Примерное описание зон 11 страница

Она прилетела на один день. Давно не виделись. «Привет-привет»… Много говорим. Говорим о духовности. Она – ведущий менеджер одной из крупных московских компаний. Восточный человек с чисто западным складом ума. Напористость американки, стойкость ирландки, покладистость и добросердечие русской, все остальное от татарки. Математический аппарат девочки не уступает моему, а по решительности и усердию она дает мне сто очков форы вперед – я даже рядом не стою. Успех – вот ее бывший идол. Мотив: доказать себе и людям – могу все… Диагноз жесток: опухоль. Сидим в «Пашмире». Она мне очень доверяет, и у нас сейчас в самом разгаре «разбор полетов»: в чем причины? Говорю, и говорю много. Говорю очень правильные вещи. Слава Богу, мне нет нужды быть доказательным: доверие не раз испытано за многие годы и стоило мне немалых нервов. Моя прямота уже не ранит, наоборот – желанна и необходима. Говорю очень неприятные вещи – терпит: понимает. Причин много, слишком много. Проговариваем каждую из них. Сейчас мне с ней очень легко: она не воспринимает мои слова и поступки, как следствия желания доминировать. К тому же прекрасно осведомлена, что я – не образчик святости и непогрешимости. Просто мы с ней уже на той стадии зрелости, когда признание своих достоинств и недостатков проходит без излишней драматичности и не служит свидетельством чего-либо другого, кроме как искренности и взаимного доверия. Невольно причиняю боль: придется отказаться от того, в чем она так нуждается вот уже многие годы. Пока еще она не готова к бескомпромиссному решению – я это ясно вижу, и хорошо ее понимаю, но подсказываю, как можно минимизировать последствия. Уже прощаясь, по-дружески тепло обнимаясь, совершенно неожиданно для себя хватаю ее за грудь, на мгновение сжимаю ее и отпускаю. Оба смущаемся от моего поступка: она – жена моего друга, и у нас нет сексуальной тяги друг к другу. Но я вынужден был признаться себе, что само действие имело сексуальный подтекст. От чувства возникшей неловкости что-то бормочу нечленораздельное. Оба делаем вид, что ничего не произошло и, пожелав друг другу спокойной ночи, прощаемся. Через неделю-другую созваниваемся. «Как твои дела?». «Ты знаешь, опухоли нет! Спасибо тебе за твой совет записаться на цигун. Надо же, как помогает саморегуляция. Теперь всем своим знакомым буду советовать». Я радуюсь за нее и цигун. Прихожу домой, и вдруг обнаруживаю с левой части своего живота какую-то припухлость. Решив, что это следствие от перетяжки брючного ремня, быстро забываю о ней. Через несколько дней замечаю, что она не только не пропала, но и увеличилась в размерах. Ощупываю: уплотнение. И тут я вспомнил происшедшее в тот вечер: все стало на свои места – мог бы и раньше догадаться. У меня есть, так называемая ТЛР – теория ложных реальностей, которая, если ее проигнорировать, легко переходит в ПЛР – практику ложной реальности. В чем суть этой теории и вытекающей из нее практики? Мы можем создать предпосылки для искажения реальности или послужить причиной их возникновения. Для этого достаточно вольно или невольно допустить ложную информацию, касающуюся причинно-следственных связей. В этих вещах не так просто разобраться, и простая логика мало чем способна помочь, хотя и необходима как инструмент. О них узнаешь и начинаешь разбираться, как правило, только обладая способностью прямого знания, постижения или догадываешься чисто интуитивно. У меня уже были случаи спонтанного проявления непреднамеренных целительских способностей. И всегда мои действия внешне выглядели парадоксальными, вызывающими. Что же я сделал не так на этот раз? Причины перехода опухоли могли быть только две: первая – я не должен был вмешиваться во все это ни прямо, ни косвенно или перешагнул меру допустимого вмешательства, участия. Есть ряд событий, явлений, при которых мы, искренне желая добра, на самом деле, из-за своего неведения усугубляем ситуацию, оказывая ту или иную помощь тому, кто вызвал у нас чувство сострадания. Иной раз боль – единственное средство Бога достучаться до сознания человека. И горе тому, кто, сам того не ведая, вмешался в этот процесс. Выглядит подобное несколько бесчеловечно, но, на самом деле, бесчеловечным, как раз-то, является вмешательство. Но в случае с моей знакомой эта причина отпадала – я это знал. Вторая причина: произошла недокомпенсация энергетических затрат или вообще энергия ушла не в ту сторону. Вот это и было истинной причиной: мы оба посчитали причиной оздоровления занятия цигун. Но два-три занятия не приносят такого эффекта, особенно если речь идет об опухоли, подходящей к стадии, когда уже требуется хирургическое вмешательство. Причиной же послужило очередное спонтанное проявление целительских способностей, многократно усиленных моей знакомой за счет осознания ею многих причин, связанных с образами ее мышления, поведения и жизни, способных привести человека к болезни или другой беде. Неправильно определив причину исцеления, а еще и подчеркнув ее значимость, мы создали ложную реальность, за что я и поплатился. Избавиться теперь уже от своей проблемы я мог только одним способом: скорректировать реальность – озвучить истинную причину и выслушать заслуженные слова благодарности, которые нужны не мне, а Богу, через меня проявившего Свое Сострадание и Свое Милосердие к моей знакомой. Задача предстояла непростая, и я надеялся, что опыт долгого общения со мной позволит моей знакомой все правильно понять и во всем разобраться: излечить меня могла только она за счет своего осознания и приятия истины – мы должны были ликвидировать созданную нами же ложную реальность. Все еще сомневаясь, я выждал еще несколько недель, после чего, убедившись, что негативный процесс продолжается, позвонил ей и уточнил, где именно располагалась ее опухоль. Ее месторасположения полностью совпадало с тем местом, которое я в тот вечер схватил и кратковременно сжал. «Для чего тебе это было знать?». «Давай я тебе позже объясню, ладно? Не сейчас», - решил я отложить свои объяснения, чувствуя, что лучше это сделать при личной встрече или позже по телефону, но не сейчас. Через день размер припухлости уменьшился в два раза: что ж, все ясно, сомнений больше нет – я на правильном пути. Остается только созвониться и поговорить… При целительстве компенсация энергий обязательна для обеих сторон. Иначе целитель заболеет сам, что со многими и происходит. Возврат энергии может осуществиться и за счет просто искренне испытываемых чувств благодарности излеченного по отношению к целителю. Как правило, целитель хорошо видит, благодарен ли ему человек и насколько: чем меньше чувств благодарности и признательности испытывает пациент, тем больше должна быть с него взята плата, в том числе и в виде материальных ресурсов. И дело ни только в целителе: целителю покровительствует Сила, Бог, и если пациент не уважает труд целителя и не оценивает его должным образом, тем самым он проявляет неуважение к Силе, Богу. Если целитель допускает подобное, то его наказывает та же самая Сила, Бог. Целитель может вообще ничего не взять с человека, если видит, что пациент искреннее благодарен и готов все отдать за возвращенное здоровье. Но он также будет наказан, если возьмет лишнее. Истинные же целители не только работают с энергетикой пациента, но больше с его сознанием, помогая тому излечить, в первую очередь, свою душу, через осознание своих ошибок, грехов, устраняя тем самым причину болезни, а не только ее следствия. Я могу назвать несколько основных причин, из-за чего у женщин возникают опухоли в груди. Я – не врач, поэтому не буду касаться вопросов медицины. Моя сфера практики – разум, дух, душа. Рак клеток – это всегда, в первую очередь, программа смерти. Ее можем желать мы сами для себя, чаще подсознательно, видя в этом единственный способ избавления от тех проблем, которыми мучаются наши разум и душа. Обычно женщины, описывая свои деструктивные, угнетающие состояния, говорят: «Жить не хочется!». Часто это не фигуральное выражение своих ощущений, чувств и желаний, а буквальное. В этом случае рак может поразить любой из органов. У рака груди свои особенности. Грудь – особо чувствительное для женщин место, ассоциирующееся у них с их женственностью. Потерять грудь, для них означается, практически, прекратить быть женщиной. Об этом знают все. Это знание-ощущение сидит в нашем сознании и подсознании как программа, причем, очень жестко заданная. Если у женщины успешна карьера, благополучна семья, на нее обращают внимание мужчины, то ей обязательно кто-нибудь да завидует. Если же она сама при этом всякий раз подчеркивает свою успешность, семейное счастье, свою привлекательность, сила зависти усиливается, все более обретая характер черной. Если женщина, будучи успешной сама, унижает, оскорбляет менее успешных, высокомерна, груба и горделива с ними; если ей наплевать на семейное счастье других; если она называет кого-то уродиной или же даже просто считает таковой, то… Если карьера строится на «костях» других; если ты готова разрушить чью-то семью, чье-то семейное счастье; если ты желаешь своей сопернице превратиться в «синий чулок», то будь готова к тому, что весь этот негативный поток энергий обрушиться на тебя и будет действовать не переставая до тех пор, пока не сформируется и не реализуется программа твоей смерти. Этот энергоинформационный поток реализуется через наиболее оптимальную программу, уже в готовом виде сформировавшуюся в подсознании. Где больше страхов, туда он и ринется. Классический пример случая, когда установки человека играют против него: у тебя отнимется то, что ты боишься потерять больше всего. Отними у женщины грудь, и что от ее былой «звездности» останется? Что же теперь, закутаться в паранджу и жить тише воды, ниже травы? Да нет, все просто: сама никому никогда не завидуй ни «белой», ни, тем более, «черной» завистью; не стремись доминировать, будь скромнее, не унижай, не возжелай чужого, одним словом, ничего не желай другим из того, чего не пожелала бы себе… Рак груди или шейки матки обязательно даст о себе знать в двух случаях, один с другим не связанных: если подавляются материнские инстинкты и сексуальные чувства, и если вы своими действиями и мыслями хотите у кого отнять мужа, возлюбленного, лишая тем самым их детей счастья жить вместе с обеими родителями. И абсолютно неважно, знаете ли вы, что творите или нет, сознательные ваши действия или неосознанные. Иногда можно слышать в оправдание: «Я ведь только немного счастья для себя хочу!». Да, все верно, каждый имеет право на счастье, но какой ценой и за счет кого? Некоторые успокаивают себя тем, что их действия неявны, не раскрыты. Важно помнить, что для действия духовных законов нет преград, нет тайн: всякая душа всегда знает то, о чем может не ведать разум. Программа собственной смерти включается тогда, когда ты сама пожелала чьей-то. Ведь даже если мне просто понравилась губная помада моей подружки-соседки-коллеги и я невольно позавидовала ей, мое подсознание, в идеале, пожелает ей смерти. А если речь идет о мужчине?.. Любой целитель должен быть, в первую очередь, психологом, психотерапевтом, исповедником. Конечно, он может сразу увидеть все истинные причины. Но есть и вероятность, что что-то может быть оказаться упущенным…

Решение о поездке созрело неожиданно, и было принято мгновенно. Проснувшись рано утром, и осознав, что впереди еще три праздничных дня, а мне самому в Казани делать нечего, я быстренько приготовил себе завтрак, поел, умылся и… – обычно, как все нормальные люди, сначала умываюсь, потом завтракаю, если вынужден завтракать перед дальней дорогой. Но на этот раз отчетливо почувствовал, что должен изменить порядок и больше времени уделить водным процедурам закаливания. Позже я осознал, почему тело и организм захотели перемен: нужно было вначале получить энергию, а затем ее избыток устранить с помощью обливания холодной водой. Та легкость, с которой давалась дорога, удивила меня: каждый знает, как не очень комфортно себя чувствуешь за рулем, когда только что поел – тело становится грузным и ничего, кроме отдыха и получения возможности спокойно переварить пищу, не желает признавать. Когда оно этой возможности не имеет, вся получаемая энергия начинает усваиваться и распределяться крайне неравномерно, что приводит к возникновению неприятных ощущений. Обливание же, пробудив внутреннюю энергию, с ее помощью полностью «пробило» энергию, полученную извне, вынудив ее интенсивно и ускоренно распределиться по всему телу и его органам, а застоявшуюся энергию вместе с избыточной вывело наружу и отвело вместе с холодной водой. Несмотря на то, что вот уже несколько дней хронически недосыпаю, я был бодр, свеж, полон энергии, и вскоре не заметил, как доехал до места Силы – святых родников. Погода для путешествия выпала еще та – дождь то противно моросил, то нещадно хлестал, гоняемый туда-сюда пощечинами ветра. Но до этого отрезка пути он еще не добрался – здесь хозяйничал только ветер. Заглушив двигатель машины, я вышел и тут же захотел надеть свою теплую куртку: бр-р-р, как холодно. Поприветствовав всех здешний обитателей широко раскрытыми объятиями и низкими поклонами, проходя вдоль речки, я невольно залюбовался творениями природного зодчества, как бы выставленных напоказ на оголившемся крутом и обрывистом склоне холма. Дождь и ветер явно увлекались абстракционизмом, превращая обыкновенный песчаник в элемент неземного фантастического пейзажа. Конечно, они всего лишь были подмастерьями. Сам Мастер скрывался за гранью видимого мира, и своей незримой рукой направлял труд своих учеников-помощников. Дух этого места продолжал творить свои чудеса, несмотря на то что люди, долженствующие пребывать здесь просто в качестве благодарных зрителей, давно уже вели себя совершенно по варварски, помечая прямо на его шедеврах «здесь был такой-то или такая-то». Я помню, какое-то время этот процесс творчества Мастера был приостановлен, и лет семь-восемь ничего нового не возникало. То ли он махнул на людей рукой, то ли решил творить ради отдельных избранных искренних своих почитателей, то ли еще по какой причине, но сейчас работа шла полным ходом, и в свой каждый приезд я обязательно находил что-то совершенно новое, чего не было здесь в предыдущий раз. Перейдя мост, я прошел вдоль склона, сквозь щели в котором били ключи. Родниковая вода хрустальными ручейками стекала в зеленоватые воды небольшой речки. Поднявшись по каменным ступеням небольшой лесенки, я оказался перед небольшой купелью, изначально созданной самой природой, а позже расширенной и обустроенной людьми. Несмотря на ветер и холод, захотелось раздеться догола и искупаться. Быстренько сбегав за полотенцем и ведерком, сложив все снятые с себя вещи на рядом стоящую скамейку, я стал на широкий край купели. Как только я выпрямился, тело перестало дрожать, мне стало тепло, свежо и очень комфортно – так всегда происходит, когда сбрасывается вся одежда полностью. Сполна насладившись бодрящей свежестью воздушной ванны, я черпнул из купели полное ведро воды и, привычно пожелав себе, всем и всему здоровья, опрокинул его на себя: да что это такое? – ледяная вода казалась совершенно теплой. Только после третьего ведра я почувствовал, как меня пробрало, и все тело зазвенело от полученного заряда бодрости. Немного постояв на ветру и дав возможность пробужденной внутренней энергии распределиться по всему телу, я быстренько схватил полотенце и до сильного покраснения растер им все свое тело. Уже одевшись, я осознал, что «переборщил» с воздушными после купания процедурами – переохлаждение давало о себе знать неприятной, идущей изнутри дрожью: что называется, заставь дурака Богу молиться. Заболеть я уже не заболел бы, – ни та стадия закаливания, чтобы так легко простудиться, – поэтому особо и не переживал, зная, что достаточно будет через какое-то время, часа через два-три, еще раз облиться холодной водой, и уже не переживать за чихи, насморки и грипп: новая порция выделившейся внутренней энергии запросто устранит все последствия легкого переохлаждения – тот случай, когда клин клином вышибают. Тепло простившись с местом, я продолжил свой путь.

Выезжая из Казани, я заранее определил, куда направлюсь: меня давно интересовали два места в соседнем регионе – город Красноусольск и национальный парк «Нугуш». Красноусольск знаменит своими минеральными и целебными водами. В нем же, точнее на его окраине, расположен и санаторий, куда приезжают лечиться и отдыхать люди со всей России. Национальный парк «Нугуш» только недавно стал заповедной зоной, а свое наименование получил от названия населенного пункта Нугуш, расположенного на берегу довольно-таки большого водохранилища, окруженного со всех сторон горными хребтами Южного Урала.

Начиная от самых Набережных Челнов вплоть до самой Уфы, я постоянно встречал на дороге трупики сбитых машинами животных. На этот раз я отчетливо чувствовал, что мне их незачем убирать с трассы. Но это было не только чувство, но и мое собственное желание сопротивляться тому, что могло бы запросто превратиться со временем в навязчивую идею. Может, совершаю ошибку и потакаю себе, но не люблю две вещи: делать что-либо, если нет чувств и желаний или они неискренни, и второе – не люблю ощущать чью-либо власть над собой, даже если это и власть простой, обычной идеи, а не людей. На этот размазанных по асфальту тел было слишком много, чтобы это можно было бы принять за нечто незначительное, лишенное смысла. Мне так и не удалось распознать точный смысл этого знака, хотя версий было более чем достаточно. Но, после того, как Уфа осталась далеко позади, и я свернул с трассы в сторону Красноусольска, прямо перед мостом через небольшую речку я заметил лежащий поперек дороги небольшой деревянный брус. Объехав его, я поймал себя на мысли, что должен вернуться и убрать его с дороги, что и сделал. У меня не возникло и тени сомнений, что я только что выполнил необходимое условие для дальнейшего благополучного продвижения по своему Пути: это как проехать через какой-то природный контрольно-пропускной пункт, где вместо пропуска – твои сердце и сознание, а само разрешение на проезд и благословение получаешь тогда, когда делаешь то, что предписывается сделать. На этом «КПП» не бывает шаблонов, раз и навсегда установленных ритуалов, правил и знаков: бесполезно выполнять то, что усвоил разум. В этом деле он – банкрот и абсолютно несостоятелен. Только душа и сердце каким-то образом получают и распознают информацию. Для мышления здесь нет места, только для осознания. Хочешь учиться Пути, приходиться учиться не на рациональном, а на парадоксальном. Путь редко бывает статичен. Он текуч и переменчив, и порой настолько, что черное в одном месте легко может стать белым в другом, и наоборот. На Пути нет никаких истин, кроме одной – Истины мгновения… Отбросив брус ногой на обочину дороги, я подумал, что, может быть, имело смысл убирать и тельца бедных животных. Это уже была бы другая реальность, чем та, в которой я сейчас находился. Может быть, более интересная. Что ж, в другой раз я непременно все так и сделаю. На это же все было сделано правильно. Практика непривязанностей – так это называется…

На территорию санатория я попал уже в сумерки. Сбоку от въездных ворот приятно порадовала глаз строящаяся рядом с сосновым бором небольшая мечеть, уютно примостившаяся на пологом склоне горы. Охранник на КПП объяснил, где располагается административная часть. Оставив машину на стоянке, я направился к указанному зданию, где быстро получил всю интересующую меня информацию, после чего мог спокойно обследовать всю территорию санатория. Он был явно рассчитан на людей с разным уровнем достатка. Впрочем, чего тут удивительного? Во всем мире так. Изучив особенности расположения ряда основных корпусов и оценив внутреннее убранство их номеров, имеющих открытый вид из окон и балконов на склон горы и лес, уже через час я шагал по мощеной дорожке в обход большого озера. Эта прогулка заставила меня вспомнить подмосковный санаторий в Пушкино: там тоже есть озеро, окруженное со всех сторон лесом. И точно также по кромке его берега вьется пешеходная дорожка, по которой можно часами наматывать круги, наполняя свои легкие целебным и ароматным воздухом леса, а ночами сидеть на скамейке и рассматривать отражения созвездий на ровной водной глади – создается такое впечатление, что смотришь в бездну Космоса, разверзшуюся прямо у тебя под ногами. Здесь же звезд не было видно – все небо задернулось пологом туч. И тут мой взор притянуло совершенно потрясающее зрелище: на склоне одной из невысоких гор стояло нечто сказочное, волшебное, совершенно чудненькое и прекрасное, в котором угадывался христианский храм. Он весь светился огнями и казался сделанным из чистого хрусталя – так было явственно ощущение его легкости и прозрачности. Из-за темноты я не мог оценить его размеров, но он казался мне огромным. Там явно шла вечерняя служба. Такую бы картинку да прямо на рождественскую открытку – так празднично и уютно выглядел этот храм. Он словно из сказки появился. Я тут же решил, что как только завершу обход территории, то сразу же поеду к этой чудной обители. Но через полчаса, сколько не пытался, я все не мог различить его на фоне других строений: служба-то завершилась, и огни храма погасли. Конечно, если поехать в том направлении, где я его видел, то найти будет несложно. Но что там делать в окружении сплошной темени? Изначально я не собирался оставаться здесь на ночь, хотя мысли об этом нет-нет, да и посещали меня. Однако теперь я твердо решил заночевать здесь, чтобы с утра пораньше навестить этот поистине божественно прекрасный дворец Духа. Недалеко от санатория находилась гостиница, где я нашел приют и горячий ужин из наваристой ухи.

Став еще затемно, умывшись и позавтракав кусочком молочного шоколада, я направился к храму. Что за чудеса? – я поднялся на самый верх горы, но так никакого храма и не встретил. Не могло же привидеться? Медленно спускаюсь вниз – да нет тут никакого храма… Слева от меня – гора, справа – гора: где он еще мог бы быть? Не может же он находиться на том склоне горы, что слева от меня. Или может? Спустившись до самого низа, смотрю влево: КПП, шлагбаум и вертушки проходной. Как я понимаю, это вход с другой стороны на территорию санатория. Подхожу к охране и спрашиваю о храме. Выясняется, что церковь действительно расположена на другом склоне горы, и пройти к ней можно только минуя КПП, машину же надо оставить на стоянке, что я и делаю. Пронзительный и студеный ноябрьский ветер вынуждает меня надеть вязаную шапочку. Фотоаппарат оставляю в машине: что с него толку, если еще только начало светать? Пройдя вертушку, иду вдоль подножья горы. Вскоре меня нагоняет машина, останавливается, и из открытого окна меня кто-то окликает: охранник с КПП. «Садись, подвезу». «Да тут же рядом», – пытаюсь вежливо отказаться. «Садись», – настаивает милиционер. Отказываться неудобно, сажусь. «Из самой Казани?». «Из самой». «Да, неблизкий ты путь проделал. Татарин ведь?». «Татарин», – подтверждаю его догадку. «А церковью почему интересуешься?». Смотрю ему в глаза: мужчине действительно интересно знать. «Очень люблю храмы. Не имеет значения, какие. Нравятся все». «Тогда я тебе кое-что расскажу об этом месте. Вот, смотри, справа – это купель. Говорят, здесь многие обретают здоровье и исцеляются. А вот дольше, сейчас уже подъезжаем, вот тут, слева, видишь, пещерка. Здесь было богоявление. Христиане свечки ставят, молятся, желания загадывают. Обязательно сходи, посмотри», – мой «гид» останавливает машину, я благодарю его, и мы прощаемся. Выйдя из машины, я оглядываюсь – прямо передо мной небольшой грот. Перехожу дорогу, подхожу к нему и заглядываю внутрь: мало, что различить – так темно. Низко кланяюсь освященному месту, приветствуя его. Ловлю себя на желании перекреститься – так оно было бы здесь естественно. Захожу в сам грот, который нельзя назвать пещеркой. Стены и свод закопчены от огня множества свеч, кругом стеариновые подтеки – обычное для таких мест дело. Ближе к своду, в небольшой выдолбленной или естественной каменной нише поставлены образ Божьей Матери с Младенцем Иисусом, а справа от него – Иисуса Христа. В самом низу, на полу грота выщерблено небольшое многоступенчатое углубление. Первое впечатление – словно из него когда-то бил родник. Но вряд ли в этом месте была вода: края камней остры, а не сточены и округлены, как это было бы, бей здесь ключ. Подобный проход в каменной породе мог проделать только газ. Не хотелось кощунствовать, но огненный образ богоявления мог возникнуть вследствие самовозгорания скопившегося в гроте газа. Здесь очень богатые залежи серы и хлористых соединений, чем, собственно говоря, и обусловлено наличие в этом районе целебных и минеральных источников. Запах же сероводорода чувствуется везде, где эти источники пробиваются наружу сквозь толщи горных пород. Верующий человек мог запросто воспринять вспышку или огненное тление в гроте за чудо богоявления. Я бы и сам так, возможно, воспринял этот простой, хоть и нечасто встречающийся, физико-химический процесс. Но, каким бы прозаическим не выглядело объяснение, место было намолено, и одно это уже делало его божественным и чудодейственным: в конце концов, все чудеса – в Вере, а не в ее атрибутах. Я еще раз попросил прощения за свой невольный гностицизм, столь неуместный здесь, и с поклоном покинул пещерку. Сам храм находился высоко на склоне горы и размещался на ровной площадке, с одной стороны заканчивающейся вертикальным обрывом. К церквушке вели две лестницы: одна парадная, прямая, вторая находилась сбоку и заканчивалась небольшой смотровой площадкой с видом на реку Усолку, горы и санаторий. Стоя перед прямой, как стрела, лестницей, устремленной прямо в само Небо, я вновь испытал желание трижды перекреститься. Вместо этого я трижды низко поклонился и начал свой неспешный подъем к храму, призывно манящий своей золотой маковкой. Добравшись до самого верха, я остановился перед сводчатой аркой и, прежде чем перешагнуть незримую границу, еще раз поклонился, приветствуя сам храм. Шагнув на площадку, я медленно поднял свой взор и внимательно посмотрел на небольшой и очень аккуратный сине-белый храм, показавшийся мне издалека и ночью просто огромным, ничуть не меньшим, чем Храм Христа Спасителя в Москве. Как бы описать то, что видишь не только телесными глазами, но больше глазами самой души? Храм влюблял в себя с первого взгляда. В нем не было ничего лишнего, вычурного, противоестественного. Стоя рядом с ним, хотелось только одного – молиться, молиться и молиться. Он весь был окружен аурой чистоты, непорочности, покоя и благоговения. Те, кто проектировал и строил его, были боговдохновенными людьми. Храм был совершенен во всем. Он был живым воплощением Духа в камне. Я повидал немало храмов, но с подобным ему встречался впервые. Обойдя его кругом, я остановился недалеко от того места, откуда вошел на храмовую территорию. Мне захотелось плакать от переполнявших душу и сердце чувств. Храм очищал и призывал к очищению. Он обещал прощения по Милости и Милосердию Божьему и смиренно, ненавязчиво призывал к покаянию. Что-то большое и невероятно чистое поднималось из самих глубин моей заблудшей души и рвалось наружу. Это «что-то» не имело никакого отношения ни к религиям, ни к богам, ни к духам, ни к самой духовности, все же больше придуманной и надуманной людьми. Это «что-то» не было частью меня, не принадлежало мне, не было мною. Оно было чем-то, частью которого я был сам, тем, что жило во мне, и, в то же самое время, оно было вне меня. Оно не было моей природой, но было тем, чем хотелось стать. Лучшего сущностного определения, чем Присутствие, мне трудно подобрать, чтобы хоть как-то попытаться это «что-то» охарактеризовать. По мере того, как оно росло и ширилось, казалось, все остальное просто вытесняется им. Я бы назвал его Истиной, которая ничего не доказывает, ничто не осуждает, не обличает, не указует, но одним своим присутствием явит то, что принимается просто и абсолютно. Все вопросы исчезают, никаких ответов не требуется, все само собой становится на свои места. Спроси меня в тот момент, что есть то или то, я бы тут же, не задумываясь, мог дать ответ, даже не прислушиваясь к самому вопросу, даже не дослушав его до конца, даже не дождавшись, когда прозвучит его первый слог. Достаточно было бы просто кому-то захотеть спросить, как ответ уже существовал бы во мне. Такое происходит, наверное, рядом с почтенными старцами или святыми. Но здесь я был один-одинешенек, чтоб кто-то мог оказывать подобное влияние. Но влияние было, и оно исходила от храма, ставшего и являющегося Храмом. Я намеренно сдерживал слезы, чтобы вместе с ними не выпустить то щемящее чувство, что жгло мою грудь и своим огнем и силой освящало мою душу. Оно было мучительно, почти невыносимо: так человеческое трудно терпит и удерживает божественное в себе; так вечное терзает, теснит бренное. Хотелось пасть на колени и, обхватив голову руками, безудержно стенать, не имея иного способа выразить то, что чувствуешь. Покаяние, горечь, отчаяние, надежда, вера, любовь – все слилось воедино. Я вспомнил, как однажды, много лет тому назад, распластавшись крестом или звездой на вершине одного из холмов, уткнувшись лицом в землю, рыдал под звездным небом, терзаемый чувством, подобным тому, что испытывал сейчас. Но в том рыдании было больше отчаяния и тоски по Любви. Здесь же жег изнутри свет надежды и веры. «Господи, позволь мне быть достойным Милости Твоей!», – вот все, что я мог тогда мыслить. Милость Бога – вот что я видел вокруг себя! Чувствуя это, я готов был горько вскрикнуть от мгновенного осознания и прочувствования глубины и обширности человеческого жестокосердия и слепого безрассудства, так ярко высвеченных на фоне этой Милости! Не Бог обличал, но мы сами себя! Он лишь Лик Свой явил на мгновение, чтобы мы могли распознать свои лики и свою суть! Господи, как мучительно это сравнение!!!.. Помоги, Господи! Прости нас, грешных, и помилуй, Господи! Дай надежду нам и силы быть достойными Славы Твоей! Велики Милость Твоя и Долготерпение Твое! Не дай нам погубить самих себя! Вразуми нас, Господи, и наставь на Путь Истинный! Будь Водителем нашим, Наставником нашим, Защитником нашим! Спаси нас, Господи, детей Твоих неразумных, детей Твоих заблудших, детей Твоих по глупости своей горделивых, но слабых и беспомощных, но не ведающих об этом!.. Между вершинами двух дальних гор забрезжила полоска света – близился рассвет. Сбоку от церквушки, на небольшом каменном выступе примостилась колокольня, размещенная в строении, похожем на беседку. Рассмотрев колокола сквозь кованые ажурные решетки, я направился по тропинке, ведущей дальше вверх по склону, в конце которой виделась еще одна беседка. Подойдя ближе, я нашел ее еще недостроенной. Впереди росли березки, проход к которым закрывал длинный зеленый забор. Само это место имело странное название «Березки», а надпись на небольшом щите гласила, что оно является местом особого почитания верующих. И никаких разъяснений, почему и в связи с чем.Я решил, что обязательно порасспрашиваю кого-нибудь. Была догадка, что это может быть как-то связано с каким-нибудь языческим культом, со временем забытым или замененным на культ христианский – такое часто происходит в религиях. Но, как оказалось впоследствии, я ошибся… Стало совсем уже светло. Уходить не хотелось, и я ругал себя, что не взял фотоаппарат с собой – теперь же надо было возвращаться за ним. То и дело оборачиваясь и озираясь на храм, я быстренько спустился вниз по боковой лестнице, и поспешил к выходу за пределы охраняемой территории. Мысль о том, что при свете утра я смогу лучше рассмотреть весь храмовый комплекс, подгоняла меня, но основной причиной спешки было другое – хотелось как можно скорее вернуться к храму и вновь погрузиться в его благостную атмосферу покоя, красоты, чистоты и умиротворения. Оставив позади себя санаторные лечебные ванны и купели с целебной водой, проходя мимо небольшого комплекса деревянных строений, выкрашенных почему-то в сине-белый цвет, я остановился перед открывающейся калиткой, из которой выходила матушка в черном облачении монахини. Как кстати эта неожиданная встреча! Вначале я принял ее за попадью. Поздоровался, вкратце рассказал о своем посещении пещерки и храма, и спросил о том, что меня интересовало. В пещерки было явление лика Божьей Матери, объяснила она, а место, что зовется «Березками» почитается потому, что тогда, когда Вера была под запретом, там, на горе, среди березок, верующие приходили в тайне помолиться. «Место-то какое благостное!», – заметил я, все еще находясь под впечатлением от недавно испытанного и пережитого. Матушка быстренько посмотрела на меня, и ничего не сказав, поставила на стол то, что держала все это время в руках – ящичек для монастырских подаяний. «Так у вас здесь женский монастырь?», – удивился я. Вопрос не подразумевал ответа. Я достал деньги, и отпустил в щель одну из купюр. Поблагодарив матушку и попрощавшись, быстренько зашагал на стоянку. Мгновенно пришла мысль: сколько раз мимо ящика для подаяний пройдешь, столько раз и отпусти в него деньги. Что я и делал. Вернувшись к храму, я еще долго кружил вокруг него со своим «Никоном», почему-то в душе радуясь, что храм еще закрыт и никого здесь нет. Попасть же внутрь мне и вовсе не хотелось: в христианских храмах мне не нравится некая мрачность атмосферы и вычурность в убранстве, а в иудейских синагогах – показная суровость, больше походящая на духовное высокомерие. В исламских мечетях несколько иная атмосфера. Но подобная реакция, видимо, больше вызвана особенностями моего воспитания в исламской среде и в атмосфере татарской культуры, чем объективным взглядом. Мне нравится сидеть на коврах внутри светлой мечети, когда в ней нет никого: можно спокойно предаваться глубоким и возвышенным размышлениям, не омраченным беспокойством духа и не отвлекаемым внешними навязчивыми образами – куда бы ни посмотрел, глаз всюду находит лишь абстрактное… Покидая Красноусольск, я еще раз осмотрел место строительства мечети: до завершения еще далеко, но через пару лет можно будет вернуться и посмотреть…

Дата добавления: 2015-10-24