Формирование специального правового режима контроля над стандартными условиями

В отсутствие специального правового регулирования правоприменительная практика зарубежных стран использовала для этого уже сложившиеся институты договорного права. В некоторых случаях положения об оферте и акцепте использовались для того, чтобы воспрепятствовать включению в договор несправедливого условия. В других случаях использовались сложившиеся институты оспаривания договора по причине наличия пороков воли. Иногда использовались правила толкования договора, при которых неоднозначные положения толковались против той стороны, к выгоде которой они направлены <20>. Наконец, некоторые условия признавались недействительными как противоречащие публичному порядку, морали, началам справедливости и разумности <21>. Такие меры иногда именуются в зарубежной литературе обходными (covert tools), поскольку в данных случаях уже сложившийся гражданско-правовой инструментарий используется как средство для достижения иных целей (в данном случае для отказа от принудительного исполнения тех условий, которые, по мнению суда, являются несправедливыми).

--------------------------------

<20> Заставляя тем самым договор означать то, что изначально он не означал ("interpreting a contract to mean what it does not mean") (см.: Meyer A. Contracts of Adhesion and the Doctrine of Fundamental Breach // Virginia Law Review. 1964. Vol. 50. P. 1178, 1186). В таких случаях судья исходит из посылки, что спорное условие является неясным и нуждается в толковании, а впоследствии истолковывает его в пользу присоединившейся стороны. Однако данный метод не сработает в отношении четких и однозначно сформулированных условий.

<21> Casebooks on the Common Law of Europe. Contract Law / Ed. by H. Beale, H. Kotz, A. Hartkamp, D. Tallon. Oxford; Portland: Hart Publishing, 2002. P. 495; Looney J., Poole A. Adhesion Contracts, Bad Faith and Economically Faulty Contracts // Drake Journal of Agricultural Law. 1999. Vol. 4. P. 178.

Поскольку использование таких "обходных" мер серьезно подрывало предсказуемость и стабильность правового регулирования <22>, а существующие специальные механизмы контроля над содержанием условий договора (признание их недействительными под влиянием обмана, угрозы, заблуждения и т.п.) были недостаточно эффективны, так как не "улавливали" ряд договорных ситуаций, в которых существенно нарушались экономические интересы одной из сторон, доктрина и законодательство многих стран пошли по пути разработки общего понятия и общих признаков "несправедливых <23> условий договора". Они носят универсальный характер применительно к различным договорам и предоставляют эффективную и оперативную защиту пострадавшей стороне, не возлагая при этом на нее тяжелое бремя доказывания различного рода обстоятельств, которые доказать весьма сложно (например, факт обмана или угрозы со стороны контрагента). При этом степень такой защиты и круг договорных условий, на которые она может быть распространена, неодинаковы в различных странах. По крайней мере в большинстве стран подобная защита обусловлена использованием одной из сторон стандартных условий договора, поскольку именно в них по причине неучастия одной из сторон в разработке его условий существует потенциальная угроза несправедливости для нее ряда положений такого договора, перерастающая в реальность, когда она является экономически более слабой и отсутствует адекватная возможность выбора другого контрагента. Механизм контроля над справедливостью стандартных условий договора представляет тем самым попытку найти компромисс между требованиями справедливости и социальной ценностью стандартных условий договора в эпоху массового производства. Появление и широкое распространение стандартных договорных условий сделало устаревшим "классическое" договорное право, фундаментом которого является возможность каждой из сторон влиять на существо условий заключаемого договора исходя из своих интересов и нести ответственность за результат. Игнорирование данного факта было несовместимо с новыми требованиями гражданского оборота и являлось роскошью, которую могли себе позволить лишь далекие от практики теоретики права и сторонники экономического либерализма.

--------------------------------

<22> Как отмечал К. Ллевеллин, один из главных "архитекторов" ЕТК, "обходные механизмы никогда не являются надежными" ("covert tools are never reliable tools") (см.: Llevellyn K. The Common Law Tradition. Boston, 1960. P. 365).

<23> Следует оговориться, что терминология, использованная в законодательстве разных стран применительно к наименованию подобного рода условий, различна: несправедливые (unfair), недобросовестные (unconscionable), обременительные (onerous) и т.д. Для целей данной статьи в качестве общего термина используется термин "несправедливые условия".

Законодатели и судебные органы увеличили степень вмешательства в договорные отношения сторон, осуществляемого в основном в рамках двух основных направлений: а) закрепления императивными нормами наиболее важных прав и обязанностей, которые не могли быть изменены соглашением сторон; б) осуществлением контроля над справедливостью условий договора (стандартных и иных) при помощи общих норм <24> или специальных перечней потенциально несправедливых условий договора, конкретизирующих такие общие нормы. Принцип свободы договора уступил принципу договорной справедливости <25>, который был по существу не чем иным, как оборотной стороной буквально понимаемого принципа свободы договора <26>, и направлен на восполнение обусловленной экономическим неравенством свободы заключения договора и определения его условий. Суды старались тем самым воспрепятствовать сведению принципа свободы договора лишь к свободе присоединения к условиям договора <27>. В любом случае принципы классического договорного права более не обеспечивают справедливости условий тех договоров, в которых свобода определения условий принадлежит лишь одной стороне.

--------------------------------

<24> Таких, например, как требования добросовестности и добрых нравов: "Treu und Glauben" (§ 242 ГГУ), "bonne foi" (ст. 1134 ФГК), "buona fede" (ст. 1175 Итальянского ГК), "redelijkheid en billijkheid" (ст. 248 кн. 6 ГКН), "gute Sitten" (§ 138 ГГУ), "bonnes moeurs" (ст. 1133 ФГК), "buon costume" (ст. 1343, 1418 Итальянского ГК), "geode zeden" (ст. 40 кн. 3 ГКН) (см. подробнее: Zimmermann R., Whittaker S. Good Faith in European Contract Law. Cambridge, 2000. P. 7 - 63).

<25> Zweigert K., Kotz H. Introduction to comparative law. 3rd ed. / Transl. by T. Weir. Oxford: Clarendon Press, 1998. P. 331.

<26> Примером такого буквального понимания принципа свободы договора является следующее широко известное высказывание одного английского судьи: "Было бы неразумным произвольно применять нормы о ничтожности договоров, нарушающих публичный порядок, поскольку существует принцип, который имеет приоритет в отношении требований публичного порядка. Согласно данному принципу право- и дееспособные лица наделяются практически неограниченной договорной правоспособностью. И договоры, заключенные в результате их свободного волеизъявления, считаются неприкосновенными, а исполнение этих договоров должно обеспечиваться судами" (Sir George Jessel M.R. in: Printing and Numerical Registering Co. v. Sampson, 1875).

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (3-е издание, исправленное, переработанное и дополненное).

<27> Ehrenzweig A. Adhesion Contracts in the Conflict of Laws // Columbia Law Review. 1953. Vol. 53. P. 1082. У отдельных представителей российской доктрины на этот счет иное мнение. Н.И. Клейн отмечает, что в случае с договором присоединения "не нарушается принцип свободы договора, так как на усмотрение присоединяющейся стороны остается принятие решения, заключать договор или нет" (см.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 2006. С. 963). На это хочется возразить пассажем из решения Верховного суда США, который при рассмотрении спора по поводу условий договора с железнодорожной компанией не принял аргумент об "очевидном согласии" с условиями договора, о котором свидетельствовала свобода выбора в заключении договора, заметив, что "все вымогательства совершаются при наличии очевидного согласия потерпевшего" (см.: Railroad Company v. Lockwood (1874)).

Немецкие суды, вооружившись принципом добросовестности (Treu und Glauben), одними из первых пришли к прямому контролю над справедливостью стандартных условий, признавая недействительными те из них, которые несоразмерно ущемляли интересы присоединившейся к ним стороны. Обширная судебная практика послужила основанием для принятия в 1976 г. отдельного Закона об общих условиях сделок (AGB-Gesetz), который послужил основным источником вдохновения при разработке Директивы ЕС 93/13/EEC "О несправедливых условиях в договорах с потребителями" от 5 апреля 1993 г. <28>. Во исполнение данной Директивы во всех европейских странах были приняты соответствующие правовые акты. Принципы европейского контрактного права содержат ст. 4:110, согласно которой "условие договора, которое не было предметом индивидуального согласования, является несправедливым, если вопреки требованиям доброй совести и честной деловой практики влечет существенный дисбаланс в правах и обязанностях в ущерб одной из сторон". Причем данное положение не ограничено лишь отношениями с потребителями, но распространяется и на коммерческие контракты. Положения Директивы и Принципов позволяют сделать вывод о том, что контроль над несправедливыми условиями договора стал неотъемлемой частью европейской правовой культуры <29>.

--------------------------------

<28> Данная Директива распространяется на условия договоров, заключенных между предпринимателями и потребителями - физическими лицами, которые не были предметом переговоров между ними ("non-negotiated contractual terms" (ст. 1)). Такие условия признаются несправедливыми ("unfair"), если они вопреки требованиям добросовестности приводят к существенному дисбалансу в правах и обязанностях в ущерб потребителю (приблизительный перечень потенциально несправедливых условий приведен в приложении к данной Директиве) (ст. 3). Спорное условие подлежит оценке с учетом характера товара или услуги, с учетом обстоятельств заключения договора и в сопоставлении с иными условиями договора (ст. 4). Неясности при толковании договорного условия толкуются в пользу потребителя (ст. 5). Условие, признанное судом несправедливым, не имеет юридической силы в отношении потребителя (ст. 6).

<29> Wilhelmsson T. Standard Form Conditions // Towards a European Civil Code. 3rd ed. Kluwer Law International, 2004. P. 441.

Ограничения принципа свободы договора и постепенное становление принципа договорной справедливости во многом обусловливались взаимоотношениями, складывающимися между предпринимателями и потребителями. Действовала презумпция, согласно которой потребитель является заведомо более слабой стороной в договоре и поэтому нуждается в особой защите со стороны права. Так или иначе, постепенно различные правопорядки стали расширять действие данного подхода, выводя его за рамки взаимоотношений с потребителями <30>. Многие страны (например, Англия, США, Германия, Голландия, Австрия) применяют механизм защиты от несправедливых условий договора (в том числе и по аналогии) и к взаимоотношениям между предпринимателями. Обусловлено это не только тем, что подобного рода условия могут появляться и в чисто предпринимательских договорах, но и тем, что порой отсутствуют различия между малым предпринимателем и потребителем с точки зрения их переговорных возможностей и владения информацией <31>. Убедительных оснований, которые могли бы оправдать отказ в каком-либо контроле над несправедливыми условиями в договорах между предпринимателями, не существует.

--------------------------------

<30> Markesinis B., Unberath H., Johnston A. The German Law of Contract: A Comparative Treatise. 2nd ed. Oxford; Portland: Hart Publishing, 2006. P. 53.

<31> The Law Commission Consultation Paper No. 166 and Scottish Law Commission Consultation Paper No 119. Unfair Terms in Contracts - A Joint Consultation Paper (2002). P. 135.

Использование стандартных форм договора крупным предприятием, обладающим значительной экономической мощью, зачастую превращается в диктат таких условий: присоединение к ним предполагает их полное и безоговорочное принятие (take it or leave it). Подобные случаи использования стандартных форм договора получили название договора присоединения (contact d'adhasion, contract of adhesion). Таким образом, договор присоединения является крайней формой использования стандартных условий, единственной альтернативой безоговорочного принятия которых является отказ от заключения договора.

Данная категория впервые возникла во французской доктрине <32>. Как отмечал Салейль, существуют сделки, в которых один контрагент вырабатывает все условия договора, другая же сторона никакого участия в выработке условий договора не принимает; сами же сделки заключаются путем заявления о согласии (присоединении) со стороны кого-либо из неопределенного количества лиц, которым становятся известными выработанные контрагентом условия договора. Однако доктринальное выделение договора присоединения не получило практического применения ни в самой Франции <33>, ни в других странах.

--------------------------------

<32> Saleilles R. De la declaration de volonte, contribution a l'etude de l'acte juridique dans le Code Civil allemand. Paris, 1901. P. 229.

<33> "В праве Франции договор присоединения никогда не был подчинен собственному правовому режиму" (Шашихина Т.В. Новые типы договоров в современном гражданском праве Франции // Журнал российского права. 1998. N 3. С. 121).

Возможно, понятие "договор присоединения" было заимствовано из терминологии международного публичного права. Некоторые международные договоры изначально разрабатываются группой стран, а впоследствии другие страны могут присоединиться к ним. В качестве примера можно привести Гаагскую конвенцию о мирном урегулировании международных споров 1899 г. <34> (принятую как раз накануне появления доктринального понятия договора присоединения). Статья 50 данной Конвенции предусматривает право других стран - участниц Международной мирной конференции присоединиться (adhere) к данной Конвенции. Уведомление о присоединении (adhesion) должно быть направлено в соответствующий компетентный орган.

--------------------------------

<34> Текст Конвенции на английском языке доступен в Интернете по адресу: www.pca-cpa.org/ upload/ files/ 1899ENG.pdf.

Так или иначе, термин "договор присоединения" является не самым удачным. В отечественной доктрине употребление этого термина подвергалось критике. По мнению Л.С. Таля, правильнее было бы использовать термин "договоры, заключаемые путем присоединения". Он отмечает, что под это обширное понятие подпадают сделки, не имеющие между собой ничего общего, кроме способа возникновения, и потому не поддающиеся рациональной и целесообразной классификации <35>.

--------------------------------

<35> См.: Таль Л.С. Трудовой договор. Цивилистическое исследование. М.: Статут, 2006. С. 383.

В советское время доктринальной разработки понятия договора присоединения не проводилось. В этом отсутствовала необходимость, так как система планового хозяйства предполагала централизованное регулирование условий договоров социалистических организаций между собой и с гражданами ведомственными актами. Данные акты носили императивный характер и не могли быть изменены соглашением сторон. В таких условиях невозможно существование стандартных договорных условий как "нормотворчества" отдельно взятой организации. Договор присоединения упоминался в советских работах лишь применительно к зарубежным странам, зачастую - в негативном контексте, как пример эксплуатирующего характера буржуазных правопорядков <36>.

--------------------------------

<36> См.: Флейшиц Е.А. Буржуазное гражданское право на службе монополистического капитала. М., 1948; Май С.К. Очерки общей части буржуазного обязательственного права. М., 1953. С. 40 - 44; Халфина Р.О. Договор в английском гражданском праве. М., 1959. С. 188; Иоффе О.С. Цивилистическая доктрина империализма (1974) // Избранные труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2000.

Тем не менее не следует забывать, что договор присоединения является лишь частным случаем использования одной из сторон стандартных условий <37>. Поэтому многие страны <38> пошли по пути специального регулирования именно стандартных условий договоров. Это позволило охватить данным регулированием большее количество соглашений, заключаемых участниками гражданского оборота, в том числе и те из них, в которых присутствуют и некоторые индивидуально согласованные условия, не связывая его с жестким требованием о необходимости присоединения ко всем условиям в целом. К сожалению, данный опыт зарубежных стран не был учтен при разработке отечественной конструкции договора присоединения.

--------------------------------

<37> Не вдаваясь в анализ различных подходов к определению понятия "стандартные условия", для целей иллюстрации выводов, содержащихся в данной статье, под стандартными условиями понимаются договорные условия, предварительно сформулированные одной из сторон и предназначенные для многократного использования.

<38> Германия (§ 305 - 310 ГГУ), Австрия (§ 864a и 879 ОГУ), Англия (Unfair Contract Terms Act 1977, The Unfair Terms in Consumer Contracts Regulations 1999), Голландия (6:231 - 6:243 ГКН), Испания (Закон об общих условиях договоров 1998 г.), Италия (ст. 1341, 1342, 1370, 1469-bis - 1469-sexies Italian Codice Civile). См. также: Директива ЕС 93/13/EEC от 5 апреля 1993 г.

Как отмечается в отечественной литературе, основанием для выделения договора присоединения в самостоятельную правовую конструкцию послужил особый порядок заключения данного договора <39>. Однако, во-первых, порядок заключения договора здесь ничем не отличается от классического, даже, напротив, в полной мере ему соответствует: оферте (формуляру) соответствует безоговорочный акцепт (своего рода стипуляция) <40>. А во-вторых, все, что по существу выделяет этот договор в российском праве в нечто самостоятельное, может быть сведено к формализации дополнительных оснований для изменения (расторжения) договора, и в этой связи нормы о договоре присоединения являются дополнением к гл. 29 ГК РФ о расторжении и изменении договора. Истинным же основанием для выделения договора присоединения в самостоятельную правовую конструкцию в российском праве, равно как и стандартных договорных условий в зарубежном праве, является способ определения условий такого договора <41>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (3-е издание, стереотипное).

<39> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. М.: Статут, 2003. С. 795; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Под ред. С.П. Гришаева и А.М. Эрделевского // Подготовлен для СПС "КонсультантПлюс", 2006. Комментарий к ст. 428; Кучер А.Н. Теория и практика преддоговорного этапа: Юридический аспект. М.: Статут, 2005. С. 309.

<40> Bolgar V. The Contract of Adhesion. A Comparison of Theory and Practice // American Journal of Comparative Law. 1972. Vol. 20. P. 57.

<41> См.: Клочков А.А. Стандартные (общие) условия договоров в коммерческом обороте: правовое регулирование в России и зарубежных странах: Дис.... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 178.

В соответствии с п. 1 ст. 428 ГК РФ под договором присоединения понимается договор, условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом. В связи с данным определением возникает сразу ряд вопросов, ответы на которые непосредственно влияют на сферу применения данной статьи.

Дата добавления: 2015-11-04