Примечание к части. На счёт некой развязности речи хочу написать пару слов

На счёт некой развязности речи хочу написать пару слов.
Я не выделяю её как-то по-особому, потому что иначе читать будет просто невозможно.
Достаточно всего лишь знать, что она есть:3

Глава.

Заворачивая за тёмный угол высокого здания, парень даже не топчется на месте. Руки его крепко сжаты в кулаках и не подрагивают. Он чётко идёт к намеченной цели, параллельно застёгивая на себе чёрную кожаную ветровку, в процессе не скользя потными пальцами по собачке.
Шаги быстрые и широкие, как у офицера, но не прямые. Вот на голову накидывается и капюшон, пытающийся скрыть волосы. Парень ни о чём даже не думает, да и не старается особо.
Подходя к двери университета, он осматривается по сторонам диким и уверенным взглядом, но ничего, кроме фонаря в поле своего зрения не видит. Поэтому легко достаёт железную отмычку и так же плавно открывает обе двери, не привлекая внимания охраны на посту, приседая вниз за стенку после каждой открытой двери. Он ползком прокрадывается под высоким столом, предположительно, мужчины, не кусая губы и не вытирая пот от волнения, будто бы он знает, что будет дальше: его никто не заметит и ничего не скажет.
Даже кожанка не хрустит, как снег при трении с полом и с рукавами, что парню, естественно, в пользу.
Когда пост охраны уже мимо, остался за стеной, он встаёт и ровным шагом заходит за стену, направляясь точно к лестнице, ведущей на второй этаж. На площадке никого нет, и юноша точно знает, что его ждёт дальше. Именно поэтому заглядывает за очередную стену и видит женщину – уборщицу.
Он бесшумно заходит обратно, не переживая и не волнуясь. Так он стоит примерно полминуты, а затем поднимается на этаж выше – на третий и переходит на другую лестничную площадку, аккуратно прикрывая дверь, чтобы та женщина не услышала в этой гробовой тишине, в которой она полощет тряпку, вновь кидая на пол, и вымывает весь пол на этаже.
Ждать было бы глупо, и юноша понимает это.
Внезапно он замечает красную мелькающую точку в углу стены, совсем не заметную для чужих глаз, поэтому натягивает капюшон посильней и прячет руки в карманы, меняя походку.
Как назло, с этой стороны дверь в нужную рекреацию заперта, как ни старайся дёргать. Но он даже этого не делает, продолжая свой путь уверенно.
Парень выходит на нужный этаж и замечает ведро уборщицы, стоящее не так далеко, но как раз через тот проём, где моет она сама. Так что, если не сейчас, то уже миссия провалена и придётся тратить свои часы, ожидая.
Всё пропадёт, если его заметят, но он же знает, что будет наперёд или ему просто наплевать? Хвататься за цель он тоже не собирается, ведь всегда можно грохнуть женщину, прокладывая из её костей себе путь дальше.
Для него всё предопределено. Но он же не робот и не знает этого.
Именно поэтому, рискуя всем, хотя, по сути, терять больше нечего, он заглядывает краем глаза за угол и замечает спину в кофточке цвета стали.
Мягкая подошва чёрных кед сталкивается с полом, абсолютно не создавая лишнего шума. Он спешно перебегает коридор и останавливается у другой стены, удостоверяясь, что остался незамеченным. Но и сейчас его грудь быстро не вздымается и пот не льётся ручьём.
Юноша достаёт из кармана верёвку и маленький крючочек, цепляет за ручку ведра и так же бесшумно ускользает обратно.
Дёргая за другой конец, ведро с шумом падает на пол, разливая грязную, словно набранную из лужи воду по всему полу. А парень скручивает верёвку и ждёт.
Женщина в испуге и очень медленно приближается, а хулиган вжимается в стену, не искривляя лицо и никак не волнуясь о том, что его можно заметить.
Она проходит мимо, так и не замечая человека за своей спиной, а тот в свою очередь проскальзывает мимо неё и идёт по коридору дальше, оставляя свои следы на мокром полу. Там, где уборщица только что вымыла.
Беспрепятственно добираясь до нужного кабинета, парень на секунду останавливается и читает крупное «Картотека». Затем поспешно достаёт отмычку и открывает дверь.

Высокое здание освещено огнями Большого города и уличными фонарями, оно подсвечивается изнутри, из окон, из просторного, как у отеля входа. Люди спешно входят и выходят, снимая с сигнализации или наоборот, ставя на неё свои дорогие Ferrari и Porsche.
Именно поэтому парень дожидается глубокой ночи, стоя всё так же на своём месте, не сдвинувшись ни на миллиметр.
Четыре часа ночи – время, когда погасает последняя лампочка на самом верхнем этаже уже совершенно тёмного здания.
Крепко сжимая в своих руках кухонный нож, юноша входит внутрь…

Следующим утром Лухан действительно решает идти в полицейский участок, потому что ему всё это надоело, шатен хочет узнать всю правду и также, рассказать про себя. Про то, что он пережил и что сейчас чувствует, когда на него сваливается такая куча проблем. Мечтает доказать им всем, что он, мать вашу, не виноват.
Лухан не говорит спящему Сехуну ни слова, потому что знает, что тот его не отпустит, и покидает уютную квартиру, направляясь к остановке.

В просторном кабинете Лу сидит так, словно его грубо прижали к бетонной стене и выпытывали правду, в которую, собственно, никто и не поверил бы кроме Джунмёна: ни следователь, ни директор, ни родители пострадавшего.
Парень уже думал, что его подставил этот жалкий мальчишка, который был ему неким другом или, может быть, сегодня 1 апреля и его просто так разыгрывают?
Однако реальность жестока и это не так.

Лухан смутно помнит, о чём ему говорили эти люди и что спрашивали, потому что глаза мутнели, и он чувствовал безумную слабость, потому что он смотрел исключительно в одну точку где-то над головой директора, потому что… он действительно болен.
Джунмён рассказывал, что 70% таких больных заканчивают суицидом, а остальные тридцать продолжают жить, лечиться и даже являться дееспособными в течение ещё многих лет.
А Лухан… он боится только одного. Того, что Сехун в один день может остаться без него, потому что, к сожалению, эта болезнь не излечима.
Но её можно «заглушить» на всю жизнь, чем парень решил всерьёз заниматься.
Именно поэтому Лухан и начал пить таблетки, прописанные врачом.

Гладя подушечкой большого пальца ребристую зелёную крышку, Лу вспомнил, что такую же баночку выкинул в форточку своего окна после того, как Сехун сказал ему их не пить. Только в этот раз старший не послушался и Сехун не должен знать об этом.

Тяжёлый воздух и накалённая до предела атмосфера кружили Ханю голову, он то и дело сглатывал подступивший к горлу ком и нервно покусывал пухлые губы.

- Значит, ты утверждаешь, что это не твои «пальчики» были найдены на кухонном ноже, которым ты чуть не убил Хван Сан Ына, - спокойно говорил следователь, сидя прямо перед Луханом, на что тот кивнул. – Послушай, парень…

- Это не может быть моё, потому что в ту ночь я не был там, я спал дома! – прервал его Лу злым голосом.

- Свидетели…

- Есть! – сказал, как отрезал и показал указательный палец.

- Ну, в таком случае, - мужчина поднялся из-за стола. – Приведи мне его.

Разозлившаяся мать начала возмущаться и плакать, выкрикивая «Да как вы можете его отпустить? Он же чуть не убил моего единственного сына! Он испортил ему здоровье и психику, вы не сделаете этого!». Её крепко держал муж в своих объятиях, чтобы та, не дай Бог, не разрушила кабинет.
И когда Лухану, наконец, говорят уйти, следователь успокаивает женщину:

- Не волнуйтесь, никто его не собирается отпускать. У нас есть все доказательства.

А Джунмён, сидящий рядом с ними на стуле в роли психолога (вдруг, что случится), нервно заламывает пальцы, придумывая, что же им делать в такой ситуации.

В пустой квартире Лухан чувствует себя подавленным, словно размазанным о кленовый осенний сухой лист, потому что Сехуна дома нет. Снова. Но сегодня нет так же и школьной формы, поэтому старший как-то не сильно переживает, думая, что Сехун в школе.
Совсем скоро он должен прийти и они вместе поедут в участок, чтобы тот подтвердил присутствие своего парня дома в день преступления. Сейчас, с минуты на минуту, в замке повернётся ключ и дверь распахнётся. Но опять же...
Так думал Лухан.

Целый день он провел на холодном полу в коридоре, где они вместе так любили заниматься сексом. К слову, им было не принципиально, в каком месте это делать, они просто так часто случайно попадали именно на коридор, что именно он и стал их любимым.

Младший не пришёл и на следующий день. Лухан заметил это, когда проснулся очень рано утром на всё таком же ледяном полу, прижавшись спиной к шкафу, в той же одежде, в которой пришёл домой вчера. Куртка, шарф и шапка были на нём, и он решил, закрывая лицо ладонями и сгибаясь пополам, что хватит.
В последнее время Сехун так часто стал пропадать и подолгу не возвращаться, что Лухану это просто-напросто надоело. Он заново надел обувь и вышел из квартиры, не хлопая, а аккуратно прикрывая металлическую дверь.

Он побрёл к остановке, чтобы сесть на автобус, ведущий в такую уже привычную больницу. Как всегда, Лухан сел на последнее сидение и включил любимую музыку.
Чувствуя, что его настигает сон, он резко тряхнул головой, прислоняясь лбом к стеклу.
Ему нельзя спать без Сехуна, как ни крути.

Лухан зашёл в кабинет Джунмёна, который уже довольно долго ждёт его здесь и с поникшим взглядом сел напротив него, скидывая с себя тёплый вязаный шарф с оленями.

- 70 процентов... Расскажите, как они умирают? – выдохнул младший.

- Только попробуй, Лухан. Ты не должен думать об этом, потому что мы... я тебя вылечу своими руками, понял? В Китае есть отличная клиника, мы сможем, - Мён протянул ему бумагу, в которой попросил расписаться и ручку. - Это согласие на лечение. Просто поставь свою подпись? Обещаю, мы начнём в скором времени всё подготавливать к отъезду.

- Но как же преступление?...

- У меня уже есть кое-какие варианты, о которых я потом тебе расскажу, а пока просто подпиши, - врач улыбнулся, и потом серьёзно добавил. - И да, я знаю, что не ты виноват. Это сделал за тебя другой человек.

- Кто?

- Сехун.

Глава.

- Я знаю, что не ты виноват. Это сделал за тебя другой человек.

- Кто?

- Сехун.

Где-то с минуту Лухан не мог прийти в себя, шокированный таким заявлением.
Конечно, не сразу, но он начал доверять своему врачу, со временем, постепенно. А сейчас тот портит их отношения вот так, в лоб говоря, что человек, которого он любит – подставил его.

- Нет… не может быть. Нет! – выкрикнул он, скидывая листы на пол, что подал для подписи Джунмён.

- Лухан, поверь мне. Сехуна не существует. Он - твой глюк, твой бред, симптом твоей болезни.

Младший залился в истерическом смехе вперемешку с капельками слёз, а Мён просто не знал, куда себя девать. Лухан плачет или смеётся, или у него просто истерика? Всё это кружило голову и нарочно сгибало обессилившие колени к полу.
Но вскоре Лухан успокоился, зло проговаривая каждое слово, буквально камнями выплёвывая в лицо:

- Я знаю, чего вы все добиваетесь. Вы хотите нас разлучить, не так ли? Хах, ничего не выйдет! Сехун любит меня, а я его, поэтому забудьте, – он быстро оглядел кабинет, сжимая в кулаки свою футболку, и уже собрался уйти, но…

- Постой… - врач подошёл поближе, заглядывая в глаза парню и сминая в руках листочек с чьим-то адресом. Лу увидел краем глаза, что это улица и дом его парня. Он хотел было возмутиться, но Джунмён не дал сделать этого. - Может, наведаешься к Крису в больницу?

- Что с ним? – округляя глаза, спросил Лу. - Откуда Вы его знаете? – врач хмыкнул, но последний вопрос так и остался без ответа.

- Ты его пырнул ножом в ногу. Он не вошёл до конца, так что ничего серьёзного.

Фыркнув в последний раз, смотря на врача пренебрежительным взглядом, Лухан громко хлопнул дверью. На этот раз он надеялся, что попрощался с ним навсегда.
Но действительно нужно сходить к Ифаню в больницу… Как-нибудь потом. С ним-то должно быть всё в порядке.

Лухан безумно быстро бежал по улице домой, игнорируя автобус. Ему казалось, что так будет быстрее в сто раз. Еле перебирая ногами, он запинался о камни и бордюры, но всё-таки понял, что добежал, когда увидел родное окно и горящий в нём свет.
Так же пренебрегая лифтом, он метнулся по лестнице и уже под конец чуть ли не падал от усталости, доползая до восьмого этажа.
Но сейчас всё было не важно, потому что дверь перед его носом тут же открыли. Довольная кошачья улыбка, встретила его красное лицо, Сехун взял горячую ладошку в свою, и осторожно потянул в квартиру, целуя парня в лоб.

- Я так ждал тебя…

***

То ли это ветер из приоткрытого окна, то ли дыхание Сехуна ощущал Лухан на своей макушке. Младший не спит стоя посреди комнаты, нет. Он крепко обнимает своего парня, зарывшись носом в его волосах, и невесомо гладит по спине через футболку. Он боится лишний раз пошевельнуться или закрыть глаза, потому что чувствует, что если сейчас сделает это, то упустит что-то важное, тот момент, который есть сейчас.
У Лухана история такая же. Он легко сжимает немного подкаченное тело в своих руках и глядит на жёлтого человечка, играющего с мячом на футболке Сехуна, легко улыбаясь.
Тонкие носки, еле скрывающие щиколотки не дают ногам замёрзнуть окончательно от холодного паркета в доме.
Как следует, обжиться они ещё не успели, поэтому пол с подогревом – не их история. Но так даже лучше.

Оба чувствуют это.
Сейчас самое важное время в их жизни.
Словно прозрачными пальцами Сехун касается подбородка Лухана, приподнимая его к себе, и невесомо целует в уголочек губ. А тот затаивает дыхание, и мостится поближе, легонько наступая своими пальцами ног на чужие.

- Почему ты мне соврал, хён? – спустя десять минут, чуть хриплым голосом спросил Сехун. На самом деле они не засекали время, потому что как там говорится, счастливые часов не наблюдают? Или же его просто не было…

Лухан сжал губы в тонкую полосочку, немного отстранился и вопросительно посмотрел на младшего.

- Когда ты впервые оставался ночевать у меня дома, ты сказал, что никогда до этого не спал с парнем. А как же Крис?

- Почему ты вдруг спрашиваешь об этом?

- Просто вспомнил, - ответил Хун и взял в два пальца кулончик на шее Лухана. Подарок на день рождения. Сехун мягко улыбнулся, щуря карие глаза-полумесяцы, потому что он не снимал его. – Хён… можешь пообещать мне кое-что? – Лухан неуверенно кивнул. – Сними его, когда я уйду, ладно?

- Что? – удивился старший, упираясь руками в грудь напротив, и чуть не разрушил эту атмосферу, но Сехун крепко сжал его в своих объятиях, сдавленно улыбаясь.

- Как-то я сказал тебе, что придёт время и всё образумится, а ещё пообещал, что сам приду к тебе.

- И что?

- Какой ты глупый, - младший улыбнулся и поцеловал Лухана в макушку, вновь зарываясь в неё носом и вдыхая приятный запах шампуня.

Если и так, то он постарается. Нет, не будет его снимать. Он всего лишь никогда не даст Сехуну уйти. По крайней мере, так думал Лухан.

- Я не врал тебе, – через пару минут продолжил Хан. Он почувствовал, что сердце младшего забилось быстрее, потому что прижимался специально к тому месту на груди. – Мы с ним действительно никогда не спали в одной кровати. Если у нас что-то и было, то потом он уходил в другую комнату или домой. У нас… было всё не так. Мне всегда казалось, что я что-то не правильно делаю, не правильно живу, не с теми людьми общаюсь. Что-то вроде… дискомфорта. Вплоть до того момента, как познакомился с Лэем. Но полностью осознал правильность и разумность всего, когда я встретил тебя.

- Спасибо, - прошептал блондин.

- Мне нужно будет сходить к нему в больницу.

- Хорошо, - после этого Лухан почти уснул в тёплых объятиях, положив голову на острое сехуновское плечо, но снова вопрос вывел его из страны Морфея. – Что тебе сказал Джунмён? – его голос был уже холодным и твёрдым, как сталь. Вероятно, спросить это он хотел давно, но решился только сейчас.

- Он предлагал мне лечение.

- И ты согласился?

- Нет.

- Дурак.

Лухан улыбнулся и, наконец, провалился в сон, слыша где-то на периферии сознания «Хён, не плачь только, ладно?». Но он уже крепко уснул, чтобы думать об этом.

На следующее утро Лухан проснулся один в кровати оттого, что лучики солнца ярко засветили в его глаза.
Вспоминая, что вчера они простояли в центре комнаты полвечера под тусклое свечение бра где-то в углу, вспоминая разговор, парень запаниковал. Он резко встал и побежал по комнатам искать Сехуна. Его номер телефона не доступен, а школьной формы нет.
Внезапно раздался звонок в дверь и Лухан бросился открывать, параллельно надевая тапочки на ноги.

- Привет, Лу. Пошли со мной? – Джунмён протянул парню руку и мило улыбнулся с порога.

- Куда? – удивился тот, но уже снимал с вешалки осеннюю куртку.

- К Крису, - кивнул врач.

Сегодня довольная тёплая погода, но водителю такси так явно не кажется.
Лухан просто умирал от жары, сидя на переднем сиденье и тяжело вздыхая. Его скромность его подведёт.
На вопрос Мёна «Лу, всё нормально?», он лишь кивнул, стирая пот со лба.

- Это нормально. Просто ты болеешь.

Его уже дежурный ответ не радовал юношу. Потому что это значит, что времени оставалось всё меньше, чем он думает, а значит, нужно торопиться.

Забегая в больницу и узнавая в регистратуре то, что им надо, оба идут к Ифаню, который для всех именуется Крисом. Открывшаяся перед палатой картина заставляет Лу поёжиться и закусить язык, чтобы чего лишнего не ляпнуть.
Потому что рядом с Крисом на табуретке расположился Лэй и рассказывал ему что-то весёлое, в то время как сам брюнет сидел на кровати с перебинтованной ногой и внимательно слушал, редко улыбаясь. Не сказать, что ему это общество Лэя нравилось, скорее, от скуки он решил провести с ним немного больше времени.
Лу постоял у двери ещё с минуту, всё не решаясь заходить, а Джунмён просто стоял рядом и ждал его решения.
А что, если они всё знают про него? Что, если не воспримут всю серьёзность ситуации и пошлют ко всем чертям, не забывая махнуть медицинской повязкой на прощанье? Они же могут и обозлиться, особенно Крис…
В лучшем друге Лухан уже тоже засомневался, видя его печальный взгляд на перебинтованную ногу Фаня.
Но Джунмён одними губами проговорил «Файтин!» и сел на лавочку, как бы намекая, что пора бы уже войти. Что Лу и сделал.

Тяжёлая дверь скрипит, и парни поворачиваются на шум, оглядывая Лухана в белом медицинском халате на плечах и нервно сглатывая. Они удивительно смотрят на него и не двигаются.
А Лухан… он хочет провалиться под землю и не видеть опасающийся взгляд Лэя и пренебрежительный – Ифаня.
Он заламывает пальцы и закрывает дверь, натягивая халат на плечи, чтобы тот не спал.

- Вы всё уже знаете? – выдавил он из себя хриплым голосом, присаживаясь на кровать рядом с Крисом и мужественно скрывая волнение.

- Что ты подразумеваешь под «всё»? – спросил Лэй. Без упрёка, ожидаемого Луханом, а с волнением, которое он всегда находил очень милым. Это скинуло цепи с его плеч, и дальше шатен говорил уже намного спокойней, поглядывая на озадаченного Криса.

- То, что я чуть не убил человека, возможно, не одного. То, что я болен, то, что это параноидная шизофрения. И, возможно,… скоро меня не будет с вами.

- Что? – встрепенулись оба.

- Что? В Китай лечиться поеду года на два-три. Джунмён мне уже предлагал, осталось только согласиться и обговорить дату, - Лухан кивнул в сторону двери. – Крис, ты прости меня, я не помню того, что делал. Если бы не болезнь, я бы так никогда не…

- Я всё знаю. Не беспокойся, я не в обиде, - брюнет замолчал, подбирая подходящие слова. - Просто… когда ты пришёл ко мне, я удивился от того, что у тебя были абсолютно белые зрачки. И вообще мне показалось, что ты либо разыгрываешь меня, либо ты наркоман. А ещё что-то говорил, но я уже не мог понять, что именно, из-за развязной речи.

Лухан кивнул головой куда-то в пол.
Стало холодно… его жизнь как-то резко повернулась. Всего лишь за год произошло столько всего, что если бы не Сехун, то он бы точно уже был на том свете.
Как-то мерзко стало на душе. Лухан сжал оберег на своей шее, будто бы это он болит, прижигает и ноет.

- Хён, ты езжай в Китай, не томи. А то хуже станет, - Лэй обнял друга за плечи. – А через пару лет ты приедешь, и мы встретимся, вспомним былое время. Посидим в кафе или погуляем по парку, правда? А университет… ты поступишь снова. Поверь, три года – это не так уж и много, чтобы расстраиваться.

- Да, ты прав. Нужно только Сехуна предупредить, чтобы вещи собирал, я один не уеду, - Лухан потянул уголки губ в разные стороны, а друзья переглянулись и былые улыбки пропали с их лиц, оставляя переживание и некий испуг.

- Понимаешь…, - Лэй опустил голову. - Сехуна не существует, Лу.

Повисло неловкое молчание, после которого Лухан громко рассмеялся, повторяя что-то вроде «Да вы все сговорились».

- Я не шучу. Лухан, его, правда, нет. Джунмён разве не говорил тебе, что адреса его дома не существует? Когда он ходил к нему в школу, то там сказали, что в списках нет такого ученика, как О Сехун, и никогда не было.

Лэй отпустил Лухана, а тот шокировано посмотрел на обоих, прикрывая рот ладошкой. Крис прошептал «Прости, что раньше не сказали тебе», но Лухан подумал, что откуда им было раньше знать? А в данном случае и про такое думать глупо. Всё же, Мён пытался предупредить его… Но когда это Лухан слушался врачей?

Все краски мира сгустились и больше не светили, словно яркие лучики света. За окном громыхнуло, потемнело, а в следующий момент сильные капли забили по подоконнику, разбиваясь на тысячи и миллионы маленьких. Прямо как сейчас вывернутая наизнанку душа Лухана.
Вынимая цепочку из-под футболки, он спросил у друзей, что они видят. Но те не ответили ему ничего, всё так же переглядываясь и неуверенно тупя взгляд в пол.
Всё правильно, считает Лухан. Так и должно быть. Он сумасшедший и с этим сейчас ничего не сделаешь. То, как на него смотрят друзья, конечно, оставляет желать лучшего… но нет.

Теперь-то он всё понял.
Поэтому встал с кровати и быстро покинул помещение.

Он попросил Мёна ехать одному, а сам пошёл пешком до дома, где его ждал… никто.
Царапая костяшками пальцев по шершавой стене какого-то здания и ощущая воду на всём своём теле, словно зашёл в душ прямо в одежде, парень понял абсолютно всё, что так старательно скрывали окружающие.
Дошло до него и то, что тот запах крови был не Сехуна. Он бы его. В эту ночь именно он убил своего одногруппника, по совместительству, друга и хотел то же сделать с Крисом, явившись к нему поздно ночью.
А ещё то, что никакого кулона на его шее и в помине не было.
Слёзы непроизвольно катились из глаз, и сердце больно сжималось, как от тисков.
Парень дошёл до подъезда только ближе к девяти часам вечера, он исколесил полгорода на гнущихся и ослабевших ногах, судорожно глотая слёзы и стирая ступни ног.
Дождь давно прекратился, но Лухан был по-прежнему мокрый и понурый, как щенок. Он сел на лавочку около подъезда и прижал колени к груди. Казанки совершенно не болели, будучи окровавленными и с невидной прожилкой косточки.
Всё зашло слишком далеко…

***

Внезапное тепло и лучики солнца, которые заставляли щурить глаза до темнеющих тёмных пятен в них, были для Лухана непривычны. Он поднялся с мягкой поверхности и кое-как разлепил глаза, оглядываясь вокруг.
Птички, зелёная трава, яркое солнце… что это такое? На улице ведь конец ноября. Лухан открыл рот и ещё раз потёр глаза, удостоверяясь, что ему не кажется.

- Доброе утро, - раздался знакомый голос рядом.

Лухан посмотрел вправо и увидел Сехуна, который сидел на мягкой (!) лавочке и спокойно потягивал из трубочки шоколадный Бабл-ти, невесомо улыбаясь и смотря куда-то вдаль.
Потому что машин не было тоже. Только дома и зелень вокруг.
Сначала парень действительно подумал, что спит, но Сехун сказал, что это не так, протягивая ему стаканчик любимого напитка.

- Доброе, - с опаской ответил он, принимая из тёплых рук угощение, но не спуская взгляда с блондина. – А где мы?

- В нашем мире, любимый, - улыбнулся Сэ и тоже посмотрел на Лухана.

Примечание к части

Следующая глава будет предпоследней.

Примечание к части

Обязательно читать с песней:
Poets of the Fall – Sleep (оригинал, а не ремикс)

Глава.

- В нашем мире, любимый, - улыбнулся Сэ и тоже посмотрел на Лухана, который только кивнул головой, сжимая холодными пальцами баночку с Бабл-ти.

В нём бушует что-то необъяснимое, как снег посреди июля или тёплый дождь с радугой на небе в январе, как мороз в Сахаре или же жара на Южном полюсе.
Только вот он понимал, что сейчас, в этот момент, произойдёт то, чего он так боялся. Пока не знает что, но уже уверен.
Однако в его душе царило тепло, как будто всё так и должно быть. Хотя…

- Тебя же нет, так? – Лухану дались эти слова довольно просто.

И он, правда, не хотел всё знать. Хотел просто поддаться и сжать Сехуна в своих руках, хотел продолжать жизнь с ним, наплевав на свою болезнь. Потому что да, чёрт возьми, он привязался к нему, он полюбил его всем сердцем и больше не представляет себе жизнь без этого очаровательно мальчишки.
Лухан мечтает о том, чтобы перемотать всё на пару месяцев назад и никогда не услышать от Джунмёна это страшное «Сехуна не существует».
Пусть и так, но он бы продолжил жить с ним, позволил бы забрать себя к себе, в свой мир, наплевав на все диагнозы. В общем случае, наплевав на всё.
Но в этом-то и проблема… если он сейчас сдастся, то никогда не будет больше с Сехуном. Даже в том, новом мире, состоящим из галлюцинаций и бреда, из счастья, в новом мире, где не знают, что такое слёзы и боль.
Потому что тогда его просто не станет.
«Сехун… так же и должно быть, правда?
Или я всего лишь так думаю?»

- Меня нет. Это так, - холодно ответил он. Из глаз Лухана покатилась первая слеза, оставаясь на крышке баночки с напитком.

- Почему? Почему всё так? – шептал старший, сглатывая подступивший ком, и судорожно пытался сдержать дрожащий голос, но всё тщетно.

- Потому что ты уже давно болен, хён. Я появился, как симптом твоей развивающейся болезни. А всё началось ещё с самого детства, когда тебе было шесть. Но задатки появились ещё раньше, в утробе матери, которая тоже болела шизофренией, но тщательно скрывала это ото всех, - в этот момент Лухан вспомнил, как его мать не появлялась дома неделями и даже месяцами, а отец ничего не рассказывал ему, скрываясь в комнате. – Твои родители были слишком заняты работой и другими проблемами, что не видели, как ты переживаешь. Многочисленные депрессии в таком раннем возрасте сказались, не правда ли? – Сэ хмыкнул. – Но смерть бабушки была последней каплей. Я был там уже давно, - младший указал пальцем на голову Лухана. Он почувствовал тоску вперемешку с болью во всём теле.

Лухан понимал, что от его слов ему станет ещё хуже, но раз уже он начал, то нужно мужественно закончить.

Постепенно, с каждым последующим словом, он терял частичку себя.
То, что Сэ поначалу появлялся только тогда, когда Лу падал или ударялся, или то, что сейчас он живёт с ним (жил) в одной квартире и видит его каждый день, явилось следствием прогрессирования болезни.

«Это как наркотик, Лу. Чем больше ты хотел меня видеть, тем сильнее ты отдалялся от реального мира, это причиняло твоему мозгу и тебе сильные страдания. И чем чаще происходило это, тем чаще появлялся и я вместе с моей властью над твоей болезнью, которая увеличилась в геометрической прогрессии».

Лухан сразу же вспомнил про таблетки, которые Сехун заставлял его не пить ни в коем случае, поэтому он выкинул их в окно, а на следующий день парень сам пришёл к нему… Таблетки, про которые он ничего не знал, кроме как «они помогают», оказались против галлюцинаций…

Где-то внутри всё задрожало. Без мурашек, просто до позвоночника пробирающая дрожь, сжимающая в груди лёгкие.

- Но почему тебя тогда видели мои друзья и папа, раз это могу только я? – ему правда было интересно, где он оступился. Сейчас он был нацелен узнать всё, что может. Потому что другого шанса больше не представится.
Никогда.

- Они не видели. Знаешь, а ты забавно выглядел, когда показывал своим друзьям меня. Вернее, ты показал им, ровным счётом, ничего, - ещё одна слезинка, скатившаяся по щеке на крышечку. Она разбилась на несколько частичек с тихим хлюпаньем по пластику и, казалось, оглушила.

Выяснилось, что отец Лу тоже знал про то, что Сехун всего лишь галлюцинация. В тот день, когда возвращался из больницы домой, он хотел рассказать всё сыну, но не успел. Не доехал, не смог.

«Мои ладони всегда были холодные. А лицо тёплое»

Сглатывая холодные, но обжигающие слёзы, Лухан тихо всхлипывал и старался закрыть солёные дорожки на щеках за каштановой чёлкой.
Только вот Сехуну всё равно на то, что он чувствует…
Внутри него всё рушилось, словно там происходила революция, тревожащая всю планету, весь тот маленький мир Лухана, по границам которого он выстроил огромные каменные ворота. Мир, в котором было место только ему и Сехуну. Мир красочный и беззаконный, наполненный улыбками и сладким печеньем. Тот самый идеальный мир, стены которого доходили, казалось, до самого неба, впечатываясь прямо в облака и дробящие солнце на два.
Но сейчас эта стена стремительно разрушалась.
Её разрушал не Сехун. А Лухан, чьей галлюцинацией он был.

- Твои головные боли… Прости, хён, это из-за меня тоже.

Но Лухан не чувствовал никакой искренности в его словах. Так, пустое место.

Тошнота резко подступила к горлу, и он согнулся пополам, отставляя стаканчик в другую сторону.
Два дня он уже ничего не ел. Силы были истощены, пальцы выбиты, а ноги стёрты.

Старший чувствовал, что сейчас умирать просто нельзя (а так хочется резко потерять сознание и больше никогда не очнуться), он должен закончить их историю, каким бы сложным конец не дался, какими бы порванными страницы не были. Он обязан дописать и поставить точку.

- Стой, Сэ, а как же мы тогда… ну…

- Тебе просто казалось. Как верхушка твоего наслаждения – пик моей активности, - холодно произнёс Сехун, продолжая смотреть вдаль. Его белые волосы обволакивал тёплый ветерок, но на самом деле он был холодным. Или же это внутри всё застыло?

Будто нож по сердцу оставил очередной зарубок на том месте, которое ещё не зажило.
Но тошнота вмиг прошла и Лухан разогнулся. Он хотел было взять баночку, чтобы утолить жажду, но понял, что это обман. Бабл-ти тоже нет.
Так же, как и кулончика на его шее… Так же, как и самого Сехуна… Или любой другой вещи.
На мгновение он ощущает, будто бы это сон, потому что начинает терять сознание.
Но зато он смог, наконец, поверить в слова Мёна.
«Когда я усну, ты снова придёшь, да? На следующий день»

Сехун отставил свой напиток и посмотрел на Лухана, который внимательно старался слушать его. Медленно веки опускались на глаза с длинными ресницами, а затем вновь открывались. И выглядело это до одурения мило, что хотелось взять и обнять, но…

- Знаешь, такие как мы не умеют испытывать чувства, но я действительно привык к тебе и испытывал влечение. Я скучал, когда ты уходил, и радовался, как маленький, твоему приходу. Ты заставил меня любить себя, но эта любовь и погубила в тебе здорового человека. Это было ошибкой. Наверное, так не должно было быть, но поверить в то, что парень, больной шизофренией имеет отношения со своим глюком, было глупо. Но я так не думаю, хоть и не могу полноценно это делать. Помнишь, как со смертью своей матери, ты пришёл ко мне? Потому что кроме меня, твоего глюка, тебе некуда было пойти. С каждым проведённым с тобой часом нам было всё труднее расстаться. А теперь взглянем правде в глаза: ты отдался своей болезни. Доктор сказал, что шанс выздороветь составляет тридцать процентов, но в остальных семидесяти – ты умрёшь раньше времени. И ты правда хочешь такой исход? Милый, я могу тебе помочь поправиться.

Лухан не хотел отвечать. Всё внутри погибло и разорвалось на части, но так было надо.
Поэтому, тяжело сглатывая, он спросил тихое «как?» и получил улыбку в ответ.

- Ты должен избавиться от меня.

Сэ перевёл взгляд с удивлённого лица куда-то перед собой и поёжился, сжимая губы от более прохладного ветерка, который подул в лицо. Он спрятал руки в карманы, закидывая ногу на ногу.

- Как я могу от тебя избавиться, если от этой болезни не вылечишься?

- За этим я сейчас здесь и нахожусь. Ты должен знать, хён.

И Сехун, наверное, говорил что-то ещё, но сознание Лухана заволокло тугой плёнкой, и тошнота снова дала о себе знать.
Думая о том, что неплохо было бы вернуться на год назад и никогда не выйти из дома к реке, чтобы увидеть парня с удивительными глазами в чёрном пальто, Лу прикрывал глаза и понимал, что это невозможно. Потому что он бы всё равно появился. Не сегодня, но завтра.
Парень потерял последнюю частичку с миром, когда из его рук выпал Бабл-ти.
Мир Сехуна. Он такой тёплый и светлый…

Лухан куда-то провалился, чувствуя холод и мурашки по всему своему телу. Потом резкая боль пронзила его и, словно падая со скалы, он упал в свою кровать.
Тишина и одинокая квартира. Ночь за окном и тускло светящее бра у холодной кровати.
Ноги свело судорогой и казалось, что вот-вот и мышцы порвутся.

Лухан быстро перевёл взгляд на стену около себя и очередная порция мурашек пронеслась по спине.
Потому что рисунка, нарисованного Сехуном, не было. Абсолютно пустая стена у кровати. Он не видел рядом с собой вещей своего парня-глюка, но тревожно ощущал его присутствие с глазами, наполненными страхом и непонятным чувством… Под мушкой? Будто бы откуда-то из-под чёрной кровати за ним наблюдает пара сехуновых глаз с яркими язычками ужаса и зла, с ножами и красной вязкой жидкостью на одежде.
Не то присутствие, которое грело душу, а самое настоящее, как в фильмах ужасов. Он следил и не давал спокойно жить.
В первые же часы бессонной ночи Лу понял, что не сможет избавиться от него. Нужно как можно быстрее принимать радикальные меры.

За окном господствовала Луна, на часах 3:01, а внутри разбитое стекло, по которому медленно ходит Сехун босыми ногами и напевает песенку о том, что Лухану никак не сбежать от его ночного кошмара.
Ещё через полчаса бесполезных попыток уснуть, Лу снова посмотрел на часы и ужаснулся.
Потому что они всё ещё показывали 3:01.
Время остановилось для него…
Но в этот же момент парень всё понял. Он нашёл выход из лабиринта.

Поэтому он встал с постели, надел на себя джинсы и поспешил покинуть квартиру прямо в домашней футболке. Он знает, что делать и не отпустит теперь просто так.
Потому что в мире Сехуна тепло и совсем не страшно.
В голове пустота, а на календаре последний день осени. Первый день их встречи.

Только под утро, когда на горизонте показались первые признаки рассвета, Лухан понял, что ещё немного и всё будет хорошо, ещё чуть-чуть, совсем капельку. Он собирался поставить заветную точку во всей этой истории, окончательно стирая ступни и давясь сильным ветром.
Она казалось страшным сном. Но из него выход был только один.

Именно поэтому Лухан сейчас стоит и ловит сухими губами холодный ветер. Он знал, что делал.
Очерчивая дрожащими пальцами шрам на правой руке от колышка в его сне, в голове его достроилась последняя деталь общего механизма. Он запущен.
Страха больше не было. Остались воспоминания.
Перед его глазами проплыли все счастливые дни бок о бок. Просто так, как им хотелось, они могли радоваться и плакать вместе. Тихие и спокойные сны ночью, беззаботные и лёгкие улыбки утром. Страшные сны, которые растворял собой яркий и счастливый мир Сехуна.
Сейчас Лухан чувствовал себя в одном из своих снов. Но…
Пора просыпаться, потому что солнце уже встало.

Первая снежинка упала на макушку парня и была прочувствована им. Снова снег. Так похоже, чёрт возьми.
Снова вспоминая слова Сехуна «Не бегай по камням, Лу», которые тот произнёс в первый день их встречи, парень мысленно взял бумагу и под последним словом поставил жирную точку красными чернилами.

А потом сделал единственный шаг вперёд.
И растворился в утреннем небе, в высоте скал, в тихой и холодной воде, которая шумела даже в голове.

Потому что в мире Сехуна всегда будет тепло и совсем не страшно.
Потому что этого мира нет.
Ровным счётом, как и Лухана.

Эпилог.

Обязательно читать с песней:
Hitomi – Continued Story (OST Code Geass)

Наверное, в своей жизни каждый человек задавался подобным вопросом: «Я действительно всё правильно делаю? Моё решение является разумным или всего лишь очередным порывом?».
Если ему отвечали длинными речами, многочисленными монологами, доказательствами того, что всё верно и рационально, он мог просто не слушать. Это не так.
Но когда в ответ лишь разбрасывалась тишина своим молчанием, то стоило бы поверить, что да, так и есть. Его бы пытались остановить и просить одуматься, потому что были уверены в себе и своём жалком, никому не нужном мнении.
Если хочешь, чтобы человек полюбил тебя – просто молчи.

Но Лухана не остановил никто.
Ни лучший друг, который верил в него и пытался помочь всеми силами, ни Крис, который так любил его. И даже Джунмён ничего не говорил ему.
Такое нужное в тот момент молчание.

1,5 года спустя~

Сегодня выдалась замечательная погода: солнце в зените одаривало Пекин своими лучами, прижигающими к белой спортивной футболке. На удивление, не было даже ни единого облачка на небе.

День, который обещал быть хорошим.
Потому что к Лухану приехал Лэй. Они не виделись уже полтора года, поэтому были безмерно счастливы, гуляя по центральному парку и поедая местное мороженное. Старший рассказывал про особенности города и про то, где, по его мнению, продают самый лучший кофе на всём белом свете. Он много чего успел показать за эти пару дней, проведённых с Лэем, много чем накормить и сходить в различные места: парки, дельфинарии, мостовые, сады, кафе и сувенирные лавки, к достопримечательностям и обычным историческим монументам.

Где-то справа от них шумели дети, пока лёгкий ветерок подхватывал их летающих змеев и нес в пучину облаков, рассекающих зелёными листьями и ветками. Они путались, но детишки всё равно были счастливы, кое-как забираясь на деревья и доставая их. И потом всё равно запускали, так же беззаботно бегая по траве.

Сегодня долгожданный выходной от университетских будней.
Лухан учится на 1 курсе столичного ВУЗа всё на факультете астрономии.
После того, как парень немного вылечился, он начал всерьёз заинтересовываться звёздами, созвездиями и небом в целом. Его привлекало многообразие и необычность всего полотна в ночное время, расстилающееся прямо над головой.
Поэтому он часто ездил в загородный небольшой домик, чтобы снова ощутить внутри себя трепет, волнение и… счастье?
Наверное, оно самое. Ведь теперь Лу мог назвать себя по-настоящему счастливым человеком.

Лэй хвастался тем, что его младшая сестричка самая умная в своём классе и ей сулят большое будущее. А Лухан рассказывал про то, что ещё немного усилий, и он попадёт в список самых лучших студентов. И папа, с которым он сейчас живёт, будет им гордиться.

Когда Джунмён прощался с Луханом в аэропорту, отправляясь обратно в Сеул, он посоветовал ему жить с папой, чтобы в ближайшие несколько лет он смог за ним приглядывать.
К слову, Мён теперь ещё один его лучший друг.
После того, как своими руками он вытянул юношу из лап смерти, Лу стал ему как братом. Младшим братиком, за которым требовался особый присмотр. Поэтому Джунмён бросил работу на год и переехал в Пекин, продолжая всеми средствами лечить донсена.

Хён, который готов помочь всем, чем только мог, отдавая себя без остатка в течение целого года, тогда стоял возле выхода на платформу и крепко обнимал его. Лухан слёзно просил не уезжать, но ведь: «Лулу, у тебя должна начаться новая жизнь. От плохого прошлого ни следа, ведь так?»
«Я постараюсь» - грустно отвечал он, когда выпускал из последних объятий хрупкое тело друга.

Но связь они продолжают поддерживать и, по словам младшего, его болезни не чувствует больше никто, с кем он знаком.
Но можно ли точно сказать, что он выздоровел?
Нет. Потому что от неё нет лекарств, она не излечима. Но Лухан верил, что в скором времени всё наладится и прошлое забудется, как страшный сон.

- Мне вчера звонил Крис, - начал рассказывать Лэй, сидя в тени под деревом, прижавшись плечом к плечу Лухана. Лучший друг прикрыл глаза и улыбнулся.

- Что сказал?

- С Хван Сан Ыном всё в порядке. Его полностью подняли на ноги. Представляешь, сейчас они лучшие друзья! Крису осталось учиться всего два года, затем он хотел уехать в Англию со своим братом, - Лэй расправил плечи и поёжился от лёгкого порыва ветерка. – Ты же с ним не общался больше?

- Нет, с тех пор мы даже больше не созванивались, - Лухан не знал, что в таких ситуациях чувствовать: тоску или ощущение радости от того, что, действительно, «от плохого прошлого ни следа».

- Может, оно и к лучшему. Забудешь его, и всё встанет на свои места, - друг встал с прохладной земли и направился вперёд, закидывая сумку на плечо.
«Может быть» - про себя подумал Лу, поджавши губы.

- Ты куда? – крикнул он вслед, тоже поднимаясь с места.

Но Лэй, кажется, не слышал.
Может быть, если бы он не пошёл сейчас вперёд, не сорвался бы на бег, чтобы догнать, то всё бы прошло, как мимолётный сон. Как те сны, которые мы видим, но не запоминаем.
И правда, он мог бы стереть всё из памяти. Всё, что произошло за его хоть и короткую, но такую насыщенную жизнь.
Если бы не этот случайный шаг в сторону, сейчас бы его кончики пальцев не подрагивали, как от адреналина, бушующего внутри и бьющего по ушам, отдаваясь эхом в мозгах.
В тот самый момент его сердце остановилось, а потом вновь забилось с бешеной скоростью.
Тяжёлые камни вплотную подошли к горлу и мурашки с дрожью вперемешку поселились внутри хрупкого тела.
Потому что Лухан не рассчитал с разгоном и наступил юноше на ногу.
Потому что глаза в глаза.
Потому что эта кошачья улыбка и подсвеченная белая чёлка.
Потому что лёгкий ветер, обволакивающий волосы и теребящий край воротника лёгкой светлой рубашки.
Потому что воспоминания душили толстой верёвкой, которую Лухан не мог сорвать, да и не пытался, впрочем.
Потому что… Сехун…

Он протянул вперёд руку, держащую что-то похожее на бумагу.

- Ты выронил, - сказал блондин.

Этот голос… такой родной, заставляющий сердце пылать от испытываемых эмоций.
Сейчас Лухан больше всего на свете хотел сжать парня в объятьях и больше никуда не отпускать.
Полтора года – это слишком много для него. Не семь и не десять лет, а полтора года. Самое уничтожающее время.
И когда глаза уже начинали слезиться, Лу перевёл взгляд и увидел маленькую открытку. Ту самую, которую Сехун приносил ему в больницу вместе с красивыми цветами, когда он лежал там из-за проблем с головой.
Парень тщетно пытался найти её в течение долгого времени, вскоре смирившись с потерей, потому что это была единственная вещь, оставшаяся у него от Сехуна.

Но в глаза бросилось скорее не это. А левая рука и…. часы.
Дорогие часы, на которые Лухан копил два месяца и на День Рождения подарил их Сехуну… Глюку-Сехуну.
Секундная стрелка бежала вперёд с бешеной скоростью. Внутри всё скрутило, связало в тугой узел, и дрожь пробирала тело с ног до головы. Не может быть…
Но Лу больше не мог.
Слеза скатилась с его щеки, когда он снова посмотрел на него.
Яркие лучики света отбрасывались тенью на щеках из-за длинных ресниц.
«Сэ, милый, это и правда, ты?»

Внутри что-то стремительно натягивалось и казалось, что ещё чуть-чуть, и он разрыдается прямо здесь, на глазах у всех.
Потому что он ужасно скучал, но сейчас видит его. Словно сон, словно мечта, которая была недостижима, нереальна, невозможна.
Новый, но такой родной Сехун вытягивал из него всё то, что парень пытался скрыть в течении полутора лет. Все те забытые, казалось бы, эмоции. Улыбка, которая была нужна в самые тяжёлые моменты сейчас светила перед глазами своей лёгкостью.

- Сэ, это правда ты? – со всхлипом, совсем тихо спросил Лухан, будто боясь, но, всё же улыбаясь настолько широко, насколько только мог.

- Правда. Я тебя так ждал… - Сехун взял его за руку и вложил в неё открытку, в которой по-прежнему написано аккуратным почерком «Это всё для тебя, Лу-хён ♥~».

Терпеть от мимолётного прикосновения больше не было сил, и он дал волю своим слезам, стекающим прямиком на зелёную траву. А Сэ только смотрел на юношу и слегка улыбался.

Может быть, если бы в тот роковой день Джунмён не нашёл бы его в ледяной реке, всего холодного, посиневшего и полумёртвого, всего этого не было бы никогда.
Лухан бы не встретил Сехуна в одном из местных парков Пекина.
Если бы тот же самый врач не увёз его в больницу, не выходил, не вылечил, Лу никогда бы не стоял на земле и не глотал слёзы счастья, смотря в такие родные и любимые глаза в форме полумесяцев.

Врач подделал все документы о том, что его больной проходит сейчас лечение в этом многолюдном городе. Возвращаться в Сеул ему категорически нельзя, но, в любом случае, Мён сделал слишком много, чтобы сейчас Лухан был счастлив. Больше ему не придётся стоять перед судом за содеянное.

Это тот момент, когда Лухан по-настоящему понял, что не был счастлив до сегодняшнего дня. До этой самой минуты. До этого взгляда в шоколадную пучину бесконечности и любви.

Он даже не заметил, как пришёл Лэй с двумя баночками Бабл-ти и спросил, кто это, стоящий рядом с плачущем Луханом, и что вообще произошло.

Но от этого сердце укололо ещё больше… Да, потому что Сехун не глюк.
Он больше не бред, не симптом шизофрении, не видение.
Он человек. Человек, которого всем сердцем любит Лухан. Правда, младший ещё совсем не знает его, но надеется, что вскоре всё будет.
Ведь что-то подсказывало ему, что Лухан - это тот, кто нужен ему сейчас. Тот, кто заставит заиграть его маленький и тёплый мир всеми красками, существующими в мире, всеми фейерверками, взрывающимися в небе и всем тем тихим счастьем, которое он будет шептать ему на ушко.
Как будто найдена последняя утерянная частичка несобранного пазла, над которым Сэ ломал голову не первый год. Ему казалось, что весь мир перевернулся, что он пережил с этим парнем уже слишком много, чтобы просто так отпустить.

А Лухан, наконец, мог снова продолжать жить без того бремени, которое он нёс всё это время.
Потому что всё встало на свои места, как жизненные механизмы.
В голове мелькало обещание Сехуна, что он всегда останется с ним, если Лу того пожелает, и сам придёт, как настанет время. Вот оно. То самое, во что старший так верил.

Огоньки счастья плясали у обоих в глубине океанов глаз.
Теперь они действительно могут быть вместе, не упуская ни одной минуты своего драгоценного времени.
Ведь тогда Лухан всё сделал правильно. Он закончил как надо, чтобы с чистого листа по-новому начать писать их историю.
И это вовсе не завершение истории, а именно начало. Счастливое начало с последующим множеством событий, извилистых путей и каменистых скал, ведущих к такому же счастливому концу.
Их общему концу.

Так думал Лухан.
Лухан знал это.

Дата добавления: 2015-10-26