Печати и правах личности

В науках, исследующих деятельность массовой коммуникации, самой актуальной является тема, связанная с обсуждением свободы печати, свободы СМК вообще, свободы журналистской деятельности как одной из самых значимых ценностей в деятельности СМК. Теме свободы посвящены многие страницы теоретической (в том числе философской) и публицистической литературы.

Со времени выхода в свет одного из первых сочинений на тему свободы печати — речи Джона Мильтона в английском парламенте в 1644 г. — проблема свободы печати находится в центре практически всех проектов общественных преобразо­ваний. Английский историк Джон Кин описывает историче­ский факт заочного суда, состоявшегося в 1792 г. в Лондоне, над Томасом Пейном, автором трактата «Права человека»; его обвиняли в предательстве интересов страны за то, что на стра­ницах своей работы он активно поддерживал американскую и французскую революции, что, по мнению суда, было подстре­кательством к неповиновению власти. Защитник обвиняемого считал такое обвинение необоснованным, ибо оно «противо­речит основному принципу английской конституции — прин­ципу свободы печати. В сфере, касающейся печати, власть парламента ограничена правом личности свободно высказывать и публиковать свои взгляды. Каждый человек нуждается в "ки­слороде" публичности. Совершенно недопустимо управлять разумом, глазами и языком гражданина. Свобода печати явля­ется неотъемлемым, естественным правом личности, дарован­ным Творцом». [ Кин Д.Средства массовой информации и демократия. М, 1993. С. 17.]

Суд не счел аргументы убедительными и при­знал Пейна виновным. Заметим, что в речи адвоката Пейна в сжатом виде содержалось большинство аргументов, использо­вавшихся политиками и теоретиками при разработке темы сво­боды печати в последующие 200 лет.

С середины XVII в. — времени выхода сочинения Мильто­на — проблема свободы печати рассматривалась с различных методологических, теоретических и идеологических позиций.

Сторонники теологического подхода в XVII в. выступали против государственной цензуры печати, ибо были убеждены, что она «отвратительна сама по себе, так как лишает человека свободы мысли, выбора и свободы жить по-христиански».[ Там же. С. 23.]

Сторонники прав личности считали свободу печати произ­водной от естественных прав личности, которая может реализовывать свои естественные права даже вопреки государству. На этом основании они полагали, что институт печати в своей деятельности должен руководствоваться не чем иным, как пра­вами личности.

Сторонники концепции утилитаризма, исходившие из того, что правительства и законы должны обеспечивать своим гражда­нам максимально счастливую жизнь, считали наличие государст­венной цензуры узаконенным деспотизмом, препятствующим возможности достижения гражданами максимального счастья.

Подобного рода классические модели теоретического ос­мысления свободы печати основывались, как и все последую­щие, на одном базовом аргументе — заботе (с нашей точки зре­ния, видимости заботы) о благополучии граждан. Так, теологи­ческая концепция сформировалась тогда, когда власть церкви перестала быть всемогущей и определять политику государств. Проблема свободы печати вызвала озабоченность теологов именно тогда, когда им была необходима поддержка граждан для реализации собственных интересов. Сторонники концеп­ции прав личности как неких естественных прав, впоследствии положенных в основу либертарианской теории печати, не вы­двинули каких-либо обоснований, характеризующих естест­венные права, права личности и то, как они соотносятся с пра­вами государства, которому, по их мнению, личность вправе не подчиняться в некоторых вопросах.

Отметим, что тема мифических прав личности эксплуатировалась на протяжении последних более чем 300 лет не только теоретиками сво­боды печати, но и многими другими аналитиками социальных про­цессов. Столь устойчивый интерес к правам человека, на наш взгляд, обусловлен отсутствием других, в том числе научных, аргументов в пользу отстаиваемых точек зрения. Никто и никогда не обосновал, чем и на каком основании отличаются права человека вообще от его же прав, узаконенных тем или иным обществом в лице государства. Из предположения наличия прав без общества следует вывод о воз­можности существования человека вне общества, однако с таким ме­тодологическим выводом вряд ли согласится хотя бы один из привер­женцев концепции прав человека. Отсутствие научных аргументов по данному вопросу компенсируется апелляцией к чувствам и эмоциям граждан, у которых всегда найдется элемент недовольства (возможно, справедливого) существующей государственной властью. Такой аргу­мент, как воля Творца, давшего людям некие особенные права, не мо­жет быть признан убедительным из-за своей недоказуемости. Более того, этот аргумент также является спекулятивным даже по отноше­нию к верующим. Если обратиться к библейским сюжетам, Адам и Ева были изгнаны Творцом из рая именно за нарушение существующего порядка, за своего рода попытку реализовать «права личности» вопре­ки существующему законопорядку. Этот пример не считается аргу­ментом против сторонников концепции прав личности, но иллюстри­рует безосновательность даже такого их аргумента. Кин отмечает, что на практике «существовала не только пропасть, отделявшая утопию "свободы печати" от реальности ограниченных тиражей, повседнев­ных преследований, с которыми сталкивалась пресса, и глубоко про­никшая в ее среду коррупция», [Кин Д. Указ. соч. С. 41.] но и глубокие внутренние противоре­чия самих концепций.

Развитие рыночной экономики с ее монополизацией и кон­центрацией капитала привело к формированию новых, отлич­ных от классических, взглядов на проблему свободы печати.

Сторонники рынка и либеральных преобразований выступали за отмену регулирования государством деятельности СМК, выдвигая в качестве аргументов необходимость коммерциали­зации СМК для повышения их конкурентоспособности и уве­личения отдачи по капиталовложениям. В таких социальных условиях свобода печати предполагала свободу для наиболее обеспеченных слоев населения, имеющих возможность не только владеть СМК, но и пользоваться рекламируемыми то­варами, иметь доступ к любой информации в силу возможно­сти иметь современную коммуникационную технику.

В XX в. такого рода свобода печати вызывала все большую обеспокоенность социологов. Авторы работы «Четыре теории прессы» анализируют четыре типа проявления свободы печа­ти, зависящие от современного им социального устройства.

Авторитарная концепция предопределяла зависимость прессы от существующей власти и не учитывала интересы ин­дивида, «...считалось, что человек может реализовать свой по­тенциал полностью только как член общества. Такая теория неизбежно приводила к суждению, что государство как выра­жение групповой организации в шкале ценностей было выше, чем личность, поскольку без государства личность была не в состоянии развить качества цивилизованного человека».[ Сиберт С, Шрам У., Питерсон Т. Четыре теории прессы. М., 1998. С. 27.]

Либертарианская теория, основанная на свободе воли, от­вергает зависимость массовой коммуникации от государствен­ного контроля, более того, наделяет ее самостоятельным пра­вом контролировать государственную деятельность, ибо в де­мократических государствах, в которых только и возможно функционирование прессы на либертарианских принципах, правительство является слугой народа, а свобода выражения мнения является естественным и неотъемлемым правом чело­века, и это право никто не может у него отнять.

Теория социальной ответственности, развитая на основе либертарианской концепции печати, предполагает, что свобо­да выражения мнений основана на моральном обязательстве человека следовать своим убеждениям, своей совести. Эта тео­рия в отличие от либертарианской теории не считает свободу выражения мнения абсолютным правом, а полагает, что она основывается на обязательстве человека перед своим образом мыслей.

Советская теория свободы прессы, являвшаяся своего рода вариантом авторитарной теории, основывалась на определе­нии массовой коммуникации как орудия в руках правящей коммунистической партии.

Негативно оценивая авторитарные варианты свободы печати, авторы рассматриваемой работы, признающие обусловленность массо­во-коммуникативной деятельности тем социальным устройством, в рамках которого функционирует пресса, не обнаруживают понима­ния социальной природы массовой коммуникации. Это проявляется в явном или неявном осуждении положения о зависимости человека от общества, которое, по мнению авторов, характерно только для об­ществ с авторитарным устройством. Однако существование и челове­ка, и печати, и государства возможно только в обществе. Наиболее приемлемой, с точки зрения авторов, является реализация свободы на принципах теории социальной ответственности, ибо для того, «чтобы человек мог определить свою судьбу, достаточно освобо­дить его от ограничений. И достаточно снять почти все, кроме самых минимальных, ограничения с прессы, ибо, если бы прессе не мешали, она бы поставляла на рынок идеи и информацию и из их взаимообме­на возникала бы торжествующая истина».[ Сиберт С, Шрам У., Питерсон Т. Указ. соч. С. 141.]

Авторы не описывают механизм, благодаря которому каждый человек мог бы высказать свое мнение в соответствии со своим образом мыс­лей, хотя считают, что владельцы СМК по непонятным причинам должны идти на уступки журналистам и обществу.

В работах современных зарубежных авторов тема свободы печати остается очень актуальной. Под свободой печати обыч­но понимается право распространять идеи, мнения и инфор­мацию через печатное слово без ограничений со стороны госу­дарства.

Комментируя Первую поправку к Конституции США (о праве на независимую информацию), американские социоло­ги Э. Деннис и Д. Мэррилл пишут, что в обществе постоянно ведутся споры о сути этой концепции свободы: что эта свобода означает, на кого распространяется (на всех граждан или толь­ко на организации, в совокупности составляющие то, что мы называем СМИ)? Авторы приходят к выводу, что в США нет абсолютной свободы печати и «ни один ответственный и ра­зумный человек не пожелает этого», однако свобода печати в рамках, гарантированных законом, несомненно присутствует, что является наилучшим способом ее реализации, так как «сво­бода печати не может существовать в вакууме, а, напротив, должна существовать в сочетании с другими правами, гаранти­рованными Конституцией», иными словами, «в США сущест­вует свобода прессы в реалистическом смысле этого слова». Эта концепция отражает современные социальные реалии, в рамках которых функционируют СМК в государствах с демо­кратическим устройством.

В исследованиях отечественных авторов проблема свободы печати, несмотря на ее актуальность, не получила широкого распространения. Долгие годы реализация свободы как тако­вой проходила в нашей стране под лозунгами заботы о благе народа. В советский период СМК занимались формированием сознания и самосознания, воспитанием и перевоспитанием масс. Журналистика была неотделима от функционирования системы партийной информации, пропаганды и агитации.

Слово «свобода» в естественном языке весьма многозначно, насчитывается около десятка значений этого слова. В данном случае нас интересует «свобода» в категориальном смысле, т.е. свобода как понятие социальной науки, социологии.

С одной стороны, свобода — это всегда свобода деятельно­сти, а значит, деятельности какого-либо субъекта, реализую­щего в ней собственную цель, путь к которой выражается в ви­де программы. Поэтому свобода есть свойство именно субъек­та. Такое свойство присуще только субъекту деятельности и никому, кроме субъекта, принадлежать не может. Иначе гово­ря, лишь субъект может характеризоваться свободой как спо­собностью.

С другой стороны, способность контролировать условия существования никогда не бывает абсолютной: возможна лишь та или иная степень контроля за условиями существова­ния, а значит, всегда — та или иная степень свободы субъекта. Принципиальная невозможность абсолютной свободы выте­кает из кардинального противоречия между бесконечным чис­лом условий деятельности и конечным субъектом (деятелем).

Любой субъект конечен, он принципиально не в состоянии контролировать все условия, в которых ему приходится дейст­вовать, поэтому он вынужден (в силу своей конечности) учи­тывать только конечное число условий своей деятельности (как теоретической, так и практической).

Если говорить именно о свободе печати или (в более общем плане) о «свободе публичного сообщения» (Г. Гегель), то здесь надо перейти с общесоциологического уровня рассмотрения и переместиться в область права. Тщательный анализ данной проблемы показывает, что свобода печати, журналистики и т.д. не есть проблема свободы печати как таковой, а есть проблема права на свободу печати, журналистики и т.д.; эта проблема в юриспруденции относится к субъективному праву (праву субъ­екта общественного отношения).

Субъективное право рассматривается не как свобода в рам­ках закона, а как свобода, гарантированная законом, т.е. при­знанная правом и потому подлежащая неукоснительной охране со стороны государства возможность самостоятельно действо­вать и принимать волевые решения. В социологическом плане содержащаяся в любом субъективном праве юридическая воз­можность — это свобода действий правополномочного лица, объем и вид которой (свободы) диктуется в конечном счете сту­пенью социального прогресса общества, является официально признанным и охраняется организованным принуждением (государством).

Поэтому общесоциологическая и философская проблема свободы печати находится не в области собственно социологии и философии свободы, а в области социологии и философии права. Об этом говорится в ст. 19 Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 г., на которую обычно ссыла­ются теоретики журналистики, речь идет не о собственно сво­боде печати, а о праве на эту свободу: «Каждый человек имеет право на свободу своих убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придержи­ваться своих убеждений и свободу искать, получать и распро­странять информацию и идеи любыми средствами и независи­мо от государственных границ».

Следовательно, если рассматривать данную проблему как реальную, практическую, а не как идеологему, в которую ее часто превращают, то можно сказать, что свобода печати, жур­налистики и т.д. есть не что иное, как юридическая, правовая норма, относящаяся к субъективному праву и в конечном счете сводящаяся к дозволяемым государством мере и виду возмож­ного поведения.

Дата добавления: 2015-07-08