Мировоззрение и культы

Особенностью нганасанской культуры является сохранение, с достаточной степенью полноты, системы традиционного мировоззрения с его архаичными чертами. В начальный период христианизации населения Таймыра (XVIII в.), оно было частично трансформировано, но в XIX в. начался обратный процесс реставрации прежних верований и к началу XX в. нганасаны снова стали считаться язычниками. Ныне религиозная принадлежность части нганасан — православие, но большинство придерживается традиционных верований: анимизма, промыслового культа, шаманизма и др., распространен у них и культ матерей природы.

Почитание земли, солнца, луны, воды, дерева, важнейших промысловых и домашних (олень, собака) животных и их ипостасей под именем матерей, от которых зависит здоровье, промысел и сама жизнь людей и с которыми связана основная календарная и семейная обрядность, — характерные черты традиционных верований нганасан. В них проявляются чрезвычайно архаичные черты представлений о природе и человеке, которые и сейчас сохраняются среди пожилых людей. Так, кормление огня и семейных реликвий, по крайней мере, трижды в году — обязательный ритуал.

В основе верований лежали оживление и очеловечивание природных стихий и явлений, которые в большинстве случаев выступали под именем матерей. Представления о верховном божестве, которому подчинены все остальные, к тому времени, когда ученые занялись этим вопросом, либо находились в процессе формирования, либо были уже основательно разрушены. Несколько по другому верховное божество выступало в шаманстве. Но и здесь исследования показывают отсутствие устоявшихся представлений о нем. На верхней ступени пантеона нганасан находятся три главные матери — Земли, Солнца и Луны. До 1960-х годов сохранялись обряды дарения Земле как живому существу оленей. Матерью считалась и вода. С ней разговаривали, ее бранили и одаривали, в гневе били палкой, за что она могла погубить человека. Очень бережно относились к Матери-Огню. Пурга выступала в облике неопрятной, злой женщины, с волос которой сыплется перхоть. Промысловые животные, в частности олени, считались производными от Матери-Земли. В обращениях нганасан к трем космическим матерям в связи с различными обстоятельствами жизни обнаруживается некоторая полифункциональность последних, поэтому их иерархию проследить трудно. От них, согласно старым представлениям, зависела вся жизнь как отдельного человека, так и коллектива в целом (Грачева, 1988. С. 229).

В космогонических культах представления о мироздании делились на два самостоятельных цикла: первый — возникновение современного мира, второй — возникновение человека и развитие арктической культуры охотников на дикого северного оленя (Симченко, 1976. С. 268). Нганасаны рассматривали Вселенную как некий воздушный океан, в котором существуют живые существа — Земля, Солнце, Луна. Вода и Огонь — совершенно иные субстанции, хотя и такие же рождающие матери, как Земля и Солнце. Б.О.Долгих относит оформление материнских космогонических культов к тому же периоду, что и формирование взглядов на Землю, как на сверхъестественное женское существо (1968. С. 215–229). Такие культы сохранились у большинства народов Заполярья и Приполярья Старого Света наряду с существованием верований в материнское начало различных земных явлений.

Все традиционное миропонимание нганасан пронизывает идея последовательного рождения того или иного класса предметов, существ или явлений определенной матерью: Матери-Земли (Моу-нямы), Матери-Солнца (Коу-нямы), Матери-Огня (Туй-нямы), Матери-Воды (Бызы-нямы), Матери-Дерева (Хуа-нямы) и т.п. (Долгих, 1960а; 1968; Симченко, 1976). Представления о материнском начале, распространявшиеся и на космогонию, формулы обращения к космическим объектам, например, к Земле-матери, позволяют относить космогонический материнский культ к периоду существовании в Арктике культуры охоты на дикого оленя (Симченко, 1976. С. 267).

Нганасанам земля представлялась в виде огромного существа, на котором все животные живут, словно насекомые в шкуре зверя. Тело Моу-нямы покрывает шкура — трава, мох и пр. Эта шкура каждый год линяет, как и у всех зверей. Весна есть не что иное, как пора линьки (Симченко, 1976. С. 251). Земле-матери приписывалась способность чувствовать боль так же, как и животным. В связи с этим существовали запреты колоть землю ножом, забивать в нее колья, умышлено бить ее. Земля-мать осмыслялась как прародительница всего, что есть на земле. У нганасан сохранились остатки представления о том, что Земля рождала самостоятельно, без участия мужского начала. Она всегда была наполнена «глазами» («эмбрионами»), которые вкладывала в тела женщин и самок животных (Симченко, 1976. С. 250; 1996. С. 76–77). Они в свою очередь рождали «тушу», а Солнце давало жизнь и растило (Симченко, 1976). Таким образом Солнце заведует всеми жизнями на Земле, а кормит все живое Земля, но также не без участия Солнца, поскольку пища представляет собой живой организм (Попов, 1936. С. 49), который Земля родила, а вырос он и жил не только благодаря Земле, но и Солнцу. По нганасанскому обычаю, объявляя пол новорожденного, старухи говорили: Моу-нямы сейме готумхынг (Земля-мать глаза родила), прибавляя нюо-сейме (парня глаза) или конто-сейме (девушки глаза). Это же говорилось о рождении любых животных. Словом сейме называли любой эмбрион. Предполагалось, что не отданные Земле глаза могут попасть в тело женщины. В связи с этим у нганасан существовал запрет для женщин перешагивать через некоторые части туловища разделываемого животного, а особенно через голову и кровь. Отсюда и обряд вырезания глаз и предания их Земле-матери: необходимо было положить голову убитого оленя на высокое место, видное отовсюду, чтобы никто не мог даже случайно перешагнуть через нее (Симченко, 1976. С. 250).

Нганасанские женщины носили на шее маленькие мешочки (сими), выполнявшие функции оберегов. Они изготавливались из ровдуги дикой важенки в форме полукруга. Снаружи на сими подшейным волосом оленя вышивали эллипс, обозначавший глаз, а по ее краю наносили три красных и три черных полосы. Каждую весну шили новую сими, а старую оставляли на кочке в тундре. Если женщина была бесплодной, то она клала в нее различные травы, землю и угольки, смешанные с жиром. Эти обереги рассматривались как часть тела Земли-матери (Моу-нямы), которая распоряжается воспроизводством всего живого (Симченко, 1976. С. 249). Интересно, что обряд вырезания глаз не распространялся на домашних оленей и собак. Это подтверждает большую древность обряда, поскольку домашние олени и собаки появились у нганасан значительно позже, чем обряд, связанный с охотой на дикого оленя.

Относительно возникновения людей в нганасанской мифологии существуют весьма однообразные по сюжету рассказы о рождении хольсуо — червей из шкуры Земли-матери (Моу-нямы). Последняя идентифицируется в этих мифах с оленем, у которого весной из шкуры выползают личинки. Во всех случаях появление людей связывается только с образом Земли-матери. Никаких зооморфных предков не упоминается (Симченко, 1976. С. 269). Поскольку рождение всего живого прежде всего связывалось с Матерью-землей, то при обращении к ней была обязательной формула — «Земля-мать, Мать моей матери» (Моу-нямы, имидима), а далее шла какая-нибудь просьба, чаще всего об удачном промысле дикого оленя, либо о благополучных родах, или о плодородии. С другими просьбами к Земле-матери не обращались (Там же, 1976. С. 248).

Все доброе, благожелательное к людям обозначается термином нуо; этим же термином обозначается видимое небо, не имеющее определенного образа, но весьма почитаемое. Создатель вселенной — Нелата нуо; работник его Кон (Солнце) руководит созданным миром; лучи Солнца — нити, посредством которых духи растений сообщаются с Солнцем, испрашивая у того разрешения на рост растения (Попов, 1936. С. 48–49). При различных бедствиях молятся Солнцу, кланяясь и прося помочь. Если после такой молитвы просьба исполняется, то в жертву Солнцу убивают белого оленя. Мясо такого оленя съедается всеми, исключая шаманов, шкура с головой и копытами вешается на дерево. Белого оленя приносила в жертву почти каждая семья нганасан перед заходом солнца и перед началом полярной ночи. Перед его удушением на шерсти под лопаткой оленя вырезали знак солнца. Мясо жертвенного оленя должно было быть съедено в течение одного дня, однако существовал запрет поедания его шаманами и женщинами. Нераздробленные кости тщательно собирали и вместе с желудком клали у дерева под подвешенной шкурой. Кроме этого, Солнцу посвящали и живых оленей, которых отпускали на волю, отмечая такой же тамгой под лопаткой.

К числу материнских космогонических персонажей у нганасан относится и Луна-мать (Кичеда-нямы). Луна представляет собой висящий круг, на котором обитает Тисяро («помогающий») — дух, помогающий роженице. По нганасанской мифологии, Луна-мать не принимала участия в сотворении мира. Она стала после появления людей отмерять время менструальных сроков и беременности, т.е. покровительницей женщин. К Кичеда-нямы обращались так же, как и к Воде-матери, «старшая сестра матери» (хада), чем подчеркивалась второстепенная роль в пантеоне творцов (Симченко, 1976. С. 269).

Функции Луны-матери и Солнца тесно переплетаются. Все, что обычно относится к Солнцу (в отношении подачи жизни), может быть отнесено и к Луне-матери, но Солнцу все-таки отдается больше предпочтения, как подательнице и держательнице жизней-нитей. Но, когда говорят о тени-образе (сыηка), то считается, что после смерти человека одну из его ипостасей забирает именно Луна, а не Солнце (Грачева, 1983. С. 25).

Еще три важнейших рождающих начала — Огонь-мать (Туй-нямы), Вода-мать (Быы-нямы) и Дерево (древесина)-мать (Хуа-нэмы) — оказываются производными Земли, хотя сосуществуют самостоятельно, и от них тоже в полной мере зависит человеческая жизнь.

Частью культа Матерей-природы был культ Воды-матери. Реки представлялись нганасанам венами (хунгэ) Земли, по которым течет ее кровь (Там же). Вода «рождает» и «хранит» рыбу — один из основных источников пропитания, является ее матерью. Вода-мать выступает как ипостась Земли (Симченко, 1976. С. 265). К Воде-матери обращались в основном при поколке оленей. Ее просили задержать плывущих оленей, охранять охотников и помогать им добывать зверя. Связь культа Воды-матери с добычей дикого оленя позволяет отнести возникновение его ко времени существования культуры охотников на дикого северного оленя (Там же).

Одним из важнейших, занимавших исключительное место, был культ Огня-матери (Ту-нямы). Отношение к огню, как к живому существу, прослеживается у всех народов Заполярья и Приполярья и их соседей. Огонь-мать являлась женским божеством, она охраняла жилище, помогала при родах, отгоняла болезни, очищала людей при нарушении различных сакрально-обрядовых установлений. В заклинаниях к Ту-нямы обращались так же, как и к Земле-матери — «мать матери» (имидима). Этим подчеркивалось некое равенство обоих сверхъестественных существ (Там же). К огню прибегали при очищении всего оскверненного, нечистого, хотя именно на женщине, считающейся нечистой, лежала обязанность присмотра и «кормления огня» — бросания в него кусочков пищи. Огню также приносили жертву в виде оленя или олененка. В обряд входили удушение жертвенного животного, затем у противоположной от входа стены чума клали его желудок со всем содержимым, сверху — мясо и покрывали все это его же шкурой, причем голову оленя направляли в сторону огня. У нганасан существует поверье, что хозяева огня не любят шума и в наказание за него посылают язвы, которые можно вылечить, только намазав их сажей с очага. Древесина как корм для огня и материал для строительства чума, нарт, выделки утвари и т.п. имеет особое значение. Про Дерево-мать говорят, что она моложе Земли, она дочь Земли и зависит от нее.

Из «матерей», «отцов» и «духов» (нго) животных и предметов составляется целый пантеон нганасан. Но среди них нет — главного. В то же время функции вышеперечисленных космогонических сущностей и даже «духов» предметов и живых существ зачастую переплетаются, взаимопроникают и взаимозаменяют друг друга, т.е. четкого членения их не существует (Грачева, 1983. С. 25, 44). В различных жизненных ситуациях определенная «мать», «отец», нго или койка становились наиглавнейшими, «жизнь дающими», а остальные отступали на задний план. Г.Н.Грачева, сводя всю систему к нескольким ее инвариантам, считает, что в них, скорее всего, «отражается какой-то определенный итог развития иной, возможно, исторически более ранней системы, где представления развивались по пути все большего обобщения» (Там же).

Нганасаны под словом нилу, нилы понимали жизнь, жизненность, сосредоточенную во всем теле, а также во всем том, с чем человек соприкасается в течение жизни. Кроме того, в воззрениях нганасан фигурировала жизненная сила нилти (она же — душа в образе птицы), ведающая психическими функциями. После смерти человека она покидает тело и существует в верхнем мире, откуда вновь посылается божеством на землю, где воплощается в новорожденном. Верхнее божество (нилыта нгуо) — создало для каждого народа определенное количество мужских и женских душ, которые воплотились в людях. На празднестве «Чистого чума», когда шаману приходится переправлять через воду «болезнь души своих родичей», они переплывают вместе с шаманом «в кистях его костюма, приняв вид пены» (Попов, 1984).

Жизненная сила в виде тени сыдангка продолжает существовать вплоть до разложения тела. Здесь нельзя не видеть свидетельства того, что тело рассматривалось как живое, хотя свободная душа его и покинула. Некоторые исследователи подчеркивают семантическое неравенство между нганасанским словом сыдангка и русским «тень». Первый термин не есть отсутствие света, а скорее означает часть, образ (Кулемзин, 1984. С. 18).

Кровь (кам) — это тоже душа. При охоте на диких оленей по необходимости приходится проливать кровь, и люди, которые много раз участвовали в поколках диких оленей, считаются людьми, пролившими много крови. По воззрениям нганасан, у субъекта, пролившего кровь человека, темнеет лицо. Существуют запреты осквернения крови. В то же время менструальная кровь считается нечистой, а прикосновение к ней приводит к слепоте. Такое отношение объясняется тем обстоятельством, что, по воззрениям нганасан, из организма может извергаться только нечистая кровь (Попов, 1984; Симченко, 1990. С. 14). Поэтому женщина считалась существом нечистым и подвергалась различным запретам. Считалось, что женщина, перешагнув через какой-то предмет, оскверняет его. Так, если случайно между ее ногами пробежит щенок, его берут за шиворот и для «очищения» держат некоторое время над дымом очага. Если на земле лежит растянутый олений аркан, то женщина, чтобы пройти дальше, поднимает его и перебрасывает через голову (Попов, 1984). Плетенки из тальника, меховой или дощатый настил чума считаются нечистыми, поскольку по ним ходят женщины. Мало того, считается нечистой вся женская одежда. Все эти запреты определялись словом нгадюма. В различных случаях его можно отождествлять с русскими понятиями «поганый», «грязный», «оскверненный», «осквернитель» и даже «запрет» (Симченко, 1963б. С. 6).

В традиционном мировоззрении нганасан (как и у других охотников Севера) весь окружающий мир, каждое растение, животное, событие, явление природы являются вместилищами или проявлениями деятельности духов — нго или нгуо — добрых духов всевозможных явлений природы (неба, солнца, земли и др.). Вся природа для нганасан, все, что их окружает, даже сделанные их руками предметы, все вокруг них — живое, все дышит и чувствует и имеет своих духов, оживляющих их.

А.А.Попов (1984) так характеризует анимистическое мировоззрение нганасан: человек представляет собою только маленькую частицу многочисленного сонма живых существ, наполняющих весь окружающий его мир. Эти живые существа так же разумны и сознательны, как и люди. Но нганасанское общество находится на той стадии развития, когда эти живые существа, за немногими исключениями, не приняли еще определенного образа, они воспринимаются зрительно человеком в том виде, в каком пожелают показаться. В воззрениях нганасан ограниченные функции духов-хозяев с усложнением социальной организации, увеличением числа родов и кочевых групп постепенно стушевываются и переходят в ведение существ высшего порядка, которые остаются теми же хозяевами, но с более широкими функциями.

Злые божества и духи (баруси) ни к каким добрым делам не способны. Болезнь, смерть, вообще все нехорошее исходит от них. Человек может, хотя и не всегда, воздействовать на них при помощи шаманов — подкупами и угрозами, а также магическими действиями. Баруси, как и доброжелательных духов, бесчисленное множество (Попов, 1984). В конкретных образах как нгуо — добрые духи, так и баруси — злые духи, однорукие и одноглазые чудовища, представлены в шаманстве. Последние, как правило, — в связи с болезнями, когда они показываются шаманам в виде охотников за человеческими душами. Существовали также духи болезней коча, духи-помощники шаманов дямады (Там же).

Поскольку жизнь каждого нганасана зависит от помощи добрых духов и защиты от злых, существуют фетиши (койка) — родовые и семейные покровители в виде камней, скал, деревьев, антропоморфных или зооморфных фигур и т.п. Они бывают трех видов: домашние охранители, охранители от злых духов и покровители на промысле, а также по своему происхождению естественные, не обработанные руками человека, и искусственные. Естественные койка — большей частью горы, скалы, камни какой-либо необыкновенной формы и такие предметы, как рог дикого оленя с необычайно уродливыми разветвлениями, шкура животного непривычной масти, дерево причудливой формы и т.д. Человек, нашедший камень или какой-либо другой предмет необычной формы, обращается за советом к шаману: «Может ли этот предмет стать моим койка?» Если шаман по известным ему одному признакам даст положительный ответ, совершается шаманский обряд одухотворения предмета для превращения его в койка (Попов, 1984).

К искусственным койка относятся предметы, созданные руками человека из дерева, кости и металла. Ситуации, причины и цели при изготовлении койка играли решающую роль. Деревянные и костяные койка представляют собою зоо- и антропоморфные скульптурные изображения различной величины. Железными койка часто были металлические подвески шаманского одеяния, имевшие всевозможные формы — от животных до небесных светил. Такие подвески завещались умиравшими шаманами своим родным и домашним в качестве охранителей от различных болезней. Так как шаманские подвески приобретают духов еще при жизни шамана, то над ними не производится обряд вселения духа.

Считается, что каждый койка — «ребенок» своего духа нго. Почитая, подкармливая, украшая койка, человек получает от его родителя необходимую помощь. Хранят и возят койка в специальных маленьких нартах (шайтанных), запрягая посвященных им оленей со специальными тамгами.

К койка обращаются за помощью в самых различных случаях — при болезнях, потере оленей, когда нужно отомстить врагу и т.д. У них также испрашивают удачи на охоте. По своим функциям койка бывают универсальными и узкоспециальными. После удачного промысла охотники кормят койка, обмазывая их кровью или окуривая костным мозгом убитых диких оленей. Если этого не сделать, койка обижаются и не дают добычи.

Такие же обряды проводят после полярной ночи. Койка женского пола возят важенки. Если почему-либо приходится убивать оленя, возящего шайтанную нарту, то ни шаманы, ни женщины его мяса не едят. Бросать койка нельзя даже в случае смерти их хозяев, они должны передаваться по наследству. Если их бросить, то они все равно вернутся, но уже в виде злых духов.

Койка огня, по словам одних, делают из раздвоенного сучка дерева, в виде человека, по словам других — из шкуры с головы медведя. Его хранят внутри маленькой нарты, привязываемой поверх большой. У некоторых семей бывают койка -шаманы, представляющие собой кукол в шаманском костюме. К ним обращаются, когда хотят увидеть вещие сны. Койка -хозяйка чума ставится на женском месте внутри чума, а все остальные койка вносят в чум очень редко.

С представлениями о Земле-матери как о сверхъестественном существе связан и промысловый культ фала-койка — каменных фетишей. На месте каждой поколки на Таймыре имелись различного происхождения камни: в низинных местах это были валуны, в предгорьях Бырранга — выветренные скалы или останцы причудливых форм. Считалось, что это — дети Земли-матери, вышедшие из ее тела. По нганасанским поверьям, футуда-фала-койка («на местах поколок каменные идолы») зовут к себе оленей. Возле них произносились древние заклинания (Симченко, 1976. С. 254–255). К ним обычно обращаются с формулой «вышедшие из тела Земли-матери». Чрезвычайно примечательно, что каменные фетиши у нганасан всегда считались женского пола. Видимо, в основе фетишизма охотников на дикого северного оленя также лежали представления о материнском начале (Там же). Раньше, как пишет А.А.Попов, нганасанские фетиши среди долган, якутов и эвенков, живущих с ними по соседству, считались самыми сильными и внушали большой страх (1936. С. 55).

Обеспеченное существование человека зависит от воли духов-хозяев промысловых зверей, птиц и рыб, а также местности, где происходит охота. Захотят те уделить часть из подвластных им животных, человек будет сыт, не захотят — будет голодать. В общем, духи-хозяева животных относятся к людям доброжелательно. Но при невыполнении по отношению к ним известных правил поведения, диктуемых их индивидуальными особенностями, эти духи-хозяева становятся такими же беспощадными и жестокими, как и злые духи. Духов-хозяев промысловых животных нганасаны стараются расположить к себе, даря им живых оленей, отмечая их, как и своих, специальными тамгами. Причем олень духа-хозяина диких оленей отмечается изображением оленя, олень духа-хозяина песцов — изображением песца и т.д.

К промысловой магии можно, видимо, отнести манипуляции с известным у нганасан изображением оленя с «линией жизни». Оно обязательно помещалось на крюк фо, служивший для подвешивания котла над костром, и на особый культовый предмет — кусок кожи, окрашенный в красно-бурый цвет ольховым отваром или печенью, где подшейным волосом оленя вышивался контурный рисунок оленя. Охотник прокалывал его копьем, говоря: «Пусть я также убью оленя», — и стряхивал его (рисунок) с копья в воду, в том месте, где предполагалась добыча оленей на переправе (Симченко, 1976. С. 262).

В сознании северных охотников грань между человеком и животным настолько стирается, что некоторые животные почитаются как превращенные люди или даже предки людей. Подтверждением этого воззрения служат, например, сказания нганасан о медведе. Некоторые из животных, по верованиям нганасан, при желании могут принимать образ человека. О животных нельзя говорить что-либо дурное: они слышат об этом, даже находясь на далеком расстоянии. Ни один охотник, собираясь идти на промысел, не скажет: «Я иду на охоту», а говорит: «Иду в гости». Животные настолько разумны, что свободно понимают речь человека и с ними можно говорить так же, как с людьми (Попов, 1984). В некоторых случаях животные приобретают дар слова. Но это случается не к добру. Животное может проклясть человека. Вадеевские нганасаны, в отличие от авамских и таймырских, панически боятся стрелять в зайцев. Раненый заяц громко кричит — это он «проклинает», и охотник, услышавший проклятие, обречен на смерть. Животные обладают, подобно людям, чувством стыда. В необычных животных нганасаны видят хозяев, звериных шаманов.

Из птиц наибольшим почитанием у нганасан пользуются чайки. Их не убивают — «перестанет попадать ружье». Между тем чайки приносят нганасанам немало неприятностей: воруют рыбу из сетей и при этом запутывают, разрывают и даже вытаскивают их на берег; увидев охотника, подкрадывающегося к дикому оленю, поднимают крик и этим отгоняют добычу. С гагарой связывается состояние погоды. Вóроны на севере — редкие гости, и появление их приносит несчастье. Так, если ворон сядет вблизи чума, думают, что скоро в этом чуме быть мертвецу. Увидев весною в первый раз гусей, нганасаны не стреляют в них, а здороваются, кланяясь им. Шаманы встречают первый прилет гусей специальным камланием. Точно так же и осенью, видя отлет последних гусей, прощаются с ними, желая им счастливого возвращения (Попов, 1984).

У каждой местности есть свои хозяева. Локальных хозяев земли — двое. Один — доброжелательный старик, другой — злой, обитающий в земле под дерном. Когда семья возвращается на свои зимние места стоянок, она приносит в жертву доброму хозяину этой земли белого оленя или белую собаку, прося выполнить их просьбы. Злой хозяин земли Фаннида — недоброжелатель, обитающий под дерном и с раскрытой пастью ожидающий умирающих людей. Чтобы избежать несчастья, ему приносят в жертву черного оленя (Попов, 1936. С. 51).

Если духи-хозяева могут распоряжаться только одним видом животных, подвластных им, то духи и божества отдельных местностей, рек и озер распоряжаются всеми видами животных, птиц и рыб, водящихся на их территории и в их водах. Летом охотники, поднимаясь на хребет Бырранга, обязательно оставляют на вершине пулю или пистон в подарок духу-хозяину хребта, чтобы добыть диких оленей. Весною, перед разливом Большой Балахни, представители родов вадеевских нганасан оставляют на берегу голову и сердце специально убитого для этого оленя. Это жертвоприношение совершается через каждые три года (Попов, 1984).

После духов-хозяев промысловых животных и отдельных местностей второе место по своему значению занимают духи-хозяева домашних животных — собак и особенно оленей. Они требуют, чтобы люди обращались с этими животными гуманно.

В середине XIX — начале XX в., насколько позволяют судить источники, шаманство нганасан имело достаточно развитые формы. Шаманы этого народа считались среди их соседей наиболее сильными и одновременно наиболее опасными. Их призывали на помощь почти в каждом тяжелом случае, связанном с систематической неудачей в промысле, тяжелой болезнью, затянувшимися родами, большой пропажей, потерей человека в тундре, нападениями врагов и т.п. (Грачева, 1988. С. 229).

Шаманы — это люди, обладающие особыми свойствами «получать информацию» из мира духов, влиять на их отношение к людям. По воззрениям нганасан, шаманы являются и представителями божеств и духов, и защитниками всех от действий злых сил. Почти у каждой кочевой группы был свой шаман, который общался с миром духов и просил обеспечить людям здоровье, счастье и благополучие. Шаманы, так же как и койка, являются детьми духов- нго, и даже обращаются к ним за помощью, постукивая их. Путешествие шамана в мир духов и общение с ними осуществляется во время камлания, необходимым атрибутом которого являются бубен с колотушкой — средство разбудить мир нго, привлечь их внимание (Грачева, 1983). Занимая важное место, шаманы должны тщательно охранять жизнь своих ближайших родственников.

Смерть последних неблагоприятно отражается на шаманах, духи-помощники покидают их, и они уже не могут приносить пользы. Вот почему некоторые нганасанские шаманы, в случае смерти кого-либо из их семьи, от года до трех лет не камлают. Когда шаман состарится, духи покидают его и переходят к одному из его детей. По сообщению П.И.Третьякова, после смерти шамана сын его, желая наследовать власть отца над духами, делал из дерева подобие руки отца, и этот символ власти переходил у шаманов по наследству (1869. С. 425).

У нганасан, как и у других народов Сибири, дар шаманства не приобретается по желанию. Будущий шаман родится на свет в сорочке, проходит мучительную и длительную подготовку, прежде чем сделаться шаманом, вплоть до 10 лет переносит различные психические и физические страдания. Душа ребенка в продолжение этого подготовительного периода как бы перерождается, приобретает особенные свойства, в глазах окружающих он теряет рассудок. В восприятии самого будущего шамана в это время его душа (нилти) совершает путешествие по разным дорогам верхнего и нижнего мира, обходит различных божеств и духов и получает от них разные дары.

Каждый шаман выполняет свои функции с помощью духов-помощников, которых бывает бесчисленное множество. Главные духи-помощники — души шаманов-предков по отцовской и материнской линии. Другие духи-помощники бывают антропоморфными и зооморфными. К последним относятся дикий олень, волк, медведь, гагара, кулик, лебедь и др. Часто, воплощаясь в них, они путешествуют по верхнему миру или посылают их для исполнения различных поручений. Иной раз духи-помощники не слушаются шамана, боятся спускаться в нижний мир для поисков души (Третьяков, 1869. С. 420–427). Нередко, рассердившись на кого-либо, шаман может наслать смерть, как выражаются нганасаны, «может съесть человека», т.е. убить его с помощью своих духов-помощников. Такая сила шаманов заставляет относиться к ним с большой опаской.

Камлание нганасанского шамана несколько отличается от камлания других сибирских шаманов. Заклинания его короткие, через 5–10 минут делается пауза. При этом, чем короче заклинания и больше пауз в камлании, тем шаманы считаются счастливее и долговечнее. Считается, что шаманы, камлающие продолжительно, без паузы, долго не живут. Перед камланием шамана привязывают железной цепью, идущей от железного круга на середине спины, к чумовой жерди. В этих узах шаман скачет, подаваясь всем телом вперед. И для того, чтобы при этом не разорвалась или не соскочила с жерди цепь, один из присутствующих крепко держит ее за конец. Каждый раз перед паузами шаман спрашивает у присутствующих о правдивости своих заклинаний. И только получив от них утвердительный ответ, продолжает заклинание дальше, но при этом требует, чтобы его упрашивали продолжать дальше, так как духи без этого отказываются выполнять его просьбу. Упрашивает кто-либо один из числа присутствующих, обладающий красноречием, при этом он ударяет палочкой по краю бубна. При каждом из таких ударов шаман вздрагивает, как бы пугаясь, и только после неоднократных просьб возобновляет заклинание. Но случается, что духи, несмотря на упрашивания, не хотят, чтобы шаман продолжал камлание. Тогда духов принуждают, ударяя шамана ладонями по спине. Атрибуты нганасанских шаманов очень разнообразны. У знаменитых шаманов бывает до трех костюмов для разных случаев — для верхнего и нижнего мира и для камлания над роженицей (Попов, 1984. С. 116). Шаману платят за труды по соглашению оленями, шкурами животных, деньгами и т.д. Если шаман совершил удачное камлание над больной девушкой, то при согласии родителей вместо платы ему могут предложить ее в жены.

В шаманских мифах, записанных от многих нганасан, кроме Льда-матери Сырада-нямы появляется ряд мужеподобных существ. Они отождествляются с различными болезнями (коча) или выступают в виде ее сыновей. Аморфность, неопределенность этих образов свидетельствуют как о недавнем их возникновении, так и об ограниченной сфере их распространения. Людей губят эти сверхъестественные существа. Нганасанские шаманы никогда не могли бороться с Матерью льда, т.е. закономерность смены живого и мертвого для шаманов была вне сферы их возможностей. Однако с сыновьями Сырада-нямы шаманы могли вступать в борьбу (Симченко, 1976. С. 272; 1996).

По воззрениям нганасан, существуют три мира: верхний, земля и нижний, подземный. Верхний мир, по одним сказаниям, разделяется на три яруса, по другим — на девять. Хотя там и светит солнце, но дуют очень холодные ветры. Наши солнце и звезды оттуда кажутся отверстиями. В верхнем мире много скал и утесов, покрытых грубой растительностью. От этого у тамошних жителей-охотников очень быстро изнашивается их меховая одежда, приходится часто ее заменять, поскольку ее хватает только на один день. Всякой дичи очень много, особенно диких оленей и рыб. Рыбы так много, что ее прямо руками достают из проруби. Рыбины такие большие, что одной рыбой может прокормиться целая семья в продолжение года. В старину знаменитые шаманы доходили до девятого яруса, камлая в течение трех дней. Живут в верхнем мире и доброжелательные, и злые божества и духи (Попов, 1984). В нижнем мире наше солнце превращается в луну, наша луна — в солнце. В нижнем мире живут большей частью недоброжелательные духи растительности и духи богатства, туда отправляются умершие.

У нганасан существует множество поверий, связанных с явлениями природы и являющихся своеобразными попытками объяснить их. Так, они думают, что северное сияние (денду) — это отражение в небе морских волн, бывающих во время хода рыб. Пурга (котар’а) происходит от того, что хозяин пурги — «седой старик» Ко-Зуηуо раскрывает свои ноздри, которые обыкновенно держит зажатыми, и начинает дуть. Живет он в верхнем мире на первом ярусе. Дарят ему оленя, которого отмечают специальной тамгой. У некоторых явлений природы нганасаны различают пол. Так, северные облака, принимающие часто грозные очертания, приносящие холод, считаются облаками-самцами, а южные облака, более расплывчатых очертаний, связанные с наступлением тепла, считаются самками. По воззрениям нганасан, каждый сон имеет вещее значение, но не всегда может быть угадан. Для этого требуется особое искусство, которым более всего владеют шаманы и старики как люди, имеющие большой жизненный опыт. Нганасаны думают, что всякая нечистота приводит к слепоте. Они избегают также ходить к больному из того чума, в котором находится другой больной, — болезнь прибавляется, и больному делается хуже.

В многофункциональности матерей, отцов, духов- нго, койка, в их постоянной зависимости от той или иной ситуации кроется уникальная гибкость мировоззрения нганасан, его живучесть и легкая приспособляемость практически к любому жизненному обстоятельству, в том числе к нововведениям, например, к христианству.

Глава 7

Дата добавления: 2015-07-08