Перед отъездом 2 страница

Привычка рассматривать Будущее в ее инвариативности выработалась вследствие осознанного стремления предусматривать возможность любых событий, доступных воображению и рациональному расчету, логическому анализу с учетом того, что могут быть и те, которые предусмотреть невозможно. Подобный подход к решению задач и достижению целей значительно увеличивает шансы на успех и обеспечивает максимальную безопасность, позволяет заведомо находить и выстраивать оптимальный алгоритм действий, соответствующий для каждой гипотетически возможной ситуации, подготавливает к ней. А уж сколько энергии и времени экономит, не стоит и говорить.

Подъезжая к заправке, вижу указатель с надписью «Турбаза «Х». Название «Х» имеет глубоко сакральное значение. Такое название могли дать только люди, имеющие непосредственное отношение к вопросам духовного развития. Понимаю, что это – Знак, которому я должен следовать. Все планы резко меняются. Прежняя программа отменена, предложена другая. Начинается зона Обретения, к которому нельзя готовиться, которое нельзя планировать, высчитывать, анализировать, а надо просто следовать знакам на Пути и превратить все свои чувства в сплошное Восприятие. Теперь все, что от тебя требуется – довериться Силе, которая начала свою Игру с тобой, которая начинает вести тебя. С этого момента начинается дорога истинного волшебства, перестают действовать обычные законы, начинают происходить чудеса. Если ты не готов к ним, не достоин их или совершишь грубые ошибки, если нет или мало веры и доверия, если нет чувства благодарности за дарованный редкий шанс Обретения, то Сила покинет тебя, и ты из потенциального Путника, Странника превратишься в обычного туриста, точнее, останешься им. Лучшее, что ты можешь для себя сделать, получив Знак, поблагодарить и помолиться. Как? Должно подсказать твое сердце.

Зарулив на заправку, расспрашиваю одного из водителей о турбазе. «Да, там можно заночевать. Да, работает круглый год. Нет, людей там в это время мало». Как раз все то, что мне требуется.

Что-то подсказывает мне: надо плотно поужинать. Внимаю внутреннему голосу – мои желания и предположения уже не в счет. Спрашиваю оператора АЗС, где ближайшее кафе. Она объясняет, что ближайшее только одно, в соседней деревне, других еще долго не будет. Как не хочется ехать в «травиловку» и есть «тошнотики»…

Нахожу деревню, а вот искомого кафе нигде не вижу – кругом сплошная темень. Только одно место освещено там, где стоят парочка «КамАЗов». Разворачиваюсь, подъезжаю к ним – точно: камазисты-дальнобойщики остановились перекусить; а вот и само кафе.

Захожу, здороваюсь. Меня мгновенно смиряют взглядом, оценивая степень опасности и предсказуемости поведения нового посетителя, и предлагают меню. Ни фига себе, какой выбор! «Все это есть?», – не могу поверить своим глазам, потому и спрашиваю женщину-повара и официанта в одном лице. «Нет только оливье. Остальное все есть». «И что, все свежее?», – не могу скрыть нотки подозрительности. «А вы сами посмотрите», – открывает она холодильник. – Что вас интересует?». «Винегрет и зимний салат». Женщина достает банку и поддон – видно, что все только недавно приготовлено. Привычные ощущения от еще не потерянной способности распознавать качество и энергетическое состояние продуктов подсказывают мне, что все в пределах допустимого, можно есть. «А как рис и рыба?», – уже с большим доверием допытываюсь я. «Рис очень вкусный, а из рыбы лучше возьмите горбушу». «Тогда еще блины, чай с лимоном и мед», – уже довольно улыбаясь и предвкушая сытную трапезу, добавляю я и сажусь за столик.

Винегрет попросил повторить, а вот от зимнего салата пришлось отказаться – не ем майонез и яйца. И зачем тогда, спрашивается, было заказывать? А уж больно аппетитно это блюдо выглядело: глаза тоже любят поесть. Рис же меня поверг в полное изумление: с такой любовью и тщанием приготовлен!, такая энергетическая насыщенность! Повторил и его, о чем, конечно же, пожалел – переел. Чай с лимоном и медом чуть подправили ситуацию, а блины ее усугубили. Грех чревоугодия вообще-то мне несвойственен, но иногда случается, за что приходится непременно расплачиваться.

От души поблагодарив хозяюшку и оставив хорошие чаевые, – как оказалось здесь непринятые, а потому и неожиданно приятные – я повернул к знакомому перекрестку, на котором ждал меня поворот на турбазу «Х». На мгновение возникшую мысль «а может лучше переночевать в санатории, а потом, при свете дня, отправиться к незнакомой базе?», я прогнал, хотя, надо признаться, и не сразу: до чего же мы ленивые, неблагодарные и инертные существа…

Отъезжая от кафе, и все еще испытывая чувство благодарности и теплоты к его труженицам, я подумал, до чего же плохо и глупо иметь предвзятое мнение по отношению к чему-либо или кому-либо и следовать клеше и шаблонам, закрывая тем самым дорогу неожиданным дарам, которые уготовил и предлагает нам Путь. И я еще раз напомнил себе, как важно воспитывать в себе чувство полного доверия к Пути, Силе и чувство недоверия к своему ограниченному, несознательному, зашоренному «Я» и эго.

Открыв боковое окно и включив печь обогрева на полную мощь, я периодически высовывал голову и, задрав ее вверх, изредка поглядывая на дорогу, смотрел на черный бархат звездного неба, усыпанного бриллиантами звезд и расшитого нитями и стяжками Млечного Пути. Стало холодно и пришлось надеть шерстяную спортивную шапочку, предусмотрительно положенную в багажник: удовольствие продолжилось. Вскоре из-за линии горизонта поднялась Луна, пошедшая на убыль. Заметив впереди небольшое селение, расположенное на берегу реки, я решил остановиться, чтобы спокойно созерцать все великолепие ночного небесного царства и лунную дорожку на воде. Да и свет машин мешал наслаждаться праздником ночи.

Только я съехал с трассы и подъехал к берегу, как следовавший вслед за мной легковой автомобиль, остановился у обочины недалеко от моей «двенадцатой», которую я развернул передом по направлению к выезду, откуда и заехал – это стало привычкой, очень полезной, если возникнет необходимость срочно покинуть место стоянки. Есть и другая привычка: обратно выезжать всегда той же дорогой, что и привела в то или иное незнакомое место. В общем-то, это – азы и догма для любого путешественника. Я выключил двигатель и габаритки и стал ждать, что будет дальше. По идее, надо было тут же выехать на трассу, двинуться к близлежащим хорошо освещенным домам и в любой момент, в случае возникновения угрозы или неясности, подозрительности мотивов действий или причин интереса любопытствующих, быть готовым рвануть по направлению к ближайшей заправки или поста милиции. Надо сказать, что дороги этих мест до сих пор достаточно криминализированы, поэтому мало кто остается ночевать вне больших автостоянок или постов ДПС ГИБДД. Но чутье подсказывало мне, что действовать следует именно так, как я и действовал. Я чувствовал угрозу, но чувства тревожности или паники не было. Свои ощущения параноидальными не считал, так как имел очень большой опыт странствий по дорогам России на вызывающе дорогих и не очень машинах в самые ее смутные времена. В какой-то миг я почувствовал, что должен еще больше продемонстрировать свое спокойствие. Распахнув водительскую дверь, выставив одну ногу на землю, я достал сигарету и неспешно закурил. Я намеренно производил нарочито медленные движения руками, спокойно разглядывая стоящий невдалеке от меня автомобиль и его пассажиров, которых, естественно, не мог видеть. Но я знал, что они догадываются, что их внимательно и спокойно разглядывают, изучают. В этот момент мои чувства были настолько обострены и собраны, что я превратился в дикого зверя, способного считывать информацию на расстоянии. Одновременно с этим я очень отчетливо почувствовал, что и сам готов действовать как дикий зверь: спокойно, отрешенно, яростно, безудержно, бесстрашно, отбросив всякие мысли о последствиях. Я стал чувствовать прилив этой дикой и, в то же самое время, совершенно уравновешенной, полностью подконтрольной моей воле, силы. Пришло странное чувство уверенности: они это почувствовали. Постояв какое-то время, словно подтверждая это мое ощущение, легковушка развернулась, осветила меня светом своих дальних фар, чуть постояла и, совершив новый разворот, поехала прежним путем.

Я думал, меня станет бить дрожь от переизбытка в крови адреналина. Так было всегда. Но сейчас ее почему-то не было. Я продолжал оставаться спокойным и, как ни в чем не бывало, вернулся к созерцанию ночного неба и его светил. Напротив обыкновения, я совершенно не думал о событии минувших минут, не находился под его впечатлением, словно его и не было вовсе. Зная себя, для меня это было странно, да и, в общем-то, совершенно несвойственно мне: я очень впечатлителен, склонен к излишней рефлексии и трусоват. Хотя я вспомнил сейчас эпизод из своей жизни, когда противостоял обкуренному бандиту-рецидивисту, вооруженному обрезом, чей ствол был направлен мне прямо в голову с расстояния в полметра. Тогда тоже возникло чувство холодной и отрешенной ярости, позволившее мне обезоружить противника и взять ситуацию под контроль. Но тогда меня впоследствии, как это принято говорить, здорово колбасило – била жесточайшая нервная дрожь. Все-таки удивительны резервы человеческой психики и скрытые в нас психофизические возможности. Вот еще один стимул для выбора пути духовного развития. Речь не идет только о том, чтобы стать высоконравственным существом – это само собой, – но еще и о том, чтобы полностью познать себя и реализовать свой потенциал, заложенный в нас Богом-Творцом.

Позже, уже вернувшись с этой поездки в Казань, я осознал, что в том ночном случае на берегу реки действовал и реагировал больше не я сам, а Сила. Именно так она начала обучать меня тому, чем я должен впоследствии научиться обладать сам – пробуждать в себе зверя, лучше знающего, как вести себя в экстремальных ситуациях, где спасает и позволяет одержать победу больше не физическое превосходство, а мудрость, способность знать и чувствовать противника, психическая сила, энергетическая мощь, полная отрешенность и осознание своей правоты. Это был урок научения смотреть страху и опасности в лицо. Это был урок безукоризненно правильных действий, свободных от влияния глупого эго и ненужных эмоций. Это был урок выбора смерти там, где надо спасать жизнь, в том числе и того, кто намерен у тебя ее отнять или причинить тебе вред. Видимо об этом уровне мастерства говорят адепты боевых искусств, когда речь идет о достижении победы без боя, без допущения поединка, когда сам противник отказывается от своего прежнего намерения нападать, удаляется прочь или становиться твоим другом или учеником.

Сделал я и два других важных вывода.

Не будь во мне явной или скрытой от сознания агрессивности, подобной ситуации не возникло бы и в принципе. Ведь хорошо известно, что окружающий нас мир и происходящие с нами события служат зеркалом нас самих и наших состояний. Каждое мгновение нашей жизни нас сопровождает мудрый и суровый Учитель, которого мы, в большинстве своем, вовсе не замечаем или игнорируем, считая, что действительность, реальность не формируется нами, а определяется кем-то другим. Тяжело усвоить урок, что зло, которое встречается на нашем пути, есть лишь зеркальное отражения зла, живущего в нас самих, которое и есть настоящая и истинная причина случающихся с нами бед и возникающих проблем, источник, их порождающий и вызывающий. Не имеющий в себе зла живет в Царствие Божьем уже здесь и сейчас: ему нечего бояться, нечего опасаться, не о чем беспокоиться.

И второй вывод: неважно, имело ли место в действительности злонамерение со стороны тех, кто привлек мое внимание и вынудил реагировать соответствующим образом или же я пребывал в параноидальном состоянии. Для практических целей это не имеет никакого значения. Наши действия определяют наше восприятие и его особенности. Именно они формируют нашу реальность, к которой мы относимся как к объективному фактору. Имеет значение только то, как ты воспринимаешь окружающее и как ты действуешь в соответствии с его условиями. Восприятие может быть ошибочным, иллюзорным, но твои действия будут всегда реальными и будут характеризовать тебя настоящего, такого, какой ты и есть. Именно в этом контексте Мастера говорят, что для воспринимающего иллюзия и не-иллюзия – это одно и то же…

Вдоволь насладившись зрелищем, по которому изрядно соскучился, и радость от которого успел давно подзабыть, будучи погружен во все суетное и земное, я вывел свою подружку – так я любовно называю свою двенадцатую модель автомобиля ВАЗ – на трассу и направился на поиски турбазы «Х». Кстати говоря, я действительно и давно люблю эту модель вообще, а свою машину – в особенности. И вот почему. И дело вовсе не в ложном чувстве псевдопатриотизма и любви к отечественному автомобилестроению – «немцев» и «японцев» я люблю и уважаю куда больше. Все гораздо глубже. Эта модель, пожалуй, единственная из всех отечественных, кто своим внешним видом и заложенным в нее содержанием бросает дерзкий вызов всему иноземному братству, как бы говоря: «Да, я не так круто выгляжу, как все вы. Да, внутри меня не так комфортно и наворочено. Но мне плевать на это – я знаю цену самому себе, и способен любого из вас заставить уважать себя». Эта машина живет вызовом, и это хорошо чувствуется. Одевшись в черный цвет, и затонировав свои стекла, она похожа на дерзкого бойца. Ни того, кто постоянно петушится, а кто степенен и преисполнен чувства собственного достоинства. Она верит не в превосходство силы, а в дух. Ни одна другая машина не способна так отчетливо демонстрировать это свое внутреннее качество, подтверждаемое внешне спортивными, слегка агрессивными, но скупыми и умеренными линиями. В ней нет кичливости – только сдержанность и готовность принять любой вызов. Именно внешняя слабость вынуждает ее быть внутренне сильной. Таковым она делает, воспитывает и своего водителя. Таковых и притягивает. Мог ли я не полюбить такую красавицу?

Решение купить именно эту модель я принял еще тогда, когда разъезжал на очередной модели «Лексус». К тому времени я перестал чувствовать себя естественно и комфортно в «Мерседесах» и его японских коллегах по классу. Когда-то было важным производить впечатление «крутого», понимая, что «крутизна» – визитная карточка, отбрасывающая многие условности, предвзятости, необходимость что-то доказывать и позволяющая открывать дверь ногой там, где принято робко стучаться и опускать глаза. Но есть и обратная сторона медали – «черная» или «белая» зависть одних и смущение, робость, глупое преклонение и слепое почитание других. Плюс еще, естественно, и ты сам начинаешь отождествлять себя, свою суть, содержание с тем, как внешне выглядишь, чем обладаешь, какое место и уровень занимаешь на лестнице социальной иерархии – полный набор, чтобы погрузиться и жить в мире лжи, фальши и иллюзий. И если от последних двух болезней я имел естественный и выработавшийся иммунитет, то от зависти пришлось пострадать немало, и, в первую очередь, энергетически. Метафизик не может игнорировать это неизбежное зло, веди он вызывающий образ жизни. Он должен устранять причину зла: или прятаться от мира в узком мирке себе подобных, оградившихся огроменными заборами и обложившихся службами безопасности, и не высовывать своего носа и не подавать голоса или же отбросить то, что способно вызвать зависть, по крайней мере, перестать демонстрировать его, что делает этот способ весьма похожим на первый. Можно, конечно же, говорить и о третьем способе – не иметь привязанностей к объекту собственности, не зависеть от него и плевать на мнения и чувства людей по отношению к тебе и твоим объектам собственности, вызывающих их пристальное внимание и рефлексию. Это спасает тебя, но не людей. Обусловленность же окружающих обязательно повлияет, в конечном итоге, и на тебя. Получается замкнутый круг, разорвать который можно только одним способом – кардинальным: избавиться от подобной собственности. Лучше, чем монахи, сознательно и осознано принявшие обет нестяжания благ, излишеств и, уж тем более, роскоши; лучше, чем они, оказавшиеся от любой собственности и выбравшие в свой удел материальную нищету, полностью понять это неспособен никто. Даже маленькая собственность способна порождать страх потерять ее, а со временем и вызвать желание овладеть большей. Я не мог справиться со страхом потери предметов своей собственности, с таким трудом нажитых, заработанных и дорогих моему алчущему земных благ сердцу, так превозносимых и почитаемых людьми, и поэтому видел только один путь освобождения – вовсе не иметь их. Хорошо зная себя и ряд своих слабостей, я видел, что со временем мне захочется большего, и начнется новый виток гонок за мыльными пузырями – ложными благами этого мира. Компромисс невозможен, если речь идет о полной свободе. Даже моя «двенадцатая» – попытка компромисса. Я не корю себя за это: данное положение вещей меня пока устраивает. Перестанет – тогда и примем соответствующее решение. Или же я должен научиться полностью избавляться от чувства страха потери. А это – очень сложно: придется поработать и над этим. Как бы в запоздалое, «за уши» притянутое оправдание, должен заметить, что данная машина – насущная потребность. Мне приходится много ездить. Без нее мне пришлось бы постоянно думать, где взять деньги для поездок на чужих машинах или же сидеть дома и довольствоваться небольшим радиусом своих пеших прогулок. А это – еще большая несвобода и угнетение духа. Так что хватит заниматься самообличением и самобичеванием – примем мир и положение вещей в нем такими, каковы они и есть. По крайней мере, пока; а что там дальше делать – будет видно…

А любовь именно к своей «двенадцатой» за номером 028 объясняется просто: не могу не ответить взаимностью той, кто так бережет меня и так много прощает. Только один раз за все три с половиной года она «прикапризничала»: не поверите, – единственный за все это время прокол колеса. И случилось это тогда, когда я подумал перед этим, не пора купить какую-нибудь иномарку. Обиделась. Пришлось извиняться и замаливать грех, ублажив мойкой и покупкой новых аксессуаров…

Через некоторое время доезжаю до указателя какой-то турбазы, проезжаю мимо, разворачиваюсь, съезжаю с дороги и заруливаю на стоянку перед воротами и сторожкой охранника. По дороге больше не встречал указателя на турбазу «Х»: где она находится и как до нее далеко – Бог его знает, а уже глубокая ночь, пора думать о ночлеге. В окне горит свет, за домиком лает собака, терзающая свою цепь. Захожу в калитку, стучу в окошко. Вглядываюсь вглубь слабо освещенной территории базы: да-а, мало похоже, чтобы здесь в это время года кто-то поселялся – домики-то летние. Деревья гнуться под напором усиливающегося холодного ветра. На небо набегают облака, скрыв Луну и покрывая звезды. Бодрит, но скоро начну мерзнуть. Наконец выходит сторож, мужчина средних лет, с едва скрываемым подозрением оглядывает меня – кого это носит на ночь глядя?, – внимательно вглядывается в мое лицо, держась на расстоянии так, что не поздороваешься за руку. «Доброй ночи! Извините, что побеспокоил», – виновато улыбаюсь, склонив голову набок и, вынув руки из карманов своей кожаной куртки, подхожу поближе к фонарному столбу так, чтобы меня было лучше видно. «Да ничего, все равно не сплю еще», – напряжение заметно уходит, черты лица смягчаются. «Я вот тут турбазу «Х» ищу, да не знаю, где она может находиться», – развожу я в стороны пустые руки с раскрытыми к верху ладонями. «А-а, так ведь это рядом, чуть дальше от нас», – уже тепло и просто улыбается он, подходит вплотную и подробно объясняет, как до нее добраться. Уяснив, куда ехать, расспрашиваю об этой базе, где стою: что, да как – мало ли что, а вдруг когда пригодиться эта информация. Удовлетворив свое любопытство, благодарю его, жму руку, еще раз прошу извинить за причиненное беспокойство и отправляюсь на поиски указанного месторасположения базы «Х».

Выехав на дорогу, я остановился. Случайно промелькнувшая какая-то мысль, не помню уж какая, видимо незначительная или как там ее… – неважно, – заставила меня вспомнить о Казани и оставленных в ней своих делах. Господи, у меня куча неразрешенных проблем, незавершенных и не начатых, но важных дел, а я нахожусь здесь, за тысячу километров от них, и совершенно не думаю о них и не беспокоюсь. Более того, мне глубоко наплевать. Несколько дней назад я читал кем-то написанную очень мудрую книгу – никогда не запоминаю ни имен авторов, ни названий их произведений, за исключением лишь некоторых, коих единицы. Память – мое слабое место, плата за скорость и многоуровневость системного мышления. Мой мозг выхватывает лишь суть, и тут же отправляет ее в подсознание, освобождая сознание для восприятия нового или для погружения в решение какой-нибудь сложной аналитической задачи. В этой книге автор говорил простые, но очень верные слова. Смысл таков: «Мы боимся довериться Богу. Мы стремимся решать свои проблемы своими силами. Мы не верим, что Бог способен разрешить их без нас и сделать это намного лучше. Мы грузим себя и доходим до состояния истощения. Тысячи мелких дел сгибают своим грузом так, что мы перестаем видеть главное в своей жизни, которое остается без внимания. Остановитесь. Вспомните, что является для вас главным, остальное отбросьте или перепоручите Богу…». Он что-то еще там писал правильное, но в меня запало то, что нашло глубинный отклик: вспомни главное, а в остальном доверься Богу. Я так и сделал. Мне этого очень хотелось. Я как бы встал в полный рост, расправил плечи, спросил себя, чего я хочу больше всего на свете, что есть самое главное в моей жизни и, отбросив все свои страхи, развернулся в сторону Зова, который так старался не слышать вот уже несколько лет. Остальное я отдал Богу. Подло, конечно, но Он справиться. И теперь я чувствовал полную свободу. Странно, но были мгновения, когда я чувствовал нечто вроде угрызения совести и испытывал чувство вины за незавершенные и брошенные дела. Конечно, Бог, так или иначе, все образует, но я и сам должен что-то сделать. И тогда пришло понимание: все, что я должен сделать, это действительно завершить все свои дела и только после этого полностью отбросить их, забыть о них, не возвращаться к ним, а Бог поможет. Это сродни тому, как невеста отбрасывает и завершает все свои отношения со всеми своими знакомыми, никого не обижая из них, чтобы предстать перед своим единственным возлюбленным, и всем, что есть, принадлежать отныне только ему. Сидя в машине посреди ночи в окружении гор, я понимал: пока все, что я действительно должен делать здесь и сейчас, это полностью отдаться наслаждению своей свободой, наполнить ею все свое существо, запомнить это ощущение и чувство, чтобы потом, вернувшись на короткое время в Казань, не обольститься суетным и кажущимся важным, но пустым и неглавным. Это был бунт. Бунт против пустой рутины, человеческой обусловленности, надуманных обязательств. Бунт против слепой, но жестокой и требовательной своей и чужой алчности. Бунт против пустой жизни, мелких целей, больного тщеславия и смешных амбиций. Но я еще не был готов принять окончательного решения. Я только созревал для этого. Чего-то не хватало. Как я понял позже – Главного. Того главного, что всегда заставляло меня неожиданно менять привычное течение своей жизни самым кардинальным образом. Того главного, что было последней каплей, призванной переполнить чашу событий там, где могло закончиться терпение Бога тогда, когда я сам не мог сделать последний необходимый шаг – выбрать путь исполнения Его Воли, путь следования своей Судьбе, своему предназначению…

Трогаюсь с места, и через какое-то время сворачиваю с дороги. По указанным ориентирам поднимаюсь вверх по горе и въезжаю в какую-то деревню. Асфальт заканчивается, начинается обычная грунтовка, явно размокающая при дожде. Что-то сомнительно, чтобы она вела к турбазе, к которой, если верить рассказам, приезжают круглый год. И спросить некого – ни в одном из домов не горит свет, а будить хозяев неудобно. Ну да ладно, проедем по ней до конца, а там видно будет. Дорога поворачивает, и вскоре я оказываюсь перед воротами какого-то большого дома, больше похожими на ворота техасских ранчо. Ну, это точно не турбаза. И уж тем более не «Х». Пора спрашивать, к тому же, вон, и свет горит в окне – можно и спросить, никого не побеспокоив. Видимо заметив подъехавшего нежданного и незваного гостя, из дома вышел парень в кроссовках. «Я ищу базу «Х», но, похоже, немного заблудился. Не подскажите, как туда добраться?», – поздоровавшись, спрашиваю его. «Это и есть «Х». Виду, конечно, не подаю, но чувствую, как желчь разочарования разъедает сладость предвкушений, а голая реальность обесцвечивает радужность моих ожиданий. «Тогда я к вам в гости. Принимаете?». Поднимаюсь по ступенькам большого крыльца с открытой верандой под крышей, захожу в дом. Большой коридор с высокими потолками напоминает мне коридор деревенской больницы. Даже комната администратора находится там, где располагалось бы место дежурной сестры приемного покоя. Навстречу поднимается девушка – замужем, замечаю я кольцо, – и предлагает осмотреть комнаты и помещения корпуса турбазы. Большая столовая с широкими столами и скамейками, комната для отдыха и просмотра телевизора… «Идеально для проведения всяких лекций по психотренингу», – вскользь замечаю я, наблюдая за возможной реакцией на мои слова. Реакции нет. Ладно, идем дальше. Спальные комнаты большие, двухуровневые, с аккуратными деревянными лестницами. На первом этаже кровати, на втором – настил с большими матрасами: очень уютно. В каждой комнате по большой печке, обшитой железными листами, выкрашенными под оцинковку. Умывальники, понятное дело, в коридорах. Осмотрев весь корпус, у меня создается впечатление, что о нечто подобном, наверное, писал Карлос Кастанеда, описывая гостевой дом сталкеров и сновидящих группы Дона Хуана, мага-индейца племени яки. Хотя здесь сталкерами и вовсе не пахло, – по крайней мере, если они и были, то их дух давно испарился, да и сам дом мало походил на кастанедовский, – но невольная ассоциация свое дело сделала: меня несколько отпустило, но не настолько, чтобы захотелось остаться здесь. Стремясь никого не обидеть, я сказал ребятам, что, возможно, вернусь, а пока поеду дальше. Они отнеслись спокойно к сказанному. Создавалось даже впечатление, что им абсолютно все равно. Прежде, чем уехать, я все же расспросил, как здесь отдыхают туристы. «Походы на велосипедах, лошадях, катания зимой на санях и снегоходах, сплав по реке, баня, празднование Нового Года». Энтузиазма в голосе не чувствовалось, но оно и понятно – время-то уже позднее, тут еще и расспросы того, кто не собирается оставаться на ночь. «А баня есть?». «Конечно», – обрадовали меня. «А сегодня?», – пробудилось ожидание чуда, и тут же умерло, получив отрицательный ответ. Поблагодарив и попрощавшись, пожелав спокойной ночи, я направился к воротам, по дороге отметив, как красивы цветочные клумбы, разбитые перед открытой верандой. Только стало жаль распустившиеся цветы, мерзнущие на осеннем ветру. Они словно жались друг другу, пытаясь сохранить остатки тепла, и тем самым продлить свои жизни. Подойдя к машине, я вдруг осознал, что никуда не хочу ехать, а мое чувство разочарования больше связано с тем, что я здесь не обнаружил того комфорта и тех удобств, к которым так привык и которыми так избалован, и не нашел здесь храма или дворца из какой-нибудь эзотерической сказки. Мне стало стыдно за себя. Открыв ворота, я заехал во двор и, поставив машину рядом со стоящим здесь грузовиком, вошел в дом. Ребята, кажется, не удивились: «Ужинать будете?». «Нет, только если чаем горячим напоите». Оплатив ночлег и захватив постельное белье, я направился к комнате, которая мне больше всех понравилась. К тому же она была меньше остальных, и в ней я мог бы замерзнуть меньше – как я понял, никто не собирался растапливать печь специально для меня, тем более такого привередливого. Конечно, если попросить, уверен, ребята затопили бы. Но мне почему-то было неловко просить их об этом, о чем я позже сильно пожалел.

Чай с земляничным вареньем удался на славу и привел меня в благодушное состояние. Я мысленно извинился перед домом за свою невоспитанность, и мне показалось, что он тут же принял меня в ответ: свет стал мягче, стены – уютнее, а темные коридоры – приветливее. В пустых комнатах уже не обитали приведения, по чердаку не бродили черти, и за углом не поджидал обиженный и мстительный домовой. Я даже был рад, что выбрал самое дальнее крыло дома: там я мог спокойно предаться своим мыслям и погрузиться в свои ощущения, дав им возможность полностью овладеть всем моим существом. Мне стало совсем хорошо от предвкушения сладкого сна. Выкурив последнюю перед сном сигарету, думая о том, что скоро вовсе придется бросить курить и сделать это удастся легко, я отправился спать.

Набрав еще пару одеял с пустующих кроватей, я поднялся на второй ярус комнаты, как кошка примерился к различным местам и, выбрав одно из них, приготовился ко сну, положив у изголовья книгу, намериваясь немного почитать. Чье-то очередное теоретизирование по буддизму настраивало меня на нужный лад, сообразно характеру моих текущих мыслей и намерения. Через какое-то время, погасив свет и с головой накрывшись одеялом, я погрузился в дрему. Напротив ожидания, мне не удалось заснуть – холод, пробиравшийся даже сквозь три одеяла, давал о себе знать. Большее количество одеял не решило бы дела. Натянув термотрико и свитер и поняв, что уснуть уже не смогу, я распаковал свой ноутбук, вошел в «Photoshop» и принялся обрабатывать свежие снимки. Часа через два, окончательно закоченев, я вышел в коридор и направился к печке у входа в корпус, все еще продолжающей хранить тепло. Взяв скамью из столовой и пододвинув ее поближе к источнику вожделенного тепла, сев, я вытянул свои озябшие ноги, упершись стопами в теплый металл. Печь не была горячей, и согреться никак не удавалось. Кипяток не спасал – пришлось бы пить каждые полчаса. Спать в машине, где можно было создать комфортный температурный режим, не хотелось – все равно бы не выспался, а проснулся разбитым из-за вынужденности лежать в неудобной позе. Будь помоложе, все было бы нипочем, но сейчас многое изменилось – возраст и образ жизни свое дело делали. Идти же за спальным мешком было в облом, к тому же тело напрочь отвергало перспективу оказаться пусть хоть и в теплом, но синтетическом мешке. Отбросив все возможные варианты своих дальнейших действий, я вернулся на прежнее место и, вконец измученный, забылся поверхностным сном, успев подумать, как хорошо, что плотно поужинал накануне – голод только усилил бы муки.

Дата добавления: 2015-10-24