Царство времен Смуты собирается невидимо, но зримо дает бой злу. Его можно не заметить, но оно властно разрушает козни князя мира сего.

–5–

Вспомним еще раз роль преподобного Сергия Радонежского – игумена и печальника Земли Русской, в восстановлении державности Руси. Невидимо для многих он возглавил духовную борьбу Руси с татаро-монгольским игом.

По воле Преподобного великий князь Михаил Тверской покорился власти Москвы еще за несколько лет до Куликовской битвы. Непосредственно накануне битвы прискакал к Великому князю Олегу Рязанскому ученик Преподобного – Никон. Целованием Честнаго Креста и Святаго Евангелия, Олег поклялся не идти против власти Москвы, признавая ее первенство. И действительно, не пошел против Дмитрия Донского на Куликовском сражении. Его войско как бы прикрывало русскую рать от враждебных Руси литовских полков, шедших на подмогу нечестивому Мамаю. Некоторые по сию пору думают иначе, считая князя предателем Руси, но забывая, что буквально на следующий год благоверный князь Олег Рязанский уже один с верной ему дружиной вступил в сражение с недобитыми кочевниками. Больше остановить их вторжение было некому. У России, отдавшей все на борьбу с Мамаем, не оставалось иных сил!

О святости князя Олега свидетельствовала даже его кольчуга, по смерти помещенная в Рязанский собор. Ее надевали на болящих, и многие неизлечимо больные исцелялись. Отважный воин, вынесший из битв более тридцати страшных ран и знавший, что такое боль, даже своей кольчугой исцелял от нее страждущих!

Во время самого сражения преподобный Сергий своими молитвами укреплял мужество русских ратоборцев, принимавших славную кончину за Веру. Страшно было хриплое дыхание той брани: стоны раненых и умирающих, храп рвущихся коней, оглушительный звон мечей, свист летящих стрел, победный клич и зов о помощи – все смешалось в тяжелом гуле смертельного сражения. Яростная злоба и ужас побежденного преклонялась перед твердой праведностью гнева победителя. Славные полки световидных Ангелов попирали визжащие легионы темных демонов, властно забирая у них души павших православных христиан.

Много верст окрест огласились громом сошедшихся на бранном поле ратей, но еще дальше растекся страшный и невыносимо тяжкий дух сражения. От него замерла природа, не дышала земля – решалась судьба мира. Испуганно притихли птицы и звери в полях и лесах. Кажется остановилось и само время. Как будто не движутся по небу облака, не дует ветер, не шелохнется полевая трава. Никогда не будет конца этому вечному празднику смерти. Нет никаких сил выдержать нервное напряжение. Но победный конец все-таки наступил!

В бессловесном вое битвы вдруг начинают различаться тихие звуки… знаменного распева. Почти неслышна гармония слов молитвы, но негромкое пение иноков Сергия заглушает дикую какофонию криков сражения. Жизнь властно восстает против смерти. Свобода рушит вековые оковы рабства неистребимым духом Христовой любви. Рождается вечное братство святого народа. Русская рать стремительно тает, но уже поняла вечность своей победы!

Ожесточенные еще недавно православные души отходят с миром. С ними шествуют ликующие души их праведных собратьев. Теперь все они – живые и мертвые, воистину являют собою единое Тело Христово. Смиренные воины радостно следуют на встречу с Богом, сопровождаемые любящим сердцем преподобного Сергия. Душа еще только начинает отделяться от убитой плоти, как ее встречает тихая мощь монастырской панихиды: «Господи, упокой души рабов твоих за Веру и Русь живот свой на поле брани положивших». И так отходят души всех, павших За Россию и Христа. Невероятно! За сотни верст от сражения Преподобный видел все движения битвы, внимал стону каждого русского воина, своими пламенными молитвами придавал силы слабеющим и храбрости испуганным. Злоба сменялась праведным гневом, замкнувшиеся в себе ощутили братскую любовь, которая и стала главной Христовой наградой немногим уцелевшим победителям. Богоносцы пронесли ее по Руси, собирая обессиленную Родину на новый бой, который она будет вести до самого конца земного мира. Любовь исцелила стынущую кровь и дала невиданные силы народу Божию!

Раздробленность Руси послужила как бы военной хитростью. Абсолютно внезапно для Мамая обрела она державную и военную мощь и как Давид Голиафа сокрушила его гордые планы.

Прикровенное царство стало явным, но и прикровенное не иссякло. В нем по-прежнему сокрыта великая Тайна России. Духовное всегда превосходит материальное, так и незримая часть «царства» гораздо больше сопричастна вечности и святости, нежели любое из его воплощений.

Земной житейский опыт настойчиво твердит нам, что такое единство не может быть достаточно прочным и продолжительным, ведь нет в нем твердости организующей административной силы. Однако библейская история убедительно свидетельствует об обратном: высокая соборная духовность вполне может заменить собою, а впоследствии и совсем заменит, любую привычную административную организацию людей.

–6–

Пророк Моисей, исполняя волю Божию, вывел Ветхий Израиль из Египетского плена. Но Моисей не был царем Израилевым в том смысле, как мы это обычно понимаем. Он не создавал практически никаких государственных структур, которые обыкновенно имеет любое государство, хотя и не предавал течение народной жизни на самотек. Моисей был скорее духовным вождем и Пророком – как бы посредником между людьми и Богом. Он вел свой народ в Палестину, но главная цель этого долгого путешествия Ветхого Израиля состояла в приведении его к истинной Вере в Единого Бога.

Писание (синодальный текст) говорит об этом так: «он был царь Израиля, когда собирались главы народа» (Втор. 33, 5). Славянский текст того же самого стиха именует Пророка Моисея даже не царем, а просто князем: Моисей становился как бы царем на время – лишь когда собирались главы колен Израилевых – князья, по славянскому тексту. В прочее же время он не был у них царем в общепринятом смысле. Подобное государственное устроение унаследовал и восприемник великого Пророка Моисея, иной воин-пророк – Иисус Навин, а потом настало время, именуемое Писанием периодом правления Судей. Удивительные слова говорит Библия об этой весьма таинственной поре: «В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 21, 25).

Вдумаемся, какой же немыслимой свободой и величием духа обладал целый народ, когда не страх жестокого наказания, но только совесть эффективно поддерживала строгий государственный порядок!

Разумеется, далеко не все было так уж благополучно, о чем свидетельствует сама Книга Судей. Несколько раз она приводит вышеупомянутое изречение, говоря притом о светлых и темных событиях того времени. Здесь важно иное. Народ даже после самого тяжкого духовного падения находил в себе силы восстать от беззакония. Все это время, согласно учению Церкви, Израиль оберегал сам Архистратиг Михаил, как ясно следует из акафиста Архистратигу: «У негоже судии и вожди Израилевы силу и покров обретаху... пророцы и первосвященницы иудейстии дар ведения от Всеведущего Бога приимаху».

Архистратиг Михаил в образе огненного столпа до небес сорок лет неустанно вел Израиль по пустыне, самовластно и сурово пресекая в нем любые виды беззакония. Если была в том нужда, праведный его суд и невидимый меч посекал нечестивых среди народа тысячами и десятками тысяч, восполняя собою отсутствие у Израиля традиционной государственной машины, да и самого царя. Как невидимый святой превосходит в святости свою икону, так невидимый Архистратиг много превосходил видимого царя.

Ветхий Израиль долго не имел царя земного, но имел в лице Архистратига небесных воинств Михаила невидимого духовного наставника, данного Богом избранному народу во образ Царя грядущего – Спасителя.

Этот период жизни Ветхозаветного Народа чрезвычайно важен для понимания немалого числа исторических явлений и процессов, в том числе происходящих сейчас в нашем богоспасаемом Отечестве. Исходя из современных представлений о государстве и системе власти, в Ветхом Израиле во времена правления Судей практически мгновенно должен был установиться хаос. Но как раз его-то и не было, скорее напротив: именно в те суровые времена Израиль, по-видимому, являет собою свое самое крепкое духовное единство. Приземленному духу наших времен почти невозможно вместить меру духовности событий тех дней. Люди сообща вопрошали волю Божию, и каждый ясно слышал ее. Не один человек или несколько, но сразу – целый народ (напр. Суд. 20)!

Надо отметить, что Ветхий Израиль при практическом отсутствии мобилизационных структур был еще окружен весьма воинственными, непримиримыми и жаждущими его крови бессовестными народами, так никогда и не простившими ему, что он занял земли, где «течет мед и млеко», те самые земли, где прежде так беззастенчиво творились все мыслимые и немыслимые беззакония. Враги всегда полагали, что все эти богатства были созданы именно для их удобства, блудодеяния и комфорта и незаконно отобраны пришельцами. То, что они лишились прежних богатств лишь по своим беззакониям, даже и не приходило на ум противникам Израиля, а если и приходило, то не вызывало раскаяния. Все враждебные Израилю народы постоянно собирались уничтожить переселенцев, хотя удавалось им это лишь отчасти и лишь тогда, когда гнев Божий посылал их для вразумления впавшего в нечестие Ветхозаветного Народа.

С прекращением нечестия немедленно прекращались кровопролитные вражеские вторжения и многолетние пленения Израиля. Для спасения его от погибели Господь посредством Архистратига Михаила избирал народу праведных судей. Для наказания за нечестивую жизнь – нечестивых. Но никогда народ не был неуправляемым, как это может показаться. «Когда Господь воздвигал им судий, то Сам Господь был с судией и спасал их от врагов» (Суд. 2, 18). Внутреннее и внешнее зло сурово пресекалось тем или иным образом, и так продолжалось достаточно продолжительное время – до момента образования в Ветхом Израиле классического царства и даже некоторое время после того.

Само царство Израилево было создано не как награда за верность Богу. Напротив, оно стало первым свидетельством неспособности Ветхого Народа самому понести далее свое тяжелое иго полноты личной свободы.

Во время правления судии и пророка Самуила, общество Ветхого Израиля стало требовать себе царя, как у прочих народов. Высота духа утомила людей.

«И не понравилось слово сие Самуилу, когда они сказали: дай нам царя, чтобы он судил нас. И молился Самуил Господу. И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибоне тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними» (1 Цар. 8, 6–7).

Подобное ясно изложено также и в книге Пророка Осии: «Я дал тебе царя во гневе Моем, и отнял в негодовании Моем» (Ос. 13, 11).

Земное царство в приведенных стихах Писания отнюдь не представляется пределом государственного могущества Народа Божия. Но прежнюю высшую свободу Ветхий Израиль был уже не в состоянии понести. В период правления царей, как и в правление Судей, Ангел Господень все так же охранял врученный ему народ. Во время духовного падения попускалось нашествие на Израиль иноплеменных захватчиков. Но когда злой враг думал, что ему все дозволено, то следовало самое суровое его наказание, подобно ассирийскому: «И вышел Ангел Господень и поразил в стане Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч человек. И встали поутру, и вот, все тела мертвые» (Ис. 37).

Возникновения царства Израилева – первое свидетельство неизбежности его падения и начало самого падения, окончившегося Богоубийством. Царство лишь отдаляло неизбежную и страшную катастрофу Израиля.

Государство во время правления Судей, было не только невидимой и непостижимой, но и непреодолимой преградой для врага. Когда же возникло царство, многое стало видимым, постижимым и преодолимым, а государство стало особенно уязвимым. Действительно, как можно было врагу рода человеческого разрушить то, чего он не может ни видеть, ни разуметь? Разумеется – никак!

До возникновения иудейского царства люди сами могли собираться для решения общих для народа задач, не имея нужды в насильном подчинении кого-либо царской власти. Тогда единение народа, несомненно, было очень велико. Подобное возвышенное состояние души – удел действительно свободного человека. Грех духовно приземляет и разделяет людей. Погрязший в греховных страстях уже не может свободно, как раньше, следовать тому, что говорит ему совесть. Сама же чистая совесть постепенно перестает быть ясной, заметно мутнея.

–7–

Благородные и мужественные поступки свободный от греха человек совершает добровольно и с пламенеющим сердцем. Нераскаянный грешник совершает то же, но только – с холодеющим сердцем и со страхом перед властями.

Русский народ, например, со всем жаром своей открытой души вступил в Первую Мировую Войну за свободу братьев-сербов. Тогда многие думали, что наступает время свершения многих таинственных пророчеств – произойдет освобождение от многовекового ига иноверцев попранных святынь. В первую очередь речь шла о храме святой Софии в Константинополе и о заветном Гробе Господнем. Но высоты духовного горения народ, как оказалось, не смог долго выдержать. Грехи и земные привязанности слишком отяготили народное сердце.

Дата добавления: 2015-07-11