11 страница. – Так, отлично, это уже что-то

– Так, отлично, это уже что-то! – зажигается азартом Амир. Сейчас в нем заговорила ищейка, напавшая на след. – Завтра же займусь сбором информации о компаниях, участвующих в этом тендере.

– Хорошая мысль, думаю, нужно искать среди не очень крупных фирм, – логически размышляю я, – потому что крупная компания не будет возлагать большие надежды на этот проект. А вот маленькая - вполне, и если это так, то я спутал кому-то карты и увел жирного застройщика. Чем не повод мне отомстить?

– Резонно... – соглашается Амир, задумчиво потирая подбородок. – Ладно, Глеб, я пойду, – вздыхает друг, явно уже погруженный в свои мысли и рассуждения по поводу данной ситуации, – как только что узнаю, я тебе сообщу. А ты заканчивай уже этой херней заниматься. Разлегся тут, понимаешь, – шутливо наезжает на меня он, положив руку на мое здоровое плечо, – я рад, что ты жив.

– Ты знаешь, я тоже, – усмехаюсь я, похлопывая его по крепкой руке, – спасибо тебе. Буду ждать новостей, – и когда уже друг практически выходит за дверь, говорю, – и, Амир, будь осторожен. Пожалуйста.

– В отличие от некоторых заносчивых мальчишек, я всегда осторожен, – не упускает возможности ткнуть меня носом в мою же беспечность он.

– Да ну тебя, проваливай уже, – смеюсь я, махнув на него рукой.

***

Со дня покушения прошел месяц и, казалось бы, что такое каких-то тридцать дней в океане жизни?... Так, всего лишь капля, миг, но и этого, порою, бывает достаточно, чтобы что-то изменилось навсегда.

Вот и я изменился, а вместе со мною и мое отношение к собственной жизни. Я стал больше ее ценить за ее красоту, многогранность, непредсказуемость.

К радости Амира я внял голосу разума и стал перемещаться по всем вопросам и делам только на служебном автомобиле. Пока шло расследование, мой сердобольный друг нанял мне телохранителей. Но, слава Богу, это кошмар наконец-таки закончился.

Как я и предполагал, преступником оказался генеральный директор небольшой строительной кампании, который возложил слишком много надежд на алтарь нового проекта, не поскупившись на это финансово. А поскольку игра за победу не всегда ведется честным путем, то и потери идут в особо крупных размерах. Проиграв тендер, компания тут же разорились. Да, не скрою, чтобы заполучить это проект, мне пришлось прибегнуть к некоторым хитростям и манипуляциям, использовав свой авторитет и влияние. Что поделать, в моем мире нет места слабости и несостоятельности. Каждый выживает, как может, и цена победы не имеет значения. К сожалению, в данном случае платой могла стать моя собственная жизнь. Спасибо, я вынес урок, вот только заказчика так и не нашли. Он исчез, испарился.

Единственный на кого удалось выйти и задержать – это исполнитель. За неимением главного подозреваемого дело заморозили и отложили на неопределенный срок. Но это уже и не важно. Главное, что я жив, и весь этот кошмар закончился.

Что же касается Алика, то с того самого дня, когда он ко мне приходил, я его больше не видел. Не потому, что он этого не хотел, а потому, что этого не хотел я.

В тот день своим неожиданным визитом он застал меня врасплох. В его глазах я увидел сочувствие и жалость, к которым не был готов. Я не привык к проявлению подобных эмоций. Не хочу, чтобы он видел меня беспомощным и жалким. Передвигающимся по квартире на костылях и корчащимся от боли в ребрах каждый раз, когда чихаю или кашляю. Это мерзко и унизительно, это слабость. А я по определению не могу быть таким.

На следующий день, когда Алик позвонил, чтобы спросить, не принести ли мне чего-нибудь вкусненького, я попросил его не приходить ко мне, объясняя это запретом следствия на посещение людей, не являющихся родственниками. Когда же вернулся домой спустя две недели после выписки, стал оправдываться работой и отсутствием свободного времени. Детский сад, скажете вы, да, пожалуй, но ничего не могу с собой поделать. Я такой, какой есть. Хотите - ешьте, хотите - нет.

Обижался ли на это Алик? Уверен, что да, хоть и скрывал это всеми правдами и неправдами. Запрета на звонки не было, поэтому иногда мы общались по телефону. В основном по вечерам и всегда о том, как продвигается работа по отделке дома. Практически никогда мы не разговаривали о нас и о том, что между нами было. Почему, спросите вы? Ох, да я и сам не знаю. Наверно, из-за страха услышать то, на что придется держать ответ, а я к этому еще не был готов.

Я запутался в паутине собственных чувств и эмоций, боясь принять похоть, страсть и увлечение за нечто большее и тем самым причинить боль Алику, чего, признаться, делать мне совершенно не хотелось. Он чуткий и нежный, добрый и понимающий, но самое главное - очень ранимый.

Скучаю ли я по нему? Да. Очень сильно. Порою даже до зуда во всем теле и ломоты в руках, но бездействую, потому что знаю, что позови я его к себе, он непременно приедет, но что потом? Просто быть рядом с ним, не имея возможности прикоснуться к нему, так как мне этого хочется, я не смогу, но и увидеть снова в его сапфировых глазах сочувствие и жалость на мои жалкие потуги доставить ему удовольствие, превозмогая боль и неудобства, тоже превыше моих сил. Именно поэтому я и не зову его, а он и не напрашивается. Умный мальчик, всё понимает.

Сегодня я был у врача. Новости хорошие. Рентген показал, что кости голени срастаются правильно, а главное - быстро. В конце недели снимут гипс, поменяв его на лангет, а значит, у меня появится возможность перемещаться без ненавистных мне костылей. С палочкой для ходьбы куда удобнее и проще. Что же касается ребер, то с ними вообще всё хорошо. Они уже практически не болят, синева и ссадины сошли. Вывихнутая рука не беспокоит. С каждым днем я всё больше и больше становлюсь похожим не прежнего себя, что не может не радовать.

И вот сейчас, когда проблемы здоровья отошли на второй план, на их место пришла новая, самая сложная из всех, что мне доводилось решать за последнее время, а именно, что же подарить Алику на Новый Год, который, к слову сказать, уже не за горами? Мучаюсь этим вопросом уже не первый день, продумывая различные варианты, но каждый раз отметаю их один за другим из-за их примитивной банальности.

Сделать выбор мешает незнание самого Алика. Из-за постоянного противоборства между нами мы потеряли слишком много драгоценного времени, которое можно было использовать с большим толком, узнавая друг друга, но прошлого уже не вернуть, поэтому буду исходить из реалий бытия.

POV Алик

– Уже что-нибудь выбрали? – вежливо спрашивает официантка по имени Елена.

– Да, нам, пожалуйста, вот этот сет, – указывая я пальцем на картинку меню, – две порции горячих роллов, пять разных видов спайси и две порции «васаби игай-яки», ах, да, и еще чайничек зеленого чая с мелиссой, пожалуйста.

– Хорошо, итак, вы заказали, – кивает девушка, проговаривая наш заказ повторно, на случай ошибки, – что-нибудь еще?

– Нет, спасибо, это все, – лучезарно улыбается приглянувшейся ему официантке Максим. Девушка смущается, опускает глазки и убегает выполнять заказ.

– Ну, что там у тебя опять стряслось, Аличек, рассказывай, – говорит друг, откидываясь на мягкую спинку дивана. Мы не виделись с ним почти десять дней, потому что отец нагрузил его работой так, что бедному Максу пописать некогда было сходить, не то чтобы со мной встречаться. И вот настал счастливый день, когда мой лучший друг смог вырваться из лап работы и фанатичного родителя.

– Макс, мне кажется, что я схожу с ума, – признаюсь я, прикуривая сигарету, – а еще, что у меня развивается паранойя на фоне такого явления, как Глеб.

– Пупсик, а ты не мог бы чуточку поконкретнее изъясняться? – усмехается друг, потягивая горячий кофе.

– Неделю назад Глеба выписали из больницы, – повествую я, – думал, что вот оно - счастье, и мы наконец-таки увидимся, но он все время отмазывается тем, что неимоверно сильно занят работой. Вот ты мне, блять, скажи, какой такой работой он там занят, лежа на кровати?! – зло говорю я, сминая пальцами окурок в пепельнице.

– Алик, тебя снова заносит, – авторитетно говорит Макс, положив руки на стол, – ты что думаешь, что такого человека, как Глеб, остановит какая-то пара переломов и десяток царапин? Приди в себя, Алик. Такие, как он, живут своей работой, дышат ею. Поэтому перестань забивать себе перелетную голову всякой ерундой…

– Это не ерунда, Макс! – громче, чем следовало восклицаю я, привлекая к себе излишнее внимание посетителей, и уже тише продолжаю, – он не хочет меня видеть, понимаешь? Одно дело больничка. Там действительно дежурил мент, который кроме родителей никого не пропускал, но ведь дома он уже не под охраной полиции. Что мешает нам встречаться? Ни-че-го, – по слогам произношу я, не в силах сдержать горечь и обиду, что так и хлещет из меня через край. Вот уже семь дней, как я пребываю в состоянии, близкому к истерике. Я до безумия соскучился по Глебу. По расплавленному серебру его глаз, по редкой искренней улыбке, по рукам и телу. По всему. И то, что он не испытывает тех же эмоций, что и я, меня очень сильно обижает, и я совершенно не знаю, что мне с этим делать и как быть... Как все это воспринимать и чем объяснять...

– М-да, вот смотрю я на тебя, Аличек, и поражаюсь, насколько же любовь делает людей слепыми и глупыми, – по-доброму говорит Макс, слегка наклонив голову набок, – в тебе сейчас говорит слепая обида, но послушай, что я тебе скажу. Из твоих собственных рассказов и из того, что я слышал сам, делаю вывод, что Глеб очень сильный и властный человек. Как ты думаешь, каково ему сейчас оказаться в шкуре слабого и беспомощного больного, перемещающегося с помощью костылей и глотающим горстями обезболивающее? – прерывается друг, делает глоток холодной минералки без газа, внимательно на меня смотрит и продолжает, – подумай сам, Алик, каково ему будет показать тебе свою слабость. Тому, кто всю жизнь привык быть на коне, и тут оказавшегося под ним. Как ты думаешь, это приятно? Нет. Это унизительно. И Глеб лучше умрет, чем позволит кому-то увидеть себя в таком состоянии.

Слова Макса отрезвляют. Не сразу, а постепенно они проникают в мое подсознание, приживаясь там, пуская корни, прорастая и сливаясь с ним воедино. Уже к концу нашей трапезы я чувствую себя иначе. То давящее и прессингующее чувство обиды отпускает, давая возможность вдохнуть чистый, свежий воздух, не приправленный горечью переживаний.

– Спасибо, Макс, – искренне благодарю я друга, сыто откинувшись на спинку дивана с прикуренной сигаретой, – за то, что смог вырваться и поговорить со мной, за то, что снова вправил мне мозги.

– Всегда, пожалуйста, пупсик, – шутливо отвешивает полупоклон он, – уже придумал, что будешь дарить Глебу на Новый год? – как бы между прочим, спрашивает Макс, делая глоток теплого чая.

– Ох, не спрашивай, – обреченно машу на него рукой я, – от одной только мысли голова идет кругом. Вот что можно подарить человеку, у которого всё есть?

– Н-да, дилемма… – соглашается он, в тот момент, когда к нашему столику подходит белокурая девушка Елена со счетом в руках.

– Ваш счет, – нежным голоском сообщает она, кокетливо поглядывая на друга. Вот уже на протяжении полутора часов, что мы тут сидим, я наблюдаю их немногословную игру во флирт. Забавно это выглядит. Наслаждаюсь этим. Приятно видеть Макса в своей привычной стихии ловеласа и сердцееда.

– Вот Вы, Елена, что бы Вы подарили возлюбленному на Новый год? – ехидно так улыбается Макс, подмигивая девушке.

– Ну, у меня нет любимого, – не упускает возможности оповестить о своем статусе далеко не глупая Елена.

– О, как же так, – театрально наигранно удивляется друг, – Вы так милы и очаровательны, Елена, – напропалую флиртует Макс, – что в это необычайно сложно поверить.

Вижу, что девушка польщена, но и падать в объятия Макса тоже не торопится...

– Спасибо, конечно, за комплемент, но это факт, – улыбается, она, разводя руками, а ее хитрые глаза так и блестят озорными искрами.

– Хорошо, давайте тогда просто представим, чисто гипотетически, что Ваш возлюбленный - это я, – снова подмигивает Макс, выдавая свою самую сексуальную улыбку, продолжает, – что бы Вы мне подарили на Новый год?

Девушка задумывается и уточняет:

– А в средствах, чисто гипотетически, я ограничена или нет?

– Ну, скажем так, не стеснены, – продолжает свою игру друг.

– Хм... Думаю, я бы подарила путевку для нас двоих, – не особо долго думая, говорит Елена, пожимая острым плечиком, – куда-нибудь в теплые страны. Не избито и не банально. Всё лучше, чем пресловутый парфюм, зажимы для галстука и ручки.

Девушка не успевает еще договорить, как Макс срывается с места и смачно целует девушку в щеку.

– Елена, Вы просто чудо! – радостно восклицает друг, сверкая глазами то на меня, то на девушку, – простите, не сдержался. Но Вы реально помогли нам решить дилемму, – искренне улыбается он, а до меня начинает доходить смысл его слов.

– Да не за что, – смущенно отзывается девушка, не зная, как ей реагировать на столь бурное проявление эмоций.

– Леночка, не откажите ли Вы дать мне свой номер телефона? – складывает ладошки в молитвенном жесте Макс, смешно хлопая глазками. Девушка хихикает, кивает и говорит:

– Записываете, – дальше уже не слежу за их диалогом, погруженный в свои мысли.

Уже в машине Макс спрашивает:

– Ну как тебе идейка?

– Если честно, супер, – признаюсь я, – вот только я в горы хочу, а не в теплые страны, – задумчиво говорю я.

– Значит, Европа, – подтверждает мои собственные мысли друг.

– Есть проблема, – грустно признаюсь я.

– Какая? – уточняет Макс.

– У меня нет визы, и насчет Глеба я не уверен, – отвечаю я, лихо заезжая на парковку офисного здания, где трудится мой друг.

– Ну, на это счет можешь не переживать, – авторитетно заявляет Макс, – у отца есть люди, которые всё сделают быстро и лучшем виде.

– Ты мой спаситель, Максик, – счастливо улыбаюсь я, развернувшись к другу лицом, – век не расплачусь.

– Вот-вот, – подыгрывает мне друг, – списочек всё растет и растет. Так что готовь натуру, – ржет он, лохматя мне волосы. Я заметил, что ему нравится постоянно их тормошить.

– Слушай, я раньше как-то не замечал за тобой пламенной любви к моим волосам, – отмахиваюсь я от его пятерни, пытаюсь вернуть прическе прежний вид.

– Ну-у-у, раньше у тебя не было такого озорного хохолка, который так и хочется потрогать, – и снова проходится по голове рукой, ломая мне то, на что я трачу не меньше пятнадцати минут ежедневно. Ну что ты будешь делать.

– Макс, ну хватит уже, – отбиваюсь от него я, опускаю козырек и смотрю на последствия экзекуции, – гр-р-р, смотри, что ты наделал. Я теперь похож на пугало.

– Не злись, пупсик, – кривляется Макс, выпрыгивая из машины, благоразумно ретируясь, пока я не надавал ему подзатыльников, – всё, радость моя, как только поговорю с отцом, сразу же позвоню, – посылает мне воздушный поцелуй и захлопывает дверь.

– Засранец, – уже в пустоту кидаю я, добродушно улыбаясь, провожая глазами стройную фигуру друга до дверей офисного здания.

Весь оставшийся день занимаюсь закупкой отделочных материалов, а также выбором предметов интерьера. Работы много, но уже не так, как было вначале. Все идет своим чередом. Спуска рабочим не даю. Практически постоянно торчу на участке, контролируя их работу. Думаю, что к концу февраля закончим.

Через два часа после нашей встречи с Максом он позвонил мне и сказал, что у Новитского с шенгеном всё в порядке, и что обо мне он тоже договорился, нужно лишь собрать документы и отвезти их по определенному адресу.

Когда приезжаю домой, на часах уже начало восьмого вечера. Устал как собака, но есть не хочу. Сразу же иду в душ, потом завариваю себе чай, включаю ноут и зависаю на несколько часов в и-нете. Задача поставлена, руки развязаны, осталось только выбрать место, определиться со временем и всё подготовить.

К выбору отеля подхожу со всей ответственностью и придирчивостью, опираясь на три основных аспекта. Первый - чтобы отель был дружественно настроен к принятию гей-пар, второй - чтобы в нем было не меньше четырех звезд, ну и последний - чтобы за окном были горы. Страна значения не имеет.

Отобрав около десяти понравившихся мне отелей, начинаю методично их обзванивать, понимая, что время для организации поездки выбрано, мягко говоря, позднее, и даже если и есть выбор, то он может резко сократиться до нуля из-за отсутствия мест. С чем мне, собственно, и приходится столкнуться буквально на седьмом звонке и вежливом отказе. Печально… Начинаю нервничать…

Последний номер из списка набираю дрожащей рукой. Длинные гудки и мелодичное:

– Добрый вечер, отель «Montana», администратор Оделия, слушаю Вас, – певучим голоском приветствует меня девушка на чистейшем английском.

– Добрый вечер, – вторю я ей, – скажите, пожалуйста, у вас есть свободные номера на 29-ое, 30-ое или 31-ое числа декабря?

– Одну минуту, пожалуйста, – просит Оделия, а я отчетливо слышу шелест клавиатуры и пощелкивание мышью. С замиранием сердца жду ее ответа.

– К сожалению, нет… – извиняющимся тоном говорит девушка, а у меня внутри всё обрывается. – Хотя постойте… Еще минуточку подождите, пожалуйста, – просит она, заговаривая с кем-то на немецком языке. Слов не разобрать, даже если бы и мог понять, о чем они говорят, – спасибо за ожидание, у меня для Вас хорошая новость, – от этих слов в животе становится легко и щекотно, словно там запустили стайку бабочек, – буквально только что мне сообщили, что одни из постояльцев отказались от брони. Могу предложить Вам замечательный номер люкс «Junior Suite»?

– Оделия, можно мне минутку, – прошу я, – я сейчас открою ваш сайт.

– Да конечно, сколько угодно, – отзывается невидимая девушка.

Быстрыми, отточенными движениями открываю нужную мне страничку, предусмотрительно сохраненную в закладках. Еще пара мгновений и вуаля, я смотрю на тот самый номер, про который говорит администратор.

Задыхаюсь от восторга и переполняющих меня эмоций. Номер просто великолепен и идеален по всем параметрам: по размеру, форме, цветовой гамме, текстуре и, конечно же, интерьеру в стиле «Art Deco». Великолепное сочетание яркой смелости и элегантной скромности. В нем есть все, что нужно даже самому требовательному постояльцу. А открывающийся вид на город и одну из его достопримечательностей – озеро – просто поражает и захватывает дух.

– Он идеален, – с придыханием озвучиваю свои мысли я, ожидающей меня на том проводе девушке, – забронируйте мне его, пожалуйста, на тридцатое декабря.

Дальше уже наш разговор с девушкой идет о тонкостях предварительной регистрации и оплате. Кладу трубку с полным и бескомпромиссным ощущением счастья на душе. Осталось лишь заказать билеты и арендовать автомобиль.

В эту ночь засыпаю с улыбкой на губах. Всё будет хорошо…

Утро следующего дня начинается с приятных хлопот в виде оформления визы, покупки билетов и аренды автомобиля.

С первым пунктом справляюсь буквально за час, сдав все необходимые документы и заплатив положенную сумму. Со вторым пришлось повозиться, поскольку прямых рейсов из моего города до Цюриха нет. Немного помучившись с девушкой-консультантом, мы находим идеальный вариант. С третьим пунктом вообще управляюсь за полчаса, проведенных в кафе, попивая вкусный Latte в компании с планшетом.

Уже вечером ко мне заезжает Макс. Уставший и замученный он долго говорит и рассказывает про работу, про то, что все его забодали, в том числе и горячо любимый папаша.

– Ладно, хватит уже обо мне, – вздыхает Макс, яростно растирая лицо руками, – что там у тебя с твоей задумкой?

– Всё просто охуенно – припеваю я, разве что не пританцовывая от радости и довольства самим собой, – сейчас, – бросаю я и уношусь в комнату за билетами, – вот, – кладу их перед другом.

– Ого, Швейцария, Цюрих, – оценивает мой размах Макс, – бывал там один раз с отцом. Понравилось. Живописно так. Природа - сказка. Что за отель?

– Монтана в городе Люцерн, – щурюсь от удовольствия я, – хочешь, я покажу тебе номер, в котором мы будем жить? А еще, ты представляешь… – Весь следующий час я взахлеб рассказываю Максу о своих перипетиях по поиску отеля и о том, как мне неслыханно повезло урвать так удачно освободившийся номер в самом живописном месте Швейцарских Альп.

– Я очень рад за тебя, Аличек, – искренне говорит Макс, тепло мне улыбаясь, – признаться, я переживал, что у тебя ничего не получится. Сам понимаешь, время предновогоднее, всё и везде занято. Но ты молодец. Уверен, что вам с Глебом там понравится. Я слышал, что в этом городе очень красиво и есть, на что посмотреть, но главное, там тихо и спокойно. Ничего общего с суетой и шумом мегаполиса.

Мы еще немного поговорили про Цюрих и про некоторые из достопримечательностей, на которые стоило обратить внимание, а потом Макс задал вопрос, на который я и сам не знал ответа:

– Когда собираешься осчастливить Глеба?

– Пока не знаю, – удрученно вздыхаю я, радость и задор сошли на «нет».

– Пупс, не тяни, – строго говорит Макс, – до Нового рукой подать. Мало ли что, потом не переиграешь и бабки не вернешь.

– Да знаю я, знаю…

Глава 15

POV Глеб

(Писалось под Kiesza – So Deep & What is love; http://vk.com/audios304258210)

О, счастье мне! Я снова могу ходить, как нормальный человек. Пусть немного больно и непривычно из-за хромоты и палочка коротковата для моего немалого роста, но всё это ерунда по сравнению с гадскими и ненавистными мною костылями.

После посещения больницы звоню Алику. Не могу не поделиться с ним своей радостью. Ловлю себя на мысли, что больше не вынесу этой не проходящей ни днем, ни ночью тоски по нему. Ужасно устал бороться с самим собой. Пора с этим кончать.

Поскольку рабочий день еще не закончен, еду на работу. Устраиваю всем разбор полетов, по большей части для профилактики, нежели за дело. Довольный, что снова в боевом строю, еду домой. Устал. Ходьба даже на короткие дистанции выматывает похлеще спринтерского бега.

Квартира встречает меня привычной тишиной, но впервые меня это не радует, а удручает, хочу другого. Шумного уюта, горящего камина и запаха еды с кухни. Кристально ясно осознаю, что очень сильно устал быть один.

Раздеваюсь и иду в свою спальню. Ужасно хочется принять ванну. Набираю воду, добавляю в нее пену и горсть морской соли. За прошедший месяц это первое полноценное купание, которое я могу себе позволить. Блаженствую не меньше часа.

Когда выхожу, успеваю лишь прибинтовать лангет к ноге и накинуть халат, как раздается звонок в дверь. И кого это принесло на ночь глядя?

Открываю дверь и вижу на пороге совершенно счастливую мордашку Алика. От его искренней, чистой и светлой улыбки у меня самого расплывается лицо. Господи, я уже и забыл, как же он красив.

Этот непослушный хохолок его темно каштановых волос, эта невероятная нежность кожи, эти неповторимые синие глаза и такие чувственные губы. Боже, дай мне сил!

– Привет, – еще шире улыбается Алик, – прости, что нарушаю твои правила, – говорит он и подходит ко мне вплотную. От него приятно пахнет парфюмом, морозной свежестью и чем-то неуловимо напоминающим Новый год, – но я ужасно сильно по тебе соскучился, – выдыхает он мне в губы, а я больше не могу себя сдерживать.

Обхватываю его за талию и с силой прижимаю к себе. Другой рукой, которой опираюсь на палку до того, как ее уронить, зарываюсь в его непослушные волосы и с жадностью изголодавшегося зверя впиваюсь ему в губы, сметая все на своем пути. Поцелуй получается страстным и развратным. Толкаемся языками, то сплетаясь ими, то выталкивая, то покусывая, то посасывая. Стоять на одной ноге, опершись на нее всем весом, становится сложно и неудобно. Приходится выпустить Алика из своих объятий.

Позволяю ему поднять убогий костыль, выданный мне в больнице, который он тут же отбрасывает в сторону со словами: «Эта гадость тебе не подходит» и с ловкостью фокусника извлекает элегантную трость из длинного футляра, который я сразу же и не приметил в его руках. Не до того как-то было.

– Вот, попробуй, – говорит он, вручая мне красивый аксессуар. Смотрю на него и не понимаю, как можно было родиться в этом жестоком, порочном и несовершенном мире таким добрым и чутким созданием, не знающим, что такое эгоизм и гордыня.

Беру в руки трость, она легкая, практически невесомая. Гладкая ручка из светлого материала, похожего на камень, удобно ложится в ладонь, давая возможность полностью на нее опереться. Делаю несколько шагов по прихожей. Идеально.

– Ну как? – с придыханием спрашивает Алик, заглядывая мне в глаза.

– Во-первых, здравствуй, – говорю я свои первые слова за эти несколько минут нашей встречи, – во-вторых, я не меньше твоего соскучился по тебе, – подхожу ближе и за затылок притягиваю Алика к себе, заглядывая ему в глаза, – ну и в-третьих, спасибо тебе за столь нужный и замечательный подарок, – последние слова уже шепчу в его полуоткрытые, жаждущие моего поцелуя губы. Снова залипаю на них, не в состоянии оторваться от этой живительной силы, которую они мне дарят.

От страсти и возбуждения уже кружится голова. Всё тело горит, а в паху ломит от безудержного желания. Хочу его… Господи, как же я истосковался по его совершенному телу, по стонам, срывающимся с губ, по трепещущим рукам, жадно блуждающим по мне, по язычку, ласкающему мой член.

– Глеб, – хриплым голосом стонет мне в рот Алик, разрывая наши объятия, – у меня остался еще один подарок для тебя, – заканчивает он, заглядывая мне в глаза, – пойдем в гостиную, там нам будет удобнее, – улыбается, быстро сбрасывает с себя верхнюю одежду, разувается и проходит в квартиру. Иду за ним. От меня не укрывается тщательно завуалированная забота обо мне, исключающая любой намек на жалость. Снова удивляюсь мудрости, гибкости и проницательности Алика. А мой мальчик взрослеет, это радует.

Сажусь в кресло, рядом ставлю трость. Она мне все больше и больше нравится. Тонкий, изящный шафт, покрытый черным лаком и светлая, цвета слоновой кости ручка с красивой, искусно вырезанной вязью по внешнему краю. Достаточно лишь беглого взгляда, чтобы понять, что данная работа выполнена вручную.

Через минуту Алик вручает мне билеты на самолет. Не понимаю. Открываю, читаю и еще больше озадачиваюсь. Он сам приходит мне на помощь:

– Глеб, в ночь с 29-ого на 30-ое мы улетаем с тобой в Швейцарию на одиннадцать дней. Остановимся в отеле, который находится в пятидесяти километрах от Цюриха, в городе под названием Люцерн, – на долю секунды Алик прерывается, чтобы перевести дух и бросить на меня настороженный взгляд синих глаз, считывая мою реакцию на уже услышанные слова, – машину я уже арендовал, так что сразу же по прибытии отправимся в отель, он, кстати, хороший, четырехзвездочный, номер люкс с видом на горы и озе… – видя мою обалдевшую физиономию, Алик спотыкается, не договорив, и смотрит на меня большими, перепуганными глазами.

А я в шоке! Блядь, я просто в полном и бескомпромиссном шоке! Такого в моей жизни еще не было никогда. Ни один человек на этом свете не дарил мне таких подарков. Все только и делали, что требовали их от меня. И чем дороже они были, тем благосклоннее становился ко мне человек. Я понимаю, что таковы правила игры в моем мире. Так было и так будет всегда, но от этого хрен редьки слаще не станет никогда.

И вот сейчас я смотрю в глаза самому бескорыстному созданию, которое когда-либо встречал в своей жизни. Судьба, проказница, неужели ты действительно решила осчастливить меня, послав мне этого удивительного парня по имени Альберт?

– Алик, скажи мне, сколько ты потратил на все эти подарки? – спрашиваю я из чистого любопытства, параллельно наблюдая за реакцией парня на свой вопрос. Он удивлен и разочарован.

– Глеб, разве это имеет значение, когда речь идет об искренности и желании порадовать... – резко обрывает себя на слове, которое уже готово было сорваться с его губ. Но и этих нескольких секунд замешательства мне хватает, чтобы заметить первоначальные буквы, в которые сложились его губы и язык, – дорогого тебе человека, – находится Алик, заканчивая начатую мысль.

– Конечно нет, – говорю чистую правду.

– Тогда зачем ты спрашиваешь о таких вещах? – недоумевает он.

– Для того, чтобы понять тебя, Алик, – мой голос искренен и проникновенен, – убедиться, что ты не плод моего циничного, отравленного жизненными испытаниями воображения. Ты словно восьмое чудо света, которое пока не увидишь, не потрогаешь, не поверишь, – нежно улыбаюсь ему, на что он тут же реагирует, вспыхивая лучиками радости.

– Ну так что же тебе мешает прикоснуться ко мне? – томным голосом спрашивает Алик, посылая в мой мозг и тело импульсы в виде желания и стайки мурашек вдоль позвоночника.

Всё. Не могу больше. Хочу его. До одури. До дрожи во всем теле. До разноцветных кругов перед глазами.

Резко, насколько это позволяет сделать мое собственное тело, поднимаюсь из кресла, опираясь на трость, подхожу к парню и предлагаю ему взять себя за руку.

Его сильная и крепкая ладонь тут же оказывается вложенной в мою. Веду его в спальню, пропускаю вперед себя, закрываю дверь и прижимаюсь к нему со спины. Уверен, он прекрасно ощущает степень моего возбуждения, упирающуюся ему в поясницу. Наклоняюсь к изящному ушку Алика и жарким шепотом говорю:

– Каждую ночь, проведенную без тебя, я мучился и сходил с ума, – останавливаюсь, чтобы провести кончиком языка по мочке и самой ушной раковине, исследуя ее глубины, – от желания поцеловать тебя здесь, – опускаю голову и целую его в шею, сначала нежно и чувственно, затем болезненно и страстно. Алик протяжно стонет, зарываясь рукой в мои волосы, пытается развернуться ко мне лицом, но я не позволяю, – прикоснуться к тебе здесь, – моя рука скользит вдоль его тела и ложится на возбужденную плоть, слегка сдавив ее через плотную джинсовую ткань. Алик прогибается в пояснице и трется аппетитной попкой о мой изнывающий от желания член, – почувствовать себя в тебе, – яростно толкаюсь бедрами вперед, как можно сильнее вжимаясь своей плотью между ягодиц парня.

Дата добавления: 2015-11-04