Примерное описание зон 9 страница

Опять тяжелые, тревожные сны, дурные предчувствия, холод в груди и пустота под сердцем… Когда же это прекратится? Почему, как только я приезжаю в Казань, все это наваливается на меня каждую ночь? Почему с утра, как только просыпаюсь, происходит отток сил, уходящих в пустоту, словно вода – в песок? Ноги тяжелеют, икры затекают, с внутренней части бедер откуда-то возникают синяки, словно оставленные пальцами чьих-то сжатых трехпалых рук, сами руки слабнут, спину ломит от блоков и зажимов, возникает чувство слабости, апатии, сонливости… Что это? У меня нет ответов, но закономерность и завидная повторяемость настораживают и заставляют задуматься о возможных причинах подобных состояний. Гоню параноидальные мысли прочь: все равно основная причина – во мне. Да, я вижу, что город гонит меня, послушный Воле Бога, Который через горы призывает в другое место, а про это говорит: «Здесь больше нет блага для тебя». Все это – Знак, действие силы Провидения. Но боль и страдания, которые я испытываю при этом, заслужены мной: есть что-то, в чем я прегрешил, но не ведаю, – как и в чем; что-то, в чем не покаялся; что-то, что не осознал. А пока, ярость, только холодная ярость и мольбы о помощи к Богу спасают меня от опасности поддаться депрессии и дают силы делать то, что должен. Чувствую, надолго меня не хватит – надо спешить. Жаль, что те, от кого зависит срок моего отъезда, не способны понять, почему я их тороплю. Объяснять же бесполезно – не поймут: другие люди, другая жизнь, другое мировоззрение...

Купил книгу известного тележурналиста Александра Невзорова «Лошадиная энциклопедия». Никогда бы не купил никаких книг этого талантливого, но своеобразного человека, не узнай его с двух других сторон: как человека, искренне переживающего за судьбы России и ее народа – из безымянных, поначалу, книг серии «Проект «Россия», заинтриговавших всех российских и, ни только российских, интеллектуалов, в первых двух из которых он скрывал свое соавторство; как тонкого знатока, любителя и защитника лошадей – из рассказа молодого уральского конюха, души ни чаявшего в своих питомцах и восхищающегося Невзоровым. И в первом, и во втором случаях я узнал человека совершенно не таким, каким он старается себя позиционировать на телевидении – циничным. Сколько раз убеждался: за внешне напускным цинизмом и показной грубостью чаще всего скрываются чувствительное сердце и тонкая, ранимая душа. Сколько у меня знакомых бандитов, которых другие считают полными отморозками, тогда как в них есть что-то по-настоящему человеческое, за что я многих из них люблю, зная, что так их научила защищаться жестокая жизнь улицы, а что можно жить по-другому – никто своевременно не подсказал, не убедил, не помог. Конечно, они – далеко не ангелы, но то, что могло бы позволить им стать другими, чем можно гордиться и за что уважать, в них есть. Я не говорю за всех бандитов – они все разные. Я говорю за тех, чьей дружбой дорожу и кого иногда смешу своими поучениями и замечаниями. Но ведь слушают… Вот я и сам ошибался, имея превратное суждение о Невзорове, которого больше не считаю циником: такова, на самом деле, правда, о которой он говорил и которую стремился показать. Наверное, мог бы показывать и говорить о другой правде, но его выбор – это его Путь. Купил же я его книгу о лошадях тоже по двум причинам: моя предстоящая в горах жизнь во многом будет зависеть от этих благородных животных, о которых я до сегодняшнего дня, практически, ничего вообще не знаю. Вторая причина: со слов конюха я узнал, что Александр Невзоров – единственный в России специалист, глубоко и тонко чувствующий и знающий лошадей, воспитывающий их и поддерживающий с ними отношения исключительно без применения любых форм насилия и унижения. Я успел прочитать только две-три страницы его книги, но и этого было достаточно, чтобы, а) с трудом оторваться от нее – так хорошо, интересно, сильно, искренне, хоть и зло, как обычно, он пишет; б) понять, насколько точно охарактеризовал его уральский парень, мечтающий обучиться у Невзорова. Ай, да, Александр! Ай, да, сукин сын, – какой же ты невероятно интересный и необыкновенный человек! Мне повезло: больше этой книги я не нашел ни на одном из прилавков ни в одном из книжных магазинов города, обойдя все самые крупные из них, чтобы купить еще один экземпляр для своего знакомого конюха, который сильно обрадовался бы такому подарку. Если не найду, дам ему почитать свою. Но с возвратом: такие книги надо держать в личной библиотеке на одном ряду с духовной литературой…

Купил я и другой бестселлер – новый роман всемирно известной американской писательницы Джеки Коллинз «Убийственно прекрасная» – не мог пройти мимо. Ее книги, наряду с творениями Гарольда Роббинса и Сиднея Шелдона когда-то вдохновляли меня, поддерживали стремления стать богатым и завоевать весь мир, подстегивали честолюбие и подогревали тщеславие юного соискателя земных звезд – славы, денег и признания. Пять страниц – на большее я не способен: как все это далеко и теперь уже чуждо. Но как они прекрасны, эти источники, питающие дух молодого и амбициозного человека. Поклон вам мой, друзья моей юности, и прощайте… Или, до новых встреч. Не зря же все герои романов Германа Гессе искали самих себя в своих друзьях-антиподах, чей жизненный путь и ценности были порой прямо противоположны их собственным, и заставляли задумываться: правильно ли я живу, и в чем она – Истина?.. Будда, Будда! Дорогой Принц Сиддхартха! Спасибо тебе за твой Срединный Путь, рожденный познанием крайностей!.. Почитаю-ка на сон грядущий «Введение в Тантру» тибетского монаха Лама Еше, а Филипа Дика отложу на потом… Нет, лучше о шаманах Байкала: несколько страниц – полчетвертого утра – пора уже спать… Половина широкой кровати в книгах – так я уж у меня привычка. Скоро, на смену этой, придет другая: когда начинается период собственных практик, я, практически, перестаю читать – приходящий и нарождающийся объем собственной информации заваливает и давит так, что нет ни сил, ни времени разобраться даже с ним, а не то, чтобы еще заниматься сторонней. Но это даже не привычка – правило: опыт должен быть чистым, а его результаты – обусловлены только им. В этом их ценность для практикующего: никакой информации извне, никакого влияния чужих мыслей. До и после, – пожалуйста, сколько угодно. По-моему, это правильно…

Встретив Дамира Хасанова у роддома №4, где он проводил свои очередные занятия с будущими мамами, я отдал ему обещанную банку с уральским медом, которую вот уже три недели возил в багажнике своей машины, все не находя случая передать. Дамир – существо крайне благодарное и совершенно искреннее, поэтому приятно было слышать его «спасибо». Подбросив его к ближайшей остановке, я поехал на другую встречу – с Аминой Ганеевой, которая позвонила мне, чтобы сказать, что я всю ночь снился ей, да так, что сон предвещал очень долгое расставание. В последние годы мы редко с ней виделись, но все наши встречи и разговоры всегда заходили далеко за полночь: нам всегда есть о чем поговорить, и это не те разговоры, к которым привычен слух обычного человека. Вот и на этот раз общение было насыщенно, интересно, и прервать его могло бы только одно обстоятельство – время закрытия ресторана «Пашмир». Хотя он и работает в режиме до последнего посетителя, но зачем задерживать тех, кто устал и кому давно пора домой. Мы много о чем говорили, делились своими планами, проблемами, мыслями, новыми для себя открытиями сторон и особенностей собственной жизни и жизни людей вообще. Как всегда, основной темой была духовность. Для меня Амина – родная душа, родственный дух. Мне – 42, ей – 33, а души-то старые, но дух-то молод, и мы совершенно не чувствуем своих возрастов. У нас нет ощущений прожитой жизни, словно наши прошлые совершенно не принадлежат нам. Нет сожалений. Все самое интересное, важное видится впереди. И мы это не только чувствуем, но больше знаем. Замечаю про себя, что Амина сегодня особенно красива, о чем позже говорю и ей. Я очень скуп на комплементы, отчасти из-за своей невнимательности к людям, и если уж что-то сказал, можно быть уверенным, что сказанное соответствует действительности, а не является банальной лестью или следствием желания следовать правилам этикета и хорошего тона. Запросто могу сказать и неприятное, если вижу, что это нужно сделать, даже если и очень не хочется. Все зависит от того, дорог для тебя человек или не очень. Если дорог, ему ты скажешь и с ним разделишь все: друзей не стыдятся – их дружбой дорожат. Очень часто во время наших встреч я позволяю себе говорить все, что мне захочется, зная, что встречу полное понимание или совершенно искреннее несогласие. Многие ли обладают подобной роскошью? Вот и на этот раз, когда одной из тем оказалась тема смерти близких людей, наших собственных переживаний по этому печальному и горестному факту, переживаний других людей, соболезнующих нашему горю и утрате, я высказал то, что считал отражающим действительное положение вещей, наших и чужих реакций и отношений. Понятно, что к факту смерти все относятся по-разному – сказывается все: воспитание, традиции, представления о добре и зле, свидетельства духовидцев и людей, испытавших клиническую смерть, и прочее. Но вот переживания у большинства схожи. И только вот в вопросах их искренности и истинной подоплеке очень много неясностей: кто-то скорбит, а кто-то просто изображает ее; кто-то ощущает утрату близкого, родного человека, а кто-то – тех возможностей и благ, которые ушли вместе с ним. И каждый ли способен признаться себе, чем, на самом деле, мотивированы его переживания? Каждый ли способен увидеть, что в действительности кроется за внешним выражением сочувствия, соболезнования нам других людей? Ни со спектаклем ли мы имеем чаще всего дело, где все всего лишь играют отведенные, приличествующие месту, характеру событий и своему положению, роли, когда важнее и «правильнее» казаться, чем быть? Все ли приходят отдать дань уважения и исполнить последний долг перед усопшим или это – тусовка, где надо обязательно быть, куда не явись, и будут сделаны соответствующие выводы? Отчего на похоронах «нужных» чиновников или кого-то из их близких – сотни, тысячи, плохо или вовсе не знавших почившего, а человека выдающегося, но бессребреника – единицы и десятки?.. На самом ли деле мы так любили ушедших, как то позиционируем прилюдно? Ни себя ли мы жалеем больше, чем покинувшего этот мир? Ни этой ли жалости ожидаем от других?.. Нам самом ли деле мы сочувствуем горю другого, или же просто боимся, что не выскажи приличествующие случаю слова и не обозначь свое присутствие рядом, нас посчитают равнодушным, черствым человеком, откажут из-за этого в просьбе, прошении в будущем? Где та грань, где заканчивается правда и начинается ложь? Разве мало я видел случаев, когда оплакивают и льют слезы по покинувшим этот бренный мир, кого при жизни игнорировали, а то и просто оскорбляли, унижали, обижали? Что это? Лицемерие? Самообман? Поздние сожаления и запоздавшее раскаяние? Или роль, которую надо «правильно» сыграть?.. Как это ни прискорбно, но приходилось признать, что, как и во всем остальном, в этих вопросах и в этом случае, нам чаще всего приходится сталкиваться с деформированной, искаженной картиной реальности. Вовсе не обязательно быть психоаналитиком, чтобы распознать причины того, почему люди на похоронах, если уж совсем не превратились в циников, избегают смотреть друг другу в глаза, а опускают их долу, опасаясь быть уличенными в истинных чувствах, намерениях и мыслях. Я не говорю о редких исключениях, но о правиле… Говорили мы еще и о многом другом, над чем можно было бы смело поместить лозунг: «Это – голая правда!». Второй час ночи – пора прощаться. Еду домой, а изнутри гложет какое-то чувство недовольства собой – так всегда бывает, когда я что-то наговорил лишнее. Но вот что именно? Говорил-то много… Почитав книгу о шаманах и прочитав молитву на ночь, засыпаю… Под утро резко просыпаюсь и вскакиваю в постели: ужас, отчаяние, невыносимая душевная боль, разрывающая сердце – приснившийся сон, напугавший меня своей сверхъестественной реалистичностью, вынуждает меня неистово молиться и просить Бога о прощении, помиловании и милости. Не успев еще полностью проснуться, я мгновенно понял, что мне сейчас показали, для чего, с какой целью и по какой причине! Мгновенное осознание, мгновенное прозрение, мгновенное раскаяние… Во сне страдал мой самый близкий, мой самый любимый, мой самый дорогой для меня на свете человек! Страдал так, что я мог навсегда потерять его! «Это невозможно, это недопустимо – я не смогу с такой болью жить! Что – я, что – моя жизнь без этого человека? Какой в ней будет смысл?», – вот то, с чем я проснулся. «Господи, прости мне мою глупость, мой грех, мои слова, мои мысли! Прости меня, грешного, и помилуй! Не дай случиться тому, что Ты показал мне!», – все повторял и повторял я, в отчаянии и раскаянии уткнувшись лицом в свои ладони. Все сказанное мной вчера о смерти живо и полно стаяло перед моим мысленным взором и неумолимо свидетельствовало против меня, а рядом и вместе с этими словами-утверждениями стояли и все те умершие и скорбящие, кого я знал и кого имел ввиду, говоря о том, что сам не ведал, о чем говорю на самом деле, на что посягаю, что оскверняю и в чем святотатствую. «Простите меня, глупого, не ведающего! Простите меня!», – вот и все, что я мог им говорить, о чем просить… Неужели мы способны что-то по-настоящему начинать понимать и чувствовать только тогда, когда это коснется нас самих, наших жизней, ценностей, интересов, чувств?.. Есть то, о чем человек не имеет права говорить, даже если то, что он видит – правда или кажется ею. Не знаю, почему это так, но теперь точно знаю – это большой грех. Умом это не понять, – не помогут никакие рассуждения, – только сердцем и душой. Но мои сердца и душа оказались слепыми, черствыми, и только Бог, по Милости Своей, даровал мне прозрение. Сколько раз я давал себе зарок не говорить о людях, не рассуждать о них, не обсуждать их и уж тем более не осуждать и обличать. Что же я так слаб?.. Мне, что, мало своих слабостей, лжи и греховности?.. Господи, прости меня, и не дай случиться беде с моими близкими только из-за того, чтобы научить меня, грешного. Пожалуйста, береги их! Господи, спасибо Тебе за Милость Твою, что Ты так милосердно показал мне Истину, открыл глаза мои на нее, не допустил в действительности того, что разорвало бы мое сердце!.. Я не доверяю себе. Давно не доверяю. Потому и прошу своих знакомых никогда не говорить при мне и со мной о других, чтобы, впав в искушение и поддавшись соблазнам, не прегрешить против их душ и Бога. Теперь буду просить останавливать меня, если заговорю сам. Кто мы, чтобы судить, что есть хорошее и плохое в людях? Что, кроме высокомерия, невежества и гордыни, вынуждает нас обсуждать и осуждать других? Правдолюбие? Желание, стремление быть объективными? Вот уж, воистину, – ложь и заблуждение… Понял я и другое: по-настоящему страдать и сострадать может только тот, кто способен по-настоящему любить. Я никогда никого не любил по-настоящему так, как научил меня, подарил мне это чувство человек, которого я мог потерять во сне и, не дай Бог!, наяву… И еще я подумал, что в том, что касается людей, приходящих по тем или иным причинам на похороны, будь даже в основе их мотивов голый, рациональный расчет, корысть, социальная обусловленность, то все равно их приход важен и полезен: это дает возможность подумать о бренности, короткости, хрупкости человеческой жизни, об истинных ценностях и преходящих. На похоронах лица людей светлеют, души очищаются, дух смиряется, а сердца открываются для Истины. Это я тоже должен был бы заметить, когда говорил о своих наблюдениях и сделанных их них выводах, указывая только на их негативную сторону. Для некоторых это единственное событие, место и возможность, когда они задумываются о Боге, вспоминают о Нем, как и вспоминают, отчетливее понимают, что когда-то вот так же закончится и их жизненный путь, и есть еще время что-то переосмыслить, переоценить, изменить.

В одно из каких-то мгновений, я вдруг вспомнил о том, что время от времени чувствовал во время своего первого отшельничества. Это чувство предстало предо мной так явственно, как будто это происходило не десять лет тому назад, а именно сейчас. Я помню, как остро чувствовал тогда, как богата и интересна жизнь людей. Да, мир Небес прекрасен и ему нет альтернативы среди всего земного, тленного, бренного, но тот, кто родился во плоти здесь, на Земле, будет всегда скучать по всему земному, как бы он это земное не ненавидел прежде, как бы от него не бежал. И только вновь вернувшись к людям, ты понимаешь, что любил свои иллюзии, которые и иллюзиями-то считать нельзя. Скорее, это было видение того, как люди могли бы жить более гармонично, полно и счастливо и как много им дано для этого.

Читаю Филипа Дика, его последнюю трилогию, и вспоминаю своего друга. Эх, как не хватает тебя, Сашка Кудрин! Все спрашивал: «Как там у них, на Небесах?». Вот теперь и получил ответ. Саня, получилось так, что мне и говорить-то не с кем. Ты, как оказалось, был единственным, кто был способен понять, о чем речь, и самому говорить осмысленно. Просто, смотрю на фото Дика, и нахожу, что вы чем-то схожи: и внешне, и по содержанию, характеру мыслей. Смотри, Сашка, что пишут о Филипе Дике: «Его книги создали предпосылки для изменения мира». Круто, правда? А ведь ты мечтал что-то эдакое подобное написать. Ладно, привет тебе, Санек, не буду отвлекать тебя от твоих дел…

Проснулся с какой-то мыслью, связанной с одной из существующих проблем, вызвавшей во мне тревожную реакцию. Зная, что за этим может последовать, я вынужден был заставить себя мгновенно перестроить свое отношение к этой проблеме: если проблема, в том виде, в каком ты ее видишь, вызывает неприятные реакции и мысли, измени свое отношение к ней – перифраза известного постулата: «Если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней». Практически все психические реакции человека находятся в зависимости от его ментальных установок, принятых извне или созданных им самим. Если человек находится вне установок, т.е. не имеет их, то на него невозможно оказать никакого влияния. Получается так, что человеком во всем управляет его мысль. Ничего нового я не открыл для себя, но сама глубина осознания заставила меня поразиться этим прописным истинам и заново взглянуть на их силу. Из этого постулата о том, что нами управляют исключительно только наши мысли, вытекала масса следствий, и можно было сделать огромное количество выводов. Человек действует так, в соответствии с теми установками, какие он принял в виде поведенческих моделей. Характер установок определяется тем, что человек считает для себя ценностями, приоритетами. Если ценностей и приоритетов нет, то нет и психических реакций. Есть те психические реакции, что дают энергию, и есть те, что забирают ее. Теперь становится совершенно очевидно, почему в буддизме, где энергиям придается большое значение, практикуют ментальную и эмоциональную уравновешенность, отказ от ментальных установок, способных привести к состоянию омрачения и приветствуются те, что освобождают, облагораживают, наделяют силой. Об этом же говорит и Дон Хуан, указывая на вред от нашей социальной обусловленности, сформированной внешними установками, задачей которых является лишь манипуляция сознанием и волей людей. С этих позиций получается, что сила – не в мысли, а, скорее, в ее отсутствии, если речь идет о психическом, эмоциональном равновесии и психологической устойчивости. Если человек живет вне установок «добро-зло», «хорошо-плохо» и пр., и если в нужный момент его голова пуста и ясна – отсутствует внутренний диалог, – то в этом своем состоянии он всегда будет обладать максимумом энергии, необходимой для свершения любых действий. Именно в этом состоянии человек, Адам, пребывал в Раю до момента своего грехопадения, обусловленного получением знания о разделении вещей, явлений и действий на хорошие и плохие. И то, что предложил Будда, – фактически, есть дорога в Рай, путь возвращения в него. Нет установок, нет и противоестественных мыслей и реакций. Но чтобы так жить, надо изначально находиться в Раю. Мы все – заложники грехопадения своих Прародителей – Адама и Евы. Тому, кто окружен горами мусора, отходами человеческой жизнедеятельности, следствиями бескультурья и варварства, крайне сложно иметь установки, что он – в Раю, или не иметь установку, что он явно не в Раю. Не имея вообще никаких установок, он, живя в дерьме, и подозревать не будет, где он и в каких условиях обитает. Именно из-за этого буддизм часто выглядит не вполне состоятельной религией. Но эта несостоятельность все же только видимая: нет знаний, не имеющих уровни, где нижний будет казаться противоречащим верхнему. Только полнота знания обеспечивает возможность приятия крайностей и противоположностей, как двух частей единого целого.

Я стал входить в поток тех энергий и той области информаций, что стали иметь все меньше и меньше отношений к обыденной реальности, к миру обычных людей с их повседневной деятельностью. Я уже не в силах концентрировать свое внимание на них, а это чревато последствиями из-за незавершенности ряда дел и неразрешенности ряда проблем. Мои действия перестают быть адекватными по отношению к принятым в социуме установкам. Особенно это касается бизнеса: деньги перестают иметь большое значение, а действия и реакции бизнесменов кажутся просто смешными. Я отказываюсь манипулировать ими, и позволяю им вести свою игру, в которой они так страстно и одержимо пытаются отхватить как можно больший кусок. Это – бизнес. Это – глупый бизнес, и я не хочу иметь с ним ничего общего. Сами бизнесмены не видят, что им просто позволили. Нельзя так позволять, но я уже не в силах продолжать игру. Чем быстрее выйду из нее, тем лучше для меня же самого – не успею наделать кармических ошибок. Печальная картина: хотелось бы видеть людей чести и купеческого слова, а не торгашей и воришек. Нет, это не высокомерие. Это – описание реальности… Меня уносит в мир чистого Духа, надо поспешить быстрее все завершить…

Бизнес – игра, и в нем – свои правила, с которыми приходится считаться, если хочешь преуспеть в нем. Часто, эти правила глупы, и рассчитаны на людей, склонных жить иллюзиями, ложными представлениями, эффектами внешнего впечатления, чем часто и пользуются профессиональные мошенники, хорошо знающие цену внешним атрибутам бизнеса, долженствующих свидетельствовать об его уровне. На самом деле, это очень весело: ты «упаковываешь» офис, себя, заводишь крутую тачку, небрежно цепляешь на руку золотые часы с бриллиантами и… – все остальное за тебя додумает и сделает тот, пред кем ты предстал в таком виде. Да: форма должна выражать суть, а суть должна быть подчеркнута формой. Так что это ни просто вопрос особенностей психологического восприятия, но за этим кроется и метафизический закон, который я только что озвучил. Но что делать, если человеку вдруг стало наплевать на формы? Ответ прост: если ты – не известный миллиардер, беги из бизнеса. И чем быстрее, тем лучше…

С Аллой состоялся еще один разговор, но уже только по телефону. Мы час с лишним обсуждали складывающуюся на фирме и вокруг ее деятельности ситуацию. Как всегда, я надавал прорву умных, на мой взгляд, советов, после чего обронил одну фразу: «Понимаешь, Алла, в этих компаниях много чего завязано на моей собственной энергетике. Уйду я, и все изменится…». На что получил совершенно гениальный ответ: «Ну и что? Начнет работать наша энергетика». Алла – уникум, и это было ясно еще тогда, когда она восемь лет назад пришла в «Созидание». Алла была права: ничего страшного с моим уходом не произойдет. Даже если это не так, нет смысла строить из себя никем незаменимого человека. Это опасная иллюзия, которой подвержены все руководители, и, конечно же, не всегда безосновательно. Я боялся, что мой коллектив недостаточно готов для того, чтобы справиться с теми проблемами, с которыми, рано или поздно, они обязательно столкнуться. Но ведь и человек растет по мере того, как сталкивается и решает проблемы. Разве я сам рос иначе?..

Не помню, о чем писал в тот момент, но точно помню, что именно тогда меня пронзила мысль о Рамиле, моем друге-хазрате: ни с того, ни с сего я решил, что именно сегодня навещу его, хотя еще несколько дней назад предполагал, что для этого – еще не время и я не готов. Решение созрело мгновенно. Я было попытался хорошенько обдумать его, но тут же пресек эту попытку: спонтанно возникшее намерение не предполагало размышлений, а требовало только одного – немедленных действий, сегодня, сейчас. Я не знал, в чем причина и, отказавшись строить какие-либо предположения и догадки, отчетливо, ясно осознал: то, что происходит, – момент истины. Перед тем, как навестить его, я заехал в больницу, где готовился к операции на сосуды муж моей матери. Мать осталась рядом с ним на ночь, так что я мог увидеть их обоих, чему они были несказанно рады – прошло несколько месяцев, как мы виделись в последний раз. Мама все повторяла, как она благодарна Терезе Камаловой, помогшей им попасть в эту клинику, знаменитую своими специалистами и современной оснащенностью: у них складывались какие-то свои особые отношения, больше связанные, как я понимаю, с вопросами ислама. С самой же «Леди «Т» не виделся давно, разве что пару раз созванивались: «Привет-привет, как дела…». Тереза очень необыкновенный человечек, – нет, не правильно, – человек. Она – удивительно сильная женщина, потому, наверное, и с нелегкой и непростой судьбой, хотя об этом мало кто догадывается. Да и она сама своих слабостей и бед никому не показывает, по крайней мере, очень старается. Тереза смеялась: «Жаль, ты ниже меня ростом – из нас хорошая пара получилась бы». Это – не шутка: мы действительно родственные души, несмотря на то, что очень, нет, даже слишком разные во многом. В свое время я сделал ей неожиданное для нее предложение, выйти за меня замуж. То тоже был момент истины. Но он был упущен. Сам-то я знаю, с чем он был связан, но говорить об этом не хочу. У Терезы в то время был парень, Руслан, – очень хороший и внимательный человек, долго время находившийся рядом с ней в самые сложные для нее периоды жизни. Находиться в «треугольнике» я не мог по определению, потому и попросил Руслана о встрече. Друг друга мы видели в первый раз, будучи знакомы только заочно. Стильный, красивый молодой человек – вот таким я его и увидел; простой, открытый, внимательный и добродушный – таким запомнил. «Руслан, я хочу, чтобы ты знал: я испытываю к Терезе определенные чувства и, если честно, очень хочу ее». Руслан был в шоке от такого резкого и неожиданного признания. Несколько оправившись, он спросил меня, люблю ли я ее, и взаимно ли это чувство. На что ответил, что не знаю ответ ни на первый вопрос, ни на второй. Я видел, что причиняю ему боль, но поступить иначе не мог, ненавидя ложь больше всего на свете, особенно ложь в такого рода отношениях, считая, что «третий» всегда и изначально должен знать правду – запоздавшая правда или открывшаяся ложь причиняют куда большую боль. А кто из нас «третий», могла решить только Тереза, о чем и сказал Руслану. Сама же Тереза все никак не могла поговорить с ним напрямую, зная, какую невыносимую боль причинит тому, кого все же любила, кого ценила и кому была за многое благодарна. Тот период жизни для нее был особенно сложным, она нуждалась в присутствии рядом сильного человека, намного сильнее, чем она сама. Но как стало ясно впоследствии, ни я, ни Руслан не были такими, да и не могли быть: Терезе нужен совершенно другой человек. Это я стал понимать много позже, когда мы стали просто друзьями. Был ли я влюблен по-настоящему? Однозначно, нет. Уже тогда я жил по другим законам, воспринимая любую встречу с женщиной как знак того, что Бог направил ее ко мне за помощью, тем самым помогая и мне самому. Думаю, и сама Тереза считает точно так же. Я видел в ней человека одного уровня с собой, больше душевного, чем духовного, больше личностного, чем социального. Очень скоро я стал понимать, что ничем не могу ей помочь, а она никогда не сможет дать мне то, в чем нуждаюсь я сам. И дело было не только во мне самом. Как-то один человек сказал ей одну очень правильную, на мой взгляд, вещь, хотя я могу и сильно заблуждаться на этот счет: все ее проблемы, в основном, связаны с ее окружением и тем образом жизни, какой она ведет среди них. Я соглашался с подобной точкой зрения, потому что и сам считал, что это так. Конечно, сама Тереза вряд ли могла бы согласиться с этим: иногда сила человека играет против него самого, делая его своим заложником. Это, во-первых. Во-вторых, как и многие, занимающие или завоевавшие определенное высокое положение и признание в обществе, Тереза находилась под его мощным влиянием, более того, нуждалась и продолжает нуждаться в этом влияние, хотя и станет, как любой другой, подобный ей, человек, отрицать это, будучи совершенно искренне уверенной, что нисколько не зависит от общества. Короли и королевы – рабы своего народа и своих подданных: но кто сможет честно признаться себе в этом? Для этого и требуется настоящая сила, настоящее мужество, а не мнимое, ложное. Они заказывают, как должен жить их кумир, как вести себя, как говорить. Если действовать иначе, они перестанут говорить то, что ты хочешь услышать, утверждать то, во что ты хочешь верить, давать тебе то, в чем ты нуждаешься, к чему прикипела, без чего жизнь вдруг становиться непонятной и непредсказуемой, в которой видится больше страхов и угроз, чем свободы и желанных, истинных обретений. Солнышко, ты уж прости, что я так открыто пишу о наших с тобой отношениях, выставляя тебя и себя напоказ перед теми, от кого больше всего хотелось бы скрыться. Я это делю не только для них, но для тебя и себя. Я знаю твою боль, твои страдания, по крайней мере, какую-то часть их. Но ты и сама – часть их причин. Посмотри в свою душу, все ли там так, как сердце хотело бы? Не обманываешь ли себя в чем? С теми ли ты, кого любишь, и кто любит тебя? Нет ли рядом кого, кому не ты нужна, а то чем владеешь? Так ведь пока есть то, чем владеешь, что жаждут они взять, получить от тебя, не кончиться все это. Не сможешь ты отказаться от всего этого, не сможешь: кто же нищенкой-то захочет стать по собственной воле? А скупой, да жадной ты быть не умеешь – сердце не такое, душа другая. Убегаешь от людей, и снова к ним возвращаешься. Чем же помочь тебе? Знаю, как ты настрадалась и продолжаешь страдать от зависти людской, от всяких черных колдунов и магов, коих развелось больше, чем змей по весне. Не понаслышке знаю. Ты пытаешься защититься от них. Так и святым от них доставалось, не то что грешным. Противостоять колдунам могут только маги – обычный человек бессилен. Магом ему стать? Это – путь в некуда, тупик, верная погибель для души… Если можешь бежать – беги; если можешь скрыться – скройся. Не победить их силой – прокляты они и проклятьем этим сильны в ремесле своем. Счастья своего нет, вот и не дает им покоя чужое; радость одна для них – горе причинить, беду навлечь, боль чужую видеть. Нет любви в них, ненависть одна, да зависть черная. И не осудишь – Бог не дал, а чтобы самим просить – веры нет. На Бога обижаются: обделил, – говорят. В Справедливость Его не верят, словно не знают, что не первая у них эта жизнь. И в прошлой жизни колдовством промышляли, и в этой им способности оставили, чтобы осознать могли, покаяться, да отречься от ремесла зло несущего. Колдунам тяжело от худого отказаться, боятся, что слабее младенца станут, да и Худо их накажет за отречение. Но только что выбирать-то между Богом и им, против Которого оно бессильно?.. Бога проси, Его защиты ищи: Он – Единственная Защита от зла, его Единственный Усмиритель и Устранитель… Можешь злато выбросить – избавься от него; можешь с известностью расстаться – невидимой и неслышимой стань. Гордость – не сила, а ниточка, за которую можно дергать нас. Ум – не мудрость, а зеркало, замутить, затуманить которое раз плюнуть тому, кто знает как. Богатство и слава всегда были проклятьем, таковым и останутся навсегда: слаб человек, уязвим и беспомощен, пока горделив и тщеславен, хоть и кажется себе могучим. Мне незачем говорить большее: ты – умница, и сама все прекрасно знаешь и понимаешь, много больше, чем я. Просто иногда надо, чтобы кто-то со стороны, кого мы уважаем, с кем считаемся, мог сказать то же самое, о чем думаешь, догадываешься сама. Я хотел тебя когда-то увезти с собой на остров, где, живя без денег, мы могли бы вернутся в тот рай, где все ложное еще не родилось, а все истинное – еще не умерло; где мы могли бы вспомнить или найти себя настоящих, свободных от пут обусловленностей: я-то ведь знаю, какая ты внутри – потому и влюбился, увидев душу твою, а не только внешнюю красоту. Но ты не доверилась мне. Для этого-то мы тогда и встретились. Плевать на силу, солнышко, плевать на нее. Она – миф, иллюзия, мираж. Ты ищешь сильного, чтобы рядом с ним, наконец-то, почувствовать себя обыкновенной слабой женщиной. Ты же знаешь, что такого нет. Ты придумала его. Просто, ищи Любовь. Жди Ее. А до этого сбрось с себя все то дерьмо, что мы нацепили на себя, чтобы казаться перед людьми сильными, независимыми. Нас так научили. Наши «учителя» ошиблись. Они изуродовали наши души. Они сделали нас рабами, обещая, что воспитают нас хозяевами жизни, коим приличествует повелевать и снисходительно покровительствовать «простолюдинам» или тем, кто нас потешает своим искусством или особенностями. Да и мы, по своей юной глупости, хотели быть такими, даже если и не признавались себе в этом… Я просил свою маму ни о чем не просить тебя, да забыл напомнить на этот раз. Не о ней я думал, а о тебе. Любой, кто просит твоей помощи, сам того не зная, сам того не желая, превращает тебя в ту, кто больше других сам становится нуждающимся в помощи, да в такой, какую мало кто способен оказать. Да и ты сама, как мне кажется, вряд ли захочешь принять ее. Беги, отказывай, не бойся. Давать ты научилась, дарить – нет. Не зря же тебя так сильно в Ислам потянуло – так русские княгини в монастыри уходили, прозрев Истину про мир и про себя. Но в Исламе нет монастырей, да и тебе они ни к чему. Что же нужно для тебя? Это только Бог знает, я же только смогу… Да, чего я там могу, сам во всем грешный и слабый?.. Прости меня, солнышко, если что не так сказал. Помни, что люблю тебя просто как сестру и так, как обыкновенную бабу любит обыкновенный, – ну, не совсем, конечно, обыкновенный, – мужик. Вот, только жаль, что поступить до конца так, как должен мужчина, я не поступил – духу не хватило: тяжело преодолевать твое сопротивление. Да если и хватило бы, толк был бы малый: по-настоящему помочь нам можем мы только сами, что-то осознав, что-то поняв… Мы все – мужики, да бабы, и даже не всегда поймешь, кто есть кто, на самом деле: Мужчинами и Женщинами нам только предстоит учиться быть…

Дата добавления: 2015-10-24