Многое из того, что является сущностью бесконечности, по-прежнему нам неведомо, хотя многое имеет достаточно различимые проявления.

Исследованиями последних и ограничивается современная наука, по сию пору так и не превзошедшая своего прошлого предела познания. Такая ограниченность классической механики и математики давно осознается ученым миром, и попытки вырваться за прежние их границы предпринимались неоднократно. Некоторые успехи, конечно, были, но новации в математике и математической физике, становясь все сложнее, не приводили к коренным переворотам в научном мировоззрении. Вместо Римановских появились интегралы Лебега. Вместо обычных функций – специальные. Появились Банаховы, Гильбертовы и прочие пространства. Все меньшее число людей было в состоянии понять, что же это такое. Гипотезы же об относительности пространства-времени вообще приводят многих в тупик.

Нынешние попытки вырваться за пределы, достигнутые классической наукой XIX века, эффектны, но их результаты вовсе не так значительны, как представляется. Кое-что получилось, но создание элитного направления в науке с «магическими иероглифами» для избранных вряд ли можно назвать большой удачей. Чтобы произошло кардинальное изменение научной мысли, требуется не только мощный интеллект, но принцип мышления, существенно отличный от традиционного научного и основанный не столько на аналитическом гении, сколько на созерцании духовной природы мироздания. Такое мироощущение может рождаться лишь глубоким православным сознанием.

Нехристианские цивилизации, при всем их часто очень высоком уровне научной созерцательности, никогда не смогут достичь понимания бесконечности. Европа же, даже своим глубоко пораженным ересями умом, смогла-таки это сделать при создании своей классической науки. Причем даже это европейское весьма и весьма упрощенное понимание беспредельности мира кардинально изменило нашу жизнь – стало основой мировой технической цивилизации. Прикладные задачи, уже не требующие подобной глубины осмысления, могли быть успешно использованы, и были использованы прочими народами мира, но дать начальный научный толчок сами они были не в состоянии.

Математическое содержание бесконечности несет в себе глубоко христианский богословский смысл. Нехристианское сознание может много и трепетно рассуждать о бесконечности, но никогда не может созерцать ее на самом деле, потому что постижение бесконечности прямо связано с постижением неисчерпаемого Источника бесконечности – бесконечного Бога.

Разум, не обладающий полнотой Истины Православной Веры, не может постичь природу подобной беспредельности. А между тем, бесконечность, в свою очередь, является всего лишь частным проявлением еще более таинственного понятия – вечности. Могут возразить, что Христианство – не единственная религия, уделяющая вечности такое важное место в своей жизни. Ставшая нынче очень модной, Восточная созерцательность тоже, кажется, вещает о ней же. Восток устремлен именно к созерцанию, как он утверждает, беспредельной вечности мироздания.

То, что языческий Восток выдает за таинственное созерцание вечности, есть лишь ложное созерцание страшного, но лживого преисподнего мира. Происходит чрезвычайно важная духовная подмена: Восток созерцает вовсе не безграничную вечность, а говоря языком математики, наблюдает ее «особую точку» – место собственной погибели – вечную смерть! Это совсем не вечность, а лишь вечное отвержение ее злобой.

Смерть, по Восточным языческим понятиям – нелепый, бесконечный и мучительный хоровод перевоплощений, в котором смерть – не первое дыхание новой жизни, как учит Церковь. Восточная смерть в духовном смысле противоположна жизни, а значит, – самой вечности. Поэтому даже созерцание вечной смерти еще не означает созерцания самой вечности. Скорее наоборот.

Постичь природу жизни, как фундаментальное свойство бесконечности, не смогли ни аналитически блестящая Европа, ни напряженно-созерцательный Восток. Здесь требуется не обычная способность к абстрагированию или гибкость ума. Вечность совершенно неотделима от нравственности, порожденной Истиной Веры, хотя и не ограничивается ею.

Без неповрежденной Христианской нравственности вечность принципиально непознаваема никакими методами исследований. Непознаваемой при этом является и сама жизнь. Для исследования вечности необходимо глубокое постижение нравственных, духовных и богословских оснований совершенства. Безнравственный исследователь никогда не сможет увидеть вечности, а вне Христа – нет истинных оснований нравственности.

При познании мира аналитические построения должны органично сливаться с нравственным самоусовершенствованием исследователя. К сожалению, этим свойством поврежденная ересями Европа не обладала. Созданная ею техническая цивилизация хотя и значительно выше многих других, но при этом и сама глубоко ущербна. По этому поводу Достоевский в своих «Дневниках» вел дискуссию с любителями просвещенной Европы, которые утверждали: «Европа, дескать, деятельнее и остроумнее пассивных русских, оттого и изобрела науку, а они – нет». На это Федор Михайлович мудро отвечал: «Но пассивные русские, в то время как там изобретали науку, проявили не менее изумляющую деятельность: они создавали царство (!) и сознательно создавали его единство. Они отбивались всю тысячу лет от жестоких врагов, которые без них низринулись бы на Европу».

Хотя наука – сложное дело, но царство – не проще. Столетия ушли у России, чтобы осознать, что такое царство, понять, что его вечные корни – в Царстве Небесном. Пусть Европа и дала миру научное познание и освоение материального мира, но эти открытия не столько раскрыли глаза человека на природу и красоту мира, сколько сами стали орудиями жестокого его разрушения. Нелепые монстры-изобретения почти дотла разорили и отравили цветущую некогда землю, нисколько не уменьшив при этом кровопролитий и людской злобы. Чаще всего было наоборот – открытия науки становились в очередных безнравственных руках воплощением земного зла.

А вот Россия потратила сотни лет, положила сотни тысячи, а за последний век – десятки миллионов драгоценных жизней своих сыновей лишь ради того, чтобы создать менее видимое, но гораздо более существенное – живое Царство.

Современная цивилизация соединила средствами коммуникаций страны и континенты, но одновременно с этим утратила способность понимания самой природы мирового единства людей. Когда-то Европа смогла ощутить бесконечность. Сейчас она не способна и на это. Тем более, Запад не может вместить жизни, которая присуща бесконечности. Однако он усердно трудился и создал... «мертвую бесконечность» – чудовище, рождающее «мертвую жизнь». Эталон ее – агрессивная «жизнерадостность», а на деле – необратимое истощение жизненных сил.

Дата добавления: 2015-07-11