Примерное описание зон 7 страница

Попрощавшись с вершиной и с самой горой, поблагодарив Дух и Бога, выехав за шлагбаум, поклонился и всей Зоне, чем оставил в недоумении вышедшего из сторожки охранника. Несясь на повышенной скорости, спеша домой, я решил, что надо бы связаться со своей помощницей и выяснить, как там обстоят дела в оставленных мной компаниях. Найдя место, где возможна связь, я позвонил и, покуривая сигарету, выслушал информацию, которая немало расстроила меня. Закончив разговор, я покинул место стоянки, и только проехав с полкилометра, вспомнил, что, кажется, машинально выбросил окурок в окно на горную дорогу. Резко затормозив и остановившись, я осмотрел коврик, на который обычно складывал весь мусор, который затем выбрасывал в ведро у дома, не желая сорить в горах и на их дорогах. Он был чист. Видимо, увлеченный разговором и расстроенный услышанным, я, по старой привычке, выщелкнул «бычок» в окно. Развернув машину, я направился к предполагаемому месту стоянки. Ориентиров, естественно, не запомнил. Включив дальний свет фар и сбросив скорость, внимательно вглядываюсь в полотно дороги, метр за метром исследуя его в поисках окурка. Проехав с километр, развернулся, и вновь приступил к поискам, рассматривая уже не центральную часть дороги, а ее обочину. Поиск результатов не дал. Еще раз повернув обратно, я с досадой понял свою ошибку: надо искать следы выезда, оставленные машиной на примятой ее колесами траве. Место это нашлось быстро. Но и здесь остатка своей выкуренной сигареты я не нашел. Не мог же он провалиться сквозь землю? Да и ветра нет, чтобы его могло унести. И тут я вспомнил, что пока я колесил туда-сюда, мимо этого места проехали две-три машины, завихрения воздуха после которых могли запросто подхватить окурок с дороги и отбросить его далеко в сторону и вперед. Я еще раз исследовал дорогу – ноль. Понимаю, что пока не найду, никуда не уеду. Возвращаюсь на прежнее место, где стоял, разговаривая по телефону. Пытаюсь вспомнить весь разговор и воспроизвести по памяти то, что мог бы при этом делать. Выбросил ли я сигарету здесь или же уже потом, выехав с этого места? Хуже, если после: придется искать дольше и на большем участке. Так, сначала надо полностью исследовать это место, чтобы полностью быть уверенным, что здесь этого злосчастного белого цилиндрика нет, – решаю я, выхожу из машины, открываю багажник и достаю электрический фонарь. Немного побродив с ним, с радостью обнаруживаю искомое, и тут же разочарованно фыркаю, – не мой, но отношу чей-то остаток «Парламента» в машину. Придется искать вдоль всего участка. Отъехав метров пятьдесят, торможу: что-то подсказывает мне вернуться обратно. Возвращаюсь и начинаю искать по-новому, больше уделяя внимания траве на обочине, куда его могло задуть потоком воздуха от проезжающих мимо машин, и вот – чудо: вот он, родимый, лежит себе преспокойно в траве, мой окурочек от «Вог». Завернув оба «трофея» в салфетку, чтобы они не портили мне воздух в салоне, бросаю их на коврик и подхожу к краю дороги, где, повернувшись лицом к лесу, кланяюсь ему и прошу его извинить меня за мое невольное прегрешение перед ним, и уже со спокойной и чистой совестью сажусь и еду к месту своего ночлега. Для кого-то, наверное, подобные мои действия покажутся проявлением крайности, а то и чудаковатости, но не для меня, начинающего заново учиться жить по другим законам и на другом уровне, когда любой компромисс может обернуться не только отступлением, но и поражением, падением. Как же все-таки это непросто, быть постоянно бдительным и осознанным…

Как мы с утра и договаривались, к моему возвращению Сергей натопил баньку, и сделал это хорошо. Сладкий дымок сгорающих в печи березовых поленьев лениво стелился вдоль склона, сползая к низине, по которой текла река, питаемая и водами нашего ручья. Заехав по дороге в магазин одного из селений, я купил гречневую крупу, молоко и несколько буханок свежего белого хлеба с хрустящей корочкой, одну из которых собирался взять к себе в Казань, где уже давно отвыкли печь нормальный хлеб, так славящийся в советское время своим особенным вкусом. Сейчас везде хлеб герметично упаковывается в целлофан и целлюлозу с целью продлить срок его годности для продажи, но уж никак не для употребления: такой хлеб быстро «задыхается» и теряет не только свои вкусовые качества, но и многие питательные свойства и свою ничем не заменимую энергетическую ценность – горожане, сами того не ведая, едят мертвый хлеб… Сварив кашу, добавив немного свежего сливочного масла, я залил ее горячим молоком и намешал в нее ложечку меда. От распространяющегося по кухоньке аромата потекли слюнки и я, переломив золотистую горбушку хлеба, принялся за свой ужин. Подкрепившись и восполнив силы, через часок можно и в баньку, где давно уже дожидаются нас два хорошеньких дубовых веничка. А как попаришься, так и к ледяному ручью с ковшиком…

Моясь ночью в бане, а затем и утром после пробуждения с неприятными ощущениями, оставленными странными снами, я в очередной раз подумал, как должно быть сложно монахам объяснить мирянам, боясь оскорбить их чувства или просто обидеть, почему они чураются и избегают мест, где сидели, спали, мылись, да и просто хотя бы недолго находились обычные люди. Оставляемые ими энергетический след и сгустки мыслей очень тяжелы и неприятны. Сами этого они, естественно, и не чувствуют, и не знают, но для того, в ком уже достаточно развито чувство тонкого восприятия, эти остаточные энергоинформационные образования – сущее проклятье, наказание и кошмар. Их устранение требует массу сил и энергий, и не всегда возможно. Проще сторониться их и избегать контакта с ними, чтобы не разбалансировать, не загрязнить собственную энергетику и свои мысли. Конечно, многоопытный монах может легко справиться с этой проблемой, но и он предпочитает, по возможности, обойти ее стороной, памятуя, что и на мудреца бывает довольно простоты, а на старуху – проруха. Кому-то подобное отношение к мирянам кажется проявлением духовного высокомерия. На самом деле, имеющие подобное суждение не подозревают, скольких сил и времени требуется на то, чтобы справиться с собственными демонами-страстями, чтобы еще и попасть под влияние чужих или быть ими спровоцированным. В процессе работы над собственным очищением не только своя мысль, эмоция или оставленные ими следы, обладающие свойством долго сохраняться, но мысли, эмоции стороннего человека, живущего страстями, способны породить такую реакцию и привести к таким последствиям, которых лучше было бы избежать, чтобы не быть отброшенным назад в своей практике. Конечно, если речь идет о проверке уровня и качества своих достижений, подобные контакты оправданы, но не для начинающих или блюдущих строгое уединение. Ведь задачей монаха является накопление энергии чистой благости, достижение уравновешенности чувств, чистоты помыслов и ясности, позитивности мыслей. И только потом, когда будут достигнуты их определенный объем и качество, только тогда, стремящийся служить Богу через оказание помощи людям, может выйти к ним, жить среди них, исполняя свой духовный долг. А до этого он должен блюсти себя от контактов с ними и сторониться мест, ими используемых. Еще раз убедиться в этом пришлось упомянутым ранее вечером, когда я поговорил по телефону со своей помощницей, специально проехав к той части местности, где действует зона покрытия сотовой связи. Алла поведала о бурной, негативной реакции одной из клиенток на неприятие с нашей стороны ее требований и выдвинутых условий. Ее грубость и неуважение к чужому труду сильно выбили меня из колеи, и потребовалось несколько часов усилий для осмысления ситуации, поиска правильного способа разрешения возникшей проблемы и возврата чувства душевного равновесия. А ведь такие случаи происходят еженедельно, если не ежедневно. Это дало мне повод окончательно понять и решить, что свои фирмы я должен продать. Иначе мне придется забыть о покое, да и вообще, поставить под сомнение целесообразность уединения с целью очищения, накопления энергии благости и Любви. Эпизод с этой женщиной вообще оказался интересен тем, как я отреагировал на него, и к чему это привело. Когда я сделал первые дневниковые записи, упоминая о ее агрессивном поведении, только недавно купленный компьютер отказался печатать дальнейший текст – завис. Все попытки заставить его нормально работать ни к чему не привели. Пришлось его выключить и заново включить. Как и следовало ожидать, сделанные записи не сохранились, хотя мой новый электронный помощник оснащен функцией автосохранения текста. Так уже случалось не раз с другими компами, когда меня несло «не в ту степь»: я писал ни то, что нужно или делал какие-нибудь неправильные выводы. После этого приходилось отказываться от записи желаемого, заново переосмысливать идею, утверждение, ситуацию и пересматривать выводы. Зная об этих своих особенностях взаимоотношений с компьютерами, и на этот раз я должен был по-другому посмотреть на историю с этой женщиной, точнее, переосмыслить и переоценить свое отношение к ней. Первые записи я сделал в состоянии раздражения ее поведением. Я осуждал ее, это и стало причиной появления знака: «Стоп!». Я обвинял, тогда как моим долгом отныне является понимать людей и прощать их, видя истинные мотивы, причины того или иного их поведения. Как только я вспомнил об этом, тут же все стало на свои места: женщина испытывала дефицит внимания, любви, уважения и понимания, и ее реакция – форма протеста против подобной ситуации в целом. Мне стало искренне жаль эту женщину: неустроенность жизни, недовольство ею, неразрешенные проблемы и всякого рода сложности вынуждают ее быть агрессивной, обидчивой, капризной; любое «нет» в ответ на свои требования, даже если они объективно необоснованны, заведомо нереальны, она воспринимает как посягательство на ее статус-кво и личные интересы. А других способов выстраивать коммуникации и создавать взаимодействие она не знает или не желает признавать. Сам же я, в свою очередь, допустил непростительную ошибку изначально, хотя Алла предупреждала об этом: как только стало ясно, что плодотворное, нормальное сотрудничество невозможно, нужно было сразу же отказаться от него, предварительно объяснив причины подобного решения. Я же не только не сделал этого, но и не нашел времени и возможности еще раз встретиться с этой женщиной, желающей говорить только лично с генеральным директором, а не его подчиненными: кто знает, может быть этот разговор заставил бы ее иначе посмотреть на ситуацию и изменить свое отношение и к нам, и к своим требованиям. Но, если честно, в настоящий момент у меня просто нет сил и энергии, заниматься корректирующими реальность действиями: попробуйте заставить уважать труд риэлторов тех, кто считает их бездельниками, делающими деньги на «воздухе». Когда только создал свои компании, я еще не знал, какой ярлык получу вместе с ними, хотя сам бизнес очень интересен, азартен и многому учит. Для россиян вообще характерно относиться к людям сферы услуг как к людям второго сорта: «Вы обязаны делать то, что я хочу и скажу! За это я и плачу вам деньги!». Они как-то забывают, что, в первую очередь, решается их собственная проблема, вопрос их собственных интересов. Когда же речь касается вознаграждения, то эти деньги почему-то начинают их волновать больше, чем собственно ими получаемые от продаж или сама стоимость приобретаемого объекта. Считать чужие деньги – это, у большинства из нас, россиян, в крови и в генах. На все виды подобных отношений к себе, люди, оказывающие услуги, отвечают соответственно тем же: «Нате, жрите, пожалуйста!», – не забыв, по возможности, предварительно плюнуть в приготовленное блюдо или на качество услуг. Получается замкнутый круг: никто никого не уважает, потому что никто не уважает его самого. Но ситуация все же несколько меняется: люди нуждаются в качественных услугах, начинают понимать, как это непросто обеспечить и редко встречается, потому вынуждены ценить и уважать труд тех, кто может желаемое предоставить; сами же люди этой сферы больше выбирают ее не столько из-за денег, сколько из-за любви к той или иной специальности, профессии, виду творческого самовыражения. Но до достижения уровня культуры, когда люди станут просто уважать друг друга, без «ты – мне, я – тебе» или из-за страха, еще далеко – как-то это очень трудно прививается на нашей земле российской, где холоп привычно перенимает больше дурные привычки своего барина, а благородство считает причудой, блажью своего хозяина… Господи, как, оказывается, сложно жить, следуя простой Твоей заповеди, данной мне Тобой для себя и людей: «Относись ко всему и ко всем, как к Храму!». Как же проповедовать ее, если я сам не способен придерживаться ее во всем, что делаю, по отношению ко всем, кого встречаю на своем Пути?! Как быть, если не всегда и не во всех я способен видеть Храм? Научи! О-хо-хо… Что же касается случая с упомянутой женщиной, все вместе взятые обстоятельства и нюансы личного характера нас обоих и послужили, в конечном итоге, причиной ее негативной реакции, на которую я так неправильно отреагировал. Я не собираюсь во всех грехах винить только себя, но часть вины за собой чувствую и свои ошибки признаю. Теперь же можно простить всех, – ее и себя, – и отпустить ситуацию. Как только произошло переосмысление, – через день после описанного события, – мне стало много легче. И тогда я еще раз подумал, как важно для меня на данном этапе не иметь контактов с людьми и проблемами, с ними связанными: я абсолютно не готов выстраивать с ними необходимого уровня и качества взаимоотношения – меня сейчас не только на них, но и на себя не хватает. Если же остаться среди них и с ними, то сам скоро стану, либо агрессивным, либо подавленным их агрессией – тираном или жертвой: в данное время я не в силах справиться с негативным влиянием, оказываемым на меня людьми. Сейчас среди них «уважения» добивается тот, кто заставляет себя уважать, используя силу психологического давления – тот же случай с женщиной: стоило мне позже дать указания прекратить с ней всяческие отношения и очень мягко отказать в сотрудничестве, как тут же ее отношение к нам изменилось, и она выказала готовность пересмотреть свои требования, несмотря на то, что мы порекомендовали ей обратиться к услугам других компаний. Только когда тебя боятся, тебя не обманут, не используют, не «кинут» и поостерегутся манипулировать – вынуждены считаться с тобой и твоими интересами. Разве это бизнес? Да, это и есть бизнес. Залог его успешности в условиях жизни с волчьими установками и нравами. Кто-то согласится с этим, кто-то возразит, но факт остается фактом: нашим обществом, в основном, правит культ силы, особенно там, где речь идет о деньгах и власти. Я же так жить больше не могу и не хочу. Я пытался и буду пытаться изменить ситуацию, но не сейчас, когда нет сил противостоять негативному влиянию людей, которых надо перевоспитывать, работая с их сознанием, а не инстинктами. Наше общество серьезно больно, и вряд ли кто не согласится с этим диагнозом… Что же касается бани и той комнаты с кроватью в доме, где я ночую и сплю, то в них слишком много от людей, здесь побывавших, и я это начинаю чувствовать. Хорошо, что их состав часто меняется и редко кто останавливается больше чем на два дня, из-за чего не возникает устойчивых образований, а за долгий период перерывов большая их часть успевает рассосаться и раствориться. Но остаточный эффект я уже начинал воспринимать и ощущать. Это начинало раздражать. Не зря же монахи так сторонятся «нечистых» мест, отмеченных присутствием людей, живущих страстями, далеко не с самыми возвышенными мыслями, намерениями и желаниями. Обычный человек этих нюансов не чувствует, следовательно, и не осознает, но, тем не менее, находится под их влиянием. Тот же, кто работает с тонкими энергиями, воспринимает и различает их очень отчетливо. Не имея достаточных сил преобразовать энергетику этого места, блокировать ее воздействие или же пропустить ее через себя без всяких последствий от ее какого-либо влияния, на что способны только опытные адепты духовных дисциплин, они предпочитают его сторониться, покидать. Следует также отметить, что в ходе практики, даже если рядом нет людей и нет ставленых ими следов, неизбежно возникают периоды, казалось бы, беспричинного раздражения или уныния – нормальное и неизбежное явление: все непроработанное в нас, недоосмысленное прорывается из области подсознания на уровень сознания. Это новый этап работы, требующий терпения, спокойного отношения и дополнительных, но хорошо взвешенных усилий. Нет смысла бежать от этого, и, тем более, предпринимать какие-либо действия и принимать решения под воздействием этого состояния. Надо просто исследовать его, шаг за шагом продвигаясь по пути поисков истинных причин, его породивших, подлежащих осмыслению на новом уровне. Так получилось, что подобное состояние и раздражающее, провоцирующее внешнее воздействие совпали по времени. Масла в огонь добавил и сам факт выхода на связь, позволяющий легко определить место моего нахождения, которое я хотел оставить скрытым от всех, особенно от тех, кто по долгу службы обязан вести периодическое наблюдение за мной и мой деятельностью. Спецслужбы никогда не оставляют без внимания тех, кто проявил и, тем более, собирается и дальше проявлять политическую активность и не скрывает этого. Я не собирался что-либо утаивать от них, зная, что это и бесполезно, и вредно для здоровья, но и находиться все время на виду тоже не хотел – у каждого есть право на интимность личной жизни. Сам по себе телефонный звонок не был ничем примечателен, но то, что он был отслежен, было неприятно. Узнал же я об этом через сновидение. Еще до приезда сюда, я итак получил знак-предостережение, битый час просидев в ожидании, когда офицер ФСБ и вызванный им сотрудник МВД идентифицируют мою личность. Место, куда завела меня моя любознательность и дух исследователя, оказалось режимной зоной. Так и не выяснив до конца, кто я есть на самом деле, или же не сообщив мне о полученных результатах запроса, мне выписали предписание об административном правонарушении и направили его в адрес мирового судьи. Так что, если кто-то из соответствующих кураторов заинтересовался местом моего нынешнего местонахождения, то в этом нет ничего удивительного и неожиданного. Просто, если человек желает пожить какое-то время в режиме инкогнито, то ему следует позаботиться о том, чтобы самому его и не нарушать в первую очередь. Я же допустил оплошность…

Первое, что я сделал, решил не анализировать свои состояния и не бороться с ними сейчас, признаваясь себе, что соответствующей энергии для этого у меня нет. Поступи я иначе, меня неизбежно понесет вразнос, и все еще больше усугубится. Вместо этого надо переключить свое внимание на что-то другое, позитивное, и только потом, когда будет достигнута определенная кондиция, я смогу спокойно и последовательно попытаться осмыслить то, что всплыло в виде очередного урока и задания. Идеальным местом для этого была вершина полюбившейся горы, куда я и решил направиться, совершив предварительно гигиеническое и очистительное омовение у ручья через какое-то время после плотного завтрака с пересоленной гречневой кашей в присутствии чем-то раздраженного и недовольно бурчащего Сергея.

По дороге в Зону мне пришлось остановиться и посадить в машину двух пацанят школьного возраста: в этих краях опасно просто так беспечно разгуливать вдоль границы лесов, плотно обступающих дорогу с двух сторон. Да и расстояния между селениями не такие, чтобы можно было пешком легко добраться до них, не рискуя столкнуться с каким-нибудь диким зверем. Поэтому люди предпочитают терпеливо дожидаться какой-нибудь попутный транспорт, водители же редко проезжают мимо, если есть возможность подвезти – здесь это как бы негласный закон. Досадуя, что скоро солнце сядет и начнет темнеть, тем не менее, я внес изменения в свои планы, сообщив ребятам, что смогу их подвезти только до определенного места, где они оказались бы в полной безопасности. Но доехав до него, решил все же доставить их до конечного пункта назначения. Была на то и причина чисто эгоистического, прагматичного характера: в селении могла находиться руководитель Зоны, повидаться с которой я планировал прежде, чем покину эти места. Мне повезло, и я ее встретил. В первую очередь я расспросил ее о человеке, славящемся в этих суровых краях своей храбростью и знанием местности. Оказалось, она хорошо его знает, и я получил его адрес. К тому же он был, с ее слов, крупным специалистом в области изучения жизни и повадок животных. Второе, что меня интересовало, встречается ли в этой полосе уральская солодка. Выяснилось, что нет, но она слышала о ней. Директор посоветовала мне обратиться в Институт жизнедеятельности и безопасности человека, в котором есть очень крупный специалист, знающий все о растительности этого региона. Меня это заинтересовало, тем более что этот ученый оказался племянником одного знаменитого путешественника-исследователя с мировой известностью и признанием. Посоветовала она мне и другого специалиста, если по какой-либо причине не удастся встретиться с первым. Я давно решил, что пришло время начать всерьез изучать искусство траволечения и фитотерапии. Так что ее советы и рекомендации оказались куда как кстати. До этого же я узнал, что в этих краях еще остались бабушки и дедушки, получившие свои знания и навыки по знахарскому наследию от своих предков – учись да учись, была бы охота. Старики жалуются, что учиться молодежь не хочет, древнее искусство забывается, передать его некому, и оно скоро совсем исчезнет. Вот только колдовство и черная магия процветают и пользуются большим спросом. Особенно славится этим один регион, где якобы не раз видели ведьм даже на метле летающих. Знания же там передают только от матерей дочерям, что по мне, как кажется, давно уже вряд ли. Эти сообщения меня сильно огорчили, хоть и заинтересовали: если отделить зерна от плевел, можно обнаружить много интересного и полезного… Наконец, я посетовал, что так и не решил проблему с жильем и местом, где мог бы вести уединенный образ жизни и имел бы минимально необходимые удобства, в виде источника питьевой воды и электричества. Она вспомнила о доме лесника, к которому можно добраться только на внедорожнике. Мы решили, что в мой следующий приезд навестим это место. О большем расспрашивать не стал, полагая, что лучше один раз увидеть, чем сто раз спросить: я итак боялся, что кажусь уж слишком привередливым и претенциозным. Не удержался только насчет баньки. «Есть». Ну и ладушки! Вот только про внедорожник придется подумать всерьез: может купить на вырученные от продажи бизнеса деньги? Ладно, посмотрим – время еще терпит… Поблагодарив и попрощавшись, я направился к своей горе: надо было спешить – солнце уже почти доходило до линии горизонта.

Поздоровавшись с охранником на КПП, собрав свое привычное нехитрое хозяйство оператора, я ступил на ставшую для меня священной почву склона горы и направился к ее вершине, прежде попросив гору принять меня сегодня со всеми моими тяжелыми думами. Стоя в низком поклоне, я просил ее помочь мне избавиться от них и позаботиться о моей безопасности, о которой сам думать больше не хотел… Склон все еще был освещен лучами заходящего солнца. Сделав свои первые снимки двух рядом стоящих гор, я приостановился, чтобы еще раз рассмотреть особенность из расположения. Хребты каждой из них, сходясь друг к другу под тупым углом, соединялись еще и хребтом третьей горы, и все вместе они образовывали нечто похожее на вогнутую внутреннюю часть чаши громадной антенны-рефлектора, но только природного, естественного происхождения. Возникала невольная ассоциация со священной горой Кайлас, расположенной в Тибете. И что еще более удивительно, прямо с противоположной стороны от того хребта, на котором я находился сейчас, стояла почти точно такая же природная антенна, своей чашей направленная в эту же точку, которая служила как бы точкой фокусной сборки для обеих антенн-рефлекторов. Это место, где я застыл в оцепенении, по определению, не могло быть простым, обычным – это было бы против законов природы. Нисколько не сомневаюсь, раскрой я координаты этого места, оно очень скоро стало бы местом массового паломничества любителей эзотеризма. Постояв так какое-то время, я продолжил свой путь. Сила обновленного, только что полученного впечатления заставила меня сразу же забыть о своих думах, а о своих страхах я почти и не вспомнил. Да они и до этого были притуплены тяжестью нелегких размышлений и угнетенного состояния души: тот случай, когда одно чувство вытесняется другим, более сильным. Когда я добрался до вершины, Солнце уже коснулось линии горизонта, вычерченного вершинами далеких гор, слившихся в сплошные зазубренные сверху полосы синего и фиолетового цветов. Я подождал, пока светило полностью не покинет эту сторону Земли, ожидая начала нового акта небесно-горного феерического представления. Мои ожидания меня не обманули: невероятно сочные цвета заката на фоне темнеющего насыщенно синего неба, подчеркнутые снизу темно фиолетовыми, почти черными грядами гор, создавали невероятно красивую панорамную картину, проткнутую в одном месте ярким лучиком первой звезды – полотно кисти Рериха, да и только! Я смотрел на это волшебство Бога и сожалел, что никакой фотоаппарат, будь он даже трижды совершенным и многопиксельным, не способен передать всю красоту, сотворенную совершенной рукой и магической кистью Матушки-Природы. Целый час единственный, но очень благодарный зритель стоял в неподвижности, наблюдая за игрой невидимых актеров и плавным, едва заметным изменением основной декорации. Когда же занавес опустился, оставив снизу бледную полоску размытого света, только тогда я заметил, что не являлся единственным зрителем последнего акта. Сзади и сверху меня зал наполнялся все более прибывающими другими зрителями, лучше меня знавшими и Сценариста, и Режиссера, и актеров земного и небесного одновременно Театра: звезды начинали занимать свои места, ожидая выход суперзвезды сезона – Луны. Я повернулся в другую сторону, предполагая, что именно там все и начнется: нет, еще не время – не все собрались: какая уважающая себя звезда станет выступать в еще не до конца заполненном зале? Холод начинал пробирать до самых костей. Но я не хотел двигаться, чтобы согреться: что-то противилось тому, чтобы нарушить напряжение ожидания. Само ожидание было важной частью представления. Без него эффект был бы не тот – я это хорошо чувствовал, понимал, а потому и терпеливо ждал, дробно стуча зубами, вместо нетерпеливого зрительского потопывания ногами. Все произошло неожиданно и совершенно не в той стороне, куда я смотрел: сначала выглянул оранжевый край – все ли собрались? Убедившись, что в зале полный аншлаг, начало медленно подниматься величественное тело оперной певицы – в том, что дают оперу, я уже не сомневался, слыша первые звуки арии небесных сфер. Вместе с силой света, росла и сила пения, постепенно набирающего мощь и высоту торжественного крещендо. Как только появилась вся звезда целиком, стали тут и там возникать и вливаться в единое пение отдельные партии: легкие облака, высвеченные и подсвеченные неземным светом; отдельные звездочки и целые созвездия. Я посмотрел вверх: где ты, Великий Композитор и Дирижер? Не покажешь ли Свой Лик, Маэстро? Сзади чуть подул ветер: «Смотри и слушай, не отвлекайся!»… Симфония исполнялась долго, а когда закончилась, то я не сразу смог обрести способность думать. А как только смог, то тут же пожалел, что способен: что может быть лучше, чем молчание, когда стоишь перед Богом и Величием Его Творения?!... Я не заметил, как добрался до своего пристанища, которое собирался завтра покинуть…

Выйдя перед сном из дома, ступая по хрустящей и сверкающей драгоценными песчинками и звездной пыльцой траве, покрытой изморозью, я увидел на полнеба раскинувшуюся лунную радугу. Между ее внутренней частью и самой Луной легким, прозрачным кругом высвечивались облака, местами проколотые иглами звездного света. Создавалось отчетливое впечатление, что я нахожусь в центре серебристого светового тоннеля, конусом уходящего к ночному светилу, с которого изливается на меня волшебный струящийся свет. В этот приезд мне вообще везло на радуги – любимые знамения для духовников и большая радость для детей: половина проведенных здесь дней были ознаменованы их появлением в это неожиданное для них время года. Вдоволь насладившись ночным чудом, я отправился спать, радуясь, что в своей комнате смогу любоваться лунной дорожкой, перекинутой в нее через окно круглолицей таинственной красавицей. И кто знает, может быть, в одном из своих снов, я встану на эту дорожку и отправлюсь в свое звездное путешествие…

…Вот уже в течение нескольких месяцев мы целые дни проводили в усердных тренировках, сменяя одну дисциплину на другую. Территория учебного центра была закрытой для посторонних лиц, а сами ученики могли покидать его стены, при желании, на ночное время или же отлучаться за его пределы днем по насущным делам, связанных с их мирской деятельностью и обязанностями, не злоупотребляя этим правом, и только после того, как получали согласие главного тренера. Я тренировался наравне вместе со всеми, и в то же самое время преподавал ряд особых дисциплин. Мое поведение иногда выглядело очень странным, а порою и вызывающим, труднообъяснимым, и носило чисто дзен-буддистский характер, что забавляло учеников и раздражало главного тренера. Я видел эту его реакцию, но никак не реагировал, считая, что рано или поздно, он должен будет сам прямо спросить меня о причинах подобного поведения. Со мной же он ничего поделать не мог по одной простой причине: меня здесь попросил остаться Наставник, назначив на время своего отсутствия старшим вышеназванного главного тренера, бывшего со мной, примерно, одного возраста. Похоже, главного тренера волновали не только мое поведение в центре, но и то, что и как я делал вообще в жизни: отсутствие корысти в политической деятельности, трата заработанных денег на реализацию социально значимых программ, труднообъяснимое отношение к людям, провоцирующие, иррациональные, на первый взгляд, поступки и прочее. «Для чего ты все это делаешь, ради чего, с какой целью?», – наконец он спросил в один из дней, когда его терпение, видимо, исчерпало свой запас. «Ты спрашиваешь о том, на что и сам знаешь ответ. А спрашиваешь потому, что не можешь поверить, что кто-то может так жить, как нас с тобой учили в советское время, когда идеалы и ценности имели нравственный характер, а не материальный. Тебя и меня воспитывали, учили жить и служить людям ради достижения общего блага, а не своих корыстных, прагматичных целей. Ты спрашиваешь меня не потому, что у тебя нет знаний. Ты спрашиваешь потому, что у тебя нет веры. Ты боишься поверить в истинность того, во что сам хотел бы верить, но не можешь. Тебе нужны не моя вера, не мои убеждения, не мои доказательства – тебе нужно обрести собственную веру. В тебе мало веры, а не знаний – подумай об этом. Для этого Наставник и оставил меня среди вас, чтобы вы задавались правильными вопросами, и нашли правильный ответ»…

Дата добавления: 2015-10-24