Стратегия полевого исследования

Поскольку законов по применению определенных методов в полевых исследованиях быть не может, то слепое следование правилам ведет не к открытию нового, а к ремесленничеству. Я призываю смело импровизиро­вать и постоянно сомневаться в пригодности правил. Единственный истин­но научный метод состоит в том, чтобы максимально эффективно исполь­зовать свой здравый смысл, освободив его от всяких ограничений. Исходя из этой позиции, читатель должен оценивать и те рецепты, которые дают представленные в этом сборнике авторы, использовавшие собственный опыт полевой работы. В западной литературе можно найти немало руко­водств, стремящихся ориентировать полевого исследователя при встрече с теми или иными типичными проблемами. Однако, как я уже выше ска­зал, универсальных методов решения проблем не существует. Это штуч­ный товар. Как раньше гласили вывески в советских аптеках «Не поль­зуйтесь советами друзей и знакомых: лекарства, полезные одним, могут быть бесполезны и даже вредны другим». Мне представляется, что именно необходимость постоянно совершать маленькие открытия делает полевое исследование особенно увлекательным.

Среди множества вопросов, встающих перед социологом в процессе по­левого исследования, два, пожалуй, носят стратегический характер. Как найти непосредственный подход к людям, чью жизнь социолог хочет ис­следовать? Как далее выстраивать правильные отношения с ними, чтобы не разрушить сам процесс исследования, чтобы сбор материалов для ана­литической работы был эффективным?

Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

В. Воронков. Размышления о полевом исследовании 13

«Первый и самый неприятный этап исследования»

Именно так назвала Розалия Вакс сложнейшую часть полевого иссле­дования — доступ к полю (Wax, 1979:69). Не следует недооценивать труд­ностей, таящихся на этом этапе. Социологу редко везет с сообществами (и тем более с организациями), где его принимают доброжелательно. Ско­рее, надо готовиться к тому, что придется затратить немало времени и сил, чтобы обеспечить доступ в поле.

Розалия Вакс приводит массу свидетельств о неудачах известных ис­следователей, связанных с вхождением в поле. Уильям Уайт, упоминание о знаменитом труде которого «Street Corner Society» вошло в учебники со­циологии, потерял массу времени за разговорами в барах и в различных не­безопасных приключениях, пока не повстречался (относительно случайно) с вожаком уличной шайки и установил с ним приятельские отношения, по­лучив далее неоценимую помощь. Эдмонд Карпентер в течение месяца чувс­твовал себя среди эскимосов душевнобольным. Сама Розалия Вакс была воспринята в лагере для интернированных американцев японского проис­хождения за правительственного шпиона. Гортензия Поудермейкер сооб­щает, что полным провалом закончилось ее исследование в Голливуде, где она так и не смогла установить достаточно близких контактов с людьми и группами, которые пыталась исследовать. Исследователи говорят об отча­янии, беспомощности, страхе потерять разум, состоянии шока и т. д. Даже Бронислав Малиновский, кумир многих антропологов, тяжело переживал тот случай, когда он в течение трех лет жил с каким-то племенем, но так и не нашел социально значимого подхода (цит. по: Wax, 1979:70-71).

Авторы настоящего сборника часто обращаются к проблеме доступа к полю. Разумеется, сценарии сближения с исследуемым сообществом различны по своей трудности в разных исследованиях. Вспоминаю мой собственный опыт неудач. В перестроечные времена, когда мы с коллега­ми изучали общественные движения, мне удалось завязать приятельские отношения с одним из московских лидеров радикальной демократической организации, который однажды ночевал у меня дома. Во время наших ноч­ных разговоров, когда он рассказывал о самых тайных вещах (например, о финансировании организации и злоупотреблениях руководства), случил­ся взаимный шок: он вдруг узнал, что я исследователь, а я вдруг узнал, что он этого не знал раньше. Результатом этой моей невнимательности стал фактический разрыв отношений и полная невозможность узнать чрезвы­чайно важные факты. Вспоминаю еще более неприятную историю, когда мы с коллегой решили посетить в одном из пригородов Ленинграда полу­легальное собрание русских националистов. Не озаботившись собствен­ной легализацией как социологов (в тех условиях это безусловно пред­ставляло огромную трудность), мы уже через четверть часа были выявле-

ны как шпионы и поставлены перед полутора сотнями агрессивных людей, которые должны были решить нашу участь. Хотя нам и удалось уйти непо-битыми, но поле было окончательно «испорчено».

Конечно, проблема доступа сильно различается в зависимости от объ­екта и вопроса исследования. Некоторые социальные среды исключитель­но труднопроницаемы для социолога (криминальная среда, некоторые по­литические и религиозные организации, ряд государственных структур, «высшее общество», «придонные» социальные слои), что, однако, не лиша­ет шансов на успех особенно креативных и удачливых социологов. Успеш­ный ДОСТуП ВСубкуЛЬТуру CJЯЗШiJLBQЗ]ЩJЖШЮIЬЮ^MIL5§-£^fiSL!ШЧaQzT0

роль в исследуемой группе. Наиболее интересными фрагментами многих публикаций по результатам полевых исследований становятся те, где опи­сывается рефлексия социолога по поводу его роли в поле и, в частности, его попыток установить контакт с исследуемой средой (мне представляет­ся особенно удачным в этом смысле включенное в этот сборник описание Марией Кудрявцевой ее собственных переживаний в поле).

Есть немало причин, почему социолог сталкивается со стойким недове­рием исследуемых. Многое можно объяснить репутацией социологии и со­циологов в обществе. Очень часто социологи рассматриваются как предста­вители власти, и именно поэтому воспринимаются как угроза. Так, напри­мер, люди из социальных групп, чья деятельность во многом нелегальна, терпят немало неприятностей от внедренных агентов правоохранительных органов (и власти вообще). Кроме того, люди в социально исключенных и стигматизированных средах заведомо ожидают предвзятого отношения к себе. Наконец, социальная изоляция ведет к тому, что человек испытывает страх при одной только мысли, что он должен будет находиться в непривыч­ной для себя ситуации, которой он не доверяет. В целом, в этих сообществах каждый играет сам за себя, и все всегда ожидают худшего. Никто не любит, чтобы его «использовали», а в маргинальных группах подозрительность по этому поводу особенно развита (Berk, Adams, 1979:95-96).

Как изысканный пример преодоления трудностей доступа к полю я хо­тел бы упомянуть об опыте американского социолога Л. Хамфриза, кото­рый исследовал субкультуру геев. Исследователь уже собрал достаточ­но много интересного материала и, чтобы завершить полевую часть ра­боты, он решил провести наблюдение сексуальных контактов в одном из облюбованных геями общественных туалетов города. Однако это оказа­лось непросто. Наблюдение предполагалось относительно протяженным и, по возможности, должно было включать несколько сеансов. Как пишет сам автор, человек, задержавшийся в таком туалете более, чем на пять ми­нут, начинает вызывать подозрение у посетителей, его принимают за пе­реодетого полицейского или осведомителя (гомосексуализм в этом штате

"1 \. «* л».'

Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

В. Воронков. Размышления о полевом исследовании 15

подвергался уголовному преследованию). Исследователь долго ломал го­лову над решением проблемы доступа. И, наконец, нашел нетривиальный ход, взяв на себя роль вуаериста, то есть того, кто единственно обладал негласным правом наблюдать сексуальные контакты геев [осталось неяс­ным, как это согласовывалось с этическим кодексом социолога, предпола­гающим информированное согласие участников исследования. — В. В.] Humphreys, 1979:256-258).

Подытоживая все вышесказанное, я утверждаю, что достаточно бес­смысленно планировать в полевом исследовании что-то определенно, по­скольку разные ситуации требуют разной степени участия, а само участ­вующее наблюдение — открытый процесс. К сожалению, социологов ред­ко обучают навыкам общения с людьми в процессе исследования. Их учат, в основном, схоластическим процедурам написания программ исследова­ния, которые в поле не только не помогают, но и активно препятствуют по­иску нового, направляя социолога по накатанной колее.

Дата добавления: 2015-07-18