Глава 3. Знакомство.

Лес расступился, перед Ваней открылся вид на большой деревянный дом, будто сошедший со страниц старой детской сказки. Он был добротным и надежным. Казалось, что его построили на века, что он был и будет здесь всегда.

Дом еле выглядывал из-за добротного высокого тына. Тын был из обтесанных высоких столбов, остро заточенных наверху и плотно пригнанных друг к другу. За тыном виднелся сад.

- Вот мы и пришли. Здесь ты теперь жить будешь, - показал на усадьбу ее хозяин.

- Неслабый заборчик у тебя, - одобрительно хмыкнул Ваня, пропустив мимо ушей слова про будущую жизнь, - блин, прямо как на президентской даче! Только колючки с током нет и вертухая с автоматом.

- Да, тын добротный, - согласился с комплиментом хозяин, хоть и не понял вторую половину фразы. - Вору не залезть, да и заговоренный он.

- Как это заговоренный?

- Ну, как всегда заговаривали - от вора. Как еще заборы заговаривают? - пожал плечами Леший. - Или не знаешь? У вас что колдунов нет?

- Да есть вроде. Просто не верю я им. Вот когда я еще маленьким был, Кашпировского по ящику показывали. Вот это да - это я понимаю! Это колдун так колдун! Он чего-то трепался, а все так башкой по кругу мотали перед телеком, - и Ваня показал, как вертел головой перед экраном.

- А головой-то зачем крутили?

- Ну не знаю... Все крутили, и я крутил, - сбивчиво ответил Ваня, - говорят, вылечивался при этом кто-то.

- Странные у вас колдуны, - задумчиво сказал Хозяин Леса, - то тарелки летать заставляют. То головой вертите, то еще чего удумаете. У нас уж если колдун портит, то он портит. Если смертный заговор прочтет ­помрет человек в три дня и не спасет никто, разве что другой колдун, посильнее первого найдется. Чтобы у человека припадки начались - тоже могут, дело известное. А коли лечат, так лечат, но чтобы головой при этом кто-то крутил - про то я не слыхивал. А ваши колдуны замки-то заговаривают?

- Не знаю, - замялся Ваня. - Вроде только порчу снимают да баб привораживают. А что будет, если вор через заговоренный забор полезет?

- Ну, чего будет? не перелезет и все, - пожал плечами Леший. - На тычине повиснет али упадет да разобьется нехорошо. А так ему и надо, татю, - честные люди через забор в дом не заходят. Тут он подвел своего гостя к высоким воротам. Дерево не было покрыто ни лаком, ни краской и уже приобрело благородный золотистый цвет. Ворота и воротные столбы были сплошь резными. Резьба заплеталась причудливыми ветками и расцветала дивными цветами, а между ними читалась надпись с "ятями": "Здесь Хозяинъ леса живетъ, а ръзалъ ворота работникъ Николай".

- Это мой прошлый работник вырезал, - похвастался Леший. - Хороший парень был. Руки золотые. Весельчак. Мать его рассердилась на что-то да в сердцах и сказала "иди к лешему"! Слова в недобрый час пришлись, я его и забрал к себе. Года три у меня пожил, ворота сработал, дом украсил, много чего поделал. А потом мать его догадалась, видать надоумил кто, в печную трубу его позвать. Он и затосковал по дому. Мать его меня в лесу разыскала, мне в ножки поклонилась, слова свои назад взяла. Пришлось мне его отпустить, что ж поделаешь. Наградил, конечно, как водится. Они тоже в долгу не остались - коня да пару коров и телушку пригнали. Это, правда, давно было - лет с десяток назад.

- А что, если человека в печную трубу позвать, он обязательно затоскует?

- Странный ты, Ваня, - снова подивился Хозяин Леса. - Взрослый, а таких простых вещей не знаешь. Это ж каждое дите знает, что когда в печную трубу человека ушедшего или скотину заблудшую зовешь, то домовой тоже вслед за тобой кличет. А от зова домового никуда не денешься - тебя домой тянуть будет так, что белый свет немилым покажется. Все то тебе объяснять приходится.

- Ну, проходи, ты сегодня у меня гостем будешь, а попривыкнешь - поглядим, что и как.

Леший постучал. Ворота открыл медведь.

- Ой, - отшатнулся от неожиданности Ваня.

- Не бойся, - он тебя не съест, - успокоил Леший. – Он у меня добрый.

Ваня недоверчиво покосился на медведя и подошел поближе к Лешему. Медведь, открыв ворота, сразу опустился на все четыре лапы, подождал, пока хозяин и его спутник войдут, и спокойно запер ворота на засов.

Двор был ровным, покрытым невысокой травкой. В дальнем углу были видны какие-то сараи.

Навстречу пришедшим выскочил огромный беспородный черный пес с белыми пятнами над глазами, похожий на лайку. С радостным лаем пес подбежал к Лешему, подпрыгнул и лизнул его в нос. Затем подошел к Ване, внимательно его обнюхал, неодобрительно заворчал, вопросительно покосившись на хозяина. Хозяин леса рыкнул по медвежьи и несколько раз гавкнул по-собачьи. Пес ответил коротким тявканьем и улегся рядом.

- Сказал им, что ты наш новый работник, - пояснил Леший. - Это ­Потап, - представил он медведя. Он молодой еще - ему два года только минуло. Мамку его охотники убили, когда он совсем еще крошкой был. Ну, а малыша я сам выкормил. Вон, каким красавцем растет. Привратник у меня… А этот четырехглазый - это Дружок, - кивнул он на собаку.

- Как это четырехглазый?

- Ну, видишь у него над глазами белые пятна, - показал Леший. Это его вторые глаза. Он ими всякое зло видит. Я в тебе не ошибся. Если б у тебя на душе что недоброе было, он бы тебя разорвал и меня не спросил. Он у меня такой.

Пес догадался, что речь идет о нем, повел ушами, вопросительно посмотрел на хозяина и нетерпеливо тявкнул.

- Говорит, что запах твой ему не нравится, - перевел с собачьего на человеческий Леший.

- А ты чего, язык его понимаешь? - удивился Ваня.

- А как же? - в свою очередь удивился хозяин. - Я же Леший, Хозяин Леса. Все Хозяева язык зверей и скотины понимают, как же иначе. Как управлять животиной, как дать чего ей надобно, коли ее языка не понимаешь? Да язык-то у зверей не сложный, у них все по морде видно. Посмотришь и понятно сразу, кому что надобно - кого покормить, кого за ухом потрепать, а кто недоволен и съесть может.

- А человеческий язык они понимают?

- Те, кто с человеком рядом живут, понимают, а остальным это без надобности. Разве сам этого не знаешь?

- Знаю, - проворчал Ваня. В его доме животных никогда не было, зато все друзья наперебой рассказывали об уме четвероногих друзей. Собака снова тявкнула.

- Ишь, не терпится ему, - усмехнулся Леший. - Хочет все-таки знать, чем ты пахнешь. Запахов то от тебя много, у нас люди так не пахнут. На цветы похоже, только у цветов-то запах нежный, ласковый, а от тебя по-другому пахнет, не так хорошо, уж больно напористый запах-то и сильный, вон я где от тебя стою, а чувствую, прямо по носу бьет; а еще мятой будто пахнет, еще горелым чем-то - гадость какая-то сгорела, дух от нее тяжелый и еще какой-то запах есть, будто от солода перебродившего.

Ваня не сразу догадался, что тот имеет в виду. А, подумав, даже засмеялся: - Так это одеколон, жвачка, сигареты и водка. Лешему, по-видимому, эти слова мало что сказали и он раздосадовано тявкнул что-то ожидающей собаке. С тем же успехом Ваня мог выругаться на незнакомом языке. Но, упомянув о сигарете, он сразу вспомнил, что давно не курил, порылся в карманах, ища зажигалку и пачку "Мальборо", и стал разглядывать дом.

Сейчас дом был виден полностью. Было чем полюбоваться. С одной стороны возвышалась красивая стройная башенка-теремок с высоким шпилем, что делало дом похожим на дворец. Но строители чего-то не учли и дом казался каким-то приплюснутым, как бы расползшимся. Половина крыши была вдвое длиннее, чем ей следовало бы быть - будто под чужую крышу пристроился лишний дом. Неуклюжесть дома слегка скрадывала тонкая резьба. Резными были доски, спускавшиеся с углов крыши и бордюрчик под ней. Резьбой было украшено и высокое крытое крыльцо, и большие ставни, которые были почему-то только на одной стороне. А на другой половине дома и окна были какими-то маленькими и ничем не украшенными. Сама крыша отливала серебром, но, приглядевшись, Ваня увидел, что крыша и шатер крыты тоненькими дощечками. А на крыше этого сказочного теремка почему-то сидел не петух, а филин.

- Это Николай мой дом так украсил, - снова похвастался своим прошлым работником Леший.

- А почему филин сверху?

- А я петухов не люблю, горланят громко, - степенно ответил Леший. - Филин - он птица мудрая, зря не закричит, а об опасности, коли надо будет и он скажет.

- Он-то?

- А чего удивляться-то? Беда близко будет - он трижды ухнет.

- Так он же деревянный!

- ничего что деревянный если что-то случиться, эта птица меня предупредит, - с неизменным спокойствием сказал Леший.

- Ну-ну, тоже мне золотой петушок, - хмыкнул Иван, - ухнет он, как же, жди!

- Надо будет - ухнет, - повторил Леший.

Еще раз многозначительно хмыкнув, Ваня чиркнул зажигалкой. Леший с детским любопытством посмотрел не прозрачный корпус вещицы и на веселый огонек над ней.

- Янтарная? - спросил он, показывая на зажигалку.

- Янтарная, ха, - заржал Ваня. - Какой придурок из янтаря такую хрень делать будет? Скажешь тоже! Обычная пластиковая зажигалка. Таких в каждом ларьке до дури. Че, зажигалок что ли не видел?

- А ты, наверное, великий колдун, - задумчиво произнес Леший. - Я вот не умею воду зажигать. Научишь, если можно? Если от этого сам силу не потеряешь, конечно.

Ваня глянул на Лешего как на полного идиота - чего тут уметь-то, все ведь элементарно. Сжиженный газ, кремешок, искорку высек, огонек и загорится. Он зажег сигарету и отдал зажигалку Лешему. Тот погладил рукой прохладный пластик и стал смотреть через зажигалку на солнце, а потом засмеялся, как ребенок, разглядывающий мир через цветное стеклышко, и вернул зажигалку Ване. "Деревня!" - мысленно фыркнул Ваня, глубоко затянувшись. Леший уставился на него широко открытыми зелеными глазами, будто Ваня показывал невесть какие чудеса. Дружок принюхался и чихнул. Запах ему явно не понравился. Он встопорщил шерсть на загривке, оскалил клыки и угрожающе зарычал.

- Ну, это, ты пса своего утихомирь, а то я за себя не ручаюсь, - обернулся курильщик к Лешему, пуская дым.

В этот момент из дома выбежала босоногая девушка в голубом сарафанчике, вскрикнула "ой, пожар, горим, человек горит! и вылила на парня ведро ледяной воды. Такого он совсем не ожидал.

- Ты слова то свои при себе оставь, - неожиданно сурово и повелительно сказал Леший, прочитав его мысли. - Настенька таких слов не заслужила. Она не видела никогда, чтобы человек изо рта дым пускал, вот и перепугалась. Пожаров-то она сызмальства боится. А ругаться будешь - в собаку оберну!

Что-то было такое в тоне Лешего, что Ваня понял, что шутить тот не думает. Кто его знает, может и в самом деле будет держать его, Ваню, вместо собаки. Кое-как Ваня проглотил готовившуюся соскочить с языка матерщину. Настенька покраснела, смутилась и, не зная, как заговорить, теребила кончик длинной косы.

- Уж и покурить нельзя, - проворчал Ваня, бросая мокрый окурок.

Пес подбежал, обнюхал незнакомую вещь, чихнул, и фыркнул - фи, гадость какая! В знак полного презрения он задрал над окурком заднюю лапу и победоносно гавкнул.

- Что-то в этой вещи вредное, видишь, как Дружок на нее бросился, ­заметил Леший.

- Ну да, Минздрав предупреждал, плавали, знаем.

- А он, наверное, добрый, этот Минздрав, если о плохом предупреждает, - предположила Настенька.

Ваня расхохотался.

- Ну, добряка нашла! Минздрав добрый! - хохотал он, держась за бока.

- Видишь, дочка, какой у нас новый работник? Говорит как-то непонятно, смеется неизвестно чему. А это - дочка моя, Настенька, ­представил Леший девушку.

- Иван Николаевич, - солидно представился Ваня по имени отчеству.

- Стало быть есть за что величать, коли неженатого по батюшке зовут, - вслух подумал Леший. - Тогда и мы тебя по имени отчеству звать будем.

Ване стало как-то неудобно - вроде молодой еще для имени отчества, а величать не за что. Леший заметил Ванино смущение и ободряюще улыбнулся.

Вода стекала с волос, забиралась за воротник и холодными мерзким струйками сбегала по спине. Прилипла к телу промокшая рубаха. Ваня вздрогнул.

- Прости, Иван Николаевич, что тебя облила, - наконец нашла слова Настя и поклонилась в пояс, тряхнув косой. - Пойдем, переоденешься в сухое, а то дрожишь, еще заболеешь, неровен час.

-Да ладно, можно и просто Ваня.

Девушка улыбнулась и повела его в дом по высокому крыльцу с витыми столбами. Пока они поднимались, Ваня успел рассмотреть свою новую знакомую. Она была невысокого роста - ее голова едва дотягивалась до груди рослого Ивана. Темные волосы были заплетены в толстенную, толщиной в руку косу, завязанную лентой в цвет сарафана. Ваню немного позабавило, что на ней именно сарафан, а не джинсы и даже не платье или юбка. "Может беременная? Ведь сарафан обычно носят беременные" - подумал он, - но вроде не похоже. А с мордашки очень даже симпатичная".

Дверь оказалась неожиданно низкой - даже невысокой Настеньке пришлось немного пригнуться, а Ваня сложился почти вдвое, переступая высоченный порог сделанный из целого бревна. Они вошли в небольшие узкие темноватые сени. Пахло сеном.

- Скотину держите? - поинтересовался Ваня.

- Да, два коня и лошадь, две коровы, нетель, овцы - все есть, только свиней не держим - мяса у нас и так довольно - и зайчатина есть, и дичь разная, - улыбнулась Настенька. - Проходи в горницу, а я тебе сейчас одежду сухую принесу, - и она открыла перед Ваней какую-то дверь, а сама ускользнула в другую.

Ваня вошел в открытую дверь. Ему сразу показалось, что он попал в прошлое лет эдак на триста назад. Комната была просторная. На улице ярко светило солнце, но казалось, что на комнату надеты темные очки. В рамах с мелкими переплетами были вставлены темноватые кусочки слюды. Но в комнате было светло и уютно. Мягко отражало свет гладко обструганное дерево стен и потолка - ни обоев, ни побелки не было. "А, клево выходит, ­подумал про себя Ваня. - Надо будет, когда вернусь нанять отделочников и у себя дома квартиру деревом обить. Круто будет. И потолок тоже деревом покрыть. И все это лаком покрыть, чтобы не терлось".

Мебели в комнате было мало, но она не казалась совсем пустой - много места занимала печь. Русскую печь Ваня видел впервые в жизни - она была очень большой, но какой-то даже изящной. У печки стояли ухваты и кочерга. Угол за печкой был отгорожен холстиной. Над дверью были "антресоли", как окрестил их Ваня. С другой стороны от входа стояла скамейка с прорезной спинкой и подлокотниками. В дальнем углу стоял стол. За него могло бы сесть человек 15, а может и больше. К столу были приставлены не стулья или кресла, а широкие лавки - мягкой мебели здесь вообще не было. Для мягкости на лавках лежали мохнатые шкуры.

Среди шкур возлежал огромный черный котище. Между столом и печкой, на шесте, прикрепленном к кольцу на потолке, висела колыбелька. В стене за печкой была какая-то дверь. С полок, тянувшихся вдоль стен, смотрели чудесные звери и птицы и вились невиданные цветы на расписных деревянных мисках, серебрились чарки, у печки чернели горшки. И совсем ничего ни пластмассового, ни алюминиевого, ни даже фарфорового или стеклянного. Все как в древности. "Надо же, все в стиль, - подумал Ваня, - заморочились же здесь все это собрать, прямо музей какой-то". Только здесь этими музейными вещами явно пользовались - где-то потерлась роспись на посуде, на горшках была сажа. «Интересно, где Леший все эти штуки надыбал?" - оглядывал Ваня полки.

Других украшений в комнате не было - только висели у окон вышитые полотенца. Не хватало привычных предметов - не было ни телевизора, ни магнитофона, ни даже радио. "Двадцать первый век на дворе, а здесь как при царе-горохе живут", - удивился Ваня. Очевидно, электричества тут тоже не было - ни одной розетки не было заметно. Ваня посмотрел на люстру - над столом висел большой подсвечник, а несколько высоких резных подсвечников стояло в разных углах комнаты. Водопровода и того не было - недалеко от входа у печки на веревках висела странная посудина с двумя носиками. Под ней стояла деревянная кадка. Тут же висел кусок холста для вытирания рук. Стояло еще деревянное ведро, а рядом висел ковшик с резной ручкой в виде коня. Одним словом, это был незнакомый мир с незнакомыми вещами и такими же незнакомыми порядками.

Тихо отворилась дверь и вошла Настенька с холщовой некрашеной рубахой и такими же штанами.

- На, переоденься, - протянула она смену белья Ване, а сама взяла ведро и пошла вниз. Ваня начал расстегивать куртку. Оказалось, что она опять одета на левую сторону. "Как же так? - удивился он. - Я же ее переодевал. Что я совсем дурак, что ли? А может это все мне снится?". Но это был не сон. Сон не может быть настолько правдив. Кошмары Ване снились часто - он бегал, стрелял, в него стреляли, он падал с высоты, сбрасывал кого-то в пропасть, но никогда он не чувствовал во сне холодного прикосновения к телу мокрой рубашки. Стало быть, не может такое сниться.

Ване стало немного стыдно - в одежде, надетой на левую сторону его видел не только рыжий хозяин леса - он тоже мужик, хоть и с синей мордой, но и Настенька. Она, конечно, дура - разве умная обольет ни с того ни с сего холодной водой, но все же - девушка. Хорошо, если ничего не заметила, - понадеялся он и попытался быстро сдернуть мокрое тряпье.

Как назло, голова застряла в застегнутом вороте. Стукнула входная дверь. Ценой верхней пуговицы Ваня выдрался из рубахи и смущенно стоял с пылающими ушами. Но вошла не Настенька, а какое-то мохнатое нечто. "А, еще и снежный человек, - тоскливо подумал парень. - Все один к одному. Тут тебе и Леший, тут тебе и дрессированный медведь, а еще и это". Снежный человек оказался женского пола. У существа были огромные, но вялые груди. Они были так велики, что для удобства были закинуты за плечи. Вообще-то, вошедшая была не такой уж и мохнатой, - просто ниже колен спадали густые распущенные волосы. Кроме волос на ней ничего не было, но ее тело было покрыто мягкой редкой шерсткой, похожей на рыжеватый пух. Только на лице, стопах и ладонях кожа была гладкой. Щеки вошедшей были слегка голубоватого оттенка. Черты ее лица были просты, можно даже сказать немного грубоваты, но приятны. Вместе с ней вошел и сам Хозяин леса. "Это жена моя, Лесаня, - представил он волосатое существо Ване, - а это наш новый работник, Иван".

Лесаня своей наготы совершенно не стеснялась, будто была одета как положено. А вот Ваня сильно смутился, быстро напяливая поданную Настенькой рубаху.

- Да ты и порты переодень, мокрые ведь, - мягко сказала Лесаня.

Ваня покосился на обнаженную Лесаню, отвернулся и снял джинсы. Плавки тоже были мокрые, особенно спереди - воды Настенька не пожалела, облила всего с ног до головы, но снимать их Ваня не стал и надел прямо на них свободные порты. Лесаня разложила мокрые тряпки на печи. Ваня достал пачку сигарет - к счастью она не намокла. Карманов на поданной Настенькой одежде не было, и Ваня положил сигареты на скамейку у входа.

- Экая вещь красивая, - потрогал пачку Леший. - Будто от цветов краски взяты. Он разулся и с удовольствием пошевелил босыми пальцами двух левых ног.

- Ты разуйся, пусть ноги отдохнут, - посоветовала Ване Лесаня. Тапок не предложили - вероятно, их и не было. Пол был устлан половиками. Ваня разулся и остался в носках.

Вернулась Настенька с ведром и наполнила водой двуносую посудину.

- Сейчас кушать будем, - улыбнулась она Ване, - мой руки.

Ваня вальяжно подошел к странному сосуду и качнул его. Но с непривычки не рассчитал силы: рукомойник заходил ходуном, расплескивая воду вокруг. Ване стало неловко за неприспособленность к этой странной жизни.

- Да ты будто вчера родился, - удивился Леший. - Даже умываться толком не умеешь!

Ваня ничего не ответил. Настенька принесла тряпку и подтерла лужу. Помыли лицо и руки, мягко придерживая умывальник и наклоняя его в нужную сторону Лесные супруги, не торопясь, умылась Настенька и кое-как умылся Ваня. Вместо мыла была какая-то мылкая жидкость в плошке, и Ваню это очень удивило, но виду он не подал.

Лесаня постелила синюю скатерть и начала собирать на стол.

Дата добавления: 2015-10-24