IX. Вегетарианство.

1. Кто последовательнее?

По мнению противников вегетарианства необходимость поглощения микробов воздуха и инфузорий воды служит достаточным оправданием их мясоедения. Они говорят, что так как полный отказ от поедания живых существ немыслим, и поэтому мы не можем быть вполне последовательными вегетарианцами, то, значит, нет никакого смысла отказываться от поедания и тех животных, которых принято употреблять в пищу.

Прикрываясь этим доводом, мясоеды не замечают однако того, что из него вытекает позволительность поедания не только тех животных, которые зачислены в разряд съедобных, а и вообще тех существ, тела которых годятся в пищу по их химическому составу. А так как в нашем общежитии до сих пор твердо не установлено ни нравственного запрета убивать людей, ни непригодности в пищу человеческого мяса, а наоборот, принято и широко применяется убийство и всяческое истребление людей и еще далеко не вполне искоренилось людоедство, то я смело утверждаю, что из довода мясоедов о невозможности не умерщвлять инфузорий и микробов вытекает допустимость и людоедства. Но почему же мясоеды тем не менее не допускают людоедства? Неужели в силу одного только раз установленного обычая?

Нет, причина тут не в одном лишь слепом подчинении обычаю, а главным образом в их непоследовательности, в которой однако они обвиняют только вегетарианцев.

Но ведь вегетарианцы как признают, что отказ от поедания живых существ возможен лишь до известной степени приближения, так сообразно с этим и поступают. Так, некоторые жизни они губят по необходимости, как, например, микробов и инфузорий, а от погубления некоторых уже отказались, принимая за отграничивающий признак съедобных от несъедобных не только физическую невозможность не губить, но и живое чувство сострадания к существам, страдания которых близки им и вызывают в них сочувствие. Поэтому существа, которых им жалко и страдания которых возбуждают в них сострадание, они относят к разряду неубиваемых и несъедобных; существа же, страдания которых им еще недоступны и поэтому не трогают их, они позволяют себе поедать впредь до возникновения сострадания к ним.

Но могут сказать, что чувство сострадания является очень неопределенным мерилом отграничения съедобных от несъедобных существ, вследствие чего то, что может представляться съедобным сегодня, может оказаться несъедобным завтра. Совершенно верно. Но в этой неопределенности не только нет ничего дурного, но наоборот, есть только хорошее, потому что она является залогом движения вперед путем развития нравственного чувства.

Что же касается до мясоедов, то хотя они тоже признают невозможным полный отказ от истребления жизней, однако из этой невозможности делают, в противоположность вегетарианцам, тот вывод, что убивать и употреблять в пищу можно всякие существа. Но так как людоедство они считают для себя недозволенным, то в этом и заключается их непоследовательность.

Так что, несмотря на то, что по существу мясоеды считают себя противниками вегетарианства, на практике они поступают вполне сообразно с теорией вегетарианцев, а именно, точно так же, как вегетарианцы при неприменимости безусловной последовательности, т.е. при невозможности отказаться от погубления всяких жизней, они мирятся на условной, приблизительной последовательности, т.е. совершенно подобно вегетарианцам проводят границу между существами, которых не должно и существами, которых можно поедать. Отличие же их от вегетарианцев имеет только количественный, а не качественный характер.

В самом деле, тогда как вегетарианцы относят к разряду несъедобных существ, т.е. таких, страданиям которых они могут сочувствовать, всех наземных и водных животных, невегетарианцы тоже отграничивают съедобное от несъедобного с той разницей от вегетарианцев, что у них, мясоедов, к разряду несъедобных существ отнесены только люди. Но почему они свое чувство сострадания, а следовательно, нравственное чувство, не распространяют на животных, имеющих с ними столь много общего не только по своей физической, но и духовной природе, на это у них нет ответа.

А за отсутствием этого ответа, а также существенного отличия от взгляда вегетарианцев, нет для них никакого оправдания их мясоедению, — тем более, что и с медицинской точки зрения мясоедение перестало выдерживать всякую критику.

2. Что прежде?

— Мяса не едят, а людей едят если не в прямом, то в переносном смысле! Нет, уж коли отказываться от поедания живых существ, то начинали бы с людей, а не с животных! Ведь человек-то человеку ближе, нежели животное!

Эти слова представляют из себя одно из обычных возражений против вегетарианства. И действительно, на первый взгляд это возражение кажется вполне основательным, потому что как никак, а человек человеку ближе, нежели животное. А стало быть, с человека надо бы и начинать дело воздержания от "поедания" подобных себе существ.

Но на самом дел, если мы вникнем в дело глубже, то увидим, что это возражение было бы основательно при том лишь условии, если бы отношения человека к человеку были совершенно подобны отношениям человека к животным. Но так как мы знаем, что этого нет и что только отношения человека к животным вполне просты, взаимные же отношения людей спутаны сложной сетью всевозможных условностей, суеверий, предрассудков, соблазнов, правил, преданий, обычаев, законов и т. д. и т, д., то должны понять, что воздержание от "поедания" людей не может служить первой ступенью на лестнице нравственного совершенствования, а что этой более трудной ступени должна предшествовать более легкая и потому первая ступень воздержания от убийства, поедания и истязания животных.

В самом деле, тогда как для перехода к вегетарианству не надо проявлять никакого мужества, а требуется одно лишь отсутствие чревоугодия, да и то в очень малой степени, в деле отказа от "поедания" людей необходимы: мудрость, самообладание, самоотвержение, настойчивость и большое мужество.

Вот, когда мы увидим, какое множество препятствий нагромождено на пути освобождения одних людей от произвола и порабощения других, то уже не будем говорить, что начинать надо спрекращения "поедания" людей, как с первой, наилегчайшей ступени, а признаем, что как всякие изменения в природе совершаются по законам наименьшего сопротивления, точно так же и всякие изменения в поведении человека, производимый им под влиянием религиозно-нравственных требований не могут не подчиняться тому же закону наименьшего сопротивления. А стало быть, хотя человек человеку и ближе, однако все же упорядочение наших нравственных отношений нам приходится начинать с наших отношений к животным.

Правда, эта первая ступень может показаться слишком незначительной и потому легко преодолимой, так как и без того уже, за исключением убийства животных для пищи, мы то и дело бываем свидетелями более гуманного обращения с ними, нежели с людьми. Тем лучше, потому что тем скорее нам можно будет перейти на вторую ступень, вступлением на которую по-видимому так искренно озабочены и потому так торопят нас противники вегетарианства.

Дата добавления: 2015-07-08