Перед отъездом 1 страница

ДНЕВНИК ОТШЕЛЬНИКА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Дневники ведут по двум причинам, в двух случаях: сохранить воспоминания, впечатления для себя, чтобы, по прошествии какого-то времени, вновь вернуться к ним, что-то пережить заново, что-то переосмыслить, что-то понять; вторая цель – поделиться ими с другими, рассчитывая, что полученный опыт может оказаться полезным и интересным для тех, кто будет читать эти дневниковые записи.

Сам немало интересуясь жизнеописаниями других, я пришел к выводу, что опыт некоторых из них трудно оценим, очень важен и полезен. Мою жизнь, как бы ни показалось это не скромным, трудно назвать ординарной: в ней происходило слишком много чудесного, выходящего за рамки обыденного представления о реальности, чтобы можно было умолчать об этом; крутые повороты в судьбе порой определялись не мной и моей волей, но Силой, много превосходящей меня по всему, а то, что я делал сам, могло бы вдохновить или же, наоборот, предостеречь других, ищущих пути неординарно, необычно, сильно, максимально полно прожить свою жизнь, испив ее чашу, наполненную до краев, до самого дна. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы поведать о себе. Но у меня есть еще и другая цель.

Я вполне осознанно избираю Путь Служения, и не только по своей воле – мной был получен Указ от Бога, переданный через, так называемого, Падшего Архангела, в котором мне предписывалось указать людям Пять Дорог, Пятая из которых – Путь Служения, по которой отныне должен следовать я сам. Примерно зная, что мне предстоит и каким должен стать, я вполне резонно полагаю, как много должен буду поработать над собой, чтобы достичь необходимого уровня духовной чистоты и зрелости. Несмотря на достаточно продолжительное время настойчивого стремления духовно совершенствоваться, я все еще остаюсь очень приземленным человеком, не лишенным земных слабостей, совершающим ошибки, грешки, а то и вовсе доходящим до грехопадения. Но я совершенно точно уверен, что с Божьей помощью мне удастся преодолеть все эти препятствия в себе на пути духовного роста. Тогда, неизбежно став авторитетом в глазах других людей, для меня будет очень важно предстать перед ними не только таким, каким стал, но каким и был до этого, очень многим похожий на совершенно обычного человека, делающего свои только первые шаги на пути духовного дерзновения. Я уверен, для них будет важнее видеть не конечный результат, а сам Путь, ведущий к нему, далеко неоднозначный и не такой во всем светлый, как это может представляться многим, кто видит только сияющие вершины, но не ведает о той крови, тех слезах и том поте, что оставлены на камнях на пути ее достижения; о том собственном дерьме, которое сам же наложил и в которое неизбежно, сразу или позже споткнувшись или поскользнувшись, не раз влетишь со всего размаху лицом, набив им рот и забив ноздри, дабы получить, усвоить очередной урок и сделать еще один шаг на пути достижения просветления. Я намеренно обнажаюсь полностью в своих мыслях, намерениях и поступках, рискуя вызвать порицания и осуждение своей почти недопустимо предельной, насколько позволяет мое эго, искренностью, чтобы приободрить тех, кто немало смущен собственными недостатками и слабостями, считая их непреодолимым барьером на пути достижения подлинного чуда – Царствия Небесного на земле. Этим дневником я как бы приглашаю в духовную экспедицию, на наблюдение за ходом научного эксперимента, где одновременно в роли экспериментатора и его подопытного кролика выступаю я сам.

Возможно, кто-то будет ждать встретить на этих страницах рассказы о чудесах, будоражащих воображение. Я сам очень люблю всевозможные эзотерические сказочки, где «сказка – ложь, да в ней намек, – добрым молодцам урок». Но это не тот случай. Не тот жанр. Мне не нравится, когда правда смешивается с вымыслом или, того хуже, – вымысел выдается за правду, чем порой грешат люди, пишущие на темы оккультных знаний, эзотерики, духовности. Из-за подобных действий происходит профанация многих действительно ценных и важных знаний. Конечно, не все лгут и намеренно вводят в заблуждение других: часто говорящий или утверждающий совершенно искренне уверен, что предмет его утверждений, результат его опыта, его знания – объективны. Специфика этой области знаний такова, что многое в ней определяется индивидуальными, субъективными особенностями восприятия, мироощущения и мировоззрения человека. Поэтому то, что для одних является истиной, реальностью, для других может казаться ложью, иллюзией. Как говориться, каждый волен сам выбирать, что ему больше нравиться. Однако существуют и объективные знания, основанные не только на общности восприятия, но, в первую очередь, на опыте многих. Но всегда были, есть и будут находиться такие люди, чей опыт настолько уникален, малоповторим, что поверить в их правдоподобность представляется крайне сложным. И тогда решающим фактором в пользу верить или не верить остается только одно – предельная, не раз доказанная правдивость самого этого человека. Это-то и вынуждает меня быть предельно искренним и откровенным. Я не опасаюсь, что кто-то посчитает меня фантазером или романтиком с богатым чувством воображения – это все мелочи. Меня пугает чувство ответственности, которое я испытываю перед Силами, дарующими мне знания. Это и есть вторая, основная причина того, что я боюсь лжи, избегаю ее. Есть, конечно, и тысяча других причин, но все они не так значимы, как две вышеназванные. Я могу ошибаться в трактовке своих ощущений и выводах, сделанных на их основе, но никогда вы не встретите с искажением или вольным изложением событий, явлений, участником или свидетелем которых я был.

Многим кажется, что жизнь духовных подвижников, отшельников сплошь полна чудес и небесных знамений. Это не так. Все эти явления встречаются крайне редко, да и то, как я подозреваю, чтобы приободрить в трудную минуту на сложном пути, отметить достижение определенного уровня развития или же объявить об особой задаче, указать на миссию. Нет, конечно же, чудес, знамений, на самом деле, очень много. Более того, они идут непрерывным, нескончаемым потоком друг за другом. Но только вот дело в том, что для обычного человека они представляются ничем непримечательными, обыденными явлениями. Он не способен чуда, знака видеть там, где подвижник стоит завороженный их волшебством. Первый ищет Бога в Небе, второй – наблюдает Его всюду и во всем. Своими откровениями мне бы хотелось несколько уменьшить расстояние между ними: пусть мирянин лучше узнает жизнь подвижника, а подвижник – жизнь мирянина, и пусть ни один из них высокомерно не судит о другом.

С Богом!

P.S. Где-то ближе к завершению первой части дневника, я обратил внимание на одну особенность в стилистике – она вам тоже, наверное, броситься в глаза: создается такое впечатление, возникает такое ощущение, словно местами его писали разные люди. Вначале меня это здорово насторожило: не надо быть психиатром, чтобы понять, в каких случаях это происходит. Понятно, если это – литературный прием, намеренно и осознанно используемый. А если нет? Вывод получается не очень радужный. Но если честно, меня это беспокоило меньше всего. Важнее было понять, почему это происходит. Думать долго не пришлось – ответ был очевиден, и имел причинно-следственный характер, но совершенно другого плана, чем можно было бы предположить: ролевые игры, вхождение в образ – в общем, все то, что имеет отношение все же к психиатрии, области ее исследований и практики. Но я объясню причины не с позиций врача, а с позиций «больного» – так проще, и больше соответствует действительности. Это объяснение, трактовку, если угодно, вы сможете прочитать в эпилоге: раньше просто не советую – испортите эффект. Приятного чтения-путешествия!

Часто то, что предшествует Пути,

способно рассказать о Пути больше,

чем сам Путь.

ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ

Как и все в моей жизни, решение об отъезде и оставлении всего мирского и суетного, было принято мгновенно, хотя и вызревало давно и мучительно. Был Зов. Вначале он звучал едва слышно. Затем его сила все крепла и крепла, но он все также продолжал игнорироваться мной, как и все знаки, сопутствующие ему. Наконец, в одну из моих поездок за пределы города, он так властно зазвучал, что я, не имея больше ни сил, ни желания ему сопротивляться, неудержимо и безоглядно устремился в том направлении, куда указывал голос моей души – в горы.

Но вернемся чуть назад, в то время, когда я еще не помышлял о сроках своего уединения, однако, предвидя его необходимость, более того, страстно желая его, нет-нет, но задавался вопросами: куда, насколько, с какой конкретно целью. Видите ли, я очень прагматичный человек, хотя и произвожу впечатление человека иррационального. И наоборот, когда я действительно иррационален, окружающие почему-то подозревают с моей стороны какой-то тонкий расчет. Для меня же самого все очень просто: все рационально, все прагматично. Если вы хотя бы раз слышали голос Бога и следовали ему, то у вас, наверняка, давно исчезла потребность делить действия на рациональные и иррациональные: Бог во всем рационален и Он – Величайший Прагматик. Таковы и Его последователи. Скорее всего, вы, как и я, посчитаете совершенно иррациональным большую часть из того, что люди считают рациональными действиями и рассуждениями – и наоборот. Иррационально не верить в Бога; иррационально не следовать Его голосу; иррационально действовать рационально, как то видится таковым большинству… Но оставим это: незачем строить из себя суперодухотворенных и просветленных личностей, остающихся, на самом деле, просто гипервысокомерными существами.

Итак, я задавался вопросами. И, конечно же, я прекрасно осознавал, предвкушал, сколь много неожиданного, нового, восхитительного готовит для меня новый период затворничества. Опыт первого отшельничества, длившегося меньше трех лет, научил меня не планировать многого, не держаться привычного, а оставаться открытым для неожиданного, спонтанного и нового. Памятуя об этом, тем не менее, зная о своем Долге, своей Миссии, я очерчивал круг своих обязательств, долженствующих подготовить меня к следующему периоду моей жизни, связанного с необходимостью возвращения в мир людей. Так что будущее уединение уже не было просто самоцелью, желанием, потребностью – как потребность стремление к уединенному образу жизни существует во мне всегда, – но больше осознанным и необходимым средством.

Прежде, чем начну рассказывать о годах, предшествовавших моему решению уединиться – о них я хочу поговорить обязательно, а особенно о последних перед отъездом месяцах, – я хочу рассказать о той своей поездке в горы, когда это решение окончательно созрело и было принято. Это особая история – история влюбленности с первого взгляда, история Любви.

Прибыв в известный город, где меня ждали мои коммерческие дела, я попытался устроиться на ночлег в уже привычной за последнее время своих поездок гостинице. К величайшему огорчению, свободных номеров не оказалось, – приехала большая делегация иностранцев. В других гостиницах селиться не захотел – слишком холодно, не тот комфорт, но те же деньги. Решил вернуться на 80 километров назад по трассе, где в стороне от дороги есть одно полюбившееся мне с давних пор местечко под холмом, поросшем деревьями и кустарниками. У подножья холма бьют тысячелетние ключи, вливающие свои воды в небольшую речку. Это место издревле священно. Сюда приходят совершить ритуальное омовение верующие старики и старушки из близлежащих деревень, оставляя на ветвях деревьев белые лоскутки ткани. Они даже не осознают, наверное, что совершают чисто языческий обряд. Но в своих душах, молясь Аллаху, вполне осознанно и с чистым сердцем почитают дух этого места, стараются задобрить его, а может быть и поддержать его силу. В последнее время он точно нуждается в подобной поддержке и почтении: городские туристы, да и просто проезжающие мимо, которые действительно лучше проезжали бы мимо, изрядно испоганили это место – там и сям образовались кучи мусора, ветер гоняет обрывки бумаг и фантики от конфет, греют свои бока под лучами солнца пластиковые баллоны из-под пива. Да, – «цивилизация» наступает и захватывает все большие пространства…

Когда-то это место я обнаружил совершенно случайно. Возвращаясь из деловой поездки, проезжая по мосту через какую-то речушку, я испытал необычное чувство, сродни тревожности. Проехав метров триста-четыреста, я почувствовал настойчивую необходимость вернуться к мосту, не понимая, зачем мне это нужно. В то время я уже учился доверять зову Природы и своему внутреннему голосу. Развернув машину, я стал возвращаться, поглядывая по сторонам и высматривая, где же то, что могло послужить причиной возникших ощущений. Ничего нет, все как обычно: деревья, небольшие холмы и прочее. Уже подъезжая к мосту, вижу, перед ним в сторону от трассы уходит какая-то дорожка. Чувствую, что должен свернуть на нее. Съезжаю. Ничего примечательного. Начинаю думать – паранойя. Но все же еду дальше. И тут, поднявшись на один из пригорков, закрывавшего обзор на низину с трассы, вижу маковку маленькой мечети. Подъезжаю ближе, и становиться ясно, что это не мечеть, а небольшая беседка с полумесяцем на шпиле. Останавливаю машину у пешеходного мостка через речушку, глушу мотор, перехожу на другой берег и с удивлением обнаруживаю множество родничков, бьющих из расщелин склона холма, поросшего кустарником и деревьями. И тут, – о Господи! – меня охватывает такое чувство блаженства, что мне кажется, словно тысячи ангелов перенесли меня в рай! Волна за волной накатывают на меня запахи луговых трав и цветов, лесная прохлада освежает лицо вместе с невероятным запахом чистейшей родниковой воды. Меня охватывает дрожь от прилива невероятной по мощи энергии. Место Силы! Святой Силы! Вот что позвало меня. Господи, великое спасибо Тебе, что не дал мне проехать мимо этого нерукотворного Храма и источника твоих божественных сил и благословений! Я совершаю троекратный поясной поклон, прося дух этого места простить меня за вторжение, принять от меня слова благодарения моего сердца и желаю ему Божьего благословения. Как только завершаю свои поклоны, чувствую, что должен посмотреть в небо, как словно бы кто-то позвал меня оттуда. И вижу, над моей головой кружит хищная птица – к сожаленью я плохо разбираюсь в них, чтобы знать, как их называют. «Страж этого места, Посланник Духа», – тут же понимаю я, и приветствую его, совершая еще один поклон. Сделав круг, он улетает по своим делам, а я иду дальше по дощатому настилу – теперь его уже заменили каменными плитами – и поднимаюсь по лесенке к рукотворной каменной купели, где совершаются, как я понимаю, ритуальные омовения. На дне лежат монетки, смотрю, есть и нательные крестики – значит и христиане избрали это место. Воистину свято оно. Возвращаюсь к машине, беру ведерко, и, раздевшись донага, совершаю полное омовение с обливанием. Запах и вкус талой весенней воды мгновенно переносит меня в детство, когда еще мальчишками мы со своими товарищами ели пригоршнями весенний снег и сосали сосульки. Я вновь чувствую себя ребенком, меня охватывает внезапное беспричинное веселье и, опьяненный этим необыкновенно светлым и легким чувством, наскоро одевшись, взбегаю на холм, и с его вершины оглядываю местность, лежащую внизу. Так хочется взлететь! Я падаю в траву и, также как в детстве, начинаю просто смотреть в небо, на неспешно бредущие по нему овечки-облака. Закрываю глаза, и вдруг отчетливо понимаю: «Я дома!». Охватившее чувство умиротворения полностью отключает меня от восприятия окружающего мира и переносит меня туда, что можно смело назвать Царствием Небесным…

Я часто возвращался в это место. И сам, и с друзьями, и с группой, с которой проводил свои тренинги. Дух этого места учил меня, даровал способности и навыки. А еще я очень сильно ревновал это место: тогда все еще оставаясь с наследием комплексов «нового русского», мне очень хотелось выкупить его лично для себя с тем, чтобы поселиться в нем и самому решать, кого сюда пускать, а кого – нет. Но не только чувство собственничества порождало во мне подобное желание: уже тогда появлялись следы от пребывания «цивилизованных» туристов, любителей покуражиться и совершенно не уважающих ни святые места, ни просто саму Матушку-Природу. Таких хотелось гнать в шею или, по крайней мере, требовать от них соблюдения элементарных правил. Знали бы они, на что обрекают себя подобным проявлением неуважения к этому месту! Знали бы, чего себя лишают в виде даров Бога! Знали бы, каков может быть гнев и месть духа и стража этого места! Но кто им расскажет? Но кому они поверят? Кстати говоря, я тоже получил урок и был наказ и предупрежден духом этого места за… Но об этом чуть позже.

Так вот: не найдя приют в гостинице, я решил вернуться к этому месту и заночевать здесь в своей машине. Но чем дальше отъезжаю, тем сильнее чувствую, что должен вернуться в город. Логических объяснений нет, только ощущения. Возвращаюсь. Нахожу ночлег с помощью администратора гостиницы на частной квартире. На следующий день делаю все свои дела, и вот именно тогда и начинаю слышать Зов, о котором писал вначале книге. Он зовет меня в горы. Наскоро перекусив и выкурив пару сигарет, еду прямо в противоположную сторону от своего дома. И тут меня охватывает знакомое чувство радости и ощущение полной свободы – словно щелкнули переключателем: щелк, – и я в совершенно другом мире. В моем мире! В настоящем! Родном! Я еду Домой! Но я еще не знал, что на самом деле я еду навстречу Любви…

Иногда, по ходу повествования, я буду записывать внезапно возникающие мысли, никак не связанные с тем, о чем пишу на данный момент. Иногда я стану вписывать даже те из них, что пришли в течение дня. Конечно же, какая-то связь существует, но я не хочу искать ее – пусть все будет так, как есть, без всяких объяснений. Эти мысли я буду выделять курсивом и выводить отдельным абзацем.

…

Ну вот, пока писал эти строки, мысль ушла: следующий раз буду бдительнее и расторопнее.

Наконец я приехал в город N, – промежуточный пункт на моем пути – с которым связано так много воспоминаний. Этот город когда-то подарил мне любовь с первого взгляда, взаимную, пылкую и мгновенную, которую я отверг. «Никто и никогда не будет любить тебя так, как любила бы я тебя», – сказала она. Я знал, что так бы все и было. Но я был женат, и моя вторая жена была беременна. Спустя несколько лет мы встретились вновь, и нас потянуло друг к другу. Но я получил болезненный знак, предупреждавший: «Стоп!», – совершая очередной «подвиг» влюбленного, призванный продемонстрировать силу чувств, поскользнувшись на шлифованном гранитном бордюре из-за снега, налипшего на подошвы ботинок, я упал точно промежностью на чугунные колья невысокого ограждения, вмонтированного в этот камень, на котором так предательски и разъехались в стороны мои ноги. Только чудом, и никак не иначе, я остался при своих «достоинствах».

Этот город принес мне колоссальный финансовый успех, сделав за короткое время долларовым миллионером и любимцем-баловнем коллектива и руководства подразделения одного из крупнейших объединений этого региона. Зависть и удивление вызывало то, каким доверием я был наделен, хотя ничем выдающимся и не отличался от других. Просто Судьба благоволила мне, а Бог вел к Ему лишь одному ведомой цели. Конечно же, и сам не плоховал там, где надо было проявить расторопность, смекалку и идти на риск.

В этом городе гадалка, навязавшая мне свои услуги, начав гадать, трижды выкладывала карты на стол и трижды собирала их вновь: «Они запрещают гадать на тебя! Ты не должен знать своего Будущего. Если я выложу их в четвертый раз, позже буду наказана»…

Приехав, я позвонил другой своей знакомой, узнал как ее дела, поинтересовался и житьем-бытьем ее подруги, моей бывшей возлюбленной. «Господи, Айрат, как летит время! У нас уже по двое детей. В семьях все отлично, живы-здоровы. Ты как? Все так же в духовном поиске, в бизнесе или продолжаешь заниматься политикой?»… Я слушал ее голос и чувствовал, как все это далеко – наше прошлое. И они, и я – все мы остались там. Нас прежних уже нет. Мы другие. Нет, не так: не другие – чужие. Дважды в реку не войдешь…

На следующий день, хорошо выспавшись и оставив за своей спиной город, я продолжил свой путь, предвкушая встречу с полюбившимися мне прежде местами. Узнаю ли? Многое ли изменилось с тех пор, как в последний раз видел их? Десять лет – немалый срок.

Все осталось прежним, и я был несказанно рад этому, так как боялся, что «цивилизация» и сюда могла уже добраться.

Я опасался, будут ли такими же яркими мои ощущения теперь, какими они были тогда, когда я впервые попал в эти места? Нет, прежней яркости не было – узнаваемость делало свое дело, – но появилась глубина. Она обволакивала, а не обольщала. Она проникала в самое сердце и в душу, а не сбивала дыхание и не учащала пульс. Передо мной предстала Мудрость и зрелая Красота, тогда как прежде я видел лишь яркий сарафан легкомысленной и своенравной красавицы. Появилось больше сдержанности и степенности, ушли кичливость и наскок. Я наблюдал это зеркало самого себя, и мне стало немножко грустно от того, что видел: вот оно, – живое свидетельство ушедшей юности с ее необузданностью, дерзостью, бесшабашностью, прямотой и искренностью, с ее глупой, дерзкой, но прямодушной уверенностью что она – вечна, всесильна и единственно любима и избрана Богом. Как не хватает сейчас, в сорок с лишним лет, этой святой глупости! Ни опыт, ни мудрость не ст о ят и части ее. Ее ошибки любимее заслуг и достижений зрелости. Может быть, потому, что эти ошибки искренни, а заслуги – высчитаны, вычислены? Может быть, в них – смелость, а заслуги – следствие страха, опасений, алчности? Не в юности ли, не в детстве ли мы оставляем свою духовность? Не потому ли старики и мудрецы, прозревая Истину и готовясь к встрече с вечностью и Богом, стремятся вернуться в детство и скучают по юным годам?..

Остановившись на окраине одной из деревень, уютно примостившейся у подножья гор на берегу неширокой речки с каменистыми берегами и прилегающей к ней лугом, я вышел к старушкам, торговавшим у дороги медом. Мед этих мест славится по всей России, и мало кто проезжает мимо, не прикупив баночку с собой. Сам-то я уже давно пристрастился к нему, и с трудом пью чай с сахаром. Выбирать пришлось долго: липовый мед все больше походил на «липовый» – разбавленный сахарным сиропом. Чего удивляться – деньги нужны всем, и чем больше, тем лучше – можно и схитрить: мало, кто способен отличить мед натуральный от суррогата, привыкнув покупать его больше в супермаркетах, чем у пасечника. Видя мою привередливость, одна из старух сама указала на трехлитровую банку с луговым, и добавила: «Лучшего не найдешь». Посмотрев ей в глаза, я поверил ей и отсчитал положенные деньги. Открыв крышку, все же макнул палец и, распробовав, признал: действительно, неплох, хоть и не вполне натуральный – ну да что ж обижать бабушку, а с меня не убудет. Ну вот, теперь можно и не бояться голода: хлеб-то я всегда найду где купить, а вода, вот она, рядом, в горной речке. Что до питания в разных придорожных кафе, любой знает: себе же дороже станет, памятуя о здоровье. Хотя, надо признать, большинство давно не способны отличить пищу здоровую от той, что ни только не доброкачественна, но и негативно заряжена или вовсе бедна энергией – так, лишь бы наполнить желудок.

Раскрыв карту, я сидел и думал, куда же поеду дальше. Впереди оставался отрезок знакомой дороги, ведущий к границам другого региона. Там, насколько я помнил, есть прекрасная горнолыжная база и санаторий, где можно с комфортом переночевать, а то и вовсе остановиться на несколько дней, побродить с фотоаппаратом по лесам, горам и пещерам. Может быть, даже приглядеться, не выбрать ли его местом для своего будущего условного отшельничества. Мысль была здрава, но что-то в душе относилось к ней с прохладцей – не грело. Тут я высмотрел на карте самую высокую гору этой местности, находившуюся чуть в стороне от трассы. К тому же от нее было и рукой подать до знакомой базы. До заката еще время есть, успею добраться до вершины и, если повезет, смогу сделать отличные снимки. Надо заметить, что выезжая в эти места и следуя Зову, я не ставил себе целью то, что пришло значительно позже, а видел в этом путешествие лишь прекрасную возможность отдохнуть от мирской суеты и своих проблем, разведать на неопределенное будущее места для уединения, но больше просто пофотографировать, тем более время-то какое – самый разгар золотистой осени.

Час пути, и я на нужном перекрестке. И тут я вспомнил, что гора носит одноименное название с одной из лучших здравниц этого региона – точнее, конечно же, наоборот. Сильно обрадовавшись такой удаче, сворачиваю и начинаю подъем по серпантину. Чем выше поднимаюсь, тем больше начинаю сомневаться, что здесь может находиться эта здравница – уж больно мало приметных знаков. Успокаиваю себя тем, что так, наверное, и должно быть. Но любуясь открывающимися видами на горы и низины, вскоре вовсе забываю о своих волнениях: какая разница, есть здесь санатории или нет. Разве вот все это – не здравница? Чего еще тебе нужно большего? Комфорта? Цивилизации? Но не от них ли ты решил отдохнуть и бежать? Мне становиться и смешно, и стыдно одновременно: до чего же я непоследователен, неосознан, испорчен и безнадежен для достижения уровня просветленного, свободного и счастливого существа. На миг становится даже грустно и горько от осознания, насколько я погряз в мирском, житейском, примитивном и тленном с тех пор, как вернулся к людям и к суетной жизни обывателя, пусть даже изрядно «загрузившего» свои мозги идеями духовности и слегка очистившего себя духовными практиками и дисциплинами. Ненадолго же хватило, оказывается. Что ж, есть повод быть менее высокомерным по отношению к другим.

«Пропуск есть? Нет? Дальше нельзя!», – спросил, сказал и поставил тем самым точку на моем дальнейшем пути продвижения к вершине горы солдат у шлагбаума КПП какой-то воинской части. Взъерошив волосы рукой, и чуть потоптавшись на месте, я развернулся к машине, сел, завел мотор и, не солоно хлебавши, покатил вниз к перекрестку. Настроение слегка подпортилось, но вскоре вновь восстановилось: впереди еще столько всего – чего печалиться?

На трассу я выехал уже в глубокие сумерки – с заходом солнца в горах темнеет быстро. Разница во времени с Москвой в этих краях существенна, а стало быть, до санатория доберусь глубоко за полночь. В принципе, ничего страшного, – пустят: не оставят же ночевать на улице. Даже если не пустят, заночую в машине. Хоть и взял спальный мешок, но сейчас и в нем будет холодно на открытом воздухе. Да и не готов я сейчас, как раньше, спокойно отдыхать в ночном диком лесу, где есть и волки, и медведи, и змеи – слишком много во мне энергии агрессии, а как следствие, и страха. А страх животные чувствуют хорошо, равно как и миролюбие, спокойствие и доброжелательность. Маугли во мне давно уже ослаб: я изрядно потерял связь с Матушкой-Природой и ее детьми.

Смотрю на датчик топлива – пора подзаправиться: давно выработалась привычка не позволять себе путешествовать с полупустым баком. Эта предусмотрительность нередко спасала меня от многих неприятностей, особенно зимой, когда из-за гололеда и в лютый мороз может встать вся трасса. Нет топлива – и ты замерз. А потом, никогда не знаешь, куда, как далеко и при каких условиях ты должен будешь, не теряя ни минуты, сорваться в путь. Путник должен быть всегда готов к Пути, следовать его законам и выполнять его требования. Особенно тогда, когда Путь – Вызов. Особенно тогда, когда по левое плечо и чуть сзади следует Смерть-Советчица, а впереди – Жизнь. Говоря о Смерти, ее советах и месторасположении по отношению к нам, я не использую метафору и не повторяю слова кастанедовского Дона Хуана, а лишь подтверждаю их истинность. Как-то зимним днем, попав в буран, и возвращаясь по обледеневшей трассе домой, боковым, периферийным зрением я заметил на короткое мгновение чуть позади своего левого плеча какое-то белое облачко сгустка энергии. Что это, я понял почему-то сразу, точнее, предположил. Я ехал за «КамАЗом», поднимавшем вслед за собой вихри снега так, что ни за ним, ни по бокам от него ничего не было видно, и что там происходит впереди на встречной полосе, бесполезно гадать. Получив знак, я, на всякий случай, не особо доверяя своему видению, – а вдруг привиделось? – все же помолился, прося Бога хранить меня. Дальномер ехал ни так быстро, чтобы можно было плестись за ним на скоростном джипе, и, включив фары дальнего света, я решил идти на обгон. Тут из снежной пелены прямо на меня выскакивает встречная машина, которой я, естественно, не мог видеть, тем более что этот «смертник» ехал с полностью выключенными огнями, а ни только фарами ближнего или дальнего света. Все остальное происходит в считанные доли секунды. Давно не новичок: тормозить только педалями бесполезно, и уж тем более «бить» по ним – будет только хуже. Мгновенно перехожу на пониженную скорость – благо коробка передач механическая, усилием воли заставляю себя медленно повернуть рулевое колесо влево – резко нельзя, развернет, – и, надеясь, что повезет не столкнуться с «КамАЗом», который только-только начал обгонять, все же потеряв управление машиной, вылетаю с дороги в сугроб. Обычно, в подобных ситуациях, я спокойно ухожу на противоположную обочину, предусмотрительно «отморгав» встречному водителю, предупреждая его о своем готовящемся маневре, когда со своей стороны заблокирован неудачно обгоняемой машиной. Но здесь, ни с моей стороны, ни с противоположной, обочин не было вовсе – только стены снега. Влетев в сугроб, машина глохнет. Я сижу, и не могу поверить в свою удачу! Все еще пребывая в шоковом состоянии, выхожу из машины, отгребаю руками снег и осматривают перед джипа – ни единого повреждения, даже «кенгурятник» не погнулся, только снег забился в радиатор. Наконец, придя в себя, и молитвой поблагодарив Бога, без особых усилий выбираюсь из сугроба еще не отвердевшего снега. Мне больше незачем было ставить под сомнения все то, о чем говорил индейский маг племени яки. Уже в дороге, я ехал и благодарил Смерть за ее предостережение, спасшее мне и другим жизни. Благодарил я и Карлоса Кастанеду с Доном Хуаном за так пригодившееся знание…

Дата добавления: 2015-10-24