но вновь понял это благодаря хрупкой, но сильной любви, родившейся в его сердце. Герой, который не являлся таковым, но стал им в сердцах тех людей, которые узнали его получше. Брат, который принял горечь повторной утраты семьи, поняв, что это необходимо, но не смог с этим смириться.

Ангел, который пошел против мифического Бога ради свободы людей.

Дьявол, который потерял семью и оплакивал ее в своей душе.

Как же они похожи…

Свет окутал тело мужчины. Он больше не был Бруно Латтини — его в этом мире больше не существовало.

Этому миру хватит одного демона с человеческим сердцем.

Свет ударил в небо и рассеялся. Остановка опустела — лишь трупы демонов медленно разлагались вокруг.

* * *

Люди любят сказки. С незапамятных времен они слушают истории о могучих колдунах, храбрых рыцарях и могущественных державах, одерживающих победу за победой.

Почему же людям это так нравится?

Они привыкли к своей спокойной и размеренной жизни, где нет места чудесам или приключениям. Им просто не до этого — рутина быта накрывает их с головой. А порой так хочется поверить в то, что все эти россказни — настоящие, реальные истории! И что жизнь может быть не такой унылой и скучной, какой мы ее видим.

Но порой легенды оказываются правдой.

Они могут быть среди обычных людей — восстанавливать города, деревни, распространять учения о силе человеческого духа. Они могут проехать мимо вас на одинокой трассе какого-либо материка на старом, разбитом мотоцикле, поднимая клубы пыли. Они могут остановиться в каком-нибудь баре, где очень мало народу, и заказать стакан виски со льдом.

Легенды легко распознать — рядом с ними все меняется. Может, поначалу это и незаметно человеческому глазу, но атмосфера начинает искажаться, словно что-то готово сдернуть маску с чьего-нибудь отвратительного лица.

Так и случается — один из посетителей бара, яростно взревев, может наброситься на нового клиента, только получившего свой заказ. Тот, даже не оборачиваясь, выхватывает свой изящный черный пистолет и пускает пулю точно в лоб демону:

— У меня перерыв, сукин сын.

И пока остальные люди осторожно выносят труп демона наружу, Данте допивает виски. Рука так и тянется к кулону на шее, а в кармане плаща — ни одной монетки, чтобы позвонить. Да и смысл? У нее телефона с собой нет, а если и есть, то он не знает номера.

Значит, пока не судьба.

Втягивая ноздрями прохладный воздух бара, Данте кладет помятую купюру на стойку и прижимает ее стаканом. Выйдя на слепящий глаза свет, он направляется к мотоциклу, в баке которого осталось совсем немного бензина. До ближайшего города ему точно хватит, а дальше — никак.

Пока не судьба.

Почесав затылок, Данте все же заводит мотор. Он обещал встретиться с Кэт, когда придет время. Место встречи не имело значения, главное — они оба должны идти туда, куда подсказывает сердце.

Сейчас эта громко бухающая о ребра мышца советовала ему направляться на восток, где располагался очередной, недавно выстроенный городок.

Данте завел мотоцикл, а в душе у него бесновался ребенок, готовый вскрыть свой рождественский подарок. Приятное ощущение.

Улыбнувшись, он вырулил на трассу. Как бы там ни было, впереди его поджидало что-то охуенно интересное.

Конец

Дата добавления: 2015-07-15