Примерное описание зон 4 страница

Проводив девушку до поджидающей ее машины, я еще раз поблагодарил ее, и вернулся в гостиницу, в баре которой заказал себе черный чай с лимоном. Прихлебывая из чашки горячий напиток, устало спросил себя: «Зачем? Чего ты ожидал? Хотел еще раз в чем-то убедиться? Но так уже было много раз. Ты все ищешь то, чего нет, там – где заведомо пусто. Устал? Но это не оправдание. Одиноко? Но не стало ли чувство одиночества еще больше и пронзительнее? Хотел забыться хотя бы на какие-то мгновения? Но не вспомнилось ли, не пробудилось ли еще большее, что способно заставить тосковать куда сильнее? Есть ли выход какой для тебя – монах, живущий в миру, но не способный в нем находиться, мирянин, стремящийся к уединению, но не могущий жить в полном одиночестве? Разве ты не знал и не знаешь, что требования и плата для ищущих иную реальность, иной мир, несоразмеримы с теми, что предъявляются обычному человеку, пожелай он что-либо для себя? Как можно сопоставить желания возвышенные с теми, которые, как ни старайся, таковыми не сделать?»… Я искал облегчения, но вместо этого чувствовал то, в чем не хотелось признаваться себе – предательство, измену, падение. Смог ли бы я сейчас прямо и спокойно смотреть в глаза той девушки-девчушки с ангельско-эльфийскими крыльями за спиной? И захотела ли бы она теперь поднять меня в небеса и пообещать, что нас всех научат летать? Господи, как мерзостно-то на душе. Да не от того, что совершил – все гораздо глубже: от осознания своей недостойности. И вот тогда-то я и осознал, в чем была цель и истинный смысл той встречи с девушкой в кафе: я мог бы получить то, что ничего не требует от тебя, кроме одного – умения с благодарностью принять предложенное; то, за чем не следует расплата, в чем нет и тени греха, но что есть просто Дар Бога-Отца и Богини-Матери свои детям. Такого же дара я лишил и девушки…

Выехав на трассу, я прибавил скорость. Было темно, и шел дождь. Вдруг машина, идущая впереди меня, как-то странно вильнула, и сходу влетела во встречную. Столкновение произошло лоб в лоб. Обе мгновенно изувеченные машины развернуло и выбросило в кювет. Я еле увернулся от летевших на меня осколков и искореженных деталей, вырванных со своих мест дикой силой столкновения. Доли секунды, и вот еще один испуганный увиденным водитель, теряет управление своим авто, и его грузовик таранит трейлер, стоящий на обочине. На этот раз на дорогу вылетает сорванный со своего гнезда прицеп и преграждает все дорожное полотно в обоих направлениях. Тормозить бесполезно, уворачиваться – тоже, остается только одно – выехать на встречную полосу и выпрыгнуть из машины еще до наступления момента столкновения, что я и делаю. Отделавшись незначительными ушибами и удивляясь этому, я успеваю увидеть, как моя брошенная машина чудом пролетает мимо прицепа и летит под откос. Сзади слышу еще один удар. Смотреть не хочу, что там творится. Находясь в шоковом состоянии, иду почему-то искать свою машину. Минуя страшное место, где кровь, плоть, металл и грязь слились в одно сплошное месиво, двигаюсь далеко вперед от места, куда вылетел мой транспорт. Пройдя пару сотен метров, разворачиваюсь, чуть спускаюсь по крутому склону, и иду вдоль дорожного полотна, вглядываясь в темноту в поисках машины, надеясь, что, может быть, она не так сильно пострадала, остановленная зарослями густого, упругого кустарника. Пока ничего не видно. Замечаю, что от склона строго перпендикулярно в сторону уходит какая-то насыпь или нечто вроде хребта небольшого холма: надо бы посмотреть и там. Дойдя до конца и глядя в черную пустоту зияющей подо мной бездны, я с удивлением понимаю, что стою на самом краю выступа высоченной скалы, резко обрывающегося вниз. Из-под ног выскальзывают несколько камней, и они летят туда, где невидно дна. Замерев от ужаса, я начинаю медленно и осторожно разворачиваться, желая как можно скорее покинуть это крайне опасное место. И тут небольшой пласт почвы и камней начинает медленно сползать под грузом моего тела с края выступа, на котором стоят мои ноги. Я успеваю обернуться через плечо и посмотреть вниз, куда уже начало свое падение мое тело. Пытаюсь схватиться за устремляющиеся вверх камни скалы, но руки срываются с их острых краев, и я лечу вниз, успевая подумать, что мне конец. Стресс таков, что я теряю сознание. В следующее мгновение я чувствую какой-то толчок в ноги. Открывая глаза, вижу, что только что приземлился на дно, являющееся подножьем скалы, с которой я сорвался несколько мгновений назад. Этого не может быть! Это невозможно! Я должен был бы превратиться в кровавую лепешку. И тут очень четкая мысль всплывает в моем мозгу, рождая понимание, что это ангел спас меня, подхватив в последний момент перед тем, как я разбился бы насмерть…

От таких снов просыпаешься мгновенно. Нужно ли было пытаться объяснять этот сон?.. Оставшееся до рассвета время я провел в молитвах, сознавая, что свершенное мною вечером отбросило меня куда дальше, чем предполагал и допускал я сам. То, что было бы одним вчера, сегодня может оказаться совершенно другим, даже если внешне все будет выглядеть одним и тем же: безобидное и простительное легко становиться недопустимым и строго наказуемым. Как говориться, важны не слова, а контекст, лежащий в их основе или «одно и то же, всегда не одно и то же и никогда не одно и то же». Право на ошибки и простые человеческие слабости… Есть ли оно у меня теперь? Получается, что нет. Что ж, тема с женщинами закрыта, кроме как для одной – той, которую жду... Постой, ты опять ошибаешься и впадаешь в крайность. Правильнее будет сказать, что еще и для тех, кто будут посланы к тебе Богом-Отцом и Богиней-Матерью. Да, именно так… Я давно отвык тратить время и силы на сожаления о содеянном, будь оно даже трижды неправильным. Раскаяние – не сожаление, а вывод из ошибки, действие после ошибки, свидетельствующие об осознании и готовности, желании жить иначе. Сожалея, ты винишь себя, раскаиваясь, – признаешь, принимаешь свои слабости и их следствия без излишней рефлексии, называя все это опытом, не будь которого, многое осталось бы непонятым, скрытым. Мудрость без опыта немыслима, опыт без ошибок невозможен… Для меня, моего характера, моей натуры, всегда наиболее эффективным путем для развития был и остается экстремальный. И теперь, когда я начинаю понимать, что вступаю в полосу жизни, где больше нет прав на слабости и грехи, внутренне радуюсь этому, видя в том гарантию возможности для продолжения своего развития на новом уровне: отказываясь от чего-то, всегда получаешь что-то большее. Я не переоцениваю свои силы: ошибки будут. Единственное, что способно уменьшить их количество и тяжесть последствий, это бдительность и избирательность в выборе того, что и как буду делать: нет смысла заниматься тем и находиться там, где твои слабости могут сыграть злую шутку с тобой. Незачем себя искушать, идя на поводу гордыни и самомнения, если знаешь, что мало подготовлен и еще слаб для того, чтобы противостоять ему. Смирение – вот то, что всегда давалось мне труднее всего. Это с одной стороны, с другой – отсутствие мужества принять «нет» или сказать его, если оно действительно необходимо и обосновано… Теперь, совершив свое очередное падение, по крайней мере, у меня появился еще один повод, резон никогда никого не осуждать, если кто-то совершил или совершает подобное. Знающему на собственном примере и опыте, что это такое, как оно происходит, в силу каких причин, не осуждать за это и прощать проще: обретение через утрату, – так это, по-моему, называется. Спасибо Тебе, Господи, за то, что не осудил меня, простил и спас, послав одного из своих ангелов. Велики Мудрость Твоя, Терпение Твое и Милость Твоя! Ни этому ли и нам учиться у Тебя?..

Вернувшись в Казань, я возобновил давно оставленную привычку обливаться по утрам холодной водой: во-первых, за короткое время пребывания в горах я уже привык к этой процедуре и чувствовал себя много хуже, если пропускал ее. Во-вторых, надо было начинать закаливаться, готовя себя и свой организм к предстоящим суровым условиям зимнего периода жизни в горах. Многие имеют только общие представления об этом способе оздоровления и омоложения, но в особенности и тонкости этой практики мало, кто посвящен. Не скажу, чтобы был большим знатоком этого дела, и уж, тем более, я – не Порфирий Иванов, но чем-то дельным и полезным поделиться мог бы… Как правило, все основные секреты и тайны – в нюансах, что делает любые искусства и технологии не вполне доступными и понятными для тех, кто посвящен в них только в общих чертах. Не вдаваясь в общеизвестные подробности, остановлюсь на тезисном изложении ряда особенностей. Не стоит закаливаться, обливаясь холодной водой под душем (исключение: контрастный душ, но он не закаливает, он только бодрит). Причины: не подготовленный организм охлаждается быстрее, чем успевает вырабатываться внутреннее тепло; струя воды плохо поддается «программированию» – не успевает «усваивать» информацию, а ее усвоившая часть, быстро утекает, не успевая оказать должного воздействия на тело и организм. К тому же следует знать, что вода, поступающая по городским водопроводным трубам, как правило, негативно заряжена, будучи изрядно «изнасилованной» технологиями забора воды, ее очистки, множествами изгибов труб под прямым и обратным углом и многими другими причинными факторами, лишающими воду ее целебных, гармонизирующих, очистительных свойств… Для того, чтобы пересмотреть свое отношение к воде, по-новому оценить ее значимость, стоит задать себе один лишь вопрос: почему именно вода питает все живое – что в ней такого исключительного? Даже не зная всех ответов, самого одного вопроса достаточно, чтобы понять: вода и Жизнь – понятия, субстанции неразделимые. Вода – идеальный носитель и хранитель информации. Ее легче всего заговорить, что и практикуют знахари, а теперь и ученые, достаточно хорошо исследовавшие ее структурные и функциональные особенности и свойства. Воду следует набирать в таз или ведро. После этого надо обязательно поговорить с ней, зная, что все сказанное будет принято ею и произведет соответствующие структурные и функциональные изменения в ней. Иванов и ивановцы кричат: «Здоровья!» перед тем, как облиться водой или прыгнуть в водоем. Это пожелание – программа. Не помню, придумал ли я сам или у кого вычитал, но мои слова несколько иные. Поговорив с водой о том, о сем, что было бы приятно для нее, перед тем, как опрокинуть ведро или таз с этой водой на себя, я прошу, желаю: «Здоровья – мне, здоровья – всем людям, здоровья – всему живому», – и с последующим вскриком: «Здоровья!», – опрокидываю ее на себя. Несколько иначе складывается беседа с ручьем, родником, их духами, духом самой воды и духом-хозяином того места, где они протекают, бьют. Но суть остается той же. Окатившись холодной водой и отбросив тару, очень важно – важно! – остаться в неподвижном состоянии и полностью расслабить все свое тело. Замерев, немного постоять в таком положении. Через какой-то небольшой промежуток времени очень отчетливо почувствуется, как возникает ощущение волны тепла, идущего изнутри тела – это пробудилась под влиянием стресса, вызванного резкой сменой температурного режима, наша собственная внутренняя энергия, до этого спавшая в нас или остававшаяся заблокированной. Важно не пропустить момент, когда это ощущение тепла будет максимальным, и постараться как можно глубже прочувствовать его. Иначе оно уйдет, а тело потеряет значительную часть энергии, вместо того, чтобы обрести ее и распределить по всем своим органам и их клеточкам. Именно она несет в себе силу оздоровления и омоложения, будучи запрограммированной нашей сознательной установкой на эти процессы. Наша внутренняя энергия – источник, поддерживающий и укрепляющий нашу иммунную систему. Заговоренная вода многократно усиливает этот эффект, унося с собой при этом еще и негативную энергию – очищает и оздоравливает нас одновременно. Как только волна тепла проходит по всему телу, – этот процесс необходимо стараться максимально прочувствовать и сопровождать его своим вниманием, внутренним взором, – следует тут же, как только тепло ушло, – тут же! – начинать процесс согревающего растирания тела полотенцем. Чем грубее полотенце, тем лучше. Начинать следует всегда с верхней части груди, всей спины, низа и середины живота, а потом и всех остальных частей тела. Интенсивнее, сильнее растирание – значительнее эффект оздоровления и бодрости. Нельзя допустить, чтобы холод прошел внутрь тела после того, как его покинуло тепло. Растирание следует начинать еще до того, как возникнет ощущение озноба и холода. Со временем, когда организм тела окрепнет, время пребывания на воздухе в мокром состоянии может увеличиваться вплоть до продолжительности, необходимой для полного высыхания всего тела без обращения к помощи полотенец. Важны умеренность и постепенность. После этого, если человек не экстримал или не идиот, стремящийся получить все и сразу и готовый за это расплатиться своим здоровьем, можно практиковать свои процедуры и на морозном воздухе. В зависимости от особенностей состояния, самочувствия и уровня подготовки, необходимо дополнительно подержать ступы ног в холодной воде или под ее струей, пообливать икры ног, – как правило, на них и собирается больше всего негативной или остаточной, лишней энергии, – уделить внимание рукам, шее, горлу, прополоскать несколько раз его и полости носа, промыть ушные раковины и места на голове за ними, сполоснуть лицо. Процедуры обливания и закаливания холодной водой важны еще и по другим причинам, особенно для тех, кто занимается медитацией и практикует упражнения, связанные с работой с внутренней энергией. Производимые ею действия пробуждают, активизируют все энергетические центры, снимают с них блоки, «пробивают» и прочищают энергетические каналы, особенно те, – что для нас очень важно, – по которым циркулируют тонкие энергии. Тонкость и интенсивность восприятия многократно увеличиваются, что сказывается на наших способностях к сверхчувственному восприятию и экстрасенсорному воздействию. По мере того, как удается все глубже чувствовать процесс прохождения волны тепла по всему телу, следует начинать концентрировать свое внимания на возникающих ощущениях на его отдельных частях и участках. И только после того, как исследовано и изучено таким пассивным образом все тело, все его части, участки, внешние и внутренние органы, только после этого следует приступить к освоению навыков активного управления и направления потоков этой энергии к тем или иным избранным заранее объектам нашего внимания и воздействия, будь то органы, части и или участки тела… Эффект от этих практик потрясающ: тело звенит, что струнка; простуды не берут; вероятность возникновения онкологических, инфекционных и других заболеваний не на один порядок снижается; меньше нервничаешь; начинаешь лучше управлять собой и своими состояниями и прочее. Со временем впадаешь в зависимость, подобную наркотической. Важно лишь не поддаваться соблазнам лени и не искать отговорки, чтобы пропустить процедуру: стоит это допустить, как вскоре не заметишь, как и вовсе забросишь…

Как и следовало ожидать, вместе с моим самоустранением от руководства компаниями и их деятельности, стали возникать неизбежные и вполне предсказуемые проблемы. Ни один из создателей фирмы и ее стратегии развития не может рассчитывать на то, что с его уходом все сохранится прежним, какие бы указания он не оставлял и какие бы дополнительные механизмы не вводил. И дело не только в самой специфике бизнеса, но больше в особенностях психологии людей и, в первую очередь, в особенностях самого руководителя. Нет ничего и никого, что и кто могли бы заменить его опыт и его самого. Личностный фактор – им определяется многое. Мне не нужно быть ясновидящим, чтобы отчетливо видеть, каковы перспективы моего коллектива и их деятельности. Они уверены, что все будет хорошо. Но эта их уверенность зиждется на тех ощущениях, что были тогда, когда был за их спиной я. Все, с чем им привелось сталкиваться – два, максимум три фактора, с которыми приходиться считаться при принятии решений, а особенно при необходимости вносить корректировки, тогда как десятки других, более серьезных и весомых, оставались вне поля видения и учета. Двадцатилетний опыт в бизнесе со всей полнотой ответственности за него – чем его заменишь? Только тем же или совершенно новой стратегией его ведения, основанной больше не на учете внешних факторов влияния, будь то субъекты или объекты бизнеса, а на особенностях и личных, профессиональных качествах нового руководителя и членов его коллектива, отношения между которыми должны строиться уже по совершенно другому алгоритму и другим принципам взаимодействия. Справится ли с этим вызовом мой коллектив самостоятельно? Вряд ли: нет опыта, нет статуса, нет связей и много чего нет, без чего их быстро и просто «съедят» те, с кем им еще ни разу не приходилось сталкиваться. Если только не менять стратегию, оставляя при этом тактику такой, какой я ее определил – она универсальна. Обсуждая с Аллой новую стратегию компании, стараюсь объяснить, что необходимо сузить поле деятельности до минимума с тем, чтобы не совершить серьезных, непоправимых ошибок и обеспечить условия для естественного роста, который напрямую будет определяться и зависеть от профессионального роста самих сотрудников. У Аллы нет нездоровых амбиций, и это значительно упрощает мою задачу, быть правильно понятым. Объясняю ей, что в условиях существующего глобального финансового кризиса во многих сегментах рынка, самой удачной идеей, возможностью сохранить компании на занятых с таким трудом позициях, была бы их продажа какому-нибудь банку, способному обеспечить им не только сохранение достигнутого уровня, но и дать импульс для развития на качественно новом уровне. Я могу понять чувства Аллы, переживающей, что придется сделать шаг назад: компании-то создавались с учетом их способности вести работу по всему российскому рынку, а не только Казани, а теперь, вместо реализации программ, связанных с перспективой роста, приходится ограничивать поле даже существующей деятельности. Есть и другие проблемы. Их много. Бесконечно много, чтобы бесконечно долго о них писать…

А жизнь шлет свой очередной «привет» – знак-напоминание: новое письмо от ФАС. Уж больно хорошо мы заявили о себе, чтобы не обращать на себя особого внимания особых структур. Хорошо хоть люди там сидят добрые, да знакомые… Пора, Айрат, пора: тебе здесь давно не место – поспеши…

Через несколько дней я вновь покидаю город, понимая, что следующая возможность вырваться в горы перед тем, как окончательно остаться среди них надолго, может появиться ой как не скоро. А ведь надо решить еще ряд вопросов, связанных с выбором места и обустройства на нем, и сделать это сейчас, до наступления сильных холодов и выпадения снега…

Как я, оказывается, соскучился по ним!!! И они по мне тоже: никто меня больше не испытывал, не приглядывался. Кормили меня всюду хорошо и сытно, словно ждали и готовили так, как могло бы понравиться мне – желанный гость, да и только. Да и я, надо заметить, приехал уже без своих всяких городских «закидонов», заморочек и замашек – скромнее стал и проще. Одним словом, вот, – добрый молодец, пред ним открытый путь, и никаких проблем на нем. Правда, один раз дурака все же свалял, за что и спрос был, и поучение, и получение: сунулся туда, куда соваться не рекомендуется, строго возбраняется и вообще запрещается, если ты не... А ведь я и не собирался, да, вот, – бес попутал, прости меня, Господи. Но об этом как-нибудь в другой раз…

Приехав на свое прежнее место постоя, я с удовольствием отметил про себя, что ныне – единственный постоялец. Кормить только некому, но так это не беда – как-нибудь справимся. Главное – тепло, сухо и есть крыша над головой. Чем заняться на этот раз, куда ехать и что смотреть я уже знал и, не теряя времени, как только проснулся и перекусил чем Бог послал, покинул свою обитель до вечера. Думал, что уже привык к местным красотам, – ан нет: разве к ним возможно привыкнуть, разве их можно не замечать? Прежней броскости может быть и нет, но вместо нее появились глубина и близость. Все роднее, что ли, стало. Это как быть сначала с невестой, а потом просыпаться под боком любимой жены. Как крутил я головой туда-сюда прежде, так и на этот раз не мог сдержаться от этого. Да и пейзаж заметно изменился: листья стали опадать, а горы – оголяться. Полдня понадобилось на то, чтобы понять наконец-то и сказать себе: поиск подождет – успеешь еще. Если уж так приспичило, то сперва налюбуйся красотой вдоволь, без оглядки и суеты. Закон ведь знаешь: открытое сердце само приведет туда, куда надо, а от разума одни только головные боли, да неурядицы. Так я и решил. Как-то хорошо и свободно сразу стало, словно груз какой с плеч сняли, да на волю отпустили. А еще я заметил, как сильно изменились характер моих мыслей и сама речь: чего-то в них русского больше появилось, духа русского, что ли. Так мне было комфортнее, естественнее. До мужицкости не дошел, но среди мужиков принялся бы проще. Удивительная это вещь, презабавная – саморегуляция: не пытайся из себя изображать кого-нибудь, и будешь тем, кем надо. Откажись от ролей, и главная роль сама тебя найдет. Сведет, с кем надо, а от кого худа жди – уведет. Ни в простоте ли счастье-то? Не в той, что хуже воровства, а в той, что мудра. Простота и простоватость – разные вещи. С первой, так, – на свадьбу, со второю – в омут… Ай да, татарин! Да, тебе фамилия не Шарипов, а Иванов должна быть… Что Христа чаще поминаешь, чем Магомета, так это ладно, – уже привыкли все. А вот это – что-то новое… Сам себе удивляюсь. В образ, что ли, вошел? Или это процесс адаптации, притирки – спонтанная реализация программы Пути Души? Если – роль, так, не забыть бы выйти или, хотя бы, пределов не нарушить. А то ведь так и до скоморошничества недалеко. Достаточно того, что скоро в Казани за юродивого принимать начнут или, хуже того, сумасшедшим посчитают: кто в здравом уме, разве такие книжки пишет, способные, если знать нравы людей, больше автору вреда причинить, чем пользы принести? Ведь больше не про Бога и пути к Нему ведущие будут вспоминать, а другое, скандальное припомнят. Ну и на здоровье: каждый находит то, что и ищет, а больной, да страдающий о больном, наболевшем говорит и только о нем и помнит; зацепило, значит, на слабинку-то и указало – зеркало ведь. Закон такой есть…

Стало совершенно ясно, что целью третьего приезда, помимо всего остального, является дать себе возможность как можно полнее удовлетворить чувство любознательности с тем, чтобы полностью высвободить свое внимание для последующих занятий, связанных с целью уединения…

Я стоял на склоне горы, в стороне от дороги, с которой съехал на небольшой пятачок, откуда открывался живописный вид на склоны соседней горы, и размышлял о себе, о людях, и о своем Пути Служения и данной Храмовой заповеди. Вот он – Храм Природы – прямо передо мной, и я стою посреди него, со всех сторон окруженный его величественным убранством. Там, где я стою, как и во многих других подобных местах, где ступила нога современного человека, валяются пустые пластиковые, стеклянные, бумажные бутылки, пакеты из-под пива, водки, соков. Ветер в недоумении гоняет фантики, обертки от конфет и шоколада, треплет колбасную кожуру, катает цилиндрики окурков, как бы гадая-решая: «Куда все это деть?». Мне стало невыносимо больно от вида всего этого, и я подумал, что никуда мне не уйти от этой своей боли, никак от нее не избавиться до тех пор, пока я не стану что-то делать, чтобы люди могли бы иначе относиться к окружающему их миру. И если мой Путь – Служение, и мне дана его первая заповедь: «Относись ко всему, как к Храму», то я и должен учить ей людей. С этого и должно начаться мое Служение. И еще я подумал, как много времени еще должно пройти, прежде чем я полностью осознаю суть своего Пути Служения, если ее и сам Путь вообще возможно полностью осознать. Как бы сильно я ни хотел уединиться, как бы надолго ни желал покинуть людей, мой долг всегда будет заставлять меня возвращаться к ним и жить среди них. И еще стал понимать, что таким, каким родился, я обязан своему предназначению, которое определилось задолго до моего рождения…

Это селение, неожиданно оказавшееся на пути к другому, куда и намеривался попасть, сразу же покорило мое сердце, как только я вывернул из-за скалы, скрывающей вид на него. И хотя я не собирался где-либо останавливаться, в этом селении одним часом промелькнула половина дня. Раскинувшееся по обе стороны неширокой горной реки с каменистыми берегами и дном, окруженное со всех сторон горами с очень разными по своему характеру и крутизне склонами, оно служило ложем для того, что можно было бы назвать выражением абсолютной гармонии и умиротворения. Совершенно разные стихии и природные силы выбрали эту небольшую долину местом своего примирения и сотрудничества. Округлый склон горы, нависающий и плавно сходящий к одной из окраин селения, все еще зеленеющий роскошным ковром горных трав и цветов, чуть тронутых желтизной, был редко заселен березками, чьи лиственные наряды спали золотыми сарафанами на скрытые травой камни, образуя вокруг серо-белых с черными прожилками стволов ажурные круги, похожие на отражение солнца, кажущиеся издалека салфетками, аккуратно и со вкусом разложенными по поверхности ровной скатерти. Вдоль другой окраины тянулась горная гряда, заросшая смешанным лесом, и волнистое русло реки повторяло линию ее основания, позволив людям набросать коробки своих домов между нею и каменной спутницей-соседкой, чье лицо и тело сплошь покрыто сетью морщин многомиллионнолетних трещин и расщелин. Посреди селения гордо возвышалась небольшая аккуратная мечеть. Интересно, чем сейчас занят почтенный мулла? Видит ли он Лик Аллаха только на юге или зрит Его всюду? Может ли он допустить мысль, что Священный Камень Кааба может находиться не только в Мекке, но и здесь, на не менее священном Урале? Нет, он так никогда не подумает, и будет совершенно прав: Коран не терпит вольнодумства, но еще больше его не потерпят братья-мусульмане, в большинстве своем постигающие суть Священной Книги через ее иноземных толкователей, а не своим сердцем. И если Аллах может только пожурить на Небесах, будучи Милостивым и Милосердным, то собратья могут оказаться куда более суровыми и скорыми на кару. Ну а сила «праведного» гнева сестер известна: жить не захочется, говорить не сможешь, кашлять начнешь, поперхнешься собственными словами. Но за здешнего муллу я спокоен: здесь нет воинствующего, задыхающегося от собственной злобы и озлобленности, люда. Его по определению здесь быть не может. Здесь живут только дети Матери-Природы и Аллах-Владыка над ней и ими – мирная семья. Что ж: «Салям вуаллейкум! – Мир вам!». В этой невероятно емкой фразе-пожелании – вся суть Корана, вся суть ислама, вся суть Послания, вся суть того Учения, которое проповедовал Пророк Мухаммед. Жаль, что в современном мире существует больше превратное представление об исламе, чем объективное. Жаль, что сами мусульмане немало поспособствовали тому. Жаль, что мало кто знает, насколько бездонно его Учение, переданное через Пророка. Жаль, что орудие мира, превратили в орудие войны. Жаль… О, Пророк Мухаммед, ты, как и Иисус, – один из величайших людей за всю историю человечества. Впрочем, как и Будда, и как Заратуштра… Как Моисей, как цари Давид и Соломон… Как многие другие, но редкие, кто думал о Благе для человечества и искал лишь одного Покровителя – Бога… Тут я вспомнил своего друга Рамиля-хазрата, ставшего ныне замом муфтия Татарстана, имамом мечети Кул-Шариф, с кем мы подружились еще тогда, когда он только вернулся из Саудовской Аравии, где только-только закончил исламский университет. Я помню этого скромного молодого человека, еще не до конца уверенного в своих силах, но искренне верующего в Аллаха и желающего Ему служить, когда он впервые, дождавшись своей очереди на прием, появился в моем кабинете президента производственно-коммерческого концерна – до чего же жизнь интересно устроена: теперь в приемных его кабинетов стоят и сидят люди, надеющееся, что уж сегодня-то, может, найдется время у почтенного Рамиля-хазрата принять и выслушать их просьбы. Нас познакомила моя мама, желающая помочь ему решить какой-то вопрос и направившая с этим ко мне. Очень скоро мы стали друзьями неразлей-вода. Благодаря нему я хорошо узнал Аравию и жизнь самих арабов, познакомился со многими замечательными людьми. Вместе мы посетили все священные для мусульман места. Вместе поднялись на гору Хира, где Пророк Мухаммед получил свое первое откровение. Мы искренне полюбили и уважали друг друга. Вместе мы могли бы сделать многое. Говорю в сослагательном наклонении потому, что мы расстались. Расстались несколько лет назад. Расстались плохо и очень глупо по причинам, хорошо известным и понятным только для нас обоих. Но я до сих пор очень люблю его, по-прежнему уважаю и верю в него. Знаю, что те же самые чувства испытывает и он ко мне. Время. Нужно время для того, чтобы наша дружба вновь возобновилась. Время и испытания. Без этого нам вряд ли есть что сказать друг другу. Знаю лишь одно: первый шаг я сделаю сам. Не сейчас. Позже. Когда вернусь… Глядя на мечеть в горном селении, я вспомнил и другого почтенного человека, Джалил-хазрата, ставшего близким другом нашей семьи, искренне переживающего за все наши жизненные трудности и перипетии. С его легкой руки мама встретила человека, за которого вышла замуж и уехала из Казани. И это в шестьдесят-то лет! Теперь она в той же деревне, где и хазрат, преподает ислам детям и взрослым. В исламском мире наша мама стала авторитетом. Удивительный она человек и очень сильный. То, что было в ее жизни – ломает мужиков, что там говорить про женщин. Вынесла, выстояла, обрела. Не сломилась, но еще и поднялась. Пришло время, и нашла себя в религии. Выучилась на отлично, удивив тех, кого трудно чем-либо поразить. Бросив все, несколько лет неотлучно находилась рядом с нашей почти столетней бабушкой, медленно и мучительно умирающей от рака, превратившейся в беспомощного ребенка. Поехала к нашему отцу, своему бывшему мужу, которого не видела тридцать с лишним лет, чтобы ухаживать за ним, умирающим от рака легких из-за своего пристрастия к табаку и запущенных болезней. Она была единственной и последней, кого он видел во все дни своей агонии и перед своей страшной смертью. Откуда в моей матери такая сила духа, такая самоотверженность, и сотой доли которых нет в нас, ее детях? Удивительно ли, что на мою мать люди смотрят с таким чувством уважения? Так что если она сейчас счастлива, то свое счастье заслужила более чем. Думая уже о матери, я подумал и о своих дедушке и бабушке – ее родителях. Вот уж образец благочестия и мудрости! Дед учил своих детей: «Если тебе дали камень, ответь хлебом!». При этом оба они оставались очень властными людьми. Бабушку я вспоминаю с особой теплотой: именно она научила меня труду, заставив забывать, что есть такие слова, как «не хочу» и «не могу». На склоне своих лет за любой знак внимания к ней, я неизменно слышал: «Улым, бик зур рахмат! – Сынок, большое спасибо!». Перед самой своей кончиной, когда ее стали посещать видения, она как-то позвала к себе мать и сказала ей: «Запомни, Саимя, (так зовут мою маму) Айрат не похож на всех нас. Запомни, не похож», – повторила она. Никто из нас не знает, что она имела в виду. Но сам я, примерно, догадываюсь, о чем речь, и какого рода могло быть ее ведение, учитывая мои знания об особенностях моего рождения и того, что ему предшествовало. После этого случая, ее отношение ко мне стало еще более теплым. И когда я укладывал ее почти невесомое тело, обернутое белыми погребальными покрывалами, в нишу могилы, то чувствовал не только благоухание, исходящее от нее, но и особое родство, духовную близость с ее душой и духом… Даже без ведений бабушка всегда была очень прозорливым человеком, и очень легко, с первого взгляда, определяла суть любого, кого видела. За эту ее способность ее немного побаивались, но не сторонились, потому что она никогда не говорила человеку то, что могло бы обидеть его или оскорбить. Но вот ее детям от ее прямоты и принципиальности доставалось здорово. Особенно моей матери. Я горжусь своими предками. Как не гордиться своим прадедом, если он помогал беднякам, а их детей отправлял учиться в город, оплачивая их образование? Как не гордиться теми, кто оставил после себя добрую память среди людей? Это были благородные, очень ответственные люди с обостренным чувством долга перед людьми, Отчизной и Богом. У меня нет ни единой причины пытаться приукрашивать их образ. Зачем? Казаться крутым и особым? Было бы глупо и весьма опрометчиво. Чужой авторитет на себя не напялишь, если своего нет. Если сам – гнил, то никакие пусть даже самые благородные корни не сделают тебя привлекательнее. И если в нас есть что-то хорошее и добротное, чем мы обязан им, своим предкам, то наш долг – помнить их, рассказывать о них и благодарить их. Покойтесь с миром, предки!.. Другой конец селения, сужаясь, утыкался своим острым углом туда, откуда текла река, с двух сторон зажатая хребтами гор, словно выжимающих из нее воду. С этого же угла начинался склон другой окраины, сплошь заросший березами, превратившими его в цельный самородок чистого золота. И там, где он заканчивался, начиналось то место, где я и провел столь продолжительное время, напрочь забыв, что оно существует и имеет какое-либо ко мне отношение. Вначале я проехал мимо него, считая, что у меня не так много свободного времени – как-нибудь в другой раз. Но вспомнив, что другого раза может и не случиться, как это нередко бывает, решил изменить свои планы: нечасто такое чудо можно встретить, даже в этих горах. С двух сторон по двум разным дорогам я пытался подъехать к подножью этой небольшой горы, на вершине и на склонах которой находилось нечто трудновообразимое. Глядя на массивные нагромождения каменных глыбищ, с трудом верилось, что к ним не имеет никакого отношения человеческий гений и его руки. Древнее святилище – вот то первое, что пришло на ум, когда я впервые увидел какие-то, как мне показалось, руины, венчающие гору. Но когда я перенес свое внимание на ее склон, на котором чудом держались два крупных, высотой в два человеческих роста, каменных шара, то пришел в полное недоумение, а затем и изумление: на этом склоне явно резвились великаны, поигравшие в мяч, а потом, когда им это надоело или возникли какие-то важные дела, бросившие их тут на произвол судьбы. Переведя взгляд левее, я заметил и другие камни, сложенные так, словно они прикрывали вход в какую-то пещеру, которые в этих краях нередко встречаются. Одна из таких пещер всемирно известна, и в ближайшие дни я как раз планировал ее посетить, хотя путь до нее был не близок и труден. Уткнувшись в два тупика, я наконец нашел нужный проезд, протиснув свою машину меж заборов двух рядом стоящих домов. Прямо за задней частью их хозяйственных построек начинался крутой подъем к вершине горы, слева от подножья которой протекал ручей с родниковой водой. Проехав вдоль ручья метров пятьдесят, я вынужден был остановиться и выйти из машины: дальше дороги не было, лишь узкая тропинка вела к самому роднику. Взяв фотоаппарат, и закрыв машину, я начал свой подъем по крутому склону. В этих краях с непривычки очень быстро начинаешь запыхаться от нехватки воздуха из-за его разреженности – как-никак, почти тысяча метров над уровнем моря. Местные жители этого, естественно, не чувствуют, но для жителей низин и равнин эта разница хорошо ощутима. Правда, только тогда, когда увеличиваются физические нагрузки. Добравшись, наконец, до того, что показалось мне руинами святилища, я застыл перед величественным и вызывающим трепет и уважение творением Природы и ее сил. От камня или через него исходила очень мощная энергия. Я посмотрел на вросшие в склон, недалеко находящиеся от того места, где стою, каменные шары. Какая же сила все это создала? Что здесь произошло сотни миллионов лет тому назад, что возникли вот такие необычные образования? Эти камни не могли вырасти из горы – она-то сплошной монолит. Их словно бросили сюда сверху. Обожженная высокими температурами поверхность и сама структура пород, из которых состояли эти камни, свидетельствовали о том, что их прежним местом обитания были земные недра, близки к слоям, где кипит и бушует магма. Меня дрожь пробрала, когда я попытался представить условия того места, где они могли быть прежде и все то, что произошло с ними позже. Я смотрел на черно-бурый окрас и почти что входил в состояние транса от осознания того, что перед моими глазами то, на чем природа расписалась двести пятьдесят миллионов лет тому назад. Вот, пожалуйста, протяни руку, чуть ковырни ногтем поверхность, и ты там – в далеком, вообще невообразимом Прошлом. Как я жалел, что у меня нет познаний в археологии и геодезии! Передо мной текст, а я не способен прочесть и распознать даже его одной буквы!.. Каково это, стоять рядом с живым и ясным свидетельством, и осознавать свою слепоту и немощь?!. От этих камней не хотелось отходить. Какая-то магическая сила удерживала от того, чтобы вот так запросто взять, отвернуться и зашагать дальше. Чары были настолько сильны, а ощущения энергии – приятны, что я час бродил вокруг этих камней, как голодная беззубая собака кружит вокруг вожделенной кости. Но и магия других камней действовала не менее сильно и, с сожалением вздохнув от того, что неспособен одновременно находиться в трех местах сразу, я отправился на свидание с ними, не забыв отвесить учтивый поклон могучему старцу, не только не потерявшему своих сил, но, похоже, набирающему их все больше и больше: если для кого-то время – враг, то для него оно было однозначно верным союзником и помощником. Есть некоторые вещи и явления, которые лучше рассматривать и наблюдать издалека, – так и с этими группами камней: стоило мне подойти ближе, и часть их очарования заметно улетучилась. Хотя, с другой стороны, причиной могло быть и то влияние, которое продолжал оказывать на меня предыдущий объект моего внимания. Или же я прост «перегорел» – такое иногда случается, когда впечатление оказывается слишком ярким и сильным, влияние – чрезмерно интенсивным. В общем, какой бы ни была действительной одна из этих причин или все ни вместе взятые, но я же не так тщательно вслушивался в беззвучные голоса камней. Поймав себя на мысли, что подобное мое поведение может оказаться неучтивым и даже оскорбительным, я поспешил извиниться перед камнями за свою невоспитанность и несовершенную восприимчивость. Камни не осудили меня, но холод их взгляда я чувствовал на себе. Не умея обманывать себя и не желая обманывать других, тем более зная, что это невозможно в отношении сил природы, я решил просто попрощаться с ними, пожелав им Божьего благословения. Мне стало немного жаль их из-за того, что они недополучили того внимания, в котором, безусловно, нуждались и на которое, возможно, рассчитывали, когда видели меня поднимающимся по склону. К тому же для камней, как и для людей, очень важно общение, а не только тот факт, что на них кто-то заинтересованно пялится. Но мне и правда, нечего им было сказать, вот и остались они обделенными. Испытывая угрызения совести, я направился к вершине. Интуиция подсказывала мне, – даже не интуиция, а явственное чувство, – что там есть что-то важное, необычное, крайне неординарное. Да что там вершина – вся гора была уникальной, каких мало. Если уж на то пошло, весь этот мегалитический природный комплекс представлял собой не что иное, как нерукотворное храмовое сооружение, все части, элементы которого выполняли свои строго определенные функции и следовали, соответствовали каждый своему особому предназначению. К сожалению, все это я осознал только через несколько недель после того, как покинул эти места. Будь иначе, вряд ли мое поведение здесь было бы таким легкомысленным, а исследование – поверхностным. Но предмет главного, основного сожаления лежал еще впереди – я только-только подбирался к нему. «Никон», то бил по животу, то грозил разбиться о камни, когда я иногда слишком сильно наклонялся к поверхности склона, местами настолько крутого, что приходилось предпринимать значительные усилия, чтобы сделать еще один шаг на пути наверх. Переложив в его сумку, перекинутую через плечо за спину, я сделал несколько шагов и… Необычной силы жар возник в нижней части живота и, продолжая нарастать, вдруг устремился вверх по позвоночнику, распространяя вокруг него вибрирующие волны тепла. Как только он дошел до головы и вошел в нее, возникло чувство легкого опьянения и какого-то беспричинного, очень интенсивного по своей силе, чувства восторга. Лоб покрылся горячей испариной, а макушечную часть головы обдало волной жара, медленно, очень медленно разошедшейся по всему ее объему, оставив на макушке ощущение приятного, вибрирующего жжения. Это не было похоже на экстаз. Это вообще было ни на что не похоже из того, с чем мне приходилось когда-либо сталкиваться, имеющего отношение к внутренним или внешним энергиям и их источникам. Я ждал, что вот-вот должен наступить момент легкого головокружения, возникнуть чувство легкой потери ориентации и небольшого нарушения координации движений – стандартные, хотя и опасные, побочные, кратковременные следствия подъема избыточного количества энергии к голове. Но ничего этого не произошло. Вместо этого снизу пошла новая волна, словно внутри меня вспухал огненный шар, чьи бока были стиснуты, сдавлены мышцами живота, спины и моими ребрами. Рожденное им тепло не шло в голову, а как-то странно само собой распределялось по всему телу. Вообще все было странно. Особенно меня поразило совершенно новое открытие: интенсивность жара не росла, но я отчетливо, очень отчетливо чувствовал, как внутри меня идет мощнейший процесс накопления тепла. Количество тепла росло и росло: чем больше его пребывало, тем больше оно впитывалось, усваивалось моим телом. Но сохранялось ощущение, что приходящее нарастало быстрее, чем успевало расходоваться. Однако уплотнения или других признаков, указывающих на характер этого процесса, не было. Создавалось впечатление, – нет, скорее, все же это было ощущение, – что этот процесс проходит одновременно сразу в двух измерениях. Все, что описано, длилось какие-то секунды, и не было никаких признаков, указывающих на то, что этот процесс когда-либо прекратится. Волна за волной, энергия выводила меня на какой-то совершенно новый уровень – чего? – бытья, восприятия?.. Не знаю. Но совершенно точно знаю, что вот-вот должна была открыться какая-то дверь, ведущая в новый мир, и неважно, мир чего… Кто занимается глубокой медитацией, хорошо знает ощущение, когда что-то стремится прорваться, раскрыться в нас, что-то необычное, новое, сильное, одновременно с этим возникает и какая-то внутренняя сила, противящаяся этому, преодолеть действие которой иногда очень сложно, и если человек не обладает достаточным опытом, уровнем подготовки, терпением и силой, то он может прервать свою практику, найдя свое состояние невыносимым, или же прекратит ее из-за слабо развитой способности к концентрации и удержанию внимания. Порой то, что пытается войти в наше сознание в виде озарения, бывает действительно невыносимым для нашего неподготовленного разума, а новые энергии, ощущения – невыносимы для нашей слабо или недостаточно развитой энергетики, психики. И то, что противиться в нас, за исключением случаев проявления обычной лени и отсутствия терпения, – часто, это действие инстинкта самосохранения, иногда слепого, иногда весьма предусмотрительного. Трудно предсказать все последствия того, что мы впускаем в себя, впрочем, как и последствия, когда мы этого не делаем. И в том, и в другом случае человек рискует. Лучший совет, какой только можно дать, это идти вперед, но очень аккуратно, осторожно и небольшими шагами. Замечательно, если есть Наставник, способный подсказать, подстраховать. Если его нет, ищи покровительства и опеку Бога… Вот такое ощущение, точнее сказать, комплекс ощущений возник в тот миг и у меня, с единственной разницей в том, что я знал, что способен легко преодолеть сопротивление инстинкта самосохранения, в данном случае, слепого. Легко-нелегко, но больших проблем с этим не было бы точно. Я отдавал себе отчет в том, что оказался в исключительном, где-то даже сверхъестественном месте, которое ни в коем случае нельзя оставлять, не взяв здесь все, что оно само тебе предлагает. Зная об этом, мне хотелось все сделать правильно и не спеша. Но этому мешало чувство любопытства: а что же там, наверху? Решив, что место это никуда не денется, а я, удовлетворив свое любопытство, спокойно смогу к нему вернуться и полностью посвятить себя и все свое внимание исключительно ему, я сделал два шага вперед – ощущения мгновенно оборвались, оставив только едва заметный след. Меня это не насторожило, даже наоборот: я убедился, что это место действительно уникально, а испытанное мной не является следствием воздействия всей горы… Я облазал всю вершину и ее окрестности. Все было действительно очень красиво и прекрасно. Не возникало никаких сомнений в том, что здесь обитает Сила, щедро поддерживающая рост больших и мощных берез, вцепившихся своими жилистыми корнями прямо в камни и породы. Но ощущений, подобных испытанным на склоне, не где не возникало. Прошло уже полдня, как оказался в этих местах. И если я хотел успеть засветло выполнить все пункты своей ранее принятой программы, то должен был поспешить отправиться дальше. К тому же уже начинала давать о себе знать усталость от полученных впечатлений и энергий, с которыми плохо справлялось мое плохо подготовленное тело – начала болеть спина, как этого бывает в случаях, когда идет мощный, кажущийся нескончаемым, поток информации, порожденный следствием практики энергетических упражнений и погружения в состояние глубокой медитации. Все вместе взятое привело меня к печальному выводу, что необходимого качества практики мне не достигнуть и лучше отложить ее на потом, когда ничто не сможет мешать ей. Я как-то совершенно упустил из виду ряд очень важных знаний, которыми обладал давно, но теперь почему-то решил проигнорировать их – «не помнить». Так совершилась величайшая, за весь период моего третьего пребывания здесь, ошибка – следствие моей глупости, тупости и множества еще других «-сти». О чем же я решил «не помнить»? О, их много!.. По порядку: ну, во-первых, что подобная усталость легко снимается рядом простых упражнений, начиная от обычных «потягушек», заканчивая комплексами специальных упражнений, больше связанных с релаксацией и перераспределением энергии, естественное течение которой сдерживают обычные прежние или вновь появившиеся блоки и зажимы. Во-вторых, что само место, куда я должен был бы вернуться, способно легко восстановить меня и настроить соответствующим образом для осуществления необходимой практики. Господи, да мне и делать-то ничего не нужно было – какие там практики? Надо было просто притащить свою задницу, и все: место и его силы сами за меня все делали! В-третьих, я совершенно «забыл» четыре важных момента: действие силы может быть ограничено по времени суток, регламентировано им и рядом других факторов, условий; продолжительность ее действия, как и сам факт ее рождения, могут определяться уникальным стечением обстоятельств, имеющих разные характер и природу, породивших, создавших такие условия, которые могут сложиться только раз в течение большого промежутка времени, если вообще не единственный, неповторимый; сила может иметь не статичный, а дрейфующий характер; и, наконец, она может «плюнуть» на того, кто не способен оценить ее по достоинству. «Carpe dies!» – как я мог забыть эту истину?!... Сколько сказано и написано о ценности мгновений и необходимости учиться полно наслаждаться ими, оставляя все свои суетные, преходящие планы и пустые, иллюзорные надежды и ожидания? Сколько предупреждений, что чудное мгновение может так больше и не появиться за всю оставшуюся вечность? Лови его, идиот, пока у тебя есть возможность, которой у тебя, возможно, больше никогда не будет! Может быть, это мгновение и то, чем оно одарит тебя, стоят самой Вечности со всеми ее дарами вместе взятыми!.. Объездив все запланированные пункты, места и селения, я «наслаждался», преимущественно, видами на выработанные и заброшенные горные карьеры и обычным пейзажем. Хотя, ради справедливости, должен заметить, что грустный, удручающий вид состояния одного из них, я имею в виду селения, натолкнул меня на дельную мысль, из которой был сделан серьезный практический вывод, вытекающий их моего наблюдения и произведенного анализа над ним…

Дата добавления: 2015-10-24