Глава 9. В паутине лжи.

Против воли никто никого не спасет

И заставить нельзя любить…

— Долго ты там? Джейн! Ты же знаешь, как я ненавижу эти долбаные больницы! Ты специально меня злишь?

— Иду. Наберись терпения, а? Я должна высушить голову.

— На кой черт? Ты что, на свидание собралась? Хочешь подцепить какого-нибудь докторишку?

— Заткнись! Я не могу ехать по городу как чучело. Даже если мне нужно просто довести тебя до этой чертовой больницы и проторчать там два часа в обществе калечных придурков.

— Ты бываешь настоящей сукой, доченька. Тебе это известно?

— Уже давно. Можно я не буду говорить тебе, кем ты бываешь чаще всего, папочка?

Джейн выключила фен, и отец ничего ей не ответил, что было на него непохоже.

Из комнаты послышался скрип коляски, потом звук запираемой комнаты. Джейн усмехнулась: молодец, папочка! Она давно сделала дубликат с его ключа, только не было нужды воспользоваться. Когда-то все эти шпионские игры: замок на двери, запрет входить к нему посторонним — казались ей чудачеством больного человека, она помнила, как всё это раздражало сиделок. Теперь, когда ей вплотную предстояло заняться отцовскими секретами, Джейн почувствовала, что испытывает к этому человеку брезгливое презрение. Она и раньше не пылала к нему безумной дочерней любовью, но считала, что отец заслуживал сочувствия и поддержки. Теперь она перестала так считать.

— Ладно, я готова. — Она вышла из ванной. Отец смотрел на нее в упор, постукивая пальцами по подлокотнику своей коляски. Джейн поймала себя на мысли, что смотрит на него, как на незнакомого человека. Почему раньше она этого не замечала? Его цепкий взгляд — взгляд хищника, выслеживающего добычу, — седина в коротко остриженных рыжеватых волосах, эти морщины, дьявол, как она вообще могла когда-то считать его безобидным инвалидом?

— Наконец-то! — проворчал отец, окидывая её с ног до головы быстрым взглядом.

— Не нуди, — ответила она и открыла дверь квартиры.

Джейн подогнала машину к подъезду, помогла отцу залезть внутрь и поместила коляску в багажник.

— Я довезу тебя до доктора Мартина, а потом вернусь за тобой, — девушка уверенно крутила руль, стараясь лавировать в потоке машин. — Думаю, часа два тебе хватит на визит?

— Куда ты собралась, черт тебя дери? — Рэй Бредфорд оторвался от созерцания улиц за окном.

— У меня дела.

— А в другой день их нельзя было сделать? — ворчливо произнес отец, сверля её недоверчивым взглядом. — Ты же знала, что сегодня нужно ехать в клинику!

— Хватит! Мне нужно ехать сегодня, и я поеду. Я уже выросла из того возраста, чтобы отчитываться перед тобой, что и когда мне нужно сделать. И потом, чем ты вообще недоволен? Я отвезу тебя к Мартину, потом заберу обратно. Я же все время торчу в коридоре, и пользы от моего присутствия там никакой. Чего ты тогда переполошился?

— А если все окончится раньше?

— Подождешь. К тому же, это никогда не заканчивалось раньше. Пока ты проедешь по всем специалистам….

Отец буркнул что-то неразборчивое, но возражать не стал. Это все равно было бессмысленно, он прекрасно это понимал. Как не крути, у него было только два выхода: оставаться на её попечении или отправиться в «Вишневые сады». А этот вариант ему не подходил абсолютно.

Они добрались до клиники безо всяких приключений. Даже извечная пробка на Гарднер— стрит рассосалась на удивление быстро. Джейн спокойно сдала отца на попечение доктора Мартина. И даже нашла в себе силы вытерпеть пять минут разговора о папочкином самочувствии, прикидываясь любящей и заботливой дочерью. Но когда дверь кабинета закрылась, Джейн испытала острое желание броситься к машине бегом.

Это был самый блестящий план из всех её стратегических задумок. Проработанный до мелочей после разговора с Оливером. Этот вечер всё расставил на свои места. Она наконец-то нашла в обороне Мрака самое уязвимое место. «Он знает, что это будет конец наших отношений», — звучали у нее в голове слова Оливера. «Конечно, конец, — ответила она сама себе, — теперь уже точно. Я в лепешку расшибусь, чтобы так и было, Лив. Не беспокойся. Ради тебя и ради себя. Ради нас с тобой. И меня не будет глодать совесть. В любви каждый сам за себя. И еще я отчаянно не могу допустить, чтобы ты остаток своих дней прожил с убийцей. Теперь все ясно. Теперь я знаю, почему вас выгнали из этого вашего загадочного общества. Он грохнул там кого-то, и вам пришлось бежать так поспешно, что вы явились в мой дом, не имея с собой даже личных вещей. И ты простил его, взяв обещание больше никогда не убивать. Но я-то знаю, если Мрак связался с моим папочкой, значит, снова идет по этому пути. И я сумею раскрыть тебе на это глаза, чего бы мне это не стоило! Тебе и так пришлось два дня терпеть, пока не настал благоприятный момент убрать папочку из дома. И две ночи. Как я представлю, что ты спал со своим Мраком, меня тошнит. Мой бедный Лив! Мне просто блевать хочется, когда я представляю, что он тебя трогает. Больше этого не будет!»

Джейн примчалась домой так быстро, как только могла. В коридоре стряхнула туфли и вытащила из сумки заветный папочкин ключ. Перед дверью она остановилась, стараясь выровнять дыхание. Потом коротко выдохнула и вставила в замок ключ.

«Ну ладно, папочка, посмотрим, какие тайны ты там скрываешь».

В комнате пахло ружейной смазкой и чем-то ещё. «Опасностью и ложью, — мелькнуло в голове Джейн, — твоим махровым враньём».

Джейн стояла посредине комнаты, рассеянно вертя в руках ключ. Всё, как обычно: постель, заправленная коричневым покрывалом, стол, компьютер, который отец просто заставил купить для себя — она тогда неудачно подколола его, не хочет ли папочка найти себе по переписке спутницу жизни — книжная полка, шкаф, картина на стене. Джейн стояла, с ненавистью глядя на загорелого легионера в белом кепи, изображенного на фоне пустыни. Она плохо себе представляла, что когда-то таким был её отец. Может быть, потому, что впервые увидела его, когда ей было 13 лет, а он уже сидел в инвалидной коляске. «Хрен бы ты вспомнил о нас, папочка, если бы до сих пор ходил на своих ногах», — мысленно обратилась она к портрету, испытывая непреодолимое желание плюнуть на изображение. Теперь эта комната, которую она уже столько раз видела, показалась ей чужой. Еще несколько минут она оглядывала вымпелы на стене, вытертые на паласе следы от коляски, а потом тряхнула головой и попыталась сосредоточиться.

«Ну что, папочка, начнем наши игры, сукин ты сын?»

Ею овладел охотничий азарт, как у гончей, ищущей след.

«Лады, где ты можешь прятать что-то, не предназначенное для чужих глаз? Я бы спрятала в компьютер. Но не ты. Проверить, конечно, не мешает, но я нутром чую, что это не так. Ты очень подозрительно относишься к компьютерам. Причину этому я объяснить не могу, но знаю, что это так».

Тем не менее, на всякий случай, она все же включила компьютер, подождала загрузку системы и разочарованно хлопнула кулаком по столу. Пустышка, как она и думала, иначе папочка поставил бы на вход пароль. Она лениво полазила по папкам, так, для успокоения собственной души. Самым ценным оказалась его переписка с такими же, как он, вышедшими в тираж легионерами, в основном теми, кто проживал за границей. Читать все эти ностальгические байки у нее не было ни времени, ни желания. Ясно, что папочка не изменил своим привычкам и компьютеру свои секреты не доверил. Значит, здесь что-то другое. Но что? С ходу отметаем верхние полки шкафов, потому что без посторонней помощи он туда не дотянется. И уж точно никого не будет просить. Джейн села на стул и мысленно примерилась, чтобы соответствовать уровню досягаемости с инвалидной коляски. Подволакивая за собой стул, она приблизилась к книжной полке, вытянула руку, чтобы понять, какой полкой следует ограничить свои поиски. Джейн вынимала книги, перетряхивала их, тщательно осматривала корешки и обложки. Этот осмотр заставил её нервно хихикать над собой. «Дорогая, ты шпионских фильмов насмотрелась, да? — подумала она. — Только там бывают книги с пустой серединой, для хранения микропленок и шифров»! Разумеется, такой осмотр ничего не дал, это были только книги и ничего больше.

Придерживая стул, Джейн мелкими прыжками добралась до платяного шкафа и распахнула створки. Ну, здесь точно пусто. Парочка костюмов, белая форма с «фруктовым салатом»* на груди, джинсы, рубашки, несколько футболок, стопка белья на полке. Пусто. Ничего интересного. Джейн разочарованно пнула дверцу шкафа. Ну, что остается? Двойное дно? Полость под кроватью? Ага, только это тебе не кино, детка! И там не будет выдвигающейся доски в полу. По банальной причине линолеума. Джейн залезла с ногами на кровать, попрыгала, потом попыталась, не пользуясь ногами, добраться до края постели. Упираясь руками в матрас, она наклонилась вниз, но не удержалась и свалилась прямо на пол, больно ударившись о проклятый стул.

«Черт! Черт! Черт!» — Джейн встала на ноги, потирая ушибы и с ненавистью глядя на стул. Наплевав на достоверность, заглянула под кровать, пошарив рукой по деревянному дну. «Чушь! Он просто сюда не залезет!» Она представила папочку, слезающего с коляски и карабкающегося под кровать, подтягиваясь на руках, и ей стало смешно.

Варианты отпадали сами собой. На всякий случай, она сняла со стены картину и придирчиво осмотрела её со всех сторон, но картина осталась картиной, безо всяких признаков секрета.

«Ну, что у нас остается? Письменный стол? Банально, но все же?»

Джейн подняла стул и подвинула его к столу. Первый ящик оказался почти пустым, если не считать всякой мелочи, вроде карандашей, ручек, ножниц для бумаги, старого компаса и банковских счетов от доктора Мартина. Джейн закрыла верхний ящик и взялась за второй. Тут пришлось повозиться немного дольше. Джейн перебирала бумаги отца, письма, фотографии, лежащие безо всякого порядка, документы, собранные в потертую кожаную папку. На самом дне она даже обнаружила свою старую домовую книгу, видимо, сохранившуюся с тех времен, когда отец еще собирался вникать в хозяйственные расчеты. Она усмехнулась — потом отец махнул на все рукой, предоставив ей полную свободу действия. Тогда она ещё была удивлена, с чего это вдруг отец перестал считать деньги и совершенно самоустранился от вопросов содержания дома. Теперь она, похоже, понимала, в чем тут дело. Папочка нашел себе новое применение, гораздо более интересное, чем счета от электрических компаний, вопросы отопления и переписка с мусорщиками.

Третий ящик был последним. Джейн даже подумала сначала, что сукин сын закрыл его на замок. Ящик равнодушно реагировал на дерганье, будто испытывал терпение Джейн на износ. Но уже по одному этому обстоятельству, Джейн поняла, что наконец-то напала на след. Она встала на колени и попробовала увидеть замок. Никакого замка не было. Джейн двумя руками схватилась за ручку и потянула ящик на себя. Только с третьей попытки она услышала характерный скрип, оповещающий, что её усилия не проходят даром. Наконец ящик поддался. Джейн потеряла равновесие и села на пол, но оно того стоило. Злополучный ящик оказался практически пустым, лишь в глубине мелькнул металлический бок какого-то предмета. Джейн засунула руку и извлекла на свет металлическую коробку с двумя боковыми ручками и кодовым замком. «Давно бы так, — хмыкнула она, снова садясь за стол и поставив импровизированный сейф перед собой. — Надеюсь, папочка, что ты положил сюда что-то посерьезнее, чем свой любимый пистолет».

С виду ничего необычного в кодовом замке не было — искомая комбинация набирается с помощью букв и цифр. Но какая комбинация? Какой код? Джейн начала с простого. Как и следовало ожидать, ни даты рождения, ни имена, ни место появление на свет и проживания в настоящий момент, никаких результатов не дали. Это была риторическая попытка. Папочка должен был зашифровать свой сейф, чтобы быть уверенным, что никто посторонний его не вскроет. Так? Так. И это совершенно очевидно не набор цифр, поскольку мистер Бредфорд терпеть не мог запоминать цифры. Только самые необходимые и легкие. Джейн просто нутром чувствовала, что шифр состоит из слов или дат, значимых для него, как для легионера. На том простом основании, что этот чертов Легион был для папочки единственным, что он знал в жизни, и чему придавал хоть какое-то значение.

Джейн сжала пальцами виски и попробовала вспомнить все, что ей было известно о его службе.

«Так, начнем сначала. Дата вступление, дата выхода, дата ранения. Нет, не то.

А если написать слово Легион, как бы это писалось по-французски? Нет. Не подходит хотя бы потому, что эти буквы английские. Скорее наоборот, придется подбирать французские слова так, как если бы они звучали на английском.

13DBLE — 13 полубригада, в которой он служил после поступления. Мимо. Сформирована в 1940 году, в Сиди-бель-Аббесе. Расположена в казармах Монклер в Джибути. Так…. Монклер, Джибути. 1940. Всё не то! Ладно, а если пойдем дальше? Потом его перевели во второй парашютно-десантный полк. Ну, что можно отсюда выжать? 2 REP. Нет, не то. Создан в 1955 году. Не то. Казармы Раффали на Корсике. Раффали, Корсика. Нет,

НЕ ТО! CRAP — спецназ Легиона. Ах, папочка, ты до сих пор не можешь успокоиться, что тебе доверили такую честь там служить! Тебе даже не жалко, что из-за этой гордости ты вляпался в переделку и теперь катаешься на двух колесах!

Полковой праздник: День Святого Михаила, 29 сентября. Мимо!

Дзинь. Простите, леди, но вы опять не угадали. Хотите сделать ещё одну попытку?

Право хода переходит к вашему противнику.

«Ненавижу тебя, папочка! Что ты здесь зашифровал, а? Может, я тут напрасно голову ломаю? Может, ты взял и сделал кодом какую-нибудь галиматью? Или имя красотки, которая тебя развлекала в далеких жарких странах? Тогда я никогда, ни за что не догадаюсь»!

Джейн почувствовала, как ею овладело глухое отчаяние. Она едва сдерживала себя, чтобы не бросить эту чертову коробку об пол. Столько комбинаций, столько вариантов, и все не то!

Бель Эр — ты когда-то любил мне рассказывать, как вас там муштровали. Неужели и я когда-то любила слушать всё это дерьмо? Мимо.

Ну что теперь делать? Потрясти бубном, исполнить ритуальную пляску? Сказать волшебные слова? Сделать пассы руками и понадеяться на чудо?

Джейн затрясла головой. Пока она изнывала от попыток впихнуть в шифр всю историю Иностранного Легиона, которую могла вспомнить, папочка уже наверняка освободился от доктора Мартина и теперь ездит по коридору, злой, как черт! Джейн на мгновение представила его сведенные брови, жестко сжатые губы. Он будет стучать по подлокотнику пальцами, и насвистывать «Westerwald». Боже, а раньше она обожала эту песню! Неужели когда-то она сидела в этой комнате, подпевала ему, жадно слушая легионерские байки! Как давно все это было!

Она набрала «Westerwald» машинально, и прозвучавший щелчок был похож на величайшее откровение. Он прозвучал так резко, что она не поверила своим ушам. Но глазам поверить пришлось. Крышка коробки открылась. Джейн потребовалось еще около минуты, чтобы справиться с удивлением и унять предательскую дрожь в руках. А потом забыть обо всем.

В коробке оказалось не так много вещей. Потрепанная записная книжка, две чековые книжки и визитка бара «West Land». Чувствуя, что вот сейчас и настал момент истины, Джейн раскрыла книжку и почувствовала, что ей не хватает воздуха.

Она сразу узнала почерк отца, быстрый, неразборчивый, словно он делал записи второпях. Книжка была почти полностью использована и изначально напоминала еще один шифр. Фамилии, напротив непонятные значки, слово, похожее на прозвище, и сумма. А в скобках еще одна, обведенная красным. Двадцать листов фамилий и цифр. И красных кружков. Некоторые фамилии подчеркнуты зеленым, некоторые синим. Напротив других Джейн заметила восклицательные и вопросительные знаки. Некоторые зачеркнуты красным. Скорее даже, вычеркнуты. Рядом с другими, зачеркнутыми черным маркером, стояла звездочка. Джейн листала книжку, пытаясь разобраться с шифром непонятных значков, и картина начинала вырисовываться перед ней с пугающей ясностью.

«Ты как сутенер, папочка. Хозяин публичного дома, мать твою так! И я сейчас листаю твою «маленькую черную книжку»! Да её хватит, чтобы упечь тебя в тюрьму вместе с твоей проклятой инвалидной коляской! Несчастный калека, а? Кто-нибудь из тех, кто тебя жалеет, знает правду? Даже моего ума хватит, чтобы понять, что именно я держу в руках! Сколько ты уже этим занимаешься? Лет пять, судя по записям! Пять лет ты ищешь придурков, согласных и дальше закладывать свою голову. Беспринципных, жадных дураков, которые ни во что не ставят ни свою, ни чужие жизни. Или тех, кто оказался за бортом армии, но так и не смог с этим смириться. Ты хуже, чем сутенер: они торгуют телами, а ты торгуешь жизнями! Я же не дура, тут все понятно! Здесь, в этой книжке, ты назначил им цену. И себе процент за ту кровь, что они прольют. Ты любовно обвел свою цифру красным. Что ж, недалеко до истины. Цвет просто для тебя! А тех, кто по каким-то причинам остался лежать с простреленной башкой, на кого нашелся свой охотник, ты просто красным вымарал. А кого ты вычеркивал черным? Что значит эта звездочка? Повышение? Тюрьма? Хотя вряд ли. Скорее всего, на каждого неудачника, провалившего дело и попавшегося полиции, нашелся свой убийца, из другой такой вот черной книжки, спрятанной у другого сукиного сына. Сколько их тут? Навряд ли это настоящие фамилии. А вот клички наверняка настоящие. Ну что ж, посмотрим, во сколько ты оценил своего дорогого Мрака? Ты же его просто как родного сына полюбил! Пылинки с него сдуваешь! Хороший процент получил, да, папочка?»

Он стоял последним. DARK. Три раза подчеркнула его зеленая линия. Жирный восклицательный знак и сумма. Увидев, СКОЛЬКО было там написано, Джейн присвистнула. «Что же он делает за такие деньги! ТАКИЕ деньги! Он купил тебя, Мрак! Купил дорого, как раритет, но все-таки и на тебя нашлась своя цена. Когда же это случилось, черт? Сколько ты уже успел «заработать»? Скольких зачислил на свой счет, который ты не вел раньше? Теперь-то ведешь, теперь тебе за это платят!»

Джейн нервно усмехнулась. Можно было закрывать коробку; она из чистого любопытства взглянула на чековые книжки. Одна из них принадлежала папочке, другую он завел для Мрака. Увидев сумму, она вторично едва не потеряла дар речи.

«СКОЛЬКО?! Сукин сын! Урод! Проклятый ублюдок! И ты еще смел при таких сбережениях заикаться о «Вишневых садах»? О своем пособии?! Сидеть у меня на шее! Жрать то, что я тебе готовила?! Ныть о дороговизне сиделок! Ты, лживый, поганый сукин сын!!! Зная, что при желании можешь купить себе дом на жарких островах и гарем длинноногих красоток в коротеньких белых халатиках! Ненавижу! Господи, как же я тебя ненавижу! Почему ты не сдох там, в своей Африке! Интересно, кому ты хотел всё это оставить? Уж, наверняка, не мне! Сколько ты еще собирался дурить мне голову! Вы со своим Мраком хорошо устроились! А Лив еще считает, что… Господи!»

Она швырнула чековые книжки на дно коробки. «Так, Дженни, успокойся. Лив просто обязан все это увидеть! Так, сейчас наводим порядок и быстро ищем ближайший копир. А потом вернемся за папочкой, только бы не задушить сукиного сына! Только бы сдержать себя в руках!»

Она быстро переложила в свою сумку все содержимое коробки. Хотела оставить визитку бара, но потом взяла её тоже. На визитке стоял телефон Мрака и непонятное слово GHOST. Призрак. Тоже кличка? Но чья? Внизу была накарябана дата. Сегодняшняя дата. Это обстоятельство надлежало тщательно проверить.

Джейн постаралась успокоиться, схватила сумку и выскочила за дверь своей квартиры…

…. Как и следовало ожидать, папочка был в бешенстве. Джейн еще никогда не испытывала такого сильного желания распахнуть дверцу машины и выпихнуть его ногой, желательно на полной скорости, чтобы мистер Бредфорд свернул себе шею. Она вцепилась в руль и скрипела зубами, пока папочка брызгал слюной, стараясь пнуть её побольнее.

— Где тебя носило, чертова дура! Я полтора часа ездил по этой проклятой клинике!

— Вызвал бы такси, — прошипела сквозь зубы Джейн.

— Какого черта тратиться на такси, если у меня как бы есть любимая доченька, которой совершенно плевать на то, что нужно сделать дело, а потом мотаться черт знает где! Думаешь, я не знаю, куда ты ездила?

— Не твое дело!

— Конечно! Мне нет дела, что моя дочь, как последняя сучка, бегает в супермаркет, трахаться в подсобках! Пудришь Эдду мозги!

— Какая забота об Эдди! — зло ухмыльнулась Джейн. — Может, хочешь позвонить ему и все рассказать?

— Да какого черта ему звонить? Уверен, и без меня нашлись добрые люди, которые давно раскрыли ему глаза на твою большую любовь! Если бы Вильсон был мужиком, а не тряпкой, давно бы выкинул тебя к черту вместе с этим смазливым недоумком!

Джейн с такой силой нажала по тормозам, что отец едва не разбил себе голову о панель.

— Тебе какое дело, а? — не выдержала Джейн, срываясь в крик. — Хочешь, чтобы я оставила тебе дом и смылась куда подальше? Мечтаешь поселить с собой твоего зубастого урода и зажить насыщенной, интересной жизнью?

— Хорошо бы было!— заорал в ответ отец. — Будь Марк моим сыном, он бы не бросил меня в долбаной клинике на три часа!

— Он бы тебя просто пристрелил, чтоб ты не мучался! — взвизгнула Джейн.

— Заткнись!

— Сам заткнись! Я вожусь с тобой вместо того, чтобы заниматься своей личной жизнью, а ты еще смеешь меня упрекать?!

— На свою личную жизнь ты никогда не жалела времени! — ядовито прошипел отец. — Всегда вела себя, как сучка во время течки! Я уже со счета сбился!

— Не твоя забота! И запомни: я буду делать, что хочу и с кем хочу! А ты, если тебя что-то не устраивает, можешь отправляться в «Вишневые сады»!

— Не смей так со мной разговаривать!

— Я буду с тобой разговаривать, как ты того заслуживаешь! Если ты думаешь, что я буду спокойно сидеть и слушать, как ты поливаешь меня грязью, то тут ты просчитался!

— Спасибо, доченька.

— Не за что, папочка!

Весь остаток дороги они проехали молча. Отец заткнулся, а у Джейн не было ни сил, ни желания, продолжать такой продуктивный диалог. Мысленно она была уже не здесь. Ей не терпелось как можно скорее отвезти папашу домой и поехать к Ливу. Содержимое сумки жгло её так, что от нетерпения чесались ладони. Представив физиономию мистера Бредфорда, если бы он узнал, что сейчас она везет в этой машине, Джейн едва не расхохоталась. Папочка больше не возникал, она довезла его до квартиры и мстительно хлопнула дверью. Обычно она сначала кормила отца ужином, но теперь решила, что сукин сын сам в состоянии доехать до холодильника. Путь до Sollymarket впервые в жизни показался ей таким долгим. До окончания смены Оливера оставалось еще полчаса.

Она сидела в машине на стоянке, собираясь с мыслями перед предстоящим разговором.

Минуты казались часами — еще никогда время не текло для нее так медленно.

Оливер не задержался — Джейн увидела, как он показался из дверей черного хода, и её сердце глухо забилось от волнения. Она подождала, пока он сядет в машину, и только тут заметила, каким бледным и потерянным он выглядел. Сердце кольнула глупая мысль, что всё, что она задумала, это неправильно. Мерзко. Она намеренно разлучала его с человеком, с которым он прожил долгие годы. С которым его связывало что-то, чего она так и не узнала. И не только любовь и постель. И она рвала эту связь, резко, с кровью, как вскрывают зажившую рану. Что, может быть, было бы лучше для Оливера, если бы он и дальше оставался в счастливом неведении, но был бы счастлив. Улыбался бы. Чтобы эта бледность и эта несчастная гримаса никогда не искажала красивого лица.

«Хватит! — оборвала она сама себя. — Не бывает лжи во спасение! Чего ты хочешь? Чтобы он всю жизнь прожил с убийцей? Чтобы рано или поздно, когда правда всплывет наружу, ему было еще больнее? Непереносимо больно? А, может, поздно? Куда бы Мрак его втравил, ты об этом подумала? Так что прекрати сомневаться! Всё правильно! Ради него и ради себя!»

— Ты очень бледный, Лив. Не спал совсем? — Она поймала себя на мысли, что оттягивает этот разговор, словно, несмотря на все уверения, еще сомневается.

— Я не мог спать, Дженни. Просто не мог. Все время думал, права ты или нет. Я как подумаю, что все, о чем ты говорила, может оказаться правдой, у меня все болит.

— Лив, ты не сможешь жить в постоянном вранье.

Он поднял на неё глаза, и по этому взгляду Джейн поняла, что он до последнего момента будет надеяться на то, что Джейн ошиблась. Но она не ошиблась.

— Ты узнала? — с трудом выдавил он из себя.

— Я нашла это в сейфе отца. Смотри сам.

Её пальцы дрожали против воли мелкой противной дрожью. Пока Джейн пыталась открыть свою собственную сумку, она едва не сломала ноготь, с силой дергая заевшую молнию. У него тоже дрожали руки. Оливер взял распечатку записной книжки и невидящими глазами смотрел на нее.

— Что это?

— Его книжка. Тут все, кого мой отец завербовал за пять лет. А там, на последней странице… Там про твоего Мрака. И его чековая книжка. Сколько ему уже заплатили за… дела.

Листы распечатки упали на колени и пол машины, вывалились из ослабевших пальцев. Лив сжал голову руками и застонал, тихо и страшно, отчего сердце Джейн совершило болезненный скачок и забилось где-то в глубине с тоскливой противной болью. Она сидела и слушала, как он стонет. Не в силах произнести ни звука, только гладить его по плечу. Если бы она могла, она бы забрала с собой всю ту боль, что скручивала сейчас его душу. Боль, причиной которой являлась она сама.

— Лив, я понимаю…

— Нет.

Он поднял на нее глаза, блестящие от подступивших слез, которые он не скрывал.

— Ты не можешь этого понять…

— Лив!

— Я должен с ним поговорить. Показать ему все это и потребовать объяснения.

— Лив, послушай…

— Я больше не могу так жить, Дженни. Все еще надеяться на чудо, что все это не так. Что он делает что-то еще, что мы с тобой просто ошибаемся. Он так долго был для меня всем…

— Лив…

Он не слышал — в изнеможении откинулся на спинку сидения, смотря в пустоту. И голос его звучал тихо, словно ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы говорить:

— Ты хотела знать, что он сделал? Почему мы здесь... Джейн, Марк был командиром карательного подразделения. Мы, я и он, мы были на войне. По разные стороны. Сражались друг против друга. Так получилось. Нам пришлось разойтись, когда началась война. И он… он…. Он убивал, Джейн. Его «стилеты» истребляли всех, кто сражался против его хозяина. И он… тоже…. Он не мог уйти…. Его родители поручились за него головой. А потом, когда он стал командиром, он принес клятву, которую нельзя нарушить, пока жив Лорд. Неважно. Ты все равно не поймешь. Моя сторона победила. Я нашел его, когда он умирал. И я его спас. Я не мог допустить, чтобы он погиб. Я слишком сильно его любил. Даже такого. Ему удалось сбежать, а меня посадили за это в тюрьму. Пожизненно. Я должен был там умереть, но... Меня помиловали. И его тоже. Нам сохранили жизнь, а взамен изгнали из нашего… Оттуда, где мы жили. Мы были вдвоем — он и я. Ни какого шанса выжить здесь. Но мы были вместе и выжили. Он поклялся мне, что больше никогда не совершит убийства. Не прольет ни чьей крови. Ради меня. Ради того, что я ему поверил. Чтобы мы навсегда были вместе...

Она слушала его, затаив дыхание. Черт, она и раньше догадывалась, что отец не зря вцепился в Мрака рачьей хваткой, но чтобы так всё было! Она понимала, что Лив находился на грани отчаяния, если говорил ей всё это. Что он уже стоит у последней черты, и осталось сделать только маленький шаг.

— Теперь ты понимаешь, что всё это значит для меня? Почему я должен всё выяснить! Чтобы он сказал мне, глядя в глаза…

— Лив, послушай. — «Ну, как тебе каша, которую ты заварила, а, Дженни?» — Давай сначала до конца все выясним! Ты еще успеешь с ним поговорить! Если сейчас ты покажешь это Мраку, то мой отец сразу догадается, что это я украла книжку! Это поменяет всё. Мою жизнь, ты понимаешь? Отец никогда мне этого не простит. И я готова на это пойти, но мне надо знать, знать, понимаешь, что ты согласишься начать новую жизнь со мной!

Его глаза широко раскрылись — одинокие слезы быстро покатились по щекам. «Дура! — выругала себя Джейн. — Не время сейчас для этих разговоров!»

— Позволишь мне помочь тебе, Лив? Избавиться от прошлого и все начать сначала?

— Что ты хочешь сделать? Сколько мне еще терпеть эту неизвестность?!

— Помнишь, в той визитке стояла сегодняшняя дата? Я хочу пойти туда. Ты должен с ним поговорить, я согласна. Но пусть тогда у тебя будут все доказательства, что мы были правы! Чтобы Мрак не мог снова обмануть тебя! Может, ему звонил кто-то, или он кому-то звонил? Вспомни, что он говорил тебе о сегодняшнем вечере?

— Он говорил, что придет поздно, вот и всё. Да, подожди… Он утром говорил по телефону. А потом сказал, что вернется поздно.

— Хорошо. — Джейн старалась говорить спокойно и уверенно. — Значит, я пойду туда и посмотрю, что это за место. А ты должен пообещать мне, что до моего возвращения не будешь пытаться вызвать Мрака на разговор. Лив, прошу тебя! Ради меня! Потерпи еще совсем немного!

Он горько всхлипнул и кивнул головой. Джейн протянула руку и вытерла слезы с его щек. Какими горькими и солеными на вкус они, должно быть, были.

— Обещаю тебе, что как только я вернусь, ты сможешь с ним поговорить. Я ненавижу себя за то, что вытащила всё это наружу, но, Лив, разве жить в постоянной паутине лжи лучше для тебя? Ты слишком дорог мне, слишком много значишь для меня, чтобы я могла позволить кому-то испортить тебе жизнь. Что бы ни было раньше, это уже прошлое. Не надо всю жизнь жить прошлым, старыми обещаниями! Подумай о себе! Ты еще можешь быть счастлив. Ты достоин этого, Богом клянусь! Потерпи! Если все это окажется неправдой и Мрак все тебе объяснит, клянусь, я никогда больше не напомню тебе, что мы когда-то его подозревали. Для меня самое главное, чтобы тебе было хорошо. Ты обещаешь, что потерпишь до завтрашнего дня?

Он не заподозрил ни какого подвоха в её словах. Кивнул головой, вытер слезы со щек.

— Обещаю. Ты только сразу скажи мне, когда вернешься. Иначе я просто сойду с ума…

Джейн кивнула и включила зажигание. Нужно было отвезти его домой. Туда, куда он впервые — Джейн остро это ощутила — уже не хотел возвращаться…

* * *

… Она нашла злосчастный бар, оставила машину у тротуара и прошла внутрь. С виду это было ничем не примечательное, маленькое заведение — обыкновенный паб для работяг, водителей большегрузов и завсегдатаев местного масштаба. Джейн пришла пораньше, заказала пиво и села в уголке, неподалеку от входа. Господи, если бы раньше кто-то сказал ей, что она будет сидеть в таком месте, надев черный парик Люси, она бы хохотала над этой нелепостью как сумасшедшая. «Ты бы и в папочкину комнату раньше не полезла! И не была бы готова черту душу заложить из-за парня».

Она отпила пива, щелкнула зажигалкой и улыбнулась паре местных парней, которые сидели за стойкой и поглядывали на неё. Оставалось только надеяться, что Мрак не будет озираться по сторонам со своей обычной подозрительностью. Джейн закурила, главным образом, чтобы чем-то себя занять и не отвечать на призывные улыбочки и подмигивания придурков у стойки. Бар был почти пуст. Сбоку от нее трое водителей уплетали картошку, шумно прихлебывая пиво и споря о чем-то своем. Влюбленная парочка впереди — для этих всего белого света уже не существовало. В дальнем углу, наискосок от неё, за столом сидел субъект в черном длинном пальто. Этот тоже, видимо, кого-то дожидался. Стараясь не привлекать к себе внимания, Джейн попыталась рассмотреть его получше. Видно было плохо, Джейн даже показалось на мгновение, что парень был одет в шелковую рубашку с блестящей застежкой у горла. Она нервно хихикнула: чего только не померещиться в темноте! Этот паб явно не был тем местом, куда хотят типы в шелковых рубашках. На вид ему было лет 25, может, чуть меньше. Остроносое лицо с хищными тонкими ноздрями, бледная кожа, пухлые губы. Он был красив. Парень сидел за пустым столом, и официантка даже не пыталась предложить ему сделать заказ.

Джейн посмотрела на часы — Мрак должен был появиться уже 10 минут назад. А если он вообще не придет? Может, он уже дома, и Оливер, не утерпев, выложил ему все карты. Тогда вся её работа шла насмарку. Мрак переубедит Оливера, а ей всерьез придется вспомнить о предостережении папочки по поводу свернутой шеи. Джейн почувствовала глухое отчаяние, но тут дверь раскрылась, и Мрак показался на пороге.

Она поспешно опустила голову, чтобы не встретиться с ним глазами. Мрак на нее внимания не обратил. По всему было видно, что он уже не раз бывал в этом заведении. Не глядя ни на кого, Мрак прошествовал к незнакомцу за столом и, сев напротив, положил руки на стол. Джейн выругалась про себя — ей оставалось только наблюдать их со стороны. Нужно было выбирать другое место, если она хотела услышать, о чем они разговаривают. Какой смысл тогда было тащиться в эту дыру, если она все равно не сможет ничего узнать! Оставалось только сидеть и пытаться прочитать по губам. Черт, она не сильна в этом искусстве! Время уходило. Уже не пряча взгляд: Мрак все равно сидел к ней спиной — она смотрела на них, пытаясь понять, что делать дальше. Говорил в основном незнакомец, Мрак изредка отвечал ему, все больше просто кивая головой. Она ждала, что незнакомец что-то передаст ему, подаст какой-то знак, но они просто сидели и разговаривали. Внезапно, в этом черном парике Люси Джейн почувствовала себя полной идиоткой. А потом она заметила нечто, что заставило её полностью пересмотреть свое впечатление.

Незнакомец, видимо, замолчал — пухлые губы не шевелились, взгляд намертво прирос к лицу Мрака. А потом из широкого рукава пальто показалась белая узкая рука, и даже при скудном освещении бара она успела заметить на его запястье татуировку, резко выделяющуюся на фоне белой кожи. У Мрака тоже есть татуировка, и тоже на правом запястье! Тонкие длинные пальцы незнакомца медленно дотронулись до руки Мрака. «Я ослепла, или он его поглаживает? Я просто слепая дура! Чтобы Мрак позволил кому-то гладить его по руке? Господи, да они должны были быть знакомы лет десять! И еще эти татуировки на одном и том же месте. Что там было у Мрака? Узкий нож со змеей на рукоятке. Нет, не нож — стилет. А у этого? Издалека похоже, но чтобы быть уверенной, нужно было подойти поближе. Так, Дженни, рассуждай логически. Лив говорил, что их изгнали. Значит, никого, кто знал их раньше, здесь быть не должно. И, тем не менее, мы видим, что Мрак встречается в занюханном пабе с каким-то типом, который имеет право гладить его по рукам, и носит похожую татуировку. И, судя по лицам, они очень давно знакомы. Если учесть, что Лив никогда не говорил, что у Мрака есть такие знакомые, стало быть, Мрак это знакомство тщательно скрывал. Но зачем? Почему? Что это за тип? Если бы Лив был здесь! Он наверняка узнал бы, кто это такой, если этот тип из их чертового общества. Черт, он на Мрака так смотрит! С такой заботой, чуть ли не с любовью! Кто ж ты такой, а? Владелец еще одной «маленькой черной книжки»? Не могу же я сейчас вытащить фотоаппарат и начать их фотографировать! Мраку нужно только присмотреться получше, и ни какой парик меня не спасет. И тогда он точно не откажет себе в удовольствии со мной поквитаться»!

Самым разумным было покинуть паб и сесть в машину. Подождать, пока эти двое выйдут, и сделать фото на память. А потом очень быстро свалить отсюда. Джейн сделал последний глоток, бросила на стол купюру и мышью выскользнула за дверь. Ждать пришлось довольно долго. Она сидела в машине с выключенными фарами и напряженно всматривалась в лобовое стекло, нервно сжимая в руке «Никон». Мрак первым вышел из стеклянных дверей. Незнакомец был его ниже примерно на полголовы — стройный, изящный, похожий в своем пальто на аристократа прошлого века, невесть каким ветром заброшенного в эту помойку. Они отошли от двери, Мрак что-то сказал ему. «Аристократ» стоял к ней лицом, и Джейн про себя помолилась, чтобы он не обратил внимания на вспышку. Фотоаппарат щелкнул. Незнакомец снова взял Мрака за руку, несколько мгновений задержал его ладонь в своей, чем Джейн не преминула воспользоваться. Потом Мрак развернулся и зашагал прочь, ни разу не оглянувшись. Незнакомец остался стоять, провожая его взглядом. При свете неона он был хорошо виден, словно специально позировал для фотографии. Когда Мрак скрылся из виду, «аристократ» завернул за угол паба и скрылся из виду. Подстрекаемая бесом любопытства, Джейн выскочила из машины и едва ли не бегом устремилась за ним. Она успела выскочить за поворот, чтобы увидеть фигуру парня в черном пальто, идущего с таким видом, словно весь мир вокруг принадлежит ему. Джейн прибавила шаг. Самое смешное в этой погоне было то, что Джейн понятия не имела, зачем она это делает. Нужно было убираться куда подальше и благодарить Бога за удачу, а вместо этого, ноги будто сами несли её вслед за незнакомцем. Он свернул в один проулок, потом в другой. Джейн почти нагнала его — их разделяло не более двадцати шагов. Она нырнула вслед за ним в темную подворотню и тут же замерла, как вкопанная. Это был тупик. Не более 20 ярдов каменных стен, что нависали с обеих сторон. Ни дверей, ни пожарных лестниц, ни поворотов. Только гладкие каменные стены и три грязных мусорных бака в конце тупика. Дьявол! Джейн не могла пропустить, если бы он отсюда вышел, убедившись, что дальше не пройти! Он не выходил. Завернул сюда и просто испарился. Исчез. Растворился в воздухе.

В полной прострации Джейн дошла до конца тупика и остановилась перед баками, забитыми всякой дрянью под самый верх. Смешно даже представить, что «аристократу» пришло в голову спрятаться в кучах мусора. Она подняла голову. Гладкие каменные стены смыкались над головой, немилосердно давя на сознание. По спине пополз неприятный холодок. «Ты как те дуры из низкопробных ужастиков, — сказала себе Джейн, — прешься неизвестно куда, чтобы стоять в темноте и ждать, пока маньяк подкрадется к тебе сзади. Поезжай домой, а то можно подумать, что этот шпионаж уже начал доставлять тебе удовольствие».

Почему-то выход из тупика показался ей теперь ужасно далеко. Она топнула в сердцах ногой и решительно направилась в сторону покинутой улицы, не заметив, как от кирпичной стены неслышно отделилась черная тень, и внимательный взгляд золотистых глаз впился ей в спину …

… Марк вошел в квартиру и аккуратно прикрыл за собой дверь. Лив спал — в комнате было темно и тихо. Марк осторожно приблизился к постели, осторожно разделся и лег рядом. Сначала ему показалось, что Оливер спит, но он не услышал привычного сонного дыхания, того тихого посапывания, которое всегда умиляло его. От Оливера исходила волна умиротворяющего тепла — больше всего на свете Марк ценил это ощущение покоя и безопасности, что мог подарить ему только Лив. Марк коротко выдохнул, закрыл глаза и обнял его, прижавшись всем телом.

— Марк, не надо.

Он вздрогнул он неожиданности, Марку потребовалось несколько секунд, чтобы поверить, что он не ослышался. Лив передернул плечами, стряхивая с себя его руку, он не спал. Приподнявшись на локте, Флинт увидел в темноте блеск широко распахнутых глаз, уставившихся перед собой невидящим взглядом.

— Что не надо? — голос прозвучал незнакомо и хрипло.

— Просто не надо. Я устал.

— Лив… Прости, я только хотел…

— Просто не трогай меня, ладно? — Лив не повысил голоса, Марк не услышал в словах обиды или раздражения. Фраза была произнесена сухо и безжизненно. И очень спокойно.

— Лив, что случилось? Что с тобой?

— Я же сказал, я просто устал. Я не хочу сегодня. Я могу просто устать и хотеть спать?

— Да… конечно… изви… — слова сорвались, застряли где-то глубоко в горле.

Лив высвободился из его рук, лег на край постели. Пустота, еще хранившая тепло его тела. Пустота, которую он из последних сил старался преодолеть. Хотя бы просто протянув руку. Просто дотронуться до него…

— Марк! Я же просил! Мне лечь спать на пол?

Он поспешно одернул руку. Страх сжал душу липкой удушливой волной. Крупная судорога прошла по телу, сменившись тошнотой. Ему отчаянно захотелось встать, встряхнуть Лива за плечи, выяснить, что происходит. Выяснить прямо сейчас, даже если на это уйдет весь остаток ночи. Только не это молчание. Спокойный, равнодушный голос. И эта пустота в постели. «Он больше тебя не хочет,— забилась в глубине сознания отчаянная, злая мысль. — Ему противно даже спать с тобой рядом. Как будто он знает».

— Лив!

Не было ответа. Имя одиноко повисло в воздухе квартиры, куда он возвращался еще вчера, зная, что здесь он найдет тепло и любовь. А сегодня нашел только холод. И тишину в ответ.

Марк встал, вышел на кухню. Стоял у раскрытого окна, слепо вглядываясь в темноту улицы. Словно надеялся проснуться. Мерлин, пусть это будет только сон! Пусть сейчас всё кончится! Пусть сейчас он вернется в постель и Лив крепко прижмется к нему, скользнут по щеке и по плечу его горячие нежные губы. Пусть он скажет, что скучал, что это хорошо, что он вернулся. «Мне плохо! Мне очень страшно, Салазар Великий! Я ничего не понимаю, ничего! Что произошло? Что могло произойти?!» В детстве мать учила его бороться с ночными кошмарами. «Просто скажи там, во сне: раз, два, три, проснуться! Раз, два, три, проснуться! Проснуться! Проснуться!»

Марк возвращался в комнату очень медленно — эти несколько шагов от кухни до комнаты, показались ему бесконечно долгими. Он не прошел их, прополз, держась за стену. «Лив!» — рвался из глубины души отчаянный крик.

Лив спал, или делал вид, что спит, сжавшись на краешке кровати, как бездомный котенок. Марк сел на другой край постели, вытянул ноги, стараясь не задеть его даже ненароком. Они лежали, впервые, на разных сторонах постели, не касаясь друг друга, будто кто-то воздвиг между ними невидимую стену. «Ничего, — попробовал он успокоить себя. — Может, это просто мне кажется. Может, он действительно устал». Марк уговаривал себя, отлично зная, что это не так, и ещё отчаянно на что-то надеясь. Пытаясь хотя бы делать вид, что ничего не произошло, он приподнялся, накрыл Оливера одеялом и замер на своей половине.

На всю оставшуюся, бессонную ночь…

* * *

Джейн попала к Оливеру только к вечеру. Как назло, Мрак полдня был дома, и ей оставалось только мерить шагами свою комнату и ждать звонка от Оливера. Поэтому, как только раздался звонок, она устремилась ко второму номеру бегом. И ей потребовалось чуть больше минуты, чтобы успокоить дыхание и не показать Оливеру, как сильно она к нему спешила.

— Ну что? Что было вчера?

Он встретил её вопросом прямо с порога — Джейн взглянула на его лицо, со следами высохших слез, на упрямо сжатые губы, и поняла, что сейчас в его чашу упадет последняя капля.

— Ты опять не спал? Говорил с ним?

— Нет. — Оливер скрипнул зубами, сморщившись, словно от острой боли. — Я обещал тебе, а я свое слово держу. Только не мучай меня! Я больше не могу молчать!

— Лив, он встречался в баре с каким-то типом в длинном пальто, и мне показалось, что они давно знакомы. Он Мрака за руку держал и все такое. Ты его знаешь?

Она протянула Оливеру фотографии, и он схватил их с жадной поспешностью, словно от этого зависела его жизнь. Ему было достаточно только одного взгляда, и он, вздрогнув всем телом, тяжело привалился к стенке, пытаясь устоять на ногах. Белый прямоугольник фотографии выскользнул из пальцев, медленно фланируя на пол.

— Лив! — она бросилась к нему, поддержала за плечи. — Ты его знаешь? Кто это такой?

Оливер побелел, его губы задрожали. И по тому, как страшно исказилось его лицо, Джейн поняла, что игра окончена.

— Его бывший подчиненный. Теодор Нотт.

Дата добавления: 2015-09-04