Саундтреки: 1. Ed Sheeran - Autumn Leaves.

В квартире пусто.

Гарри сбежал.

Первые секунды, после рывком распахнутой Зейном двери, они стояли обуреваемые шоком. Но следом пришло отрицание. Нет, Гарри не мог уйти, ведь Луи все это время провел у входа, не переставая долбить в дверь. Но Гарри не было ни в одном углу, а большое, распахнутое настежь окно в гостиной пропускало в комнату наполненный легкостью ветерок, что в любой другой ситуации был бы очень кстати.

Они находились на третьем этаже.

И внутри у Луи будто что-то оборвалось. От очевидной правды.

Гарри выпрыгнул из окна, разбившись об асфальт, размозжив голову о тротуар. И никак иначе.

С каждым следующим мгновением, с точным осознанием случившегося Луи разражался все новыми и новыми рыданиями. Словно прочитав его больные фантазии, Зейн подлетел к нему и, хорошенько врезав по щеке, схватил за плечи, принимаясь отчаянно трясти.

— Хватит реветь, ублюдок, — взревел он.

И это сработало.

Луи вздрогнул и мгновенно затих под раздраженный выдох Малика, указывающего в сторону окна.

— Там есть пожарная лестница, — медленно произнес он, убедившись, что Луи понял его слова. — Они поставили ее после пожара, который произошел из-за нарушения техники безопасности. Она ведет в переулок. С ним все в порядке.

— Он ушел, — всхлипнув, поправил его Луи.

— А мы найдем его. Он не мог уйти далеко, и его точно кто-то видел. Так что мы приведем его домой и добьемся разрешения помочь. Все наладится.

Ты не знаешь точно, — чуть не сорвалось с языка.

Потому что Луи ненавидел, когда люди уверяли его, что все будет хорошо. Откуда они это знали? Н и о т к у д а. Но они продолжали дарить ему лживые надежды, в которые он продолжал верить. Но сейчас он просто не мог слушать Зейна. Не мог верить его словам, ошибочным суждениям. С Гарри случилась настоящая беда, причин которой Луи так и не смог узнать. Он не смог распознать его.

Но с Гарри все должно быть в порядке. И Гарри обязательно будет в порядке.

Черт бы побрал тебя, Зейн, потому что Луи опять купился.

*

Даниэль только вернулась из университета, обнаружив несущихся вниз по лестнице Зейна и Луи. И если первый остервенело сжимал в руке связку ключей, то у второго были опухшие от слез глаза и сжеванная нижняя губа.

Леденящее осознание чего-то страшного накрыло девушку, и она моментально выпалила:

— Что случилось?

Луи замер у открытой двери, а Зейн, на мгновение задержавшись возле лестницы, едва не врезался в Дани, автоматически поняв, что от объяснений им никуда не деться. У Луи нетерпеливо сжались кулачки, и он тихонько безысходно завыл.

— Гарри сбежал, что не есть хорошо. Чуть раньше Луи нашел его дома, он был просто в дерьмо и резал себя. Так что мы должны найти его как можно быстрее, — на одном дыхании выпалил Зейн.

— Стоп. Гарри вернулся домой?

— Вернулся, — стиснув зубы, процедил Зейн. — Он вернулся домой и…

— …и я нашел его в истерике в ванной с бритвой. Я попытался помочь. Сказал, что люблю его, а он выгнал меня и закрылся изнутри, а затем вылез через окно и сбежал по пожарной лестнице, — нетерпеливо закончил за Зейна Луи.

Даниэль оставила учебники на лестнице и ринулась к двери.

— Он не мог уйти далеко. Я помогу вам.

Если бы это произошло ночью, то, без сомнения, весь дом кинулся бы на его поиски, но сейчас около десяти утра, и все обитатели разбрелись по своим делам: кто на учебу, а кто просто проветриться.

Так что их численность снизилась втрое.

Первой их остановкой стал Вавилон. По возможности предупредили каждого, что если вдруг кто-то увидит Гарри, пусть обязательно свяжется с ними. А затем Даниэль побежала в маленькую забегаловку и дернула за руку Элеонор, вертящуюся на барном стуле.

— Какого черта, Дани? — недовольно уставилась на нее Колдер.

— Гарри пропал.

На что девушка лишь закатила глаза.

— Да, знаю. Его не было ночью.

— Ничего ты не знаешь, идиотка! Гарри снова пропал. Лу нашел его в ванной, режущим себя. Он признался ему в своих чувствах, а тот выгнал его и сбежал по пожарной лестнице, — прокричала Дани, взывая хоть к каким-то эмоциям Элеонор.

И на долю секунды лицо девушки дрогнуло, глаза расширились. Но, быстро опомнившись, она скрестила руки на груди, пытаясь отгородиться от собственной слабости.

— Тогда нахера Луи признался ему в любви, если всем нам известно, что Гарри больной на голову? Это я к тому, что нет ничего удивительного в его реакции.

Пощечина.

Парни стояли в нескольких сантиметрах от двери, и если кулаки и челюсти Зейна были до скрипа сжаты, то Луи погрузился в свои мысли слишком глубоко ровно до той секунды, как вдруг раздался звонкий шлепок кожи о кожу. Подняв голову, он обнаружил разъяренную растрепанную Дани и Элеонор с ладонью у щеки, стыдливо прячущую глаза.

— Не смей говорить о нем так, неблагодарная сука! — прошипела Дани. — Меня заебало такое отношение ко всем нам! Я знаю, ты скучаешь по своим шмоткам и блядскому латте! Я знаю, что ты никогда не хотела танцевать экзотику для похотливых мужиков! Я знаю! Думаешь, мне хотелось такой жизни? — и ее голос дрогнул. — Не хотелось. И не хочется. Но дерьмо может случиться с каждым из нас. Только это не значит, что мы должны ныть и вести себя как сволочи. У Гарри была самая тяжелая жизнь из нас всех. И ты хотя бы раз слышала, чтобы он жаловался?

— Дани, я…

— ХОТЯ БЫ РАЗ СЛЫШАЛА?

— Нет.

— Мы нужны ему. Потому что он наш друг. И я знаю, что если капнуть поглубже, — и она одарила девушку взглядом, — тебе не плевать. Так что помоги нам его найти… пожалуйста. Мы больше никого не смогли найти. Пожалуйста.

И все же Элеонор не конченая эгоистка, чтобы отказаться.

Разбившись на пары, они отправились в разные части города. Девушки вернулись ближе к Lego, а Зейн и Луи отправились в центр и методично проверили Paradise, квартиру Луи, Старбакс и Нандос. Часы неумолимо тикали, превращая минуты в часы, и Луи отчаянно старался не думать, что они до сих пор не нашли Гарри, что каждый следующий удар на циферблате — его следующий шаг как можно дальше. Прочь. И Луи просто заставил себя не думать, что, возможно, пока они бегают по этому замкнутому кругу, Гарри успел уйти навсегда.

На часах загорелась половина первого, когда они вошли в Нандос и объяснили ситуацию Найлу, которого Зейн оставил рано утром, сорвавшись к Луи.

— Почему вы не сказали мне раньше?! Я бы помог! — воскликнул тот, срывая с себя фартук.

— Ты работал, — неуверенно ответил Зейн. — Да и, к тому же, мы не думали, что он уйдет так далеко. Но…

— Я в деле, — твердо сказал Найл, бросив фартук на скамью.

— У тебя будут проблемы, — упрямо твердил Зейн, вернув ему в руки в фартук.

Найл развернулся и удивленно вздернул бровь.

— Ты хочешь, чтобы я помог, или нет?

— Конечно! Нам нужна любая возможная помощь, чтобы…

И Найл заткнул его поцелуем в щеку, а закончил легким шлепком по щеке.

— Тогда хватит болтать. Погнали.

*

К трем часам они обыскали большую часть Лондона. Лиам, Джош, Сэнди, Мэтт, Эйден, Мэри и Шер по очереди присоединились к ним. Но без толку. Гарри нигде не было. Его никто не видел. Он словно стал призраком. Словно испарился. И в итоге паника накрыла Луи с головой: к этому времени он сгрыз ногти в мясо, его волосы пропитал липкий пот, а сам он мелко дрожал.

Всей компанией они расположились в коридоре Lego, мгновение за мгновением теряя надежду, мгновение за мгновением выпуская то пламя, что пытались удержать слишком долго.

Но резкий шум заставил их сжать пальцы сильнее — дверная ручка дрогнула. А затем распахнулась дверь. Каждый из них безмолвно затаил дыхание, но разочарованно выдохнул, когда на пороге появилась Ребекка с маленьким Карлом на руках и Лили рядом с ней. Луи резко отвернулся прочь, надеясь, что никто не заметит слез на его щеках.

Между тем Ребекка замерла на месте и, окинув серые лица компании, немедля воскликнула, глядя на Зейна и Дани.

— Что происходит? Что случилось?

— Гарри сбежал, — устало вымолвил Зейн.

— Снова, — добавила Элеонор, уяснив свою ошибку.

— Сначала он вернулся, а затем снова сбежал. И на этот раз все серьезно, — закончила Дани.

Ребекка умоляюще взглянула на них, мысленно пытаясь попросить быть мягче при детях.

— Эээ, ну-у-у, когда Луи нашел его в ванной, он делал то, что делал раньше. А когда Луи попытался помочь ему и сказал, что любит его, Гарри расстроился и убежал через окно.

Глаза Ребекки заблестели от ужаса.

— Когда это случилось? Как давно?

— Часов в девять. Может, полдесятого. Уже больше шести часов прошло. Мы обыскали каждый угол Лондона, но никто его не видел.

На мгновение в помещении вновь повисла тишина, но вдруг тоненький голосок прорвал затхлую атмосферу.

— Я видела.

Десятки пар глаза устремились на маленькую девочку, забравшуюся на руки к Ребекке, которая смотрела на нее с таким же недоумением.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Что я видела его, — кротко повторила девочка, оставив всех без объяснений.

— А где ты видела его, малышка? — как можно мягче надавила Дани.

— В парке, — прощебетала она.

— В пар… но мы были там! — закричал Луи, вскочив на ноги.

Дани опустила ладонь ему на плечо, фиксируя Луи на месте, а Зейн не отрывал взгляда от Ребекки.

— Когда вы там были?

— Ох, эм, часов в десять утра, — взглянув на часы, рассеяно ответила Ребекка. Сейчас же было ровно четыре.

— Твою мать! — взревел Луи, погружая кулак в первую попавшуюся стену.

Все уставились на него, а дети непроизвольно прижались чуть ближе к матери.

— Лу…

— Он может быть уже мертв!

— Он не умер, — позвал тихий голосок. — Я же сказала, что видела его.

— Я-я помню, солнышко, но… мы должны найти его.

— Он сел в автобус, — вдруг воскликнула девочка. — Я видела его на автобусной остановке! Я пошла к забору, пока мама укачивала Карла, и увидела его.

— Но, Лили, — вздохнула Ребекка, — почему ты сразу ничего не рассказала?

На что девочка пожала крохотными плечиками и сжала губы в тонкую линию.

— Он что-нибудь сказал тебе?

— Эм, — она выставила указательный палец к подбородку и задумалась, — ну я спросила его, что он делает в парке, а он указал на остановку и сказал, что ждет свой автобус. И тогда я спросила, куда он собрался уехать, но он сделал такое лицо, — и Лили попыталась изобразить выражение лица Гарри, — а затем он сказал, что едет туда, где находится счастье. Но он выглядел очень грустным, поэтому я попросила его хорошо повеселиться в своем счастливом месте. А потом приехал автобус, Гарри поцеловал меня и ушел.

Вновь повисло молчание: каждому нужно было переосмыслить сказанное Лили. Девочка была слишком мала, чтобы понять скрытый смысл его слов. Гарри сел в автобус шесть часов назад, пока они мотались по этому чертовому Лондону. Гарри точно нет в городе. Он может быть где угодно.

— Мы найдем его, — словно мантру повторял Зейн.

И тогда Луи произнес то, что терзало его с самого утра.

— А что, если уже слишком поздно?

— Мы его найдем.

*

Двадцать минут спустя в крошечной машине Зейна они направлялись в Манчестер. Это решение возникло в одно мгновение: просто Зейн подорвался с дивана, просто схватил одной рукой телефон, а второй обезумевшего Луи.

— Что ты делаешь? Куда мы? — сухим как наждак голосом прохрипел тот.

— Мы едем за ним, — крикнул Зейн, стоя на оживленной улице.

— Но мы даже не знаем, откуда начать. Он может быть где угодно, — стараясь перекричать толпу, в тон Зейну ответил Луи.

— Я только что погуглил (А ну свали с дороги) расписание автобусов. Их последняя остановка — вокзал. Очевидно, что Гарри решил сесть на поезд, — как можно быстрее попытался объяснить Зейн, проталкивая их к машине.

— Но …он все равно может быть где угодно, — тяжело дыша, повторял и повторял Луи.

— Не совсем… я позвонил на вокзал.

— Господи, а я где был все это время?

И Зейн одарил его легкой улыбкой.

— Все в порядке, приятель. Ты немного летал на стороне. Но неважно, — он открыл дверь в машину и скользнул на водительское сидение; Луи сел рядом с ним и едва успел пристегнуться, как они стартовали.

— Так вот, я позвонил на вокзал и спросил, когда уехал последний утренний поезд. Без пятнадцати одиннадцать в Манчестер. Через пятнадцать минут после конечной остановки.

— Но Манчестер? Что он там забыл? — моргнув, спросил Луи.

— Его сестра там учится, — сосредоточившись на дороге, ответил Зейн.

— Мм, — стараясь переосмыслить его слова, Луи притих, глядя сквозь себя. Почему он не знал об этом? О такой простой вещи? О такой ерунде... Его желудок неприятно сжался. А знал ли он Гарри вообще?

— Эй, не переживай, слышишь? Наш Гарри он… просто Гарри. И иногда он прячется от людей, которым он нужен. Это что-то типа защитной реакции.

Но Луи продолжал смотреть перед собой, выдохнув лишь тихое наверное.

А затем они въехали в самое сердце Лондона. Лондона, погрязшего в вечной суматохе. Лондона, которому нет никакого дела о трагедии, что разворачивается в жизни Луи. Лондон продолжал монотонно функционировать, даже не подозревая, что не может досчитаться одного своего жителя. Быть может, потому, что Гарри Стайлс — лишнее звено в его глобальной нерушимой схеме?

Но здесь, в этой машине, Гарри Стайлс — единственный, кто сейчас в мыслях. Там, дома, без Гарри Стайлса образовалась огромная черная дыра. Так что Гарри Стайлс совсем не лишний. Его очень не хватает. И он очень нужен. Очень.

И оказавшись на окраине города, Луи принялся рассуждать о жизни, о людях. Да, может, один человек — ничто в сбалансированном темпе огромного города, но это ничто может стать всем для людей, которые находятся рядом. Гарри почувствовал себя лишним. Но Луи пытался доказать ему, что это не так. Значит, недостаточно пытался. Может быть, это чувство поселилось в Гарри слишком давно и проросло слишком глубоко, изо дня в день убивая в нем человеческое, лишая его чувств, лишая веры в то, что люди по-прежнему могут любить его. И если это действительно так, то все усилия Луи были заведомо тщетны.

— Здесь слишком тихо, — звонкий голос Зейна вернул его в реальность. — Вставь эту кассету, пожалуйста, — не отрывая глаз от дороги, Зейн кивком указал на древний магнитофон на заднем сидении, игнорируя вопросительный взгляд Луи, которому сейчас меньше всего хотелось что-то слушать.

— Этот микс записал мне Гарри, — распознав нежелание Луи, решил пояснить Зейн. — Он вообще любил миксовать музыку именно на кассетах. Ему казалось это крутым. Да и к тому же у нас в доме работало только старенькое кассетное радио, так что мы постепенно приучили к нему остальных. Здесь все его любимые песни. Он вообще любил заставлять нас всех слушать только его музыку… — и губ Зейна коснулась легкая улыбка, — Прости, разболтался…

Но Луи не возражал. Ему хотелось, чтобы Зейн продолжил рассказывать ему о Гарри, о его мальчике, о котором еще столько всего предстоит узнать! А еще ему хотелось говорить о Гарри потому, что только так он может убедить себя, что тот все еще жив.

— Все нормально, — махнул рукой Луи. — Он как-то говорил о кассетах, когда мы бездельничали в Lego.

Это было примерно за месяц до того, как Лиам и Дани начали встречаться. Довольные и уставшие, они лежали после секса, лаская друг друга кончиками носов и болтали ни о чем и одновременно обо всем. И сейчас ему думается, будто то время — другая жизнь. Там, где Гарри, кажется, все же был счастлив. Счастливее. Во всяком случае, в тот день, когда они тихонько смеялись своими осипшими голосами, часто-часто целуя друг друга.

— Я запишу тебе кассету, — прижимаясь грудью к спине Луи, прошептал Гарри и подтянул его руки к себе, заставляя Луи обхватить его талию.

— Да ну? — спросил тот, склонив голову Гарри на плечо, а тот чуть сполз вниз и развернулся в бок, встречаясь с его глазами.

— Угу, — медленно протянул Гарри и моргнул сонными глазами, позволяя легкой улыбке коснуться его розовых губ, а удивительным ямочками появиться на впалых щеках.

— И что же на этой кассете будет? — опустив Гарри на спину, сам Луи перевернулся на бок, поддерживая локтем голову. Широкая улыбка расцветала и на его губах тоже лишь от одной мысли о том, как идеально Гарри смотрится под ним.

— Ой, да ничего особенного, — прощебетал Гарри, мелкими касаниями кружась вокруг его бедер. — Просто песни, которые напоминают шестнадцатилетней влюбленной соплячке о своем принце, — и Гарри вновь загорелся в улыбке.

— Ого, так я твой принц? — Луи с ухмылкой сморщил свой прямой лоб. — А ты моя малолетняя соплячка? — и он чуть сморщил нос. — Какие у тебя извращенные мыслишки, однако…

И Гарри не мог не закатить глаза.

— А ну заткнись, — сквозь оглушительный гортанный смех прикрикнул он, добавив звонкий шлепок о его задницу.

Глаза Луи мгновенно расширились, а губы расползлись в грязной улыбочке.

— Да-а-а, безусловно… — прошептал он низким голосом, прежде чем припасть к фиолетовому соцветию синяков на его шее.

Вот только остальные воспоминания слились в сплошную вязкую дымку. И Луи страшно, ведь как бы он ни старался, а ничего хорошего больше вспомнить не может. И он понимает, что в будущем ему обязательно придется научиться отсеивать память, потому что на горьком опыте он убедился, что реальная жизнь не щадит никого. И счастье с Гарри, что осталось в воспоминаниях — единственное, за что ему остается держаться. И за что он будет держаться несмотря ни на что.

Захлопнув кассету в магнитофоне, Луи нажал на кнопку, запуская аккорды первой песни. Чуть припустив голову, он прикрыл глаза, чувствуя на себе взгляд Зейна. Но сейчас ему так плевать. Потому что в машине появился сам Гарри. Его суть.

— Remember the time you drove all night, just to meet me in the morning, — голос Конора Оберста отдавался от стен, а перед глазами Луи сидел Гарри и тихонько напевал эти строки только ему.

— Обещаю, мы скоро встретимся вновь, — больше себе самому поклялся Луи. — Очень скоро.

И вновь, словно отсканировав его мысли, Зейн ударил по педали, накручивая мили.

*

Песни менялись — дорога продолжалась. И каждый следующий мотив напоминал Луи только Гарри, да и как иначе? Мгновениями Луи казалось, будто Гарри сейчас с ними, и они все вместе слушают музыку, к которой тот приложил свою руку. Да, в реальности они с Зейном в четыре часах от Манчестера едут на его поиски, но в собственных мыслях Луи рядом с Гарри, сквозь эти песни стараясь понять его надломленную суть. Тоска и отчаянье сменялись радостью, которую перекрывали откровенно бессмысленные, но ужасно веселые песенки, под которые Гарри обязательно бы танцевал свои неуклюжие танцы, топая по жалобно скрипящим половицам.

Очередная счастливая мелодия сменилась печальным мотивом, и Луи посмотрел на Зейна, чей абсолютно нечитаемый взгляд был устремлен лишь на дорогу. Возможно, он смотрел на Малика дольше положенного, но тщательно похороненная мысль о его связи с Гарри вдруг вспыхнула с новой силой.

Помимо Даниэль именно Зейн был его самым лучшим и надежным другом. И у них была своя личная история, о которой Луи никогда не спрашивал, да и не считал нужным это делать. Каждый человек имеет свой мирок, разделенный лишь между ним и лучшим другом. Как, например, между Луи, Лиамом и Найлом. Но сейчас, сидя в этой машине, Луи вновь задался вопросом, а что, если у этих двоих все гораздо глубже, сложнее? Ведь они вместе начали работать на панели, вместе пришли в Lego, вместе скитались по улицам "до". Что, если их дружба нечто большее? И нет, они никогда не ставили под сомнение их отношения, но в этой машине в эту минуту просто слишком много мыслей…

— Луи, что такое? — наконец откликнулся Зейн, но глаз от дороги не отвел, а в руль вцепился, что есть мочи. Словно погоня — его личный побег от собственного бессилия.

— Да… ничего, — прокашлялся Луи в ответ и, наконец, отвернулся.

— Просто скажи, — устало пробормотал Зейн.

И Луи попытался придумать вопрос покорректнее, но...

— Я… просто... — чертовски медленно шептал он. — Задался вопросом о тебе и Гарри… — И его имя отозвалось ледяной дрожью вдоль по позвоночнику. Стало вдруг очень страшно.

— Каким вопросом? — Зейн искренне не понимал.

— Ну… было ли между вами что-то…

— Никогда, — отрезал Зейн.

— Что совсем? — шепотом отозвался Луи. — И даже до Lego?

— Господи, Луи, чертов мазохист! — ударив по рулю, Зейн наконец взглянул ему в глаза, и в почерневших зрачках Луи распознал слишком много боли, отчаяния, смятения и откровенного удивления.

— Просто мне… а, ладно, неважно, — и Луи разорвал контакт, отвернувшись к окну. Зейн вернулся к дороге.

— Нет, тебе не просто интересно, — покачал он головой. — Ты хочешь услышать что-то, что ранит тебя. О лезвиях, например, — словно издеваясь, начал заводиться он. — Да, прежде ты никогда не резал себя, но готов поспорить, что хотел бы. Потому что Гарри было дерьмово, а значит дерьмово должно быть и тебе тоже. Ты любишь его слишком сильно, но при этом какого-то черта ищешь пути, чтобы оборвать свою любовь. Ты хочешь услышать, что между мной и ним что-то было, хочешь убедить себя, что между вами ничего нет. Потому что Гарри, может быть, уже мертв, а тебе больно, и это какой-то извращенный способ защиты. Ты хочешь чувствовать себя ненужным, чтобы тебе не было настолько больно, когда мы найдем его!

Зейн кричал; его грудь тяжело вздымалась, лицо вспыхнуло красными пятнами. И Луи смутно осознал, что они остановились, съехали на обочину и теперь смотрят друг другу в душу. Воздуха не хватает, его крадет Зейн только себе. На фоне играет Манчестерских оркестр, и Луи вспоминает, что Гарри часто напевал себе под нос эту мелодию.

А еще Луи понимает, что Зейн прав. От и до. И эта правда убивает.

Не выдержав, Луи снова отвернулся, сосредоточив взгляд на уносящихся вдаль машинах.

— Ты знаешь, что я прав.

— Знаю.

— А еще ты знаешь, что это полнейшая чушь, — вжавшись в свое сидение, произнес Зейн. — Ну, то, что ты для него неважен.

Луи устало обернулся к нему.

— Что ты пытаешься доказать мне сейчас? — и едва уловимая улыбка дрогнула на его тонких губах.

Зейн закатил глаза и пододвинулся еще ближе к нему, сокращая пространство до минимума.

— Я просто хочу, чтобы ты успокоился. Чтобы ты был в порядке и перестал винить себя за то, что случилось с Гарри. Я хочу, чтобы ты уяснил, что даже несмотря на все его секреты, он нуждался в тебе, как ни в ком другом.

— Почему ты так беспокоишься об этом? — не поднимая на него глаз, прошептал Луи.

Глубокий вздох.

— Я беспокоюсь, потому что мы друзья. Гарри твой молодой человек и мой лучший друг. А Найл твой лучший друг и мой молодой человек. Если бы не ты, мы бы никогда с ним не познакомились. А еще ты заплатил за мои острые крылышки, а я одолжил тебе свою машину. И еще десятки таких же мелочей связывают нас. Так как я могу не волноваться? Я был бы настоящим козлом, если бы не думал о тебе.

— Ну, все мы немного козлы…

— Но козлы беспокоющиеся.

— И то верно.

— Гарри действительно любит тебя, слышишь? До тебя я никогда не видел его таким счастливым. До тебя он никогда не заботился ни об одно из нас с такой самоотдачей. Ты не видел его, когда тебя не было рядом. Ты не слушал его рассказики о каждой чертовой фигне, что вы творили с ним. И ты просто не представляешь, сколько раз он не давал мне спать, и мы трепались ночи напролет о вас. Особенно в самом начале. Ведь ты знаешь, насколько Гарри был далек от любого проявления чувств. Ему никто не давал почувствовать себя любимым. Но потом случился ты. С самого первого дня, когда вы проснулись на одном диване и столкнулись с голым мной на кухне, я понял, что ты особенный. Потому что Гарри никогда не приводил незнакомцев домой. Ты был первым. И единственным.

И его слова повисли между ними. На кассете закончился очередной трек, погружая пространство между ними в знакомую тишину. И Луи снова понял, что Зейн прав. Да, у Гарри, быть может, было слишком много секретов, и именно это заставило Луи чувствовать себя ненужным в их отношениях, но… каким же чертовски глупым все это кажется ему сейчас. Гарри любит его. И не всегда словами можно выразить чувства.

— Давай вернемся к дороге, — прокашлявшись, произнес Луи под первые аккорды Little Talks.

— Да, давай.

Моторный шум заставил их вновь влиться в реальность. Но теперь она поменял окрас: из ужасающей она превратилась в пугающую. Но от чего-то это чувство казалось правильным. Да, Гарри сбежал, чтобы умереть. Это они уяснили четко. И часы неумолимо тикают, оттягивая спасение, но приближая время его смерти. И эти мысли должны были превратиться в настоящую истерику обоих, но… первый лишь сильнее сжал руки на руле, а второй укутался в теплое одеяло из отрицания. С Гарри все в порядке.

Двадцать минут. Ровно двадцать минут они провели на обочине, и теперь от Манчестера их отделяли четыре часа и двадцать минут. А движение между тем с каждым метром замедлялось, тормозило, отдаляя их от Гарри все дальше и дальше. Луи казалось, что однотипные пейзажи за окном — замкнутый круг, и они просто бьются о его стены.

Зейн же не спускал глаз с дороги, не смотрел на Луи, старался не думать. Только не сейчас. Нужно держаться.

И только через полчаса и еще семь песен он снова заговорил.

Резко сбросил скорость; а Луи ударился затылком о сидение, осознавая, что они замедлились. Взглянув в боковое зеркало, он увидел вереницу красных фар, мигающих позади. На трассе не было ни единого затора для остановки, но Зейн медлил. Сканируя магнитофон.
Его глаза неожиданно расширились, он вздернул бровь и заерзал на своем месте. Лицо окрасилось серой болью.

— Ты в порядке? — наклонившись к нему, спросил Луи.

Но Зейн заглушил его ладонью, прислушавшись к словам, струящимся из магнитолы.

— Да что с…

— Я должен был рассказать тебе раньше! — воскликнул он. — Блять! — и он вдавил кулак в руль, заставив Луи подпрыгнуть.

И где-то внутри кровоточащая мышца пропустила пару ударов — Зейн закричал навзрыд.

— Блять! Луи, я мог, мог это остановить! Я ведь знал, что был прав, но я, я… — он яростно мазал по лицу, пытаясь вытереть слезы, но тщетно, — Он сказал мне, что с ним все в порядке. Он всегда так говорил, когда лгал мне… но я, как я мог ему поверить? Как можно быть
настолько тупым?

Раз, второй, третий его кулаки врезались в руль; тело сотрясалось от новых рыданий, а Луи будто приковало к его сидению. Непонимание.

— Ох, Луи… — словно умоляя, шептал Зейн.

— О чем ты говоришь? — сипло отозвался тот.

Зейн попытался промокнуть глаза.

— За несколько недель до пожара… — он тяжело вздохнул, пытаясь вернуть дыхание и голос в относительную норму, — Он работал каждую ночь…

— Да, я помню, — и воспоминания о той неделе ярким бликом всплыли в его сознании. Они проводили все вечера вместе. И Гарри выглядел вполне счастливыми. Быть может, слишком счастливым.

— Так вот. Это был конец месяца, и нам нужно было платить за квартиру. Я пришел за его долей, но он мне сказал, что у него сейчас нет денег. Но он работал каждую ночь! Каждую! Я сразу понял, что что-то не так, но…

— Что ты хочешь сказать этим? — Луи начал понимать. И внутренности вновь сжались сухой губкой от осознания этой ужасающей правды.

Крохотный поток столпившихся машин превратился в целый океан, но Зейн и не думал освобождать им дорогу.

— Это случилось после его первой пропажи. Я решился обыскать его комнату и в одном из ящиков нашел пачку наличных. Когда он вернулся домой, я просил его об этих деньгах, но он, глядя мне в глаза, поклялся, что просто решил немного отложить. Сказал, что собирается купить тебе подарок. Херня. Я не только чувствовал это, но и увидел. Но на вопрос о ссадинах он отмахнулся - сказал что-то про грубый секс. Как я мог повестись? Я не должен, не должен был верить ему! Но мне так хотелось… я так не хотел подозревать его в этом.

— В чем именно? — уточнил Луи, прекрасно понимая, какой ответ последует. Он и сам подозревал об этой после той ночи, когда Гарри сел в машину не к Стивену.

— У него есть сутенер.

Луи протяжно застонал и повалился на спинку своего сидения. Наконец, его чертов мозг сопоставил паззлы: все те ночи, когда Гарри приходил помятый и в синяках, вышептывая глупые оправдания, чтобы поскорее уйти. Все те ночи, что Гарри продолжал работать, хотя Зейн вполне мог содержать их на выручку от порно. Все те ночи, когда Луи обнаруживал разбитого Гарри у себя на пороге, но тот все равно рвался в спальню. Теперь все встало на свои места. Перед глазами Луи возникло его побитое лицо, слезящиеся глаза, дрожащие губы, мелкая дрожь. И та ночь перед пожаром, когда Гарри приполз к нему, когда он рыдал, умоляя о простых поцелуях, а Луи прогнал его. Луи собственноручно надломил его.

Затошнило. Горло словно проволокой сдавило, глуша попытки вздохнуть. Ему хотелось избить себя за то, что не обращал внимания, за то, что был таким слепым глупцом. Он так часто волновался по каким-то пустякам, а когда от него действительно потребовалось внимание — он просто пренебрег им. Он должен был и дальше доставать Гарри своими вопросами. Он никогда не должен был отворачиваться от него, как бы сильно не мучила его обида. Он должен был понять, что что-то происходит. Но он не понял. И из-за его сучей слепоты только Богу известно, где сейчас Гарри. И жив ли он вообще.

Луи хотелось кричать.

— Получается, это тот парень, которого я видел после вечеринки у Дани… — сквозь зубы прошипел он.

— Возможно.

— И я отпустил его! — его голос поразил раздирающий остатки разума крик. Голова пошла кругом. Он д о л ж е н был спасти своего Гарри. Д о л ж е н был побежать за машиной и избить того парня. Он д о л ж е н был рассказать об этом Зейну. Он д о л ж е н был сделать хоть что-нибудь.

— Это только моя вина! — заорал он. — Только я мог срубить все это на корню! Только я понимал, что с ним происходит! Видел его синяки. Его раны. Я видел, как изо дня в день он буквально рассыпается на моих глазах. Но я был таким эгоистом. Я думал, моей любви будет достаточно.

Луи словно окунули в лужу: слезы и сопли смешались в однородную субстанцию, дышать не получалось, буквы проглатывались. Зейн оторвался от руля и, обхватив Луи за плечи, крепко прижал к себе.

— Я понимаю, ты чувствуешь себя виноватым, но послушай, и Дома никому даже в голову не пришло, что с ним что-то творится. Мы все виноваты. Но важно другое: мы хотя бы попытались помочь. Это бы все равно случилось рано или поздно.

— Суицид? Суицид случился бы рано или поздно? Серьезно? — надтреснутым из-за рыданий голосом воскликнул Луи.

Зейн выпустил Луи из рук и принялся теребить нитку на брюках.

— Знаешь, это уже случалось раньше…

Луи кротко выдохнул и вцепился Зейну в руку, заставив того развернуться к нему лицом.

— Случилось что?!

Его бесило, откровенно бесило это ебаное умение Зейна из любого предложения делать чертову головоломку.

— Он уже вел себя так когда-то… — бормоча, Зейн явно старался подобрать нужные слова. — У него была депрессия и попытка самоубийства…

— Ну, это я уже понял.

— Это случилось после смерти его мамы. Она покончила с собой…

— Да, я в курсе, — коротко ответил Луи. Все же кое-что он жизни своего Гарри он успел узнать.

— Ну вот, — почти шепотом отозвался Зейн. — Это едва не раздавило его. Он уже тогда начал резать себя и глотать таблетки. Но Джемма, старшая сестра, нашла его и успела спасти. У их матери был парень, который и наградил Гарри этим комплексом, именно он заставил его чувствовать себя никому ненужным. И я, я думаю, что эта история с сутенером обострила в нем ту прошлую боль. И еще я надеюсь, что он поехал к Джемме. Может, она сможет помочь ему...

И они вновь погрузились в тишину, сосредоточившись на дороге. Луи молил всех Богов, чтобы Гарри сейчас был рядом с сестрой. Но мелкая, острая мысль о том, что они могут двигаться совершенно не в том направлении, проросла слишком глубоко, чтобы не заметить ее. Луи представлялись десятки поездов, на которых Гарри мог уехать. И что они предпримут, если не найдут его в Манчестере? Что остается им?

Пробка потихоньку рассосалась, и они двинулись в путь. Их четыре часа превратились в пять. Гарри пропал почти одиннадцать часов назад. И оглушительный звоночек бил по мозгам, где-то на задворках разума говоря, что шансов найти его живым ровным счетом нет. Но останавливаться они просто не имели права. Дорога — единственное, что у них осталось.

*

Вообще, Манчестерский университет — необитаемый островок, пропитанный благополучной атмосферой книжного спокойствия. И вряд ли кто-то бы поверил, что однажды наступит день, когда два осунувшихся парня будут хватать за плечи каждого, кто попадется им на пути и на грани истерики орать, не видели ли они Джемму Стайлс.

В итоге Зейн и Луи добрались до администрации, где их, сидя за письменным столом, встретила женщина средних лет. Ее настенные часы показывали девять вечера. Им была нужна Джемма. Немедленно.

— Прошу прощения, — принялся говорить Зейн, потому что Луи била мелкая дрожь.

— Слушаю? — женщина подняла голову, взглянув на них через очки.

— Мы… эм… мы ищем одну девушку. Джемму Стайлс. Вы не могли бы сказать нам номер ее комнаты?

Женщина моргнула и вздернула тонкую бровь.

— Даже не собираюсь, — она выглядела крайне шокированной.

— Но… но…

— Это очень срочно! — выдавил Луи. — Ее младший брат пропал. Мы его друзья. Возможно, она знает, где он. Понимаете, как это важно! Вопрос жизни и смерти!

Женщина лишь поджала напомаженные губы.

— Вы серьезно думаете, что я поверю вам? Вы выглядите как настоящие хулиганы.

— Пожалуйста… — прошептал Луи.

— Простите, но я ничем не могу вам помочь, — вздохнула она.

Входная дверь хлопнула.

— Луи…

Зейн обернулся к секретарю.

— Я… черт, Луи, подожди!

— Но если хотите, я могу спустить ее в фойе… — позвала женщина Зейна, но он уже был вне досягаемости.

— Вы знаете Джемму Стайлс? Где я могу найти Джемму Стайлс? Кто-нибудь видел Джемму Стайлс?

— ЛУИ!

—… Джемму Стайлс?

— Луи! — тяжело дыша, Зейн нагнал его и встряхнул за плечи. — Какого черта?

— Мы. Должны. Найти. Ее. — Так же тяжело дыша, выпалил он.

— Успокойся, — прошептал он. — Мы на месте. Мы обязательно найдем ее.

— Мы должны искать ее! Сейчас же! — Луи был готов вновь зарыдать.

— Найдем, обязательно найдем.

Они продолжали обыскивать кампус добрых двадцать минут, пока, наконец, одна милая девушка не согласилась помочь им и отвести в общежитие, когда они объяснили ей ситуацию.

— Она в 406 комнате, — и девушка указала на узкий коридор на четвертом этаже.

— Спасибо! Огромное спасибо тебе! — Зейн был настолько взволнован, что звонко припал к ее щеке, заставив девушку отчаянно краснеть и, заикаясь, желать им удачи, поспешно убегая прочь.

Парни рванули по лестнице вверх и, остановившись у нужной комнаты, Зейн трижды постучался.

И через пару мгновений двери отворилась и…

— Эээ, привет? Чем могу помочь? — на пороге возникла миловидная девушка в пижамных штанах.

— Привет! Мы ищем Джемму Стайлс.

— Похоже, вы ее нашли, — Джемма взглянула на них с нескрываемым любопытством. — А вы кто такие? И почему решили почтить меня своим присутствием в такой поздний час?

— Оу, эмм, привет, — Луи взял себя в руки, глуша подступающую истерику о вытянутый рукав свитшота. — Я Луи, а это Зейн. Мы друзья Гарри.

— Друзья Гарри? Мм…

— Послушай, — резко перебил ее Зейн. — Гарри исчез. Никто не видел его с самого утра. Раньше у него случались побеги, но на этот раз все намного серьезнее. Он ушел, никому ничего не сказав. Просто испарился. Мы ищем его весь день, но все без толку. И поэтому мы подумали, что он мог связаться с тобой. Он здесь? Здесь же? — и Зейн попытался заглянуть через ее плечо в комнату.

Джемма нахмурилась.

— Гарри пропал?

А затем переспросила.

— Кто… кто вы… еще раз?

— Я Зейн.

— А я Луи

— Ага, так откуда вы знаете Гарри? Я никогда не слышала от него о вас, — скрестив руки на груди, произнесла девушка.

Лицо Зейн пораженно вытянулось.

— Я его сосед по комнате.

— Да ну? — скептически передразнила она. — В последний раз я слышала от Гарри, что в Лондоне он живет вместе с Уиллом и Джеймсом.

— Господи, неужели она ничего не знает? — повернувшись к Луи, простонал Зейн.

— Не знаю чего?

— Сейчас это неважно, — вздохнул Малик. — Так ты слышала что-нибудь о нем или нет?

— Спокойно, — она выставила руку вверх. — Чего я не знаю? Быстро объяснили мне ситуацию.

— Мы можем зайти?

— Зачем?

— Потому что предстоит длинный разговор.

Джемма смерила их оценивающим взглядом, но все же пропустила внутрь.

Парни устроились на маленькой диванчике. Проследовав за ними, она села напротив.

— Начинайте.

— Черт… откуда начать… — задумался Зейн.

— Давай-ка со дня вашего с ним знакомства, — закончила за него Джемма.

— Кажется, ты действительно ничего не знаешь. Давай лучше с самого начала, — и Зейн нервно облизнул губы.

А Луи с нескрываемым интересом уставился на него. Начало. Это обещает быть… познавательным.

— Ну… после того, как вы двое сбежали от бывшего вашей матери, и Гарри переехал в Лондон и первые недели работал в ночном клубе "Вавилон" танцором в клетке, — Зейн сделал паузу, стараясь отследить ее реакцию.

Глаза девушки ожидаемо расширились, но она ничего не сказала, и тогда Зейн решил продолжить.

— У него совсем не было денег и ему негде было жить, поэтому он вышел на панель.

— На панель?

— Да. Он стал мальчиком по вызову, — пояснил Зейн. — Проституткой.

— Гарри? — словно не веря своим ушам, вновь переспросила девушка.

Зейн кротко кивнул.

— Но… но почему? Если ему была нужна помощь, он всегда мог прийти ко мне! Он мог остаться со мной!

И Зейн не мог не улыбнуться. Грустно, правда.

— Ну… это же Гарри. Он всегда слишком занят, защищая всех, кроме себя. И последнее, чего он хотел — мешать тебе, после всех тех лет, что ты провела рядом с ним.

Сидя между этими двумя, Луи вновь почувствовал себя лишним. Потому что если Зейну известно настоящее Гарри, то Джемме известно его прошлое. А что остается для Луи?

— Ну, ладно, так если вы называете себя его друзьями, то как вы допустили такое? Почему не остановили его?

— А ты подумай, где мы могли с ним познакомиться…

— Что, прости?

— На работе, конечно же.

— То есть ты тоже… мальчик по вызову?

— Ага, — пропел Зейн. — Ну, то есть бывший. Сейчас я только в порно снимаюсь.

Джемма ущипнула себя за нос и слегка истерически расхохоталась.

— Боже, серьезно? Я действительно сейчас болтаю с порно-звездой, которая говорит мне, что мой младший братик не только проститутка, так он еще и сбежал? — она схватилась за голову и резко повернулась к Луи. — А ты тоже… там работаешь?

— Нет, я из Старбакса, — усмехнулся Луи в ответ.

— Ох, Старбакс, замечательно, — пробормотала она. — А ты как познакомился с моим братом?

— Оу… ну… — Луи задумчиво почесал затылок. — Ну, он спас мне жизнь, защитив меня от двух наркодилеров, а я влюбился в него, — и Луи просто не мог поверить, что только что произнес это вслух.

Джемма часто-часто заморгала.

— Влюбился в него? Гарри, что, гей? Ну… то есть, это вообще не проблема и все такое, просто я никогда не знала…

— Ха, — хмыкнул Зейн. — Разве это не очевидно? Слушай, а ты серьезно его сестра или…?

— Зейн! — прошипел Луи.

Но Джемма добродушно улыбнулась и вскочила на ноги.

— Ладно, мы должны его найти. Но сперва расскажите мне все, что с ним происходило в последний день. Все, что он делал и говорил, как он выглядел и в каком состоянии был.

— Ну, — тихо отозвался Зейн, — довольно в дерьмовом.

— Он… то есть я, я нашел его рано утром в ванной. Он резал себя. А за два дня до этого он пропал. Мы искали его везде, но он словно сквозь землю провалился. А когда мы с Зейном вышли позавтракать, он вернулся домой. Я нашел его на полу едва вменяемым. И тогда я сказал, что люблю его, но он окончательно слетел с тормозов. Он выгнал меня, а затем сбежал по пожарной лестнице.

Тяжелая ладонь Зейна легла ему на плечо.

— Мы выяснили, что автобус, на который он сел, ехал до вокзала. А через пятнадцать минут отошел поезд до Манчестера. И поэтому мы подумали, что он поехал к тебе…

Джемма прикусила губу, едва сдерживая слезы.

— Он… пытался покончить с собой?

Парни одновременно кивнули, а Зейн продолжил.

— Да, пытался. Последнее время у него были серьезные проблемы. И мы… мы думаем, что это как-то связано с его сутенером. Гарри часто возвращался избитым, и нам кажется, что тот… напомнил ему… о прошлом…

— Ральф, — ахнула девушка. — Бывший парень нашей мамы, — и все трое на доли секунд погрузились в молчание, но затем Джемма едва заметно прошептала. — Я знаю, где он, — и мелкие слезы упали на ее щеки.

Инстинктивно Луи протянул к ней ладонь, пытаясь утереть их, но она опередила его.

— Завтра третья годовщина со дня смерти нашей мамы. Он всегда навещал ее, — все так же тихо закончила она.

*

Все трое молча сели в машину к Зейну. Заиграла The Scientist, и Джемма рассеяно отметила, что это ее любимая песня, а Луи вновь подкатил к горлу ком, потому что, черт возьми, Гарри… Зейн же вцепился, что есть мочи в руль, и пристально всматривался в дорогу, слушая редкие указания Джеммы.

Они въехали в крошечный городок Холмс Чапел, в место, где Гарри провел свое детство. В место, которое целых шестнадцать лет было для Гарри целым миром. Начало. Он вернулся к истокам. И то, что The Scientist играл целых пять раз, пока они ехали — некий знак, что они, наконец, на верном пути. Он старался не думать о тексте, не думать о строке going back to the ‘start’. Он старался не думать над причиной, почему Гарри покинул свой маленький мирок когда-то. Он старался вообще ни о чем не думать.

А часы, тем временем, продолжали и продолжали тикать. Десять слишком быстро превратились в одиннадцать, потому что их задержала авария, случившаяся у самого въезда в город. И пока Зейн старался как можно быстрее объехать кареты скорой помощи и обломки покореженных машин, Луи мысленно вопрошал, сколько людей Бог может спасти за одну ночь, эгоистично молясь только лишь за Гарри.

На часах загорелось без пяти двенадцать, когда они наконец заехали в окутанный беспросветной темнотой городишко. Влево, право, право, лево, право. Кладбище находилось на самой окраине, и с каждым приближающим их к воротам сантиметром, сердце Луи увеличивало скорость, стуча, кажется, у самого горло. Ведь и сейчас нет никакой гарантии, что они найдут его там. Может быть, он в каком-нибудь отеле? Или остановился у друга? Или лежит где-нибудь мертвый.

Но Луи заставил себя заткнуться, как только фары осветили главные ворота. Могила Энн Кокс виднелась в их свете, но никого около нее не было.

Зейн припарковал машину у ворот и, взглянув на часы (12:01), вышел из машины.

— Пошли.

Они шагнули в сторону входа. Каждая частичка Луи отчаянно протестовала заходить внутрь, но вдруг Зейн воткнул ему в руку фонарь, словно обрезая путь к отступлению.

— Откуда ты взял его?

— На заднем сидении машины, — кротко ответил Зейн. Сейчас им было явно не до разговоров, поэтому, тяжело выдохнув, они молча зашли внутрь.

Джемму повело.

Всего в нескольких сантиметрах от них.

Зейн и Джемма увидели его прежде, чем Луи.

Подавить душащие стоны им не удалось, что сразу же привлекло его внимание.

Фонарем Зейн осветил небольшое возвышение. Гарри. И луч мгновенно задрожал, потому что Зейн и Джемма сорвались на бег. Но Луи улыбался. Потому что с Гарри все было в порядке. Вот он, лежит совсем рядом. И Луи не понимал, почему Джемма плачет, а Зейн выдыхает оглушительные яростные проклятия воздух. Луи не понимал, почему они не радуются. Ведь Гарри рядом с ними. Спит на могиле своей мамы с цветами в руке. Его глаза закрыты, и он выглядит так… умиротворенно.

Луи упал на колени. Тело опередило разум. Он нагнулся к нему, желая услышать легкое сонное дыхание.

Но ответом ему стала тишина.

-

экзамены отгремели, поэтому я могу вернуться и в кратчайшие сроки закончить работу. обещаю не тянуть, потому что задерживаться на таком моменте - просто преступление:D

мэйк сам нойз, гайз. я надеюсь, что вы еще здесь.

Дата добавления: 2015-10-29