Введение. Качественные методы незаменимы при изучении маргинальных групп

Качественные методы незаменимы при изучении маргинальных групп. Но как это тяжело! И это еще тяжелее для молодой женщины, социализи­рованной по «стандартной тендерной схеме» в благополучной семье, без опыта знакомства с маргинальными формами жизни. В этом случае у ис­следовательницы, с одной стороны, множество предрассудков и страхов перед будущим «полем», и с другой — отсутствует необходимая когнитив­ная карта, создаваемая человеком на базе накопленного опыта и предлага­ющая определенный набор знаний и навыков, помогающих толковать си­туацию и правильно себя в ней вести. Такие знания приходится приобре­тать в «поле».

Иногда я ненавижу свою работу и не хочу идти в «поле». Это нежела­ние возможно объяснить самому себе и преодолеть, но для этого требует­ся время и рефлексия, на которую тратится много внутренних сил. Мои партнеры по исследованию — мои информанты — своим внешним обли­ком не всегда соответствуют тем гигиеническим нормам, к которым при­выкла я. Случается, что мои респонденты хотят меня угостить, обнять или даже поцеловать при встрече. И несмотря на радость от теплого приема, вспоминаются предостережения о том, что девяносто процентов всех без­домных больны туберкулезом и сифилисом. Часто после «поля» по профи­лактическим соображениям следует принять горячий душ. Я готова согла­ситься с профессором Гиртлером, что нужно есть жареных жуков, чтобы достичь необходимого доверия в «поле» (Girtler, 2001: 90). И, может быть, жареного жука я и съела бы, но пить с моими информантами из одной бу­тылки я не хочу. А ведь случается, что требуется и это. Бывало по-насто­ящему страшно, когда в поисках выхода в «поле» нарвешься на «не того парня», и совершенно выживший из ума и пропивший рассудок человек (как действительно казалось в тот момент) смотрит на тебя налитыми кро­вью и ненавистью глазами, и невозможно представить, что произойдет в следующую минуту: «убить — не убьет, но головой об дерево стукнет».

А сколько уходит времени! В наблюдении проходят часы, дни, а то и месяцы, копится информация о повседневности изучаемого феномена, ко­торую на самом деле нудно наблюдать — до тех пор, пока не произойдет

М. Кудрявцева. «Вы когда-нибудь попрошайничали? — Да, однажды...* 47

что-то неожиданное, вроде «гарфинкелевской поломки», вскрывающей ру­тину и во многом объясняющей структуру самого феномена.

Это «поле» забирает очень много душевных сил на самоуговоры и на постоянное эмоциональное и интеллектуальное напряжение в поисках правильной линии поведения. Мне кажется, я никогда не буду искренне принимать участие в повседневной жизни моих информантов и поэтому никогда не стану для них настолько «родной и близкой», чтобы они с безо­глядной радостью делились со мной своими сокровенными тайнами и так называемыми «техниками манипуляции попрошайничества». Мой жиз­ненный мир слишком отличается от их мира. Я прекрасно отдаю себе от­чет в том, что эти строки не соответствуют гуманистической идее каче­ственной методологии: через нивелирование различных по объему влас­ти позиций «ученый» — «изучаемый» преобразовать объект исследования в субъект и рассматривать представителей изучаемой группы как равно­правных партнеров по проекту. Я всегда буду чужой для многих моих ин­формантов и, наверное, с этим нужно просто смириться и работать из этой перспективы — из перспективы постоянного контроля над самим собой и осознания собственной исследовательской позиции.

Я не думаю, что любое изучаемое «поле» можно полюбить, но, конеч­но, в нем можно многому научиться. Можно встретить людей, которых в обычной жизни ты никогда бы не встретил.

Выше написанные строки более чем не этичны по отношению ко мно­гим моим партнерам по проекту, к людям, согласившимся рассказать о себе. Поэтому я заранее хочу извиниться перед теми информантами, с кем было легко и приятно работать. Однако по ходу проекта мне прихо­дилось встречаться и с теми, кто меня обманывал, использовал, кого я бо­ялась, общение с кем было для меня весьма проблематичным.

Данная статья написана из перспективы, рассматривающей включен­ное наблюдение — метод, который я считаю наиболее адекватным в подоб­ных исследованиях — прежде всего как взаимодействие, общение между исследователем и интересующими его людьми, а самого социального ис­следователя как своеобразный инструмент по сбору данных. Возможно, сильные негативные эмоции, отраженные в этой статье, можно объяснить тем, что в проекте был задействован не совсем подходящий «инструмент» (т. е. исследователь), который пришлось приспосабливать к работе. По­этому здесь я расскажу о самых обычных человеческих ощущениях, воз­никающих у исследователя в «поле». На ряде эпизодов будет показано, как развивалось личное и исследовательское отношение к изучаемому фе­номену, с какими трудностями я столкнулась и как пыталась их преодо­леть. Я полагаю, что сила и характер эмоций, испытываемых исследовате­лем в полевой работе, могут — через концептуализацию — стать вкладом в научное понимание феномена.

Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

За последние десять лет тема нищенства стала популярной. В 1993-1994 годах в петербургской и московской прессе начали появляться за­метки о нищенской мафии, об уровне доходов городских попрошаек, об «университетах» для нищих, где старшие коллеги за справедливую плату обучают новичков искусству попрошайничества. Я не ставила своей не­пременной задачей развенчать или подтвердить эти истории. Нищенство (попрошайничество) рассматривается мной как символическое и эконо­мическое (взаимо)действие, а инициирующие его агенты — люди, прося­щие на улице подаяние — не как слой «самых бедных», а как символичес­кая группа, организующая посредством своих телесных практик особое смысловое пространство, при создании которого очевидно оперирование значимыми социальным категориями (ценностями): здоровье, работа, се­мья, дом. Продуманное использование знаков (мимики, жестов, одежды, вербальных кодов, дистанции и пр.) может сделать нищенство успешной экономической деятельностью. Изучение социального взаимодействия между просящим и подающим возможно только через подробное изуче­ние мелких деталей. Смысл такой работы на микроуровне я вижу в «на­сыщенном описании»¹, открывающем доступ к миру символов и их зна­чений, которые определяют поведение вовлеченных в действие лиц. Опи­сания должны быть выполнены из той же перспективы, из которой люди сами интерпретируют свой опыт. По мнению американского социального антрополога Клиффорда Гирца, антропологическое исследование заклю­чается в том, «чтобы искать общий язык, а не заставлять людей говорить на языке исследующего их социолога» (Гирц, 1997).

Дата добавления: 2015-07-18