Читайте также:
|
* * *
Из армейского
дневника
· 30.03.68 г.
По вечерам на подсохшей площадке спортгородка режемся в волейбол, днем занимаемся на стрельбище.
- Молодец! Так нужно стрелять! - похвалил меня майор после того, как я точно пустил по макету танка пару гранат. Рядом стреляли по мишеням два «солдата» в юбках – а их то, девчат, что тянет к армейской службе?
Отличная весна и отличное настроение, трудно усидеть в казарме.
Сегодня нам объявили, что все экзамены мы должны сдать до 25 апреля: пора приглядываться к сержантским погонам. Отрабатываем командные навыки - ходим дежурными по роте, по очереди строим отделение и взвод.
К 1 мая в Печах из нашего выпуска никого не будет - сюда поступит новое пополнение.
* * *
Комсомольское собрание взвода началось привычно. Комсорг Расоха, мельком отметив недостаточную работу актива взвода, предложил слово мне как спортивному организатору.
Большинство курсантов откровенно дремали.
- Особой работы, как таковой, в спортивном отношении во взводе не велось, - начал я свое выступление. – Но как можно мне что-то сделать, если у того же Банникова, Гусарова, Пищикова нет к спорту ни малейшего желания!
Пищиков, услышав свою фамилию, очнулся от дремы, поднял голову.
- Сколько раз я подходил, например, к Банникову. Он в домино рубится – успевай пригнуться, шапкой запустит (по залу смешки заинтересованности).
- Нет, Федулов, твой работы недостаточно, - перебивает Расоха. - Ни ты, ни мой заместитель, ни агитатор должной работы не вели. Вы только на собраниях болтаете, а за дверь вышли – никого нет! Где ваша работа?
- Давай мне слово! - поднялся вдруг Баблумян.
«Баблумян? - удивился я. - Что скажет курсант Баблумян, которому обычно «до фени» на все поручения, собрания и выступления».
- Послушай, Расоха, - продолжал меж тем армянин, - ты говоришь, все активисты ничего не делают, да? Один ты, выходит, работу вел. Все здесь отчитываются, всех ты ругаешь, да? А ты сам что сделал? Давай твой работа слушать!
- Все плохо работали, а сам-то, действительно, что сделал? – послышались голоса одобрения.
- Ну, это уже не ваше дело!- возмутился Расоха.- Вы принимали повестку дня, утверждали вопросы - там моего отчета не было. Если нужно, я на бюро роты отчитаюсь!
- Как так! - не выдерживает Морозик (его зацепило за живое как заместителя комсгруппорга).- Все активисты отчитываются, ну так ты, Расоха, и есть первый активист! Все пишем отчеты и обязательства. А как их выполняем, если на то пошло?
Спор разгорался. Я доказываю, что без желания не затянуть человека в спорт. Меня неожиданно активно поддерживает Баблумян. Он раскраснелся, высказывается горячо. Отбрасывая формальности, громит работу и мою, и агитатора, и комсорга. Что странно – обиды на парней нет! Они высказывают наболевшее в глаза, а ты, не обижаясь, ищешь доводы, доказывая свою правоту.
Неожиданный стук в дверь:
– Пора прекратить, два часа уже заседаете!
– Подождите с полчасика, - просит Расоха, - скоро заканчиваем!
А нас трудно остановить – каждый высказывает свою точку зрения открыто, прямо, не взирая на авторитеты: все здесь свои, все курсанты, все друг друга хорошо знают.
Расохе, наконец, удалось восстановить тишину. Он предлагает заслушать решение собрания и зачитывает заранее приготовленные пункты. Работу актива взвода предлагает признать удовлетворительной.
- Как удовлетворительной? - вновь поднимается Баблумян. – Говорили- говорили, что все плохо, а в целом вдруг хорошо, да? Нет! Раз плохо, то пусть и будет плохо!
- Тише вы, так невозможно работать! – умоляет Расоха.- Не кричите все сразу! Поднимите руку и я дам слово!
- Как признать работу плохой? - поднимается Глушук. – Плохо означает, что
за все время обучения мы ничего не делали? Это не так! Хотя бы комсомольские собрания – они ведь у нас проводились! Признать работу неудовлетворительной – это позор на весь полк!
- А что неправду говорить? – кипятится Баблумян. – Что есть, то и есть. А то только для начальства отчет. Как начальство едет – все забегали. Ищут, в какую дырку спрятаться, да?
Вновь закипают споры, все меньше остается равнодушных Один Чеботаренко (до чего невозмутим!) в общем шуме спокойно дремлет.
- Давайте намеченные пункты разметим для исполнения по каждому комсомольцу, - предлагаю я. - Пусть каждый готовится, каждому будет поручение, тогда не станет равнодушных.
- Поручение дать каждому, - поддерживает меня Банников. - А то Чеботаренко спит, когда все горячатся, ему до нас дела нет. Пусть и он почувствует ответственность!
- А что я, - ничего! – просыпается Чеботаренко.- Какое поручение?
Общий хохот.
Предлагают для обсуждение наиболее актуальные проблемы, каждому записано поручение. Все заинтересованы и довольны.
Из армейского
дневника
· 20.03.68 г.
Мартовское солнце упорно золотит политическую карту мира, а наш взвод
дружно дремлет на очередных политзанятиях. Монотонный голос капитана убаюкивает, от окна заметно припекает наши стриженые затылки. Передаю свой походный дневник ребятам, сидящим рядом, прошу написать пару строк на память - совместная полугодовая служба подходит к концу, а потому тетрадь охотно передают из рук в руки. Вот они, случайные курсантские записи:
Глушук: «Когда- нибудь, читая эти заметки, вспомни двадцатое марта шестьдесят восьмого года и вновь пройди мысленно этот день, день тревожных ожиданий и больших разочарований. Вспомни и улыбнись, ведь это уже пройденный этап наших несбывшихся надежд!».
Ларин: «Сегодня, т.е. 20 марта, курсант Федулов попросил меня написать пару слов о нашей совместной службе. Курсанта Федулова я знаю с первых дней образования нашего взвода. Это хороший, скромный, отзывчивый товарищ».
Ковшар: «Наступила весна, даже вороны летают радостные. Это значит, что скоро мы покинем Печи. Ура! Ура! Ура!».
Банников: «Дорогой солдатской шагай без стонов,
Голову выше держи в строю!
Помни, как говорил Суворов:
В ученье трудно - легко в бою!»
Нейронов: «Не забывайся, Печенская академия!»
Подлесный: «Я просто воин СССР!»
Где вы ребята, окажетесь годиков через … цать, кем в жизни станете?
Одно ясно – черты характера каждого проглядывают уже сегодня, пусть даже через эти короткие записи.
* * *
Вечером рота уходит в караул, а потому парни после обеда дружно отсыпаются - перед нарядом предусмотрены два часа сна. Меня ожидает иная участь - через час заступаю дневальным по роте. Пока ходил в кафе «Плиска» (накупил печенья, конфет и газировки), погладил мундир, побрился и подшил свежий подворотничок, времени на сон остается менее часа: когда тут спать?
Вот и напарник по дежурству курсант Нейронов тоже не спит – сидит за тумбочкой и, жуя печенье, перечитывает домашние письма.
Так хорошо и уютно в этот тихий, редкий в казарме час, когда все спят, помечтать над письмом, записать в дневник сокровенные мысли. Чеботаренко (прежний дневальный) советует, правда, все же поспать: «Я,- говорит, - вчера тоже после обеда не лег в кровать, а потом ночью у тумбочки стоять не мог: глаза слипаются, ноги подкашиваются – того и гляди, упадешь. Теперь всегда перед нарядом спать буду!».
Но я не сплю, не спит и Нейронов.
А вскоре в казарму вошел старшина и, включив свет, скомандовал:
- Рота, подъем! Караулу одеться по полной форме и приготовиться к построению! Построение через одну минуту!
Ребята сорвались с коек и, еще не очнувшись, привычно набрасывают на себя фору и строятся в две шеренги. Одним заступать в караул (будут, как и я в прошлый раз, стоять на посту), другим – в наряд на кухню, третьим, как Ковшар и Баблумян, - на репетицию в полковой хор (отвертелись, сачки, от наряда!).
Казарма опустела, за окнами заметно стемнело. Слышно лишь, как шелестит конфетными обертками у своей тумбочки Нейронов. Он тоже не спит, что-то пишет.
Все, время вышло и нам, заступаем дневальными по роте - сутки теперь не спать!
Стою у тумбочки по стойке «Смирно!», мои обязанности – не прозевать возможное явление у нас начальства, подать при этом команду роте, отвечать на телефонные звонки, и, если потребуется, объявлять тревогу. Ну и, конечно, наводить чистоту и в расположении роты.
Как там ребята на посту, в карауле? На улице под 30 мороза, пальцы к дверным скобкам прихватывает. Не знаешь, как добежать до столовой – то и дело растираешь рукавицами уши. А они на посту – по два часа на таком-то морозце! Даже в казарме под утро мы с Нероновым перебрали все известные комплексы физзарядки, пытаясь хоть как-то согреться.
Из армейского
дневника
· 25.03.68 г
Очередной армейский вечер. Недавно сдали дежурство по роте, готовимся к завтрашнему дню – подшились, погладились, умылись. До ужина около часа, можно расслабиться. Сижу (именно сижу, а не стою) в Ленинской комнате за удобным столом, ноги приятно подрагивают, тело расслаблено, неторопливо заношу в блокнот благостные мыли. Но железная рука сна, безжалостно пригибающая голову над тетрадью, оказывается сильнее. Не заметил, как уронил голову на согнутые руки. Нет для солдата мягче и слаще такой перины! Но успел занести в дневник знаменательный факт: мне и Нейронову за отличное дежурство по роте старшина объявил перед строем благодарность…
* * *
Сдали первый из выпускных экзаменов и отдыхаем под соснами военного городка. На плацу маршируют солдаты, где-то звенит песня. Теплый ветерок ласков, солнце припекает спины – весна! Только вчера перешли на летнюю форму одежды и на каждом пилотка сидела неуверенно, пирожком. А сегодня уже залихватски, с одного маха, заламываем ее на ухо, кокетливо выпуская на волю отросший чубчик. Отослал в дивизионную газету «Звезда Советов» свой очерк о солдатах нашего взвода: что из этого выйдет?
Экзамен сдавал честно, без «шпаргалок». Мои оценки по каждому из трех вопросов – 4, 5 и 4. Общий балл получил 4. А вот Подлесный получил 4, 3 и 4, но общий балл ему выставлен 5: взводу нужны отличники? Мы уже знаем, что Подлесный будет оставлен сержантом в «учебке», ему на днях принимать молодое пополнение нам на смену. А вот Морозик и Ларьков получили общий балл 2: обидно, если их отправят в часть рядовыми, а не сержантами.
Заканчивается жизнь курсантская.Куда-то разбросает нас солдатская судьба через неделю? Все-таки дружным был наш взвод – 18 ротных пулеметчиков.
Через час вновь заступаю дневальным по роте.
* * *
Заметки на полях
Дата добавления: 2015-07-18; просмотров: 108 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Стой, кто идет? | | | Неразлучная пара - армянин Махмудов и украинец Манзюк. На батальонном комсомольском собрании самых достойных избирают в бюро. Предлагают кандидатуры. |