Глава 8. Сомнения и таланты.

Дождь лил третьи сутки. Свинцовое марево висело над домами, испытывая на прочность стекла окон и зонты. Ливень стоял непроницаемой стеной, долбил по жести водостока. От монотонной, однообразной дроби по окну и карнизу неумолимо клонило в сон.

Оливер лежал на кровати поверх покрывала, бездумно вторя дождевым руладам перестуком пальцев по деревянному изголовью кровати. Телевизор давно молчал — по экрану мерцал крупный «снег», но у Оливера не было ни сил, ни желания перейди на другой канал. Пульт валялся под кроватью, вместе с раскрытым пакетиком карамели. Наверное, правильнее было бы поправить подушку, лечь поудобнее, достать конфеты и переключить канал, но он уже битый час не мог заставить себя сделать это.

Глаза скользнули по раскрытому зонту, который он сам поставил сушиться у окна — приличная лужа, которая натекла на пол, теперь подсыхала, не было особой нужды вытирать её тряпкой. Мысль о зонте сбила его с выбиваемого ритма, Оливер лег на бок, спрятал ладони между колен и уставился в окно. Дождь сменил ритм: теперь капли плясали тарантеллу, оставив успокоительный блюз в прошлом.

Вуду это не мешало. Он вернулся домой чуть больше часа назад, и его вновь встретила пустота. Пустота и серые тени сумерек. Он знал, что именно так и будет, и все же надеялся, что, открыв дверь, увидит Марка. Его не было уже двое суток. Два дня прошло с тех пор, как он ушел рано утром, осторожно прикрыв за собой дверь. Два дня и две долгие, томительные ночи. Времени для безрадостных мыслей более чем достаточно.

Сейчас, лежа на постели, Оливер вспомнил их последний ночной разговор. Он всплыл в голове сам собой, может быть потому, что Оливер чувствовал: Марк что-то хотел сказать ему, что-то, на что Оливер просто не обратил внимания. А надо было.

— Лив, давай уедем.

Они лежали на этой самой кровати, а за окном так же шел дождь. Лил, как из незакрытого крана. Похоже, что у небес случилась истерика, и теперь они просто сотрясались в рыданиях.

— Марк! Ну что опять? Мы же с тобой уже говорили об этом!

— Лив, пожалуйста! — теперь Оливер был уверен, что ему не показалось: Марк умолял его, как может умолять человек, не способный по каким-то причинам раскрыть истинное значение своей странной просьбы. — Так будет лучше, просто поверь мне, прошу тебя!

— Перестань! — если Оливер и злился тогда, то только на то, что подобный разговор Марк начинал уже третий раз, не объясняя, что происходит. — Не знаю, что на тебя нашло, но это глупо! Мы здесь уже устроились, у нас есть знакомые, работа, дом. Я не понимаю, чего ради мы должны все это бросить и начать сначала! Думаешь, нам где-то будет лучше?

Марк не ответил, черты его лица исказила тоска, та самая, на грани невысказанных слов.

— Я не понимаю. Просто не понимаю!

— Лив, я хочу, чтобы мы были вдвоем.

— Да мы и так вдвоем! Годрик Великий! Это пять из-за Джейн?

— Да, — Марк ответил слишком быстро, сейчас Оливер понимал, что эта поспешность объяснялась тем, что он сам подсказал Марку причину, не имеющую к правде никакого отношения. Но вполне удобную для объяснения.

— Ты что, совсем мне не веришь? Я же сказал тебе, что поговорил с ней, что между нами ничего нет! Ну сколько можно, Марк? Зачем?

— Лив, пожалуйста! Я просто чувствую, знаю, мы должны уехать отсюда, никогда не возвращаться…

— Хватит! Успокойся и перестань мучить меня этими разговорами. У тебя паранойя, Марк, честное слово. То ты собираешься спасать меня неизвестно от чего, то этот отъезд. Это глупо, ужасно глупо. Ты нашел новую работу, все уже устоялось. Ну что не так? Что опять не так?

Ответа он не услышал — снова. Только вздох, такой тяжелый и обреченный, что Оливеру стало не по себе.

— Прекрати вздыхать так, словно собрался умирать. Ты просто устал, наверное. Ну?

Он повернулся к Марку лицом, убрал с лица прядь смоляных волос. Марк смотрел на него, долго, пристально. Его глаза кричали — отчаянно, слепо, пытаясь сказать Оливеру то, что не смогли произнести губы.

Оливер передернул плечами, даже вспоминать о том, как Марк смотрел на него, было больно и неприятно, сел на кровати, скрестив ноги и обхватив руками голову.

«Что происходит, скажет мне кто-нибудь?! Что происходит за моей спиной?! Где он? Где он на самом деле? Эти отлучки, эта работа, этот чертов пистолет! Я не понимаю, я ничего уже не понимаю! Все началось с этой новой работы, это точно, я просто в этом уверен. С того дня, как он уехал, не предупредив меня, с отцом Джейн. С нашей первой серьезной размолвки. Или я просто не замечал? Может, что-то случилось раньше, просто я не обратил на это внимание?»

Он сидел на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь вспомнить, было ли раньше что-то такое, чтобы его насторожило в поведении Марка. Эта странная дружба с отцом Джейн? Да, Оливеру эти отношения не особенно нравились, но тут ничего не поделаешь. Марк не переносил друзей Оливера, не говоря уже о его отношении к Джейн, но так было с самого начала. Нет, не то.

Их отлучки? Непонятные дела, та скорость, с которой Марк расстался с прежней работой в клубе? Все получилось слишком быстро и хорошо, и пары дней не прошло, как Марк сказал ему, что Рей устроил его телохранителем к одному очень влиятельному магглу, который много разъезжает по стране и поэтому он будет отлучаться на несколько дней. И что он будет получать за это во много раз больше, чем в клубе. Великий Мерлин, с самого начала эта идея Оливеру не нравилась! Он до сих пор не мог понять, почему Марку стало так важно заработать как можно больше денег. Это стало у него навязчивой идеей.

И ещё ощущение, что Марк лжет ему. Лжет, сам же запутываясь в этой лжи. Этот месяц был странным, пугающим. В карих глазах Флинта появилось неистребимое виноватое выражение. Оливер видел, что Марку тяжело смотреть ему в глаза, что он всеми силами пытается избежать любых расспросов, потому что не может рассказать правду. Нужно было что-то делать. Вынудить его, заставить объяснить, что значат его разговоры по телефону, когда он уходит из комнаты, чтобы Оливер не смог его услышать. О чем и с кем он разговаривает? Что его мучает, что заставляет с каждым днем мрачнеть все больше и больше? Твердить о том, что нужно уехать, так, словно он собрался сбежать от чего-то или от кого-то. Что он натворил? Куда вляпался? Как тогда, в тот черный год, о котором Оливер старался забыть всеми доступными в его положении способами. В тот год, когда Марк ушел под знамена Волдеморта. Сначала считая, что поступает правильно и единственно возможно, а потом, зайдя по этому пути так далеко, что возвращение стало невозможным. Но здесь? Среди магглов? Когда больше не осталось друзей, с которыми он не смог расстаться, чтобы не стать в их глазах предателем, нет родителей, что поручились за его верность своей головой? Когда уже не страшно оказаться чужим среди своих? Что можно было сделать теперь? И зачем? Ради чего?!

«У тебя все-таки паранойя, Вуд? Ты просто не можешь заставить себя поверить, что Марк тебя не обманывает и все обстоит именно так, как он говорит? Что маггловский пистолет ему нужен для работы, что нет секретов по телефону, что он не делает ничего, за что ему потом было бы стыдно перед тобой. Любимому человеку не верит только тот, кто сам способен обмануть. Может в этом все дело? А вовсе не в Марке и его неожиданных отъездах? Но я не вру ему! Я просто хочу правды! И мне обидно, что он думает, будто я не смогу его понять!»

«А ты сможешь? — задал он себе новый вопрос. — Понимание, прощение — тебе хватит этого, что бы ни случилось? Или есть что-то такое, чего ты не сможешь простить, и Марк просто чувствует это?»

В дверь позвонили. Несколько секунд Оливер еще просидел на кровати, ловя себя на мысли, что многое отдал бы за то, чтобы звонок сменил тихий поворот ключа, а потом встал, пошел открывать дверь, зная, кто будет за ней стоять.

— Привет, — Джейн стояла на пороге, улыбаясь немного виноватой улыбкой. — Я не вовремя?

— Да нет, почему? Я один, — ответил Оливер, стараясь, чтобы досада не слишком бросалась в глаза.

— Можно войти?

— Да, конечно. Извини, — Оливер отошел в сторону, чтобы дать ей пройти. — Не хотел быть невежливым. Просто задумался.

Джейн кивнула, вошла в комнату. Несколько секунд постояла в нерешительности, а потом села на край постели. Оливер вошел следом, забрался на кровать с ногами и посмотрел на нее.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Нет, все в порядке. Разве я не могу зайти просто так?

— Можешь, конечно.

Она кивнула. Здесь не было нужды прикрываться их игрой во влюбленную пару, и Джейн понимала, что такими визитами она просто мучает себя. Сидеть рядом с Оливером, не имея возможности дотронуться до него, было невыносимо.

— Опять сидишь один? — спросила она.

— Марк еще не приезжал, — Оливер нахмурился, Джейн затронула больную тему. — Уже два дня его нет. Кто-то позвонил, и он уехал. А я вот…— Он беспомощно обвел рукой пустую комнату.

— … весь вечер просидел голодным, — закончила за него Джейн, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно. — Давай я тебе что-нибудь приготовлю, а то, пока твой Мрак вернется, ты заморишь себя голодом.

— Я не хочу есть, — вяло возразил Оливер, но Джейн уже встала и направилась на кухню.

Он сидел на постели, слушал, как хлопнула дверца холодильника, как Джейн чиркнула зажигалкой. Нужно было встать, сказать ей, что она совершенно зря старается. Нужно. Почему в последнее время, ему так тяжело делать то, что нужно? Нервы сдают? Или его так выматывает ощущение, что происходит что-то очень плохое? Марку бы все это не понравилось. Оливер нехотя поднялся на ноги, кое-как заправил постель и вышел на кухню. Джейн приготовила тосты с ветчиной, электрический чайник уже выводил тихие рулады пара, готовясь закипеть.

— Сколько тебе сахара? — спросила Джейн, повернувшись к нему.

— Две ложки, — он ответил автоматически, не задумываясь.

— Я буду кофе, не против?

— Нет, конечно.

Разговор ни о чем. Разговор на кухне, под аккомпанемент дождя и сумерек. Свет лампы, чашки на столе. Дружеский визит. Она старалась вести себя буднично, без подтекста и намеков, но густая тень недоговоренности витала между ними, накрывала с головой, не давая забыть, что все это — фальшь, игра, неправда.

Он опустился на табурет, и она села напротив него. Есть не хотелось, но, чтобы не обидеть её, Оливер взял тост, отпил чай из чашки, стараясь не смотреть на нее. Джейн сидела, подогнув под себя ногу. И тоже делала вид, что просто пьет кофе. Неужели ей это надо: сидеть вот так и молчать, зная, что его мысли сейчас очень далеко отсюда?

— Лив?

Она сорвалась первой. Каждый раз, направляясь от своей квартиры к его двери, Джейн давала себе слово, что сможет держать себя в руках. Вообще приходить вот так, пользуясь отсутствием Мрака, отчаянно надеясь на чудо, было глупо, невыносимо глупо, но желание видеть его побеждало разум. Дотронуться до красивого лица, мучая себя воспоминаниями, что не так давно Оливер был с ней не во сне, а наяву. И Джейн снова шла сюда, где даже воздух напоминал ей о Мраке, о его незримом присутствии между ними. Сидела рядом с Оливером, борясь со своими желаниями. И проигрывая им.

— Дженни!

Она протянула руку, ласково коснулась его лица — тонкие пальцы гладят кожу, и в её зеленых глазах столько мольбы и просьбы, что смотреть в них просто невыносимо.

— Дженни, не надо! Пожалуйста!

— Лив.

Пальцы замерли рядом с его губами, и Оливер отстранился, чтобы воздвигнуть между ними преграду, которую она не сможет преодолеть.

— Зачем, Дженни? Мы же обо всем уже говорили! Я же все тебе объяснил!

Она убрала руку, сжала пальцами свои виски. Он встал, отошел к стене, готовый на всё, что угодно, чтобы не видеть отчаяния на её лице, не слышать, как она застонала, сжимая голову руками. Не видеть, как в глазах появился блеск от подступающих слез, которые она всеми силами пыталась загнать обратно.

— Лив! — её голос был наполнен тоской, которую не удавалось скрыть. — Прости, я знаю, что мучаю тебя, но я не могу, пойми, просто не могу с этим смириться! Просто не могу!

— Дженни, не надо. Я не буду врать Марку. Постарайся меня понять!

Она зло усмехнулась, быстрым движением вытерла слезы. Эта усмешка смыла с лица несчастное, потерянное выражение. Джейн старалась быть гордой, наверняка ругая себя за эту минутную слабость, за эти подступившие слезы, которые он не должен был видеть. Это преображение напугало Оливера.

— Ты такой правильный, Лив! — это звучало, как обвинение. — Значит, ему можно тебе врать, а ты будешь сидеть здесь как дурак, и блюсти клятвы верности?

Её слова неприятно кольнули его.

— Дженни, с чего ты взяла, что он мне врёт?

— А где он, по-твоему, бывает? Почему ты сидишь здесь один?

— Это работа. Ты сама прекрасно знаешь. — Оливер ненавидел такие разговоры, но Джейн опять удалось втянуть его в это.

— А ты никогда не задавался вопросом, что это за работа?

Она так быстро стала другой. Слез больше не было. Джейн встала из-за стола, отошла к подоконнику и теперь смотрела на него с жалостливой насмешкой, как на человека, который по наивности дает другим водить себя за нос.

— Ты же знаешь, — Оливер старался выглядеть уверенным, хотя эта насмешка в её голосе сильно сбивала его с толку, — это же твой отец устроил его телохранителем к какому-то бизнесмену!

Она засмеялась, коротко и зло. Достала сигарету, закурила, немного нервно, выпустив в его сторону тонкую струйку дыма. Оливер вжался в стену — у него появилось ощущение, что Джейн загоняет его в угол.

— Лив, — произнесла она, после короткой паузы, — ты знаешь, кто такой мой отец?

— О чём ты?

— Это же простой вопрос.

— А что я должен про него знать?

Она снова усмехнулась. Оливер поймал себя на мысли, что она говорит с ним, как учитель с бестолковым учеником.

— Лив, мой отец отдал пятнадцать лет жизни Французскому Иностранному Легиону. Знаешь, что такое Иностранный Легион? Это международная военная организация наемников, хотя официально Легион считается принадлежащим Франции. Хочешь знать, чем они занимаются? Каковы их принципы или, вернее, отсутствие таковых? Военные операции, вмешательство в чужие дела, карательные экспедиции. Убийства, за которые не призовут к ответу. Так вот, мой папаша ездит в инвалидном кресле, и, тем не менее, совершенно точно знаю, что он входит в организацию «Стальные лбы», этакое сообщество бывших легионеров, которым не сидится тихо и мирно. Знаешь, чем они занимаются? А тем же, чем занимались в Легионе, но теперь за другие деньги и для других людей. А поскольку мой папочка уже не может делать это самостоятельно, он ищет талантливых парней. Для этого самого дела. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Прекрати!

Джейн вздрогнула, Оливер никогда не кричал на неё, и по тому, как исказились черты его лица, Джейн поняла, что ударила больнее и глубже, чем предполагала.

— Что бы ни сделал твой отец, Марк больше никогда не…

— Никогда больше что?

Он осекся на полуслове, прижав руку к губам, словно хотел забить обратно в горло случайно произнесенные слова. Повисла долгая, мучительная пауза.

— Значит, он делал это раньше, да? За это вас выгнали? — она говорила тихо и осторожно, словно боялась, что он сейчас сорвется. Джейн почувствовала, что головоломка их внезапного появления и тех странностей, что она замечала за Оливером и Мраком, их необъяснимого притяжения друг к другу, эта мозаика тайны, что так её раздражала, стала наконец-то складываться в ясную картину, как задача, которая постепенно начинает сходиться с ответом. Желая этого или нет, но Джейн подтолкнула Оливера к краю. Ей осталось нажать совсем немного, чтобы узнать наконец правду:

— Лив, какой бы невероятной не оказалась ваша история, обещаю, я никогда не усомнюсь в правоте твоих слов. Ты можешь мне все рассказать. Я не могу стать твоей девушкой, но, Богом клянусь, я могу быть тебе самым верным другом! Мне невыносимо смотреть, как ты мучаешься, а я ничем не могу тебе помочь, потому что ты скрываешь правду. Ты же не думаешь, что правда нужна только тебе?

Он поднял на нее глаза — Джейн видела, что в душе Оливера происходила борьба. Он хотел ей довериться, но боялся. И этот страх побеждал несмотря на все её старания. Значит, ещё не настало время сказать правду.

— Джейн, — его голос дрогнул, но только на мгновение. Джейн видела, что в последний момент Оливеру удалось взять себя в руки, — чтобы не сделал Марк в прошлом, он обещал мне, что больше никогда не сделает этого снова. И я верю, что так и будет.

— А если он обманет тебя? — осторожно произнесла Джейн. — Ты говорил, что он никогда не нарушал своего слова, но, прости, что напоминаю, один раз он уже сделал это.

— Это было недоразумение. Он всё мне объяснил, — упрямо заявил Оливер. — Он думал, что я пойму, он делал это ради нас. Но не явиться на вечеринку — это одно, а то, о чем говоришь ты, — совсем другое. В этом он не может меня обмануть. Марк знает, что это будет конец наших отношений. Я прощу ему что угодно, только не это. Он знает, что я не смогу … снова это пережить…

«Пережить что?» — вертелось на языке Джейн, но она одернула себя. Не сейчас. Потушила сигарету, подошла к Оливеру, и, приподнявшись на носки, поцеловала его в лоб.

— Всё будет хорошо, — произнесла она. — Как бы я не относилась к Мраку, я верю, что он не сможет тебя обмануть. Потерять тебя. Я бы никогда так не сделала.

Они замолчали. Снова сидели напротив, но Джейн видела, что Оливер уже не видит её и не слышит, занятый мыслями. Можно было смело прощаться и уходить. Хотела она этого или нет, но зерно сомнения было брошено в благодатную почву. Она пошла ва-банк, потому что терять Джейн было нечего. Отец сказал бы, что она начала опасную игру. И теперь сделала первый ход.

— Почему бы тебе не поговорить с ним об этом?

— Дженни, он уходит от разговора, а то, что он говорит мне, я не знаю, как это объяснить, но чувствую, что это неправда. Вернее, не вся правда. Как верхушка айсберга. Он не может мне сказать. И от этого все только хуже.

— Лив, я помогу тебе. Ради тебя же. Я постараюсь узнать, во что отец впутал твоего Мрака.

Мы с тобой во всем разберемся. Обещаю. Ты хочешь этого?

Он ответил не сразу. Джейн видела, как борется в нем желание нащупать почву под ногами и страх правды, что может быть непереносимой. Он думал, она ждала.

— Я хочу правды, — наконец выдохнул Оливер, побледнев так сильно, что Джейн на мгновение испугалась. Она взяла его за руку, и на этот раз Оливер не отпрянул от неё.

— Тогда узнаем её вместе. Что тебя настораживает, кажется странным в его поведении? Просто расскажи мне обо всём…

* * *

*

— Ты нервничаешь, Теодор?

Нотт оглянулся: Рэндом сидел в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, его серые глаза лениво смотрели на Нотта из-под полуопущенных ресниц. Рэндом казалось, был абсолютно безмятежен, но бывший «стилет» в это спокойствие не верил.

— Скажем так: я вполне естественно опасаюсь. — ответил Нотт, задернув тяжелую портьеру.

Рэндом усмехнулся, поднял бокал с мускатом, лениво посмотрел на просвет.

— Надеюсь, опасаешься все-таки за успех нашего предприятия, а не за своего дорогого сослуживца?

— Тебе ответить честно? — улыбнулся Нотт. Сел в кресло напротив, повертел в руке фужер, сомкнув длинные пальцы на тонкой ножке.

— Не надо. — Рэндом, казалось, вдоволь налюбовался на блики, играющие в янтаре вина, и сделал маленький глоток. — Тут и так все ясно.

— Тогда к чему этот вопрос? — поднял брови Нотт.

— Ты хорошо его знал? — ответил Рэндом вопросом на вопрос.

— Пожалуй, — Нотт тоже пригубил вино и откинулся на спинку кресла. — Мы не были близкими друзьями, но таких людей, как Флинт, узнаешь куда лучше, когда внимательно наблюдаешь за ними со стороны, а я, поверь, очень наблюдателен.

— Он, кажется, был твоим командиром? Ты полностью уверен, что он не кинет нас, если что-то пойдет не так?

— Фу, ты же стратег, Рэндом! Ну или считаешь себя таковым.

— Объяснись.

— Как там было сказано в вашей маггловской книге про сотворение мира? Ловец человеков? Ты же считаешь себя таковым? Нет?

Рэндом засмеялся, этот разговор явно его забавлял:

— Ну, в какой-то степени, мой друг маг, я действительно считаю себя Богом.

— Значит, ты должен знать, что ловля людей это как рыбалка. Тут главное — иметь хорошую наживку. В нашем случае — мотив. Предложение, от которого нельзя отказаться.

— И у тебя есть такая наживка?

— Для Марка? Конечно.

— Деньги?

— При чем здесь ваши деньги? — брезгливо произнес маг.

— Заложники?

Нотт медлил с ответом. Рэндом укоризненно покачал головой:

— Брось, Теодор. Я все равно узнаю всё, что мне нужно. Это все-таки мой мир!

— Скажем так, сосед по квартире.

В этот момент Рэндом поперхнулся, отпивая вино. Мгновение он непонимающе смотрел на Нотта, а потом оглушительно расхохотался:

— Ты шутишь, да? Господи! Хочешь сказать, что у нашего Джона Уэйна есть мальчик?!

— Ну, я не назвал бы его мальчиком, — усмехнулся Нотт.

Рэндом, всё еще смеясь, достал из кармана шелковый платок и вытер узкие губы.

— Ты меня удивил, Теодор. Тоже из ваших?

— Если ты имеешь в виду мой мир, то да. Из наших. Бывший, конечно.

— Значит, если твой дорогой капитан станет вести себя плохо, мы сможем нажать на нужную кнопочку…

— Но, но! — губы Нотта все еще улыбались, но в глазах не было улыбки, Рэндом понял это сразу. Он уже достаточно общался с беглым магом, чтобы уяснить: несмотря на то, что это он, Рэндом, платил за услуги и формально отдавал приказы, навряд ли его можно было назвать хозяином положения. Нотт всего лишь соблюдал правила. До поры, до времени. — Его мальчика никто, повторяю, никто пальцем не тронет. Я прослежу за этим лично, будь уверен. Эта карта лежит в моем рукаве, Рэндом. Запомни это. На самый пиковый случай.

Рэндом миролюбиво развел руками.

— Не сочти за обиду, Теодор, считай, что я тоже просто наблюдателен, но сейчас ты хочешь уверить меня, что в этом нет ничего личного?

— Личного в чем?

— В твоей заботе о бывшем командире.

— Ты тоже не считай за обиду, Рэн, но я не буду отвечать на этот вопрос. На том простом основании, что тебя это не касается.

— Никаких проблем.

Рэндом улыбнулся. Его взгляд оторвался от лица собеседника и теперь скользил по маленькому столику, где между бутылкой вина и фужерами лежала волшебная палочка Нота. Аргумент, с которым приходилось считаться прежде всего.

— Что такое?

А еще Рэндома глубоко уязвлял тот факт, что маг без труда мог читать его мысли.

— Мне просто пришло в голову…

— Что будет, если ты попробуешь ею воспользоваться? — закончил за него Нотт, снисходительно посматривая на маггла. — На чем основала моя беспечность, в то время как ты никогда не расстаешься со своим пистолетом?

— В общих чертах, — в тон ему ответил Рэндом. — Итак, на чем же основана твоя беспечность, Теодор?

— В твоих руках это всего лишь кусок дерева, — золотистые глаза Нотта смотрели на него в упор, в них не было никакого выражения: ни злости, ни недовольства, ни превосходства, но было что-то такое, отчего всемогущий мистер Рэндом внутренне содрогнулся. Что-то такое, чего он не видел ни у одного убийцы своего мира. — Моя беспечность основана на том, что ты маггл, друг мой.

— Как и твой драгоценный Флинт. — Рэндом чувствовал себя под взглядом Нотта довольно неуютно, но старался не подавать виду. — И тем не менее…

Договорить он не успел. Ноутбук на письменном столе издал характерный писк: установленная аппаратура ожила, настойчиво призывая обоих покончить с пустыми разговорами и заняться делом. Рэндом быстро подошел к столу, включил переговорное устройство.

— Я на месте, — раздался в миниатюрном динамике глухой голос Флинта.

— Отлично, — Рэндом сел на стул и настроил монитор. — Видишь железные ворота впереди в конце причала? Отлично. Когда попадешь внутрь, увидишь серое двухэтажное здание. Разберись с охраной, потом свяжешься со мной.

Он отключил микрофон, повернулся к магу, замершему за его спиной.

— Ну что, дорогой друг Теодор, начались настоящие дела? Посмотрим на твоего капитана в действии…

* * *

*

Причал был старым и заброшенным. В общем-то, вся окрестность выглядела пустынно и уныло, словно люди покинули это место уже очень давно. Легкий ветерок играл с пылью, взвивая над брусчаткой маленькие смерчи и тут же гася их, убивая, как ленивый кот убивает надоевшую жертву одним ударом лапы. День потихоньку уступал место сумеркам. Краски, и без того бледные, умирали в сиреневом мареве вечера. Внушительных размеров крыса шмыгнула в куче хлама. Загремела и покатилась пустая жестяная банка из-под консервов. Рассохшееся дерево сходней скрипело под ногами, впереди, где начинался подъем к пирсу, было выломано несколько досок.

Закончив разговор с Рэндомом, Марк убрал переговорное устройство во внутренний карман плаща и проверил пистолет. Ворота, о которых говорил маггл, возвышались прямо перед ним, стоило только перейти брусчатку. Скверно, что придется идти по открытому пространству. Но, с другой стороны, навряд ли магглы ожидают нападения. На нем не написано, зачем он идет к воротам. Да и что теперь думать об этом? Не к чему это.

На мгновение Марк замер и закрыл глаза, собираясь с мыслями. Отступать нужно было раньше, до того как он позвонил Нотту и сказал «да». И теперь, сожалел он о своем согласии или нет, он уже ничего не мог изменить, только сбежать отсюда, сбежать вместе с Оливером, зарыться в такую глушь, где его не смогли бы найти люди Рэндома. Но куда? Есть ли на свете такие места?

«Вечное бегство? Вечный страх быть узнанным и, что куда хуже, подставить Оливера? А ему еще предстоит все объяснить. Лив никуда бежать не собирается! Марк зло усмехнулся, объяснить? Что ты будешь ему объяснять, Флинт? Что ты нарушил самое главное свое обещание? Больше никогда не убивать. Не тащить смерть в их дом. Что ты ему скажешь? Почему согласился? Будешь пытаться рассказать, что ты почувствовал, когда увидел его и эту магглу? Ты уверял Оливера, что согласился считать эти объятия и поцелуи досадным недоразумением, но знал, что это ложь — не будешь ты так считать. Просто не сможешь. В том проклятом баре ты испугался так, что мир вокруг разлетелся на куски. Так ты никогда не боялся — ни авроров, ни Лорда, ни смерти. Вот он наяву, твой самый главный страх. Потерять Лива. Остаться жить без его присутствия, без его любви, без тепла его тела, без нежности его рук, без звуков его голоса. Не жить, нет, разве это могло остаться жизнью? Умереть в тот миг, когда он скажет, что устал, что сможет быть счастливым только тогда, когда Маркус Флинт исчезнет из его жизни вместе с прошлым, когда Джейн Бредфорд поможет ему начать все с чистого листа. И этот страх ничто не смогло изжить: ни уверения Лива в его любви, ни уговоры, ни жалкие попытки рассуждать логически. В ночь после объяснения, когда Лив спал на твоем плече, утомленный любовью, ты не сомкнул глаз. Лежал, смотря в потолок, потому что стоило тебе только закрыть глаза, ты снова видел их. Его опущенные ресницы, рука магглы, нежно скользящая по его телу. Она ласкала его, и Ливу это нравилось! Ты же видел, что нравилось! Это только вопрос времени: сначала Лив научится получать от этого удовольствие, а потом поймет, что на Флинте не сошелся свет клином, что в мире есть другая любовь и против этой любви он тоже ничего не имеет. Почему нельзя забыть? Салазар Великий, теперь я знаю, о чем стоит сожалеть, потеряв магию — о невозможности забыть! Стереть свою память, вытравить её Обливиэйт! И, промучившись так до утра, я заперся в ванной, включил воду, чтобы заглушить свой голос — привет, жизнь маггла! — и позвонил Нотту. И сказал «да». Меньшее из зол, думал я тогда. Я заработаю денег — одно, два дела, не больше. Лучше кровь на руках, чем потерять Оливера! Лив ничего не узнает. Пусть это будет вечным скелетом в шкафу, только бы уехать. Не давать себе думать, что если дело не в Джейн Бредфорд, а в самом Оливере, на её месте может оказаться другая маггла…»

Не думать. Всё. Довольно. Правильно или нет, чтобы ни случилось потом, но он уже согласился. Он уже стоит здесь, на пустом причале. Он уже пришел сюда, и вовсе не для того, чтобы подумать о своих просчетах.

«Меня нет. Это не я, Лив. Тот человек, в плаще, который вышел сейчас на пыльную брусчатку, — не я. Он просто похож на меня. Как голлем, сделанный с оригинала. Но это не я, Лив. Меня просто нет. Это он, Лив. Он будет действовать, как автомат. Он знает все, что когда-то знал и умел я. Но он без души. Моя душа с тобой. А он просто двигает руками и ногами, как машина. Я не отвечаю за него, Лив. Это не я».

Он шел вперед — ворота черной громадой возвышались перед ним. Быстрым взглядом он уловил движение в тени приземистого серого здания. Маггл — охранник вышел ему навстречу. Он видел, как маггл отбросил в сторону недокуренную сигарету, как чиркнула искра, перед тем как утонуть в сумерках. Ожидая, пока охранник подойдет, он взялся рукой за ворота и легко потряс их, металлический звук ясно давал понять, что сигнализации не было.

— Тебе чего? — охранник стоял напротив. Он хотел выглядеть крутым и грубым, тщетно пытаясь понять, что здесь понадобилось этому странному типу в черном кожаном плаще. — Проваливай! Жить надоело?

Маркус не ответил, ждал, пока охранник подойдет поближе. Это был естественный шаг, ответ на молчание. Если твой враг молчит, не отвечая на выпад, любой сделает интуитивный шаг вперед. Если хотите, это рефлекс. И большая ошибка. Когда все было кончено, он подумал, что наверняка маггл так и не понял, что произошло. Не успел уловить молниеносное движение руки, которая проскользнула между прутьями, схватила за шею и ударила о железное тело ворот. Охранник мешком свалился на землю. Флинт присел на корточки, протянул руку, нащупал в кармане ключи. Вошел, забрал у маггла оружие. Вряд ли бы он скоро очнулся, но таковы условия игры.

«Это не я».

Одно быстрое движение рук, хруст ломающихся позвонков. Он поднял мертвеца, оттащил за кучу щебня и старых досок. Пока этого достаточно. В сером приземистом здании находился только один охранник. Марк тихо прошел по пустому помещению, автоматически отмечая, куда можно спрятать тела. За пыльным окном негромко переговаривались два маггла. Зверь в нем недобро оскалился — он встал так, чтобы открытая дверь закрывала его, и ударил ногой по ближайшему столу. В полу пустом помещении, звук прозвучал довольно громко.

— Что за черт, — донеслось с улицы. — Джеки, какого хрена ты там гремишь? Твое дело смотреть за воротами, а не шариться по углам!

Он молчал. Это молчание должно было вынудить маггла прекратить орать в пустоту, а самому посмотреть, что происходит. Он ударил ногой снова, ему даже интересно стало, что предпримут его жертвы. В последние минуты их никчемных жизней. Жаль, что они об этом не знают. Как он и думал, магглы входили по одному — да и будь они вдвоем, это ничего бы не изменило. Черная тень мелькнула за спиной, поглотила незадачливого «охранника». Замерла за дверью — ждать вторую жертву, которая, как баран, повторила ту же ошибку. Грязный туалет, размером не больше шкафа, надежно спрятал обоих. Он заклинил дверь и оскалился: вонючий гроб для грязных магглов. Путь был свободен. Он подождал еще несколько минут, — за дверью стояла тишина. Темнота вечера захватила пустой двор. Вдоль каменной стены лежала черная хищная тень, она поглотила его, дала возможность спокойно добраться до здания, о котором говорил наниматель.

— Я на месте.

— Хорошо. Вентиляционная шахта в комнате охраны. Обратно уйдешь тем же путем. Он будет здесь еще 20 минут, не больше. Не задерживайся.

Он кивнул и выключил маггловскую игрушку. Ни к чему. Быстро сверился с картой. Усмехнулся. Приоткрыл дверь и скользнул внутрь. Он хорошо видел в темноте: помещение оказалось довольно большим, заваленное всяким хламом, сломанными стульями, креслами с красной обивкой. Огромный рекламный щит пылился в углу, щерясь огрызками разбитых лампочек. Маркус пересек комнату, нырнул в коридор, быстро дошел до конца. Железная решетка, преграждающая путь, была закрыта изнутри и перемотана толстой цепью. Он остановился, достал из внутреннего кармана маленький флакон, который дали ему с собой, вылил на цепь несколько капель тягучей жидкости. Зелье моментально испарилась. Вместе с цепью и замком. Ему осталось только стоять и смотреть, как цепь совершенно бесшумно тает в воздухе. Вот и все премудрости. Войти, подняться по лестнице, оказаться еще в одном коридоре. В полу зияла огромная дыра — он оттолкнулся и прыгнул вперед. Длины его прыжка едва хватило на то, чтобы приземлиться на другую сторону провала. Взмахнуть руками, удержать равновесие. Пройдя коридор, он остановился перед дверью с маленьким стеклянным оконцем. Из-за двери слышались голоса — теперь охранников было трое. Выманивать их по одному не было смысла: дверь открывалась внутрь, а в коридоре совершенно некуда было спрятаться. Да и не надо.

Он резко толкнул дверь. Всё, на что хватило магглов, — это вскочить из-за стола и схватиться за оружие. Три выстрела, стремительных, точных, едва уловимых для взгляда. Он мог собой гордиться: редко кто обладал такой реакцией. Три глухих щелчка — магглы повалились на стол, заливая кровью незаконченную партию в покер. Он втянул ноздрями запах пороха и крови. И улыбнулся.

Вентиляционная шахта находилась прямо над столом. Марк аккуратно залез на стол. Стараясь не испачкать в крови подошвы своих ботинок, поднял решетку. Подтянувшись на руках, влез в узкое пространство шахты и снова закрыл за собой люк. Пополз вперед по узкой темной кишке вентиляции, держась левой стороны. Стена на правой стороне была, вероятно, довольно тонкой: время от времени, он слышал голоса охраны, звуки тяжелых шагов по галереи. Затем все стихло. Шахта упиралась в тупик — справа крутил лопасти вентилятор, прямо под ним находился еще один люк. Он замер: сквозь мелкоячеистую решетку маячила ещё одна фигура. Марк выждал момент, пока маггл отойдет, обходя вверенное для охраны пространства. Осторожно приоткрыл люк, замер в тени шахты. Даже если тот заметит открытый люк, он наверняка поднимет голову. И получит пулю между глаз. Всё оказалось еще проще, он даже почувствовал легкое разочарование. Охранник даже не посмотрел наверх, вернулся и встал под ним, оставив разверзнувшийся потолок за спиной. «Сам виноват», — безо всякого выражения подумал он, упираясь двумя руками в края шахты.

«Я призрак».

Маггл упал на пол — ни звука, ни хрипа. Быстро и относительно безболезненно. Прятать тело некуда: освещенный коридор, дверь лифта, на стене чудом сохранившаяся распределительная коробка. Не важно. Через десять минут его здесь просто не будет. Всё, что ему нужно, — попасть в соседнее помещение и нырнуть в другую шахту. Подтянуться вверх, закрыть за собой люк, двигаться вперед. Теперь недолго.

Он добрался до точки назначения и остановился. Под ним было еще одно помещение, тот кусок обстановки, что он смог увидеть, давал представление, что здесь было все не так запущено, как во всём этом заброшенном здании. Он увидел вполне сносный кожаный диван, пластиковые стулья, перевернутые на стол. Тот, кто доживал последние минуты своей жизни, его цель, говорил по телефону, он Марк не видел его, но слышал голос:

— Где ты, черт дери? Я не собираюсь сидеть здесь всю ночь! Мне плевать на это! Если через пять минут ты не дотащишь сюда задницу, я сваливаю. Это был твой последний шанс, надеюсь, ты это понимаешь?

Голос звучал справа, чуть впереди. Он развернулся. Придется прыгать вниз и сразу стрелять. Магглы не любят смотреть вверх. А когда они орут по телефону, они вообще ничего не видят.

Он спрыгнул почти бесшумно. Будь он сам на месте маггла, даже такого тихого звука ему было бы достаточно, чтобы повернуться, а этот несчастный придурок остался стоять к нему спиной, разоряясь в мобильный телефон. Он пожал плечами, сделал маленький шаг вперед.

Мужчина заметил его отражение в темном пространстве окна и выронил телефон, в котором кто-то, на другом конце провода, что-то кричал и отчаянно матерился. Флинту показалось, что на мгновение он увидел себя со стороны — глазами маггла: высокую тень в черном, бледное лицо, крупные неровные зубы, делавшие его уродом в глазах всего мира.

Их взгляды столкнулись на десятую долю секунды. Рука судорожно нырнула за борт пиджака. Поздно. Пальцы дрожали так, что он никак не мог дотянуться до уже бесполезного оружия.

Потому что дуло пистолета уже смотрело ему в затылок.

«Это не я, Лив», — угрем скользнула в голове чужая мысль, из чужой, ненужной сейчас жизни.

«Не я», — повторил он вслух и нажал на курок…

* * *

*

Он ушел так же, как пришел: по вентиляционным шахтам. Ушел до того, как оставшиеся охранники обнаружили тело своего босса в коротком освещенном коридоре рядом с лифтом.

Марк сидел на жесткой лавке моторной лодки, которая привезла его сюда, а теперь рассекала темные воды реки, похожие на черное масло. Он сидел, свесив руки между колен, и смотрел в одну точку. Уже садясь в лодку, заметил на рукаве кровь. Вытер пятно ладонью и теперь машинально, не думая, потирал пальцы. И чувствовал эту кровь всей своей кожей.

Сознание, загнанное им в угол на то время, что он ползал по шахтам, вернулось. Это сознание теперь было горьким, как хина.

«Что теперь тебе осталось сделать, чтобы чувствовать себя как дома? Пойти и убить кого-нибудь? Тогда ты снова почувствуешь себя человеком?»

Он никогда не был в ладах с воспоминаниями. Память в самый неподходящий момент норовила подсунуть что-нибудь неприятное.

Эти слова. Ужас в глазах маггла, осознавшего, что его жизнь кончилась…

Он тряхнул головой, отдавая память ветру и черной воде.

«Нет, Лив. Я не чувствую себя человеком»….

Дата добавления: 2015-09-04