Глава 4. Только кулаки.

Ненавижу это всё! Ненавижу это метро, толпы, снующие по переходам, как паразиты по кишкам. Ненавижу эти улицы, ненавижу поток машин, запах горелого железа. Ненавижу эти магазины, ненавижу этот слепящий свет, что бьет мне в глаза. Ненавижу вечерний город, дневной ненавижу тоже. Дневной — за вечно озабоченные физиономии магглов, на которых столько важности, словно они тут ежесекундно мир спасают. Ночной город ненавижу за ту же самую толпу, которая теперь преображается, забивает свои пустые головы тупым футболом, идиотскими проблемами, где бы надраться, потрясти телом под идиотскую музыку и запрыгнуть в чью-нибудь кровать. Ненавижу их самодовольные рожи. Их сознание собственной исключительности.

Лив говорит, что магглы это очень здорово. Он ими восхищается. Ему нравится этот мир, опутанный проводами, эта техника, эта музыка, эти разговоры, эти магазины, телевизоры, компьютеры, пульты дистанционного управления. Он просто в экстазе бьется от сотовых телефонов. Он обожает ходить пешком там, где можно было бы аппарировать, чиркать спичками, нажимать на кнопки, жевать бесконечную жареную картошку, торчать в сомнительных пабах со своими придурками из магазина. Я ему не напоминаю, что всего полгода назад он цеплялся за мою руку и собирался здесь помирать. Не то, чтобы я злился, видя, как он постепенно перестает во мне нуждаться, хотя и это тоже, чего врать-то? Просто странно, что он куда быстрее меня влился во всю эту жизнь. Нашел в ней необъяснимую прелесть. Завидую я ему? Есть немного. Мне не хочется найти здесь друзей магглов, по вечерам торчать у стойки и пялиться в телевизор. Просто я сознаю, что если со мной что-то случится, он сможет без меня обойтись. А я без него не смогу. Все, на что сейчас уходят мои силы, так это на то, чтобы нам не отдалиться друг от друга. Чтобы его по-прежнему тянуло ко мне. Чтобы он хотел возвращаться в наш дом, делить со мной свою душу и свое тело. Эта бесконечная, непрекращающаяся война за него. Прежде всего, с этой проклятой магглой, которая строит из себя его друга, а сама только и думает, как бы затащить его в кровать. Эта сука ведет свою игру — и все это прекрасно видят, кроме моего Лива. А он, вытаращив глаза, наивно утверждает, что у меня паранойя, что она хочет ему помочь, и, вообще, нельзя все время думать о людях плохо. Старые гриффиндорские привычки, совершенно неистребимые, даже когда от прошлой жизни остались одни воспоминания.

Знаете, о чем я сейчас мечтаю? Увезти его очень далеко отсюда. Купить дом в какой-нибудь глуши, где не будет никого, кроме меня и его. И количество магглов на одну милю будет минимальным. Так, чтобы раз в неделю ездить в какой-нибудь городишко за продуктами, а потом снова возвращаться в уединение. Дышать нормальным воздухом, избавиться от поездки в метро, никуда не спешить, а воспоминания о пребывании в толпе забыть, как страшный сон. Просыпаться по утрам, слушая его сонное дыхание на моем плече. Ждать, пока он откроет глаза. Салазар свидетель, может быть, даже завести свое хозяйство и навсегда забыть о пластиковых упаковках. Пусть недалеко будет река, где можно будет купаться, небо, в которое можно смотреть, просто лежа на траве, даже зная, что в это небо нам с ним больше не подняться. Чтобы никого вокруг, только я и он, рядом со мной. Я скучаю по тишине. Чтобы никто не ходил за дверью, скучаю по тем местам, где нет общих коридоров и тупых соседей, никто не долбит по стенам, не включает музыку, не газует под окнами. Я скучаю по открытому огню камина, на который можно смотреть. Камин я завел бы нам в первую очередь. Деревянный пол, камин и тишина. Я ненавижу шум, крики, суету, эту бесконечную гонку. Рей говорит, что у меня «поствоенный синдром». Еще он считает, что у меня какой-то особый вид беспамятства, когда забывают ни кто ты такой, а что умел делать раньше. Я с ним не спорю. Если в этом проклятом мире и есть хотя бы один нормальный маггл, то это Рей. И по скверному стечению обстоятельств, он вынужден целый день проводить дома в обществе этой тупой курицы. За что я его уважаю, так это за то, что он не лезет мне в душу, а просто помогает, без всякой корысти. И я уже убедился, что его помощь действительно неоценима. У нас есть один маленький секрет. Об этом никто не знает, даже Лив. И пока я не смогу приблизиться к воплощению моей мечты, я ничего ему не расскажу. Он, конечно, побрыкается для начала, но, в конце концов, поймет, что я это делаю для него. Только для него.

Пока он многого не знает. Просто потому, что не надо это ему знать. Например, куда и зачем мы ездили с Реем на протяжении двух недель. Все-таки, я вынужден признать, что кое-что общее между нами и магглами есть. Я видел, как изменило калеку одно только прикосновение к оружию, дающую власть над жизнью другого существа. По части лишения жизни ближнего, магглы очень изобретательны, тут нам с одной только «Авадой» до них бесконечно далеко. Мы убивали быстро. Они изобрели столько способов болезненного и мучительного убийства, что Повелитель просто бы удавился от зависти. Чем больше я узнаю мир магглов, тем больше убеждаюсь в том, что Лорд совершенно зря его игнорировал, тут потенциальных Упивающихся столько, что нашему миру просто не снилось. Та же техника — маггловская магия, которая одинаково служит негодяям наравне с праведниками, при чем парадокс в том, что негодяям она служит лучше. Ну конечно, если мыслить маггловскими категориями. Собственно, весь их прогресс это бесконечное изобретение орудия убийства. Власть над другими, честолюбие, деньги, высокомерие, эгоизм — все те качества, что в нашем мире считали истинно слизеринскими, способными привести только под знамена Лорда и больше никуда, здесь правят всеми. И ради этой власти они на все готовы. Салазару в голову бы не пришло изобрести разрывные пули. Или пули со смещенным центром, что крутятся в теле, разрывая мышцы, круша кости. Бомбы, сносящие с лица земли города. Автоматы, сеющие смерть с огромной скоростью. И при этом даже палочкой махать не надо, ни каких затрат энергии — знай себе прицеливайся и жми на курок.

Рей знал, куда меня везти. Я не особенно сопротивлялся, раз уж Мерлину было угодно забросить нас с Оливером в эту помойку, моя задача защитить его теми способами, что у меня остались, и если в этом мире предпочитают стрелять из кусков металла, я буду пользоваться тем, что есть. Эти парни, что встретили меня и Рея, сначала таращились на меня довольно подозрительно, но вопросов не задавали, а просто рассказывали. Собственно, ничего сложного не было. Кажется, я довольно быстро со всем освоился, раз они поверили в эту «амнезию», — так магглы называют последствия Обливайте. Глупо, конечно, но, получив в руки оружие, даже маггловское, я почувствовал себя увереннее. Уже забытое ощущение защищенности. Да и с меткостью у меня никогда проблем не было. Через пару дней я уже сносно палил по мишеням, сожалея о том, что маггловское оружие почти всегда очень громкое. Рей усмехнулся и подарил мне такую навинчивающуюся штуку, сводящую шум к минимуму. Его приятели переглянулись между собой и зачем-то спросили, нравится ли мне бесшумная работа. Из той поездки я увез в качестве подарка «Пустынный орел» — отличная штука, словно для меня сделанная. Несмотря на мои явные успехи, Рей не остановился на достигнутом. Потом я еще получил массу знаний, о которых точно не стану распространяться.

В общем-то, работу нашел мне он. Позвонил кому-то, а на следующий день я попал в этот проклятый клуб. Лив, конечно, пофыркал, но потом признал, что работа как раз по мне.

Рей сказал, что это временно, на тот срок, пока меня не пристроит к настоящему делу. Что-то вроде того, что на меня должен кто-то там посмотреть, на что я годен. Мне не особенно нравится, что какие-то магглы будут меня «оценивать», но спорить я не буду. Этот мир не для меня придумали, да и не в моем положении показывать тут характер. Потому что я на все пойду, лишь бы рано или поздно вытащить Лива из этой помойки, насколько это вообще возможно. Это моя вина, что он тут оказался, из-за меня Лив попал в такой переплет. Как не горько мне это осознавать, но это правда. Он мог бросить меня, я бы его понял. Просто отдать меня Уизли. Или добить на той проклятой лестнице, чтоб не мучился. Вспомнить про долг перед Орденом. Ведь не его вина, что я выбрал тогда свой путь, отдаливший нас друг от друга. Но он не сделал этого. И я жизнь свою теперь положу, не то что гордость, чтобы он никогда не пожалел о том, что сделал ради меня. Без него я ничто, можно сразу поднять пистолет и разнести себе голову.

И вот теперь я, Маркус Флинт, бывший чистокровный волшебник, потомственный слизеринец, адепт магии, командир «Разящего Стилета», карательного подразделения Упивающихся Смертью, живу по поддельному удостоверению личности, работаю вышибалой в маггловском ночном клубе «Paradise night». Навсегда забыв о своем фамильном поместье, живу в съемной квартире на втором этаже. Родители уже похоронили меня, может, только вспоминают иногда. Я для них теперь все равно, что покойник. И это очень смешно, если б не было так грустно.

Ну вот, сейчас шесть часов вечера, я вылезаю из метро, десять минут иду пешком по не самому престижному району города. Проклятый неон уже вовсю преследует меня. Сейчас еще один поворот и я увижу мигающую красотку у шеста. С определенной периодичностью она поворачивается к магглам задницей, обещая горячее зрелище в темной утробе своих залов. Магглам такие штуки нравятся.

Сейчас я войду в боковую дверь, протиснусь по узкому извилистому проходу мимо кухни и раздевалок. Местные магглы относятся ко мне вполне дружелюбно. В этом нет ничего странного: там, в залах, на первом месте стоит толщина кошелька, здесь прежде всего ценят силу. Я сменю на своем посту Дарена — здоровенного и толстого детину, бывшего боксера-тяжеловеса. В мой первый день нас поставили друг против друга, заставив помериться силами. Он был уверен, что размажет меня по полу одной левой. Я знал, что этого не будет. Остальные собрались вокруг и проверяли мои способности. Спасибо Рею и урокам его ребят, ну и квиддичу, конечно. А так же моему опыту уворачиваться от заклятий, что бросают со всех сторон. Когда вокруг только кольцо врагов можно рассчитывать лишь на быстроту своей реакции. И бить в ответ. Я сломал Дарену нос и свалил его на пол прежде, чем он успел сообразить, как нужно защититься. Самое смешное в этом, что каждый нормальный человек должен был меня возненавидеть. Но здесь другие законы. Здоровяк угощал меня пивом, а к концу вечера всем говорил, что я его самый лучший друг, достойный всяческого уважения.

— Привет, Марк, — Дарен жмет мне руку и от переизбытка чувств пытается приподнять над полом.

— Привет, — я решительно пресекаю дружеские объятия, киваю головой в сторону залов. — Народу много?

— Да рано еще. У тебя сегодня бешеная ночка будет.

— Почему?

— Бинго сказал, что к нам пожалует Кейси Флиппер со всей своей кодлой.

— Ну и что?

— Ты еще в это дерьмо не попадал. Слышал про него?

Я киваю. Местная криминальная шишка, попутно совладелец клуба. По слухам, стоит ему перебрать, то у него напрочь сносит колпак. Изредка, желание устроить безобразный загул становится у него непереносимо, и в такие моменты он очень любит завалиться сюда на «спецобслуживание». Новенькие девочки ждут таких ночей со страхом, а бармены кидают жребий кому оставаться, а кому свалить подальше.

— Заранее тебе сочувствую, друг.

— Не надо.

— Хочешь дружеский совет?

— А у меня есть выбор?

— Черт, я тебя люблю за это просто.

«Очень обрадовал»!

— Не связывайся с ним на хрен. Пусть делает, что хочет. Нам платят бабки, чтобы мы не пускали посторонних. Вышвыривали проветриться всяких пьяных ублюдков. Вот и не отступай от этих нехитрых правил, а остальное — не наше дело.

— А с чего ты взял, что я собираюсь делать что-то еще?

— Я ж тебя знаю. Ты только с виду такой непрошибаемый, а тронь, — костей не соберешь. Кейси такого дерьма не прощает, если кто против него вылезет. А уж когда в нажоре, то вообще. Мне чертовски не хочется, чтобы с тобой чего нехорошее приключилось.

— Например?

— Например, маленькая дырочка посреди лба и мозги на стенке, понял? Этот хрен потом протрезвеет, поймет, что поступил нехорошо, заплатит твоим друзьям отступные, но тебе от этого легче не станет, шаришь?

— Ладно, я это учту.

— Вот и правильно. Удачи тебе, друг.

Я прохожу мимо, чувствую, как Дарен смотрит мне в спину. А про себя, небось, тоже радуется, что смоется сегодня от всего этого дерьма подальше. Залезет в свою железную банку на четырех колесах и уедет до завтра.

Я выкидываю наш разговор из головы, потом отправляюсь исполнять свои обязанности. На все воля Мерлина, так что нечего забивать голову.

Пока не началась ночь, у меня не так много дел: пройти по этажам, заглянуть в залы, удостовериться, что все в порядке. И я иду, оглядываюсь по сторонам, киваю головой местным. Новость обсуждается только одна, — как без особых потерь пережить нынешнюю ночку. Нижний зал большой, в середине помост в форме трех соединенных кругов, длинные лучи подиумов. Здесь девочки исполняют свои номера, а магглы рассаживаются по столикам и пускают слюни. Меня зрелище танцующих красоток как-то не возбуждает. Их самих тоже — работа такая вот и все. Самые озабоченные занимают места вдоль подиумов и готовят бумажники. В зале всегда темно, светятся только помосты и стойка бара. По периметру зала тоже стоят столики, для тех, кого красотки не интересуют. В мою обязанность входит обход этого зала раза три за ночь, если никто из барменов не вызовет. По бокам зала две лестницы на второй этаж. Там VIP — кабинеты и зал для игры. Туда я не хожу. Там своя охрана есть, которая относится ко мне и Дарену с плохо скрываемым презрением. Вроде они тут настоящие профи, заняты чрезвычайно ответственным делом:охраняют покой всяких золотых задниц. Это вам не озабоченные алкаши, а настоящие «клиенты», самодовольные ублюдки с толстыми бумажниками. Меня это дерьмо не интересует ни в каком виде. Я уже давно уяснил для себя, чего они стоят на самом деле. А Дарен брызжет слюной на добрую милю вокруг, стоит только задницам показаться на горизонте. Но хотя эти "профи" носят оружие, а я стою с голыми руками, я прекрасно знаю, мне потребуется полсекунды, чтобы отнять пушку и любому из них разнести башку.

Ну вот, пока все тихо и спокойно. Теперь можно выходить к дверям и занимать свое место. Я уже почти покинул зал, когда меня окликнули с лестницы:

— Марк, Марк, подожди.

Её зовут Кэтрин. Она пришла сюда на месяц раньше меня, поэтому среди девочек считается новичком. Не знаю, что у нее там приключилось, почему она попала в это дерьмо, но, видит Мерлин, эта маггла заслуживает лучшей доли.

— Что?

— Мне надо с тобой поговорить. Я не займу много времени. Пожалуйста, Марк.

Она пытается быть спокойной, но её выдает голос и то, как она цепляется за мою руку. И хотя мне уже давно пора занимать место у входа, я отхожу с ней в сторонку, в темноту зала. Она стоит напротив, нервно теребя кольца своих густых, белокурых волос, не зная с чего начать.

— Кэт, в чем дело?

Пожалуй, она единственная маггла здесь, которая не вызывает у меня отрицательных эмоций. Она танцует лучше всех, за что остальные «девочки» её недолюбливают. И еще она очень красива. Не то, чтобы для меня это имело хоть какое-то значение, но только она одна не считает меня уродом. Она говорит со мной, смотря в глаза, а не отводя взгляд.

— Ну, чего молчишь? Мне уже идти пора.

— Марк, они сказали, что сегодня моя очередь.

— Кто они и какая очередь?

— Бетти и Кармен. Что Кейси уже спрашивал обо мне и приказал приготовиться.

— К чему, Кэт?

— Он… он называет… это называет… спектакль….

— Кэт, перестань рыдать и объясни внятно.

— Когда они… а он смотрит… и все смотрят….

Я беру её за плечи и встряхиваю, как куклу. Мне все ясно и так, этот ублюдок возбуждается, когда смотрит, как другие трахаются. А еще любит рядить кандидаток в белое платье, чтобы они изображали невинность. Кричали там и плакали. Салазар Великий, Лив восхищается магглами, потому что никогда этого не видел.

— Марк! Я все для тебя сделаю, все, что ты захочешь…

— Кэт, прекрати! Мне ничего от тебя не нужно.

— Я тебе заплачу.

— И денег мне тоже не надо.

— Марк!!!

Ну вот, опять пошли по кругу. Ненавижу, когда плачут. Меня от этого тошнит, мне от этого просто хреново.

— Кэт, что ты от меня хочешь?

— Если это правда, если так и будет, Марк? Я не хочу, как они.

— Так не делай.

— Меня выкинут отсюда.

— Невелика потеря, Кэт. Какого черта ты тут забыла?

— Бобби, он проиграл, я тебе говорила. Мне нужны деньги.

— Слушай, ты определись, наверное, что тебе больше нужно.

— Но только не так, не так!

Что хотите говорите, но я вам не специалист по спасению и успокоению девиц, которые сами не знают, чего им больше надо, а она тут бьется в истерике, ждет от меня какой-то помощи.

— Хватит, Кэт! Ну успокойся. Может, все еще утрясется. Спрячься что ли, если не хочешь.

— Они меня достанут. Я больше нигде не смогу работать. А Бобби меня просто убьет!

Ну только этого еще не хватало: её тут трахнуть хотят при всем честном народе, а она думает о каком-то уроде, который толкает свою подружку танцевать голой у шеста. Нет, что-что, а женщин мне никогда не понять.

— Всё, вытри сопли. Мне идти уже пора.

— Ты мне поможешь, если что? Поможешь? Я же знаю, что ты не такой, как они все, ты же не оттолкнешь меня, да?!

— Кэт, ты сама не лезь на рожон, лады?

— Поможешь?

— Постарайся им не попадаться.

Мне ей нечего сказать, правда. Хорошо еще, Дарен этого диалога не слышал, а то он бы уже развел целую лекцию по поводу курочек, от который у мужиков бывают одни неприятности. Нашла героя освободителя, черт меня дери. Мне и без нее есть о ком заботиться. И никто в этом мире не станет защищать Лива, если со мной что-то случится. И из-за кого? Из-за девки? Не знаю, чего она там себе навоображала про меня, но я точно не собираюсь лезть в это дерьмо.

Она стоит в темноте и смотрит мне вслед. Я этого не вижу, но чувствую, пока иду к выходу, злой, как взбесившаяся мантикора.

Ну все, ребята, поехали. Начинается еще одна проклятая ночь. Я ловлю себя на мысли, что уже устаю от всего этого. Не к месту вспоминаю, что я единственный, кто выжил из «Стилета». Все они легли на том мосту, ведущем в Восточную башню. И когда я чувствую вот эту паршивую усталость, я немного, но жалею, что не остался лежать там, среди них. Сейчас я стою у входа, безразличный взглядом скользя по сукиным детям, что тащатся в «Paradise night» в поисках развлечений. Мое сознание словно раскалывается на две части: одна зорко следит, чтобы в клуб не проползли нежелательные посетители, а вторая уже не здесь. Я никогда не говорил об этом Олли, но память все чаще уносит меня туда, в горящий ад Дурмстранга, из которого он вырвал меня когда-то. Долбаные радетели добра и света смогли лишить меня магии, но никто не лишит меня памяти, и я все равно буду помнить, как мы защищали этот мост парами, прикрывая друг друга. Знали, что если впереди показались авроры, значит тех, кто стоял перед нами, уже нет в живых. И я остался тогда один, когда «лучезарный щит» разнес Уоррингтона на куски. Что я чувствовал тогда? Ничего, кроме ярости. Белой, раскаленной, как расплавленный металл. Знал, что не уйду из этого мира, не прихватив с собой хотя бы десяток моих врагов. Эта ярость меня спасла. Я их всех там положил, а потом пополз в башню, сам уже не зная зачем. Хотя нет, вру, конечно, что не знал. Пополз, потому что жить хотел. Словно меня что-то держало еще на этом свете. Я тогда думал, что это ненависть меня держит. Та самая ярость, что помогла мне победить. А потом открыл глаза и увидел его лицо.

В какой-то момент я стряхиваю с себя воспоминания, как стряхивают пыль. Я действую, как автомат. Спускаю с лестницы парочку тинэйджеров с их размалеванными подружками, которые решили, что так они старше выглядят. Еще один, пьяный в дымину, тоже получает пинка под зад. В 1001 раз слышу, что я урод. Вот всегда мне интересно, они что, серьезно считают, что меня этим можно достать? Я знаю об этом со школы. Да, я урод. А маленьким еще и заикой был. Исправление этого дела, было единственным заклятием для поправки моей внешности, что мама и отец согласились ко мне применить.

Я торчу у входа. Пока все спокойно. И будет спокойно, пока нас не посетит «хозяин». Даже девочки танцуют в полсилы, берегут энтузиазм для того, кто хорошо за это заплатит.

Все это дело продолжается до половины двенадцатого ночи. Я так думаю, что это бармен пустил по залу слушок, что сейчас здесь будет очень шумно и грязно, потому что все здравомыслящие магглы начали расползаться в более спокойные места. И это было очень вовремя сделано. Минут через двадцать на стоянке стало тесно до невозможности. Я уже давно заметил, что на своих железных банках магглы просто помешались. Просто выпрыгивают из штанов, чтобы завести себе такую банку, которой ни у кого больше нет. Ясное дело, что Кейси не исключение, — у него не машина, а просто какое-то плоское недоразумение. А по маггловской моде это просто верх совершенства. На лестнице этот козел три раза споткнулся, пока дошел. Отсюда я сделал нехитрый вывод, что он уже в нажоре. С виду Кейси лет сорок, — невзрачный такой тип, с серыми, словно приклеенными волосами, бледная рожа, а глаза такие тусклые, как стекла. На двух руках у него болтаются какие-то девицы, впереди и сзади шагают персональные телки, ростом где-то с меня, только пошире в плечах. Я для него интереса не представляю: открыл дверь, вся эта компания проперлась мимо, дверь закрыл — всё, конец представлению. Теперь будет зрелище только для избранных. Но это не мое дело. Там теперь своя охрана, мне на этом празднике жизни делать нечего. Можно было со спокойной душой идти домой.

Я сажусь на узкий диван без спинки, вытягиваю ноги и закрываю глаза. Можете не верить, но у меня нет желания преодолеть коридор, посмотреть, как они там развлекаются, но что-то мне подсказывало, что я недолго таким спокойным просижу.

Когда Бинго вышел ко мне, я сразу понял, что дело дрянь. Он бы никогда стойку не покинул на Миллера. У него нервы, как стальные канаты, а тут прикуривает, а руки трясутся. Дарен рассказывал, Бинго такие погромы переживал, что не дай Мерлин. Ко всему привычный, а тут трястись начал.

— Ну, сейчас начнется.

Он на меня не смотрит, вроде как сам с собой разговаривает, но тут понятно, что ему просто выговориться хочется.

— Позвони Стиву.

Стив — это второй владелец. Рей, когда меня сюда устраивал, с ним разговаривал, вроде они старые друзья или что-то такое. Он в таких вот пиковых ситуациях всегда приезжает, ставит Кейси на место.

— Толку, а? Только перестрелки мне здесь не хватало. Эта скотина и нажрался, потому что они со Стивом что-то там не поделили. Вроде Стив его кинул. Может, клуб отберет.

— Ты откуда знаешь?

— Ты что не слышал, как он там орал?

Ясное дело, что я не слышал, потому что мне это не надо. Ну орал кто-то, грохот стоял, мне какое дело?

Я не ответил. Бинго швырнул сигарету и потащился обратно. Скотская у него работенка. Сейчас войдет в зал, за своей стойкой спрячется, начнет оттуда улыбаться, словно он тут всем доволен, всё просто отлично. А я остался сидеть, где сидел. Через пять минут еще выпускал какую-то парочку придурков, которые намеков не понимали и остались в клубе, когда все нормальные взяли ноги в руки и покинули наш клуб. Теперь, видимо, поняли, что тут по чем и быстренько к выходу. Я их выпустил и дверь снова закрыл, а когда услышал, как кто-то несется к двери по коридору, решил, что кто еще одумался. Но тут все оказалось куда противнее.

Она меня чуть с ног не сшибла. Ударилась в дверь, как слепая. Начала дергать её на себя, будто сразу не поняла, что дверь закрыта. Видок у Кэтти был тот еще: физиономия вся в слезах, краска по щекам течет, пугало пугалом, как у Хагрида на огороде. Волосы дыбом, платье на ней такое белое, как у какой-то актрисы, которая поет у вентилятора, а сама это платье держит, чтобы юбка выше головы не улетала. Как она дверь не выломала, я не знаю. Бьется в нее, едва не головой. Я её схватил, оттащил в сторону, она меня бить начала, а глаза слепые. Потом поняла, что это я. Вцепилась мне в футболку, царапается, как кошка. Я её по щекам ударил, не сильно, чтобы в себя привести. Она сразу обмякла вся, начала оседать на пол.

— На ногах стой! — тут одной пощечиной не обойдешься, я это сразу понял.

Тут она как завизжит, словно её режут на части:

— Марк!!! Выпусти!!!

Я даже не сразу понял, чего она от меня хочет.

— Я тебе все сделаю, как захочешь, так делать буду, только выпустиииии!!!

— Что случилось, черт тебя дери!

Невменяемая, честное слово. Я её трясу, а она орет, как безумная:

— Лучше ты один! Выпусти, выпусти!!!

Ну ясно. Значит, этот ублюдок все-таки до нее добрался. Стало быть, девочка-маггла решила, что лучше такой вот урод её поимеет, чем все и по очереди. И Кэтти даже про своего Бобби забыла и его долги. Ситуация для меня была не ахти какая. Мне её, дуру, жалко, хотя и маггла. А с другой стороны, ребята Кейси мне башку отвернут, если я сейчас дверь открою. Такая вот дилемма. Пока я над этим делом размышлял, стало уже поздно дергаться. Потому что дверь открывается, и эти на племя выращенные хранители тычут мне в физиономию стволами. Нехороший расклад. Их четверо, я один. И с голыми руками. Двое сразу потащили Кэт в обратном направлении, а двое взяли меня в оборот. Не знаю, чего они там подумали, а когда тебе в затылок тычут железом, выход только один — иди, куда ведут, соображая по дороге, как это положение вещей поменять.

Вот тут я, сам того не желая, оказываюсь в этом проклятом зале. Большое спасибо, что пригласили, хотя не очень-то и хотелось.

— Шагай!

Вот чего я не люблю, это когда меня трогают руками. Но пока терплю.

Вечеринка тут у них в полном разгаре. Я даже не скажу, чем там больше воняло. Судя по стеклу на полу, стаканы уже метали и не только их. Наш главный сукин сын валяется на диване уже без пиджака и осмысленности во взгляде. На столе белым бело, они тут этим порошок посыпались уже. Это такая штука, вроде нашего «Зеленого гоблина», которым промышляли в Ночном переулке, только мы его курили в сигарах, а магглы нюхают через полые стеклянные трубки или просто так. У них это называется кокаин, но, собственно, один тролль, действие практически тоже. Без этого дела у них вечеринок не бывает. Есть еще кое-чего покруче, но порошок этот, как визитная карточка. Кармен валяется на соседнем диване в объятиях какого-то старого маггла, — этой все равно, лишь бы платили. Любой каприз за ваши деньги. Если хорошо заплатят, она тут всех обслужит прямо на подиуме, и будет при этом лучезарно улыбаться. Этакая знойная красавица без предрассудков.

Наше появление тут всех сразу встряхнуло. Видно было, что магглам сильно хочется нового зрелища, и они решили, что сейчас его получат, не вставая с дивана. Эти два тролля-переростка швыряют Кэт прямо под ноги Кейси. Придурок собрался её поймать, но промазал. Она стол свалила, когда падала, весь порошок рассыпала. Какая-то красотка, из тех двоих, что с Кейси с самого начала пришли, ей такую затрещину отвесила, я думал, голова лопнет. Сукин сын Кейси заржал, хлебнул из бутылки. Потащил её на диван за шиворот. Кетти второй раз по голове получить не захотела, поэтому села, как паинька, и даже не возразила, когда он её за плечо обнял.

— Хотела от меня убежать, сучка?— а сам хохочет, словно сказал что-то смешное. — Я тебе мало дал? Назови цену. Я сегодня очень щедрый. Или тебе мои друзья не понравились? Ты знаешь, что такое друзья, девочка? Это для кого не жалко самого лучшего. А ты тут самая лучшая. И если я сказал своим друзьям, что дам лучшее, значит, я им это дам.

Тут он задирает башку и видит меня. Два его гоблина держат меня на прицеле, а он, вроде бы, только что на это внимание обратил.

— А ты кто такой?

Хороший вопрос, только я на него отвечать не собираюсь. Пусть маггл соберет остатки мозгов и ответит на него самостоятельно. Кейси с дивана слезает, решив рассмотреть меня поближе.

— Хотел сделать доброе дело и выпустить птичку?

Дохляка просто качает. Я его пополам сломаю двумя пальцами, но вынужден стоять и терпеть.

— Не помню, чтобы я тебя нанимал. Мой дружок Стиви вечно тащит сюда всякую дрянь. И при этом очень непослушную. Ну, кто тебя ему подсунул, а? Ты что, немой?

Нет, внутренне я понимаю, что должен отвечать, только ничего не могу с собой поделать — мне противно даже рот открывать.

— Рей его привел, — Кармен отрывается наконец от своего старикана.

— Какой к черту Рей?

— Из «стальных».

Рожу у Кейси просто перекривило.

— А ты крутой сукин сын, да? Хотя и немой.

— Его Марк зовут, — опять встряла Кармен. Кейси на нее заорал, чтобы она заткнулась. Девочка сразу язык прикусила.

— Значит, мои друзья крошке не нравятся, а ты нравишься, а, Марк?

— Ты у нее спроси.

Все, молчать я больше не буду, бесит меня все это дерьмо.

— Ого! Не мистер Флиппер, даже не сэр. Очень наглый язык для такого уродливого сукиного сына. Невежливость! Это еще хуже, чем неблагодарность. Это тебе Стиви сказал, что меня можно называть на ты и тебе ничего не будет? А?

— Нет.

— Нет? Тебе не кажется, Марк, что для простого мяса ты слишком много на себя взял? Огрызаешься хозяину, хотел выпустить крошку, лишив меня законного удовольствия. Все это пахнет убытками для моей репутации. А ты знаешь, что значит репутация у делового человека?

— Даже не догадываюсь.

— Это поправимо. Нравится девочка?

Ну смешно, честное слово. Кэт смотрит на меня, как на последнюю надежду. Мне нужно было сказать, что девочками я не интересуюсь, но им это знать не обязательно.

— Чего ради ты влез, а? Думал, она тебе бесплатно даст? Такие девочки хотят денежек. Эти ножки нужно оплачивать. Как грудинку в магазине, пофунтово. У тебя есть бабки на эти ножки?

А эта дура опять в слезы. Нет, понятно, кому приятно, когда тебе юбку задирают. И до этого задирали, потому что сейчас видно было кружевные трусики, а в них купюры. Просто Кэт с такой силой рванула на свободу, что даже забыла избавиться от оплаты.

— Я за свободу выбора.

Ублюдка это дело просто заводит, я же вижу.

— Хороший ответ, Марк. Мы же в свободной стране живем. Минуту назад, я просто хотел научить тебя вежливости. А вот сейчас ты мне даже чем-то понравился. Хочешь свободу выбора? Давай так. На кон десять кусков. Кто поднимет, пойдет против тебя на эту стойку. Выиграет — десять кусков ему. Ты выиграешь — возьмешь девочку. Проиграешь….

Сукин сын нажимает на воображаемый курок. Мне сразу вспоминается Дарен.

— Ну?

Железо от моей головы сразу убирают. Есть очень соблазнительный вариант рвануть отсюда. Я успею свалить из этого гадюшника раньше, чем они поймут, что произошло. Останавливает меня только одно обстоятельство. Этот сукин сын будет очень активно меня искать. И рано или поздно узнает про Оливера. Нет, Салазар свидетель, Лива я так не подставлю, поэтому я, как можно спокойнее, пожимаю плечами и запрыгиваю на подиум.

Ясно, что его дружки за десять кусков против меня не полезут. Полезут гоблины. Скотство. Пол под ногами гладкий, не знаю уж, как девочки на такой льдине на каблуках своих танцуют. Ну ничего. Что мне теперь, лапки кверху и помирать?

И тут судьба подкладывает мне большую свинью. Этот сукин сын видимо почуял, что меня просто так на лопатки не положишь. И предложил «уравнять шансы».

— Руки за спину.

Правильно, когда в моей жизни все было сразу и легко? Но я даже не предполагал, что будет так все запущено. Я это понял, когда гоблин завёл мне руки за шест и щелкнул наручниками, а потом так приложил мне в челюсть, что я тут же свалился на колени.

Ну ладно, гады. Это называется "без объявления войны". Кто-то наивно посчитал, что если у меня руки скованы, если я отойти теперь от этого шеста не могу, то со мной так легко справиться. Плюю кровь под ноги, а потом бью этого урода головой в живот, потому что сейчас самое главное — встать с колен и не дать ему возможность очухаться. Успеваю вскочить на ноги. Как раз вовремя, потому что гоблин уже отправил свой немалый кулак навстречу моей многострадальной челюсти. Почему все и всегда норовят прежде всего заехать мне по зубам? Со школы это помню. Первое, что бросается в глаза, да? Я уворачиваюсь в сторону, мне это удается, кулак врезается в шест. Пока гоблин соображает, как это получилось, я хватаюсь за этот шест двумя руками, подпрыгиваю на месте и бью его ногами. Закрыться он не успевает, получает в грудь и едет прокатиться до другого края. А у меня появляется возможность перевести дух.

Правильно, от десяти тысяч никто так быстро не отказывается. Гоблин поднимается и прет напролом. Я уклоняюсь от ударов как могу, учитывая мое положение. Сукин сын кидается ко мне, вытянув руки, хватает за волосы, очень существенно прикладывает затылком к шесту. Скажу честно, перед глазами у меня все поплыло. Сам не знаю, как мне удалось засветить уроду по яйцам. В какой-то момент, тело начинает действовать само, на одних инстинктах. Пока ублюдок хватает ртом воздух, получает ногой по черепу и валится на пол. Я в тайне надеюсь, что больше желающих не будет. И жестоко ошибаюсь. Желающие находятся. И тут я попадаю в настоящий переплет.

Их двое, я один. Их двое, значит, пока я пытаюсь увернуться от одного, на меня наваливается другой. Я уже не думаю. Как сказал мне Уорри, тогда, перед последней нашей битвой? «Человек в подобной ситуации, это уже не человек. Это зверь. В его поступках нет логики, есть только голый инстинкт — выжить. А тебе еще надо спасти свою стаю, Марк. Потому что ты — вожак». Сейчас у меня больше нет стаи, я её не спас. Только выжить самому. Поэтому так важно — не думать. Просто двигаться, не стоять на месте. Не обращать внимания на боль. Уворачиваться, приседать, отбиваться, пропускать удар, чтобы ответить наверняка. Тот, что справа, явно слабее. Хорошо, что не со спины, иначе мне бы точно наступил конец. Скидываю одного с помоста, второй прикладывает мне по ребрам. Салазар, кажется, ребро мне все-таки сломали. Не думать! Просто бить. Не дать себя свалить. Я не такую боль переживал, там, на лестнице Дурмстранга, и потом, в тюремной больнице, когда мне сращивали кости. Уклониться, ударить, вытерпеть удар в живот, чтобы снова ударить. Настырный гоблин заваливается назад, поскользнувшись на моей крови. Снова подпрыгиваю, чтобы оттолкнуть его подальше от себя. Кисти дернуло так, что я едва не взвыл. Если сейчас еще кто-нибудь полезет добывать себе куш на моих костях, мне конец. В глазах туман, я просто свалюсь здесь сейчас.

И тут случается непредвиденное. В зале вдруг становится очень шумно. Мотаю головой, чтобы понять, что произошло. А все очень и очень просто. Со стороны черного хода, заходят такие знакомые гоблины Стива и он сам, во всей красе. И я ловлю себя на мысли, что мне чертовски приятно их видеть. Все, кончились игры. Дело принимает серьезный оборот: сейчас эти два ублюдка или перестреляют друг друга или отправятся выяснять отношения без свидетелей. Так оно и получается. Мне на это наплевать с Астрономической башни, но вот Стиву явно не нравится моя поза у шеста, потому что он меня не в танцовщики нанимал. У них с Реем, какая-то договоренность насчет меня была, раз первым делом он послал своего гоблина, чтобы меня от этого шеста наконец отцепили.

Не знаю в чем тут дело, но что-то гонору у Кейси поубавилось.

— А ты крепкий.

Я как раз сполз с подиума, в трех шагах от того, чтобы проломить ублюдку башку. Этот маггловский недоносок еще и хлопает меня по плечу!

— Сколько хочешь за работу?

Только этого мне еще не хватало!

— Ты столько не начеканишь.

Кейси сверлит меня очень недобрым взглядом, но мне на это совершенно наплевать. До конца моей смены еще два часа, но Стив отправляет меня домой. А тут эта дура Кэт бросается мне на шею, хотя я едва на ногах стою. Хоть какая-то польза от идиотки — довести меня до стоянки такси. Я еду домой. Мысленно представляю, что сейчас скажу Ливу, если он еще не спит. Пока я терзаюсь этими мыслями, чертов неон преследует меня.

Я заползаю в квартиру — Лив спит, свернувшись калачиком под одеялом, а я стою в дверях, как последний идиот, и смотрю на него. Я люблю смотреть, когда он спит. На тени у его виска, на его ресницы, пытаюсь услышать, как он дышит. Сегодня я не буду его будить. Не потому, что не хочу его, а потому что просто не могу. Ползу в ванную, включаю воду, снимаю майку и смотрю на себя. Губы разбиты, на скуле опухоль — синяк будет тот еще. И никаких тебе заклинаний, только холодная вода и лед из морозильника. Ребро, правда, сломано или треснуто, на боку кровоподтек. Нет, я ему таким не покажусь. Не хочу, чтобы он расстраивался. Не хочу, чтобы причитал над моим разбитым телом. Становлюсь под струю холодной воды. Я буду стоять так, замерев под струями, пока не смою с себя даже само упоминание о магглах. Достаю эластичный бинт, пытаюсь перетянуть ребра. Надеваю футболку. Потом выйду, прокрадусь в комнат, и осторожно, чтобы не разбудить его, лягу рядом. Я не притронусь к нему, просто буду лежать, слушая, как он дышит.

Пусть спит сладко. Пусть дремлют на щеке его ресницы. Он моя тайна. И я эту тайну храню от того проклятого гадюшника, в котором пребываю каждый день. И этим я его не испачкаю.

Дата добавления: 2015-09-04