Часть 2. Паутина лжи. Глава 6. «Меньшее из зол».

(2 месяца спустя)

— Марк, к Повелителю.

Он открыл глаза, поднимаясь с жесткой лежанки в углу комнаты. Хрустнул суставами — Тьмой проклятое осадное положение не располагало к отдыху. Монтегю с безучастным видом прислонился спиной к стене.

— Скоро начнется, да, Марк?

— Не знаю, Мон. Отдохни лучше.

— Как Пьюси?

— Плохо. Эта гоблином трахнутая сука все-таки его достала. Булстроуд сделала, что смогла. Она же не Снейп, будь он проклят.

Говорить не хотелось — хотелось спать. Вчерашний рейд вымотал последние силы, если они и были — на крайний, пиковый случай спасения жизни — то вчера он оставил их в ледяной пустыни, окружающей лагерь осаждающих. Тьма, сколько же их было, сколько!

Он махнул головой, прогоняя из памяти бесчисленные огоньки вражеских палаток, патрули авроров. Забыть, что два раза пришлось убивать часовых, трансфигурировать тела, снова ползти в снежной пелене, скрываясь за Щитом Невидимости. Бессмысленно. Неизвестно на что надеялся Лорд, но Марк точно знал: дело уже не в спасении жизни. Теперь вопрос стоял по-другому. Не как выжить. Как умереть достойно.

В Восточной башне гулял ветер. Он беспрепятственно прошел короткий коридор, открыл тяжелую дверь, ведущую в Ледяной зал. Изгнал из головы все лишние мысли, оставил только усталость. В Ледяном зале собрались почти все Высшие, ну, во всяком случае, сколько их вообще осталось. Марк устало скользнул глазами по лицам Упивающихся, служивших Лорду уже не одно десятилетие: окклюменция, непроницаемое выражение лиц. А в глазах та же усталость.

Здесь, в Ледяном зале Дурмстранга, они готовили последний ритуал, козырную карту в колоде, последнюю в этой игре. Марку было все равно. Он не был силен в высшей магии, и ничего не понял бы в этих письменах и кругах по полу. Если Повелитель считал, что от всего этого будет какой-то прок, значит пусть так и будет.

— Встань, мальчик. Подойди ко мне.

Лорд называл его так только в самых исключительных случаях, стало быть, такой момент опять настал. Пусть. Все что угодно, только бы скорее это кончилось.

Черные провалы глаз с алыми зрачками впились в его лицо. Марк выдержал этот взгляд.

— Сколько осталось от «Стилета»?

— Восемнадцать, мой Лорд.

— Восемнадцать с тобой?

— Со мной.

— Сколько вы сможете продержаться?

— Пока не умрем, мой Лорд. Сколько по времени, не знаю.

— Что ж, ты всегда отвечал честно, — Лорд выдержал минутную паузу, потом указал на ритуальные круги на полу. — Знаешь, что это?

— Нет, милорд.

— Я доверяю тебе, мой мальчик, — тонкие длинные пальцы коснулись его плеча, впервые за пять лет службы, но Марк даже не вздрогнул. — Ты оказал мне неоценимую услугу этой ночью. Теперь, когда блокада аппарации снята с Башни, я смогу провести Ритуал Призыва и заманить сюда моего главного врага. Они вложили в него всю свою силу. Мне стоит только убить его, чтобы эта сила перешла ко мне, а потом число уже не будет играть роли.

Теперь прикосновение пальцев жгло, как раскаленные щипцы. Марк стиснул зубы, силясь закрыть от Лорда одну единственную мысль.

— Довольно, — для окклюменции Марк слишком устал, Лорду стоило только копнуть поглубже,— не пытайся от меня закрываться. Ты не хочешь, чтобы я знал, кто из наших врагов снял блокаду с Башни? Теперь это не важно. Запомни, Маркус, никто, повторяю, никто не должен помешать ритуалу! Этот мост — единственный путь к Башне. И ты будешь защищать его во что бы то ни стало. Пока я не покончу с Поттером, ни один аврор не должен вступить в эту Башню! Ты понял меня?

— Да, милорд.

— Эта игра зависит от тебя так же, как и от исхода моей битвы. Это ясно?

— Да, милорд.

— Тогда ступай.

Он поклонился, развернулся и направился к выходу. Пусто. Как же пусто внутри, Салазар Великий! На пороге Лорд окликнул его:

— Без сомнения и сожаления, мой мальчик?

— Без сомнения и сожаления, милорд.

«У меня нет сил, просто нет. Я вымотался так, что больше ничего не хочу. Сейчас я приду, чтобы сказать своим, что все кончено. Может у Лорда и есть шанс, но только не у нас. Кто из них кого отправит во Тьму, какая разница! Нам этого все равно не увидеть».

Они выслушали молча, слишком уставшие, даже для того, чтобы возмутиться.

— Значит, мы теперь как мясо, да, Марк?

— Ты знал, на что шел, Нотт. Знал, когда получал вот это.

Прикосновение к стилету, татуированному на правом запястье, отозвалось холодом. Или ему это просто показалось? Нотт усмехнулся, зло и устало. Как все они.

— Кинем жребий. Разобьемся на пары. Сражаться будем по очереди.

— Ты же знаешь, Флинт, что у тех, кто пойдет первым, шансов не будет.

— Я же сказал тебе, Нотт. Кинем жребий. Кто считает, что у него есть шанс выбраться отсюда, надеясь на милость авроров, может попытаться это сделать прямо сейчас.

— Ты же видел, что там творится! Никому не прорваться через авроров! Это самоубийство!

— Чего ты хочешь от меня, Нотт? Что я могу еще сделать? Каждый из вас мог попробовать уйти раньше, до того, как мы отступили в Дурмстранг!

— Если бы мы знали, что всё будет так... Так, как сейчас... что шансов не будет. Можно было бы рискнуть, — Нотт уже кричит. Скверно, значит, окончательно сдали нервы.

— Говори за себя, Нотт, — осадил его Уоррингтон. — Я не побегу, а вы все — как хотите.

— Ты не пройдешь через авроров, Нотт, — пробурчал из угла Гойл. — И аппарировать не сможешь из-за блокады на аппарацию. А вдруг у нас еще будет шанс? Если Лорд победит Поттера?

— А если нет?

— Тебе не все равно тогда, где умирать? — вяло поинтересовался Монтегю. — В бою лучше, чем в плену. Никому из нас не видать помилования, ты же знаешь. Лично я останусь с Марком.

— Флинт-то пойдет последним! — поддел его Нотт

— Я пойду, как решит жребий, Нотт, — ответил Марк как можно спокойнее.

— Я просто…

Марк поднял глаза: Нотт стоял перед ним, дьявол, он, наверное, слишком сильно хотел, чтобы не дрожали руки. Марк смотрел на его бледное лицо — щека нервно подергивалась. Салазар Великий, только истерик сейчас не хватало!

— Я не хочу умирать, Флинт, — Только слова, выплюнутые сквозь стиснутые зубы.

— Я тоже не об этом мечтал, Нотт.

«Мне нужно встать, нужно встряхнуть его за плечи. Напомнить о том, что он должен. Всё слова. Мать и отец вбивали с рождения, будто это дело нашей жизни — поддержание фамильной чести, служение величию, верность темному искусству. Нерушимая Клятва, которую я принес Лорду, получая татуировку "Стилета"… Обещание, что дали родители за мою службу.… А они знали, что я закончу свою жизнь в 24 года, подыхая под заклятиями авроров, чтобы подтвердить пустоту этих слов? Этих клятв? Что важнее для меня? Жизнь? Родители? Верность? Не Лорду даже, друзьям, тем, кто остался со мной? Тем, с кем еще в школе поклялся, что мы никогда не бросим друг друга. Клятвы, Обещания. Тупик. Всё равно умирать. Нарушив Клятву или при попытке сбежать отсюда, спасти свою жизнь, как подобает "настоящим слизеринцам"».

Он остался сидеть, смотрел остановившимися глазами, как тянули жребий его друзья и подчиненные. Он оказался третьим. Третьей парой, вместе с Уоррингтоном. «Конец, — скользнула вялая мысль. — Теперь уже скоро».

— Замок соединяет с Восточной Башней только один мост. Лорд приказал нам, чтобы ни один аврор не должен вступил в Башню, пока он не покончит с Поттером. От входа в замок до моста четыре перехода. От холла до первого коридора встанет первая пара. На втором этаже — вторая. Мы с Уорри — на площадке лестницы третьего этажа. И возьмем на себя коридор, ведущий к лестнице на четвертый этаж. Три последние пары встанут на мосту. Двое в начале, двое на середине, двое у входа в Башню. Остальные пусть рассредоточатся по четвертому этажу. Всё. Готовьтесь. У нас часа два, не больше.

Никто ему не ответил. Так и остались стоять, как статуи, провожая его взглядом. Больше от него ничего не зависело. Он сделал для них все, что мог.

— Марк! — окликнул его Монтегю.

Он обернулся. Черные глаза друга смотрели на него спокойно и обреченно.

— Что, Мон?

— Прости меня, если что. Если я тебя когда обидел или сделал что не так…

Он усмехнулся, подождал, пока Монтегю подойдет, и стиснул его плечи в последнем объятии. «Молодец, Мони. Ты сделал все, как надо. Разорвал это невыносимое молчание. Мы же не бараны на бойне».

— Ты тоже меня прости, если что, Мони.

— Я рад, что был твоим другом.

— Я тоже. Тоже.

«Как глупо! Как глупо всё! Они заперты здесь, в замке, как крысы в норе!»

Он вышел из комнаты, — еще немного времени, чтобы проверить место последнего боя.

«Я многое сделал не так, Салазар Великий. Я уже ни о чем не прошу. Просто дай мне прожить достойно то время, что ты мне отмерил. Не на коленях, не в плену. Дай не дрогнуть когда будет нужно. Не сломаться, в самый неподходящий момент».

Перед мостом круглая площадка. Если поставить Щит, то можно будет продержаться достаточно долго. Если Нотт не удержит этот пост, тех, кто будет защищать мост, просто сметут. Там, внизу, нужно сделать все, чтобы забрать с собой как можно больше ублюдков, не пропустить их сюда. Плохой жребий. Не потому, что умру рано, а потому что почти ничего не сумею сделать.

Он шел по пустому коридору, скользил глазами по темным провалам, где когда-то висели портреты, по шипящим чашам, исходящим последними каплями масла. Это ничего, пусть будет темно. Пока авроры очухаются и найдут его, можно много, ой как много дел наворочать. Он дошел до конца коридора, свернул в маленький тупик, остановился перед стрельчатым окном. С минуту стоял, опираясь руками на подоконник.

«— Любишь ты эти подоконники, Лив! Что за кайф сидеть, как куры на насесте?

— А слабо свесить ноги на ту сторону?»

Только этого еще не хватало! Проклятые выверты памяти! Только не сейчас, Салазар Великий! Я не хочу это вспоминать сейчас, когда знаю, что больше никогда его не увижу!

Зачем я это делаю? Открываю окно, сажусь на подоконник, свесив ноги на ту сторону, как раньше, в Южной Башне. Хотя и знаю, что все не так. И я не увижу, как блестит вдали серебряное зеркало озера. Ночной ветер не будет ласкать лицо. Повернув голову, я не посмотрю на него, сидящего рядом со мной. Не почувствую, как он накрывает своей ладонью мои пальцы. Я сожму рукой воздух вместо его тепла. Громада мертвого замка нависает надо мной черными башнями. Я в могиле, Лив. Я так никогда и не узнаю, смог ли ты меня простить.

— Марк.

Теплая ладонь легла на плечо. «Не его», — бессознательно, как факт, отметил он про себя. Марк оглянулся: Милисент Булстроуд стояла перед ним, пряча руки в широких рукавах мантии.

— Уорри сказал, что ты хочешь меня видеть.

Он кивнул. Еще несколько минут просто стоял и смотрел на нее, единственную, что осталась с ними до конца. Мил Булстроуд. Сама взявшая на себя обязанность лечить, ухаживать, следить, чтобы они отдыхали после рейдов, кормить, слушать. Безвозмездно. Ничего не прося. Ни у кого. Полукровка в Слизерине. Высокая, массивная, лишенная внешней женской привлекательности. Навсегда осознавшая, что она никогда не будет счастлива и любима. Хранящая это знание в глубине грустных черных глаз. Она осталась со «Стилетом», и это дало ей возможность никогда не расставаться с Пьюси, к которому Милисент испытывала фанатичную, религиозную привязанность. Без всякой надежды на взаимность. В ней Марк всегда чувствовал родственную душу. Они были очень похожи: и он когда-то знал, что это такое — жить, понимая, что никто не будет любить тебя ради тебя самого.

— Марк?

— Вот, возьми.

— Что это?

— Именной портключ. Когда начнется, бери Пьюси и тащи его в Башню. Из Башни можно перемещаться куда угодно, запомни, только из Башни. Ты окажешься в маленьком коридоре, за спиной будет лестница вниз. Иди три пролета. Там будет стена из красного гранита. Пароль — девиз «Стилета». Там откроешь портал. В Англии не оставайтесь — уезжайте как можно дальше. Пока тут будет мясорубка, успеете выскользнуть незамеченными.

— Я не пойду! Энди никогда не простит, если я…

— Пойдешь!

— Но Обещание!

— Он без сознания, себя не осознает. Никто не упрекнет его в предательстве.

Она дернулась испуганно, когда Марк схватил ей за плечи и сжал крепко, до синяков.

— Если Пьюси выживет, скажешь, что это был мой приказ.

— Марк, но вы…

— Замолчи! Иди и делай, что должна!

— Я должна быть с вами! — Салазар Великий! Он и забыл, что она была такой же упрямой, как он сам. — Если кого-то ранят, то…

— Не будь дурой, Мил. Не будет раненых. Просто уходи.

Она обняла его, на секунду обволакивая теплом своего тела. А Марк поймал себя на мысли, что Мил стала второй женщиной в его жизни кроме матери, кто обнимал его.

— Я тебя не забуду, Марк. Никогда.

Он не ответил. Разжались теплые, мягкие руки. И она ушла, — не посмела ослушаться. И если они выживут…. Салазар, пусть хотя бы они!

....Откуда этот грохот? Почему он ослеп? Тьма перед глазами, как плотная черная штора, за которой где-то, очень далеко, кто-то движется. Вспыхивают то здесь, то там багровые искры.

— Мааааарк!!!

Кто это кричит? Чьи руки тянул его куда-то?

— Марк! Очнись, очнись, Салазара ради!!!

Пелена тьмы вспыхнула перед глазами, и вместо черного марева режет глаза ослепительная огненная вспышка. Он вынырнул из этого пламени — к сознанию, к бледному лицу Уорри, перепачканному сажей. Это лицо и широко распахнутые глаза тянули за собой нить памяти, снова наматывали проклятый клубок. Грохот падающих колонн, выкрики боли, лучи заклятий — ты их не видишь, только отблески, что на секунду освещают темноту лестницы. Сознание того, что ты стоишь здесь, в узкой нише коридора, и слушаешь, как они умирают там внизу, твои друзья и подчиненные. Те, кто вытащил первую и вторую двойку и теперь прикрывает тебя. Дают тебе лишние минуты жизни ценой собственной головы, а ты можешь только стоять здесь и ждать своей очереди. Сколько было этих кратких минут тишины? Когда ты понимаешь, что их больше нет. Что случилось? Вопль Гойла, потом тишина, а потом этот грохот.

— Марк, они нас обошли!!! Ты слышишь?! Слышишь?!!

Он слышал.

— Там Мон и Даггер! Марк!

— Заткнись!

Он пришел в себя в считанные секунды, будто кто-то выплеснул ему на голову ведро ледяной воды, которая сразу отрезвила. Я в игре, проклятье! Еще в игре! Бой еще не кончился!

— Щит, Уорри! В два касания! Не лезь вперед, кретин! Только вместе!

Минута бега по темноте коридора, петляющего между стен, как ползущая змея. На свет, на росчерки заклятий. Ты думал, что это ослепительные вспышки энергии бьют тебе в лицо, а это смерть. И бледные нарциссы в её руках…

— Назад!

Проклятые секунды, которых никогда не хватает! Попал в самую банальную ловушку. Он не успел. Уорри вылетел вперед, в маленький зал третьего этажа, опережая Марка на шаг и принимая на себя заклятие «Огненного Щита». Секунды, которых не хватило, чтобы выставить перед собой полноценный «Щит Башни». Уже падая на землю, Марк бросил заклятие, пытаясь закрыть Уорри. Ему не хватило мгновения! Столб огня прямо перед лицом, жар, опаляющий волосы. Увидеть Уорри — смазанный темный силуэт, сожранный пламенем. И ты один.

— Скиенилансус!

Перекатится по плитам пола — у тебя только миг, чтобы вскочить на ноги, пока твои враги отражают "темное разрушение", миг, чтобы увидеть серую пыль, оседающую на холодные камни, все, что осталось от школьного друга, принявшего с тобой этот последний бой. Лицо Мона и его остекленевшие глаза, смотрящие в пустоту. Трое впереди. Нет, четверо. И те, кто сейчас зажмут тебя в капкан со стороны лестницы. И тебе никто уже не прикроет спину.

Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!!!!

— Живым!

«Живым? Попробуйте! Ну, кому не терпится во Тьму?»

— Брось палочку, крыса!

«Да, крыса. И крыса сейчас покажет вам, как бывает опасно, если её загнали в угол».

Прыжок вперед, перекатиться через голову, сотворив Щит Башни — тайное знание Повелителя, которым он наделил избранных. Щит принимает на себя Инсениратиус. Шар стихийного огня летит в обратном направлении, заставляя врагов отпрянуть в стороны. Замешкаться на ту секунду, когда возможен ответный удар. Чей-то вскрик, не важно, Салазар, я должен! Ты сказал, что я не умею любить, Лив. Но я умею убивать. Меня научили этому. Без сомнения и сожаления. И сейчас это важнее. За Мона и Уорри, за тех, кто лег на холодные камни Дурмстранга, за тех, кто больше никогда не встанет, за скотскую мою жизнь! Щит выдержит любое заклятие, не всякая Авада пробьет его, если только не будет управлять ею настоящая, из глубины сердца идущая ненависть. Но я же знаю, как сильно они меня ненавидят!

Прыжок вправо, Щит закрывает с правой стороны, чтобы послать Аваду туда, в ненавистные фигуры с золотым фениксом на эмблемах. Кто-то падает, а ты автоматически поднимаешь планку своих шансов — один есть. Нет, двое. Один раньше попал под собственный огненный шар. Заклятия летят в тебя с двух сторон, а ты бросаешься вперед. Уходишь из под удара. Перемещаешь защиту над головой. Какой-то придурок собрался остановить тебя заклятием «Локомотор Мортус». И ты еще успеваешь усмехнуться, прежде чем бросить из-под щита еще одну Аваду.

Снова прыжок, перекат через правое плечо:

— Интандеум!

Выталкивание бьет точно в цель — аврора впечатало в стену, разбивая голову, как спелый арбуз, до кровавых брызг на темный камень зала.

«Жалкие твари! Вы еще аврорами себя называете?! Ну, сколько осталось? Трое?»

Еще один Инсинератус, Щит принимает на себя удар, трещит под напором заклятия, но выдерживает. Скотство! Еще одно такое попадание, и ты останешься без защиты. Кружишь по залу, уворачиваешься, заставляешь врагов раскрыться хоть на секунду. Отражаешь заклятия остатками Щита, спотыкаешься о чье-то тело, падаешь, понимая, что это падение спасает тебе шкуру от еще одного огненного шара.

— Фризио!

Аврор замешкался на мгновение, этого оказалось достаточно, чтобы заклятие попало ему в грудь, превращая в ледяную статую. Его напарник совершает одну очень большую ошибку, наверняка бывший гриффиндорец, какой еще идиот бросится помогать ближнему, когда речь идет о собственной шкуре? Отбросив Щит, ты используешь эту блестящую возможность. Без сомнения и сожаления. Кретин не успевает даже пикнуть. Ты мог бы убить его Авадой, но ненависть не дает тебе сделать это. Слишком быстро. Слишком легкая смерть для вас, долбаные ублюдки!

— Спиритум Мортус! (Spiritum Mortus (дух смерти) — высшее заклятие боевой магии. Обладает эффектом растворять человеческую плоть. Отразить заклятие можно, но крайне сложно. Входит в Великую Шестерку Андрада — группу заклинаний боевой магии высшего порядка, считавшихся утерянными две тысячи лет назад, но снова обнаруженных Волдемортом. Обладать знаниями Великой Шестерки могли только избранные Лордом, без права передавать эти знания кому бы то ни было).

Алый луч летит из твоей палочки, вгрызается в спину врага. Разметал тело в кровавую жижу. Ты с трудом стоишь на ногах, смотришь, не отрываясь, как аврор распадается на куски, плавится, словно кусок сахара, брошенный в кипяток. Лужа растекается по плитам. И ты видишь застывший ужас в остекленевших глазах заледеневшего врага.

— Хочешь жить? — с усталой яростью шепчешь ты, сжимая в руках палочку. — А Уорри? А Мон? А Даггер, Нотт, Гойл, а все мы? Ты нас об этом спрашивал?

Он не может ответить тебе, но ты знаешь, что он слышит. Наверное, там, в ледяном плену, молит Мерлина о спасении своей жизни.

«Может Мерлин тебя и услышит. А я — нет».

И вот ты остаешься один среди пустоты, разрушения и смерти. И чувствуешь, как клокочет что-то в груди, подступает к горлу ком, когда ты бредешь к Мону, падаешь на колени, чтобы дотронуться рукой до холодного лица.

«Я не успел, Мони. Прости меня!»

Ноги гудят и в голове туман. Хочется упасть на плиты пола, упасть и умереть, здесь, сейчас, чтобы не было нужды идти вперед, навстречу смерти, что ждет за поворотом. Но ты встаешь, смахиваешь пот со лба и идешь. Долг, фамильная честь, верность клятве, помощь тем, кто остался, не сбежал. Пустые слова, но они толкают тебя, поднимают с колен, заставляют сделать шаг вперед. Пересечь зал, шатаясь подниматься по лестнице навстречу крикам, росчеркам заклятий, туда, где идет бой. Потому что это твоя война, и ты объявил её тем, кто загнал тебя в угол, когда бежать уже некуда. Ненависть встряхивает тебя, заставляет собраться, обрушиться на новых врагов, не ожидающих нападения со спины. Ты делаешь шаг. Зеленое пламя смертельного заклятия летит тебе в лицо, а ты не успеваешь понять, откуда оно взялось, когда все должно происходить по-другому. Ты это точно знаешь, помнишь. Не было зеленой вспышки Авады, не было крика и мерзкого звона в ушах. Ты делаешь последний шаг, взмахиваешь рукой и…

... просыпаешься.

Мерзкий звон в ушах, который Марк слышал в плену сна, оказался вполне реальным звуком. Взгляд скользнул по обоям, цепляясь за реальность, воздвигая её перед собой, как щит. Не было каменного зала Дурмстранга, вспышек, ощетинившихся палочками авроров. Только этот звон, совсем рядом.

— Салазар!

Проклятый телефон, он сам забросил его под подушку. Марк потянулся, пошарил рукой, нащупав разрывающийся сотовый.

— Да?

Глаза сами закрывались, голову бессильно клонило к подушке. Он попробовал встряхнуться — возвращаться в кошмар памяти совершенно не хотелось.

— Марк, это Рей.

— Я понял.

— У меня хорошие новости.

— В чем дело?

— Мне только что звонили, насчет тебя. Собирайся, я вызову такси.

— Куда?

— Не беспокойся, парень. С тобой хочешь встретиться очень серьезный человек.

— Почему сегодня?

— Марк, мальчик, такие люди не подстраиваются под наши планы.

— Рей, ты же знаешь, я обещал Оливеру пойти с ним!

— Марк, послушай, второго такого шанса может не быть. Тебе предлагают реальную работу за реальные деньги. Очень хорошие деньги. Насколько я помню, тебя это интересовало?

Марк недобрым словом помянул Мерлина.

— Интересовало.

— Тогда какого черта ты паришь мне мозги?

— Потому что на сегодня у меня были другие планы.

— Планы отменяются. Просыпайся и приводи себя в порядок. Я позвоню, когда приедет такси.

— Хорошо, Рей.

Именно сегодня. Ну почему, а? Почему именно сегодня? Лив два месяца уламывал его пойти наконец-то вместе на эту чертову вечеринку. И Марк знал, что для Оливера это было очень важно. Если он был готов показать своим приятелям и сослуживцам, с кем он живет в квартире, это могло означать только одно: Лив ставил их отношения друг с другом выше общественного мнения, выше возможных косых взглядом и сплетен за спиной. Он готов был наглядно продемонстрировать Марку, что не стесняется его общества. Не стоило думать, что это решение так легко ему далось. И вот когда они уже обо всем договорились, именно в этот день, Рей заявил, что нужно бросить все и отправляться на встречу. Почему сегодня, а? Почему не вчера, не завтра? По закону всемирного свинства? И что теперь? Кинуть Рея? Пустить прахом все усилия, которые прилагал бывший легионер, чтобы Марк перестал вышвыривать алкашей из этого проклятого клуба и занялся настоящим делом? Или Оливера, который прилагал не меньше усилий, чтобы показать Марку, что он для него значит? Проклятье!!!

Марк сел на кровати, запустил пальцы в волосы, пытаясь принять единственно верное решение. Он хотел нормальной работы, чтобы увезти Лива как можно дальше отсюда. От этого города, от придурков из Sollymarket, а самое главное — от Джейн Бредфорд. Потому что прекрасно видел, что прилипчивая маггла не оставила своих попыток, просто действовать стала осторожнее. Она проводила с его Олли куда больше времени, чем сам Марк. Была рядом, говорила, выслушивала, давала практические советы, поддерживала, её неотступное внимание становилось для Олли привычным. И это будет продолжаться до тех пор, пока Марк не найдет способа вырваться из цепких лап клуба, чтобы проводить с ним больше времени. А для этого нужны деньги. А для денег нужно сейчас встать с кровати, умыться и поехать с Реем в неизвестном направлении. Потому что лучше пережить один скандал с Олли и постараться все ему объяснить, даже если опять придется о многом недоговаривать, но это временно, пока они не уедут отсюда далеко-далеко. Тогда наступит время для правды. Лучше один раз нарушить слово, что он дал Оливеру, вымолить потом прощение за этот обман, чем отдать Лива маггле.

Потому что это меньшее из зол.

Спустя десять минут они выбрались из дома и теперь выворачивали в сторону пригорода.

— Куда мы едем, Рей?

— Я же сказал тебе. Это недалеко, за городом.

— Ты не мог предупредить меня пораньше?

— Не злись, мой мальчик. Я узнал о встрече за пять минут до того, как позвонил тебе.

— Слушай, никогда так меня не называй, хорошо?

— Почему?

— Плохие воспоминания.

Рей усмехнулся.

— А Мрак звучит лучше? Ты что-то не сильно против этого выступаешь.

— Привык. Мраком меня еще никто не называл.

Они замолчали: Рей выразительно показал глазами на водителя. Все расспросы пришлось отложить. Если в этом вообще будет необходимость. Рей не соврал — прямо за городом машина резко свернула вправо. Минут двадцать они ехали по проселочной дороге, затем, у пролеска, машина сделала еще один поворот. Марк краем глаза заметил предупреждающую надпись: «Частные владения». Дорога несла их мимо стройных рядов вековых лип, посаженных по обеим сторонам. Впереди Марк увидел возвышающиеся электронные ворота. В трех ярдах от ворот, Рей приказал водителю остановиться и расплатился. Марк вытащил из багажника его коляску, помог пересесть.

Машина развернулась и вскоре скрылась в конце аллеи. Все это время Рей просто стоял и ждал. Затем подъехал к переговорному устройству и нажал на кнопку.

— Владения мистера Рэндома, — послушался в трескучем устройстве женский голос.

— Крыс Бредфорд и Марк Флинт. Нам назначена встреча, — ответил Рей.

Марку показалось, что бывший легионер нервничал. Стоя в ожидании, Марк скользил взглядом по окрестностям. За воротами возвышался нехилый особнячок в викторианском стиле. Ничего лишнего. Строгость и чистота. Аккуратно постриженные газоны, ни какой вычурности. Каменная ограда, украшенная неким подобием стилизованных пик. Ограда, скорее всего, была под напряжением. Кажущееся спокойствие данного места его не убеждало.

— Мистер Рэндом ждет вас. Проходите.

Ворота медленно распахнулись. Марк покатил коляску Рея прямо к каменной лестнице. Из дверей дома показались двое ребят внушительного вида, видимо, из местной охраны. Они обменялись с Марком быстрыми, оценивающими взглядами. Парни были отлично выдрессированы — без лишних слов помогли Марку с коляской. Едва они достигли верха лестницы, один тут же встал у Марка за спиной, второй открыл дверь, пропуская гостей в прохладную утробу дома.

Внутри особняк оказался не менее величественным, чем снаружи. Догадка о хорошем вкусе хозяина подтвердилась с лихвой. Дом был декорирован натуральным деревом и гобеленами, рыцарские доспехи, оружие по стенам. Все было призвано сообщить посетителям, что здешний хозяин не только ценитель старины, но и явно претендует на родство с аристократией. Марк шел позади Рея, автоматически отмечая повороты и коридоры, куда они сворачивали. Картины на стенах тоже, без сомнения, были подлинными, хотя и написаны маггловскими живописцами. Но, в общем-то, Марк предпочел бы увидеть что-то более «маггловское», например, стекло и пластик, дабы отогнать от себя совершенно неуместные ассоциации и воспоминания.

— Сюда.

Они свернули направо. Идущий впереди охранник распахнул перед ними тяжелую дубовую дверь и отошел в сторону. Марк сделал шаг за порог. Они оказались в большой светлой гостиной. Тяжелые шторы были отведены в сторону, давая дневному свету гулять по дорогой мебели из натурального дерева, шкафам, полным книг, низкому мягкому дивану. Прямо на антикварном письменном столе, покоящемся на резных львиных лапах, лицом к вошедшим сидел человек. Едва они ступили в комнату, он покинул свой насест и сделал шаг вперед, протягивая Рею руку.

— Рад наконец-то увидеть тебя лично, Крыс. Я оценил то небольшое дельце, уж можешь мне поверить.

Рей крепко пожал протянутую руку.

— Это было не так сложно, мистер Рэндом.

— Мы еще потолкуем об этом, — Рэндом кивнул головой и повернулся к Марку.

— Так значит, ты и есть тот самый Марк Флинт? — Марк кивнул.

Рэндом оказался ниже его на полголовы, но внешнее впечатление хрупкости было обманчивым. Он был жилист и наверняка очень быстр. Спокойные движения выдавали в нем профессионала. Светло-голубые глаза в одно мгновение оглядели Марка с головы до ног, подмечая каждую мелочь. Он был опасен, и сознавал свою силу, безо всякого сомнения.

— Знаешь, парень, если бы я не наслушался о тебе из самых разных и очень мной уважаемых источников, я бы сказал «нет». И не потому, что не верю в твой профессионализм, а потому, что с такой примечательной внешностью, ты будешь бросаться в глаза каждому встречному. Но, те люди, что рекомендовали тебя, заявляют, что твои способности исключительны. И я знаю об этом очень много, поверь мне.

— Неужели?

Наверное, это было глупо. Марк видел, как напрягся Рей.

— Представь себе. Я знаю, кто ты и кем ты был раньше.

— Сомневаюсь.

— Почему же?

— Навряд ли кто-то может знать меня здесь.

— Ты мне не веришь? А если я тебе скажу, что рекомендацию тебе давал отнюдь не Крыс, и не Стив Уандер, а кто-то, кто знает тебя очень много лет?

— Я бы сказал, что кто-то дурил вам мозги, потому что таких людей здесь нет.

— Уверен?

— Абсолютно.

— А ведь даже Крыс не знает, кто ты такой, верно?

— Вы тоже этого не знаете.

Рэндом не ответил. Его светлые глаза оценивающе сощурились, а на тонких губах обозначилась ехидная улыбка.

— Что скажешь о моих владениях, Марк? — совершенно неожиданно спросил Рэндом, окидывая рукой окружающую обстановку.

— Хороший дом, — в тон ему ответил Марк.

— Не замок Малфоев, конечно, но тоже требовал немалых вложений.

Марк повернулся на голос так резко и быстро, как только мог. В первую секунду ему показалось, что это сон. Что угодно, только не правда.

Справа от него, между очередным книжным шкафом и гобеленом ручной работы, находилась узкая дверь — Марк обратил на нее внимание, когда осматривал комнату, но не заметил, как она открылась. Теперь в распахнувшемся проеме, отвергая реальность происходящего, стоял Теодор Нотт, бывший боец «Разящего Стилета», давно похороненный своими родителями, аврорами и самим Марком. Марку потребовалась почти минута, чтобы побороть изумление. Нотт не сводил с него насмешливого взгляда серых глаз, а потом сделал несколько шагов навстречу и стиснул пораженного командира в крепком коротком объятии.

— Не ожидал, капитан?

— Нотт! Что это значит, черт дери?!

— Салазар Великий, Флинт! Маггловские выражения?

— А ты забыл, что я теперь маггл?

— Нет, Марк, — ответил Нотт и перестал улыбаться.

— Мы вас оставим, господа, — подал голос Рэндом, давая знак охраннику, который тут же взялся за коляску Рея. — Все, что должен был сказать я, скажет мистер Нотт. Думаю, это будет куда эффективнее. Свой ответ, Маркус Флинт, ты тоже можешь дать ему.

Марк не ответил. В полном молчании он и Нотт смотрели друг на друга, пока магглы выходили из комнаты. Когда в гостиной не осталось больше никого, Нотт жестом указал Марку на кресло и сел напротив.

— Выпьешь, Марк? — Нотт извлек из кармана легкого черного пальто знакомую пузатую бутылку. — Настоящее «Огденское виски», не какое-нибудь маггловское пойло.

Марк окинул взглядом его пальто с отложным воротником, шелковую рубашку, булавку для галстука в виде змеи.

— Берешь пример с покойного Люциуса?

— Ну, ему нельзя было отказать в умение производить впечатление.

Нотт вытащил палочку и призвал два тонкостенных бокала, — Марк едва слышно скрипнул зубами.

— Не боишься? — Он кивнул головой на палочку, почувствовав острый приступ зависти к Нотту. Да, Салазар свидетель, Марк был рад его видеть, но к этой радости горькой нитью примешивалось раздражение.

— Этого? — тонкие пальцы бывшего подчиненного вертели палочку в руках. — А ты думаешь, что после смерти Оливандера в аврорате остался хотя бы один специалист, способный восстановить магический реестр? Да и потом, мне уже глубоко на это наплевать, Марк.

— Что так?

Нотт медлил с ответом. Янтарная жидкость наполнила хрупкое стекло. Бывший «стилет» рассеянно вертел в руках бокал и его лицо было мрачнее тучи.

— Ты и так понял, да, Марк? Я просто сбежал. Сбежал, когда была благоприятная возможность. Я был у моста, ты знаешь. Авроры появлялись из аппарации, как призраки. Ударили наверняка. Все рушилось, я и хотел бы, не мог их удержать, даже со Щитом. Меня выкинуло за парапет, я даже не видел, кто бросил заклятие. Я же знал, что шансов нет. Все мы это знали. Понял, что если они ворвались сюда, значит, вас никого уже нет в живых. Зацепился за обломок башни, не знаю, как мне это удалось. Я мог вернуться в бой. Но не вернулся. Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что Мон, Уорри, Даггер, они тоже знали, что это конец, но все равно не ушли, не сбежали как я. Так?

— Тебе нужен мой ответ, Тео?

— Нужен, Марк. Они все были к тебе привязаны. И эта привязанность была сильнее даже инстинкта самосохранения.

— Я в этом виноват?

— Нет. Только я не такой, Флинт.

— Думаешь, я об этом не знал?

«Ну что же ты, капитан? Назови меня трусом. Скажи, что в то время, как все выполняли свои клятвы, я сбежал с поля боя, чтобы спасти свою шкуру. Скажи, что я сижу теперь напротив тебя, когда все они удобряют землю в какой-нибудь братской яме. Их же никто не хоронил. Даже те останки, что еще можно было собрать по лестницам и залам. Обвини меня в этом! Потому что с той минуты, как я узнал, что ты жив, капитан, не проходило и дня, чтобы я не ждал этой встречи и этого обвинения».

Марк молчал. Потом перевел взгляд на бывшего подчиненного и поднял бокал.

— За них, Нотт. Чтобы не случилось, кроме нас в живых никого не осталось.

Нотт кивнул, — Марк видел, как он с трудом протолкнул ком, стоящий в горле. Трус он или нет, но ему тоже не легко. Совесть слизеринца? А кто говорил, что у нас её не было? Особенно, если дело касалось своих брошенных друзей?

Огневиски обожгло горло. Марк махнул головой, наблюдая, как Нотт вытащил портсигар и задумчиво вытряс из него тонкую сигару.

— Ты меня презираешь, Флинт?

«Вот он, тот самый вопрос, что ты хотел мне задать, Нотт. Если я скажу да, ты будешь до конца дней убеждать себя, что тебе глубоко плевать, как я к тебе отношусь».

— Нет, Нотт. Это твой выбор. Выжил и слава Салазару.

Нотт едва заметно вздрогнул. Марк понял, что он ожидал совсем другого ответа.

— Что у тебя за дела с магглами? Ты хочешь сказать, что этот Рэндом, или как его там, знает про наш мир? Знает, кто ты на самом деле такой? И верит в это?

— А что тебя так удивляет, Марк? Среди магглов тоже есть избранные, у которых была возможность убедиться, что волшебство это не бабушкины сказки. Просто их не так много. И потом, когда маггл видит Аваду в действии, Аваду, ставящую весь их аврорат на уши, он сразу существенно расширяет свой кругозор. Если бы Лорд не был в этом плане таким упертым бараном, наши шансы на победу существенно бы возросли.

— Это уже не важно, Нотт. Мы проиграли. Точка. Ты выжил и неплохо здесь устроился, если свободно пользуешься палочкой и даешь мне рекомендации.

Нотт молча разлил виски. Марк понимал, что сейчас они ходят вокруг главной темы, из-за которой и была организована эта поездка. Эта недоговоренность начала его бесить.

— Скажем так. Этот Рэндом, если ты понял, очень крупная фигура в маггловских играх. Здесь куплено все, что можно купить, включая их политиков. И большей частью куплено на его деньги. Но время от времени, всегда появляется некто, кто путается у него под ногами. Если путается средне, его убеждают, если начинает надоедать — его убирают. Но в исключительных случаях, когда нужно убрать птицу высокого полета, чтобы не было НИКАКИХ следов в прямом смысле этого слова, он пользуется моими услугами.

— Хорошо, Нотт, это я понял. А что тебе понадобилось от меня? Я не могу колдовать, ни с палочкой, ни без. Я маггл, Тео.

Нотт смотрел ему в глаза — очень долго, а потом ответил, медленно, тщательно подбирая слова.

— Я был очень удивлен, когда узнал, что ты жив, Марк. Хочешь знать, почему? Хочешь знать, сколько родственников орденцев и их шавок хотят твоей смерти независимо от того, маг ты или маггл? Хочешь узнать, сколько галеонов лежит на кону за твою голову? Я думал, что за такой куш тебя уже давно достали, а потом узнал, что ты здесь, недалеко от резиденции Рэндома, работаешь на его шестерку, ездишь на работу в метро. Даже фамилию не сменил. Стало быть, пока я тут посыпаю голову пеплом по поводу своего предательства, пока считаю, что остался один, мой командир преспокойно живет у меня под носом. С бывшим гриффиндорцем.

Они действовали одинаково быстро — через мгновение рука Марка сжимала горло Нотта, а палочка Тео упиралась в переносицу Флинта.

— Марк, не надо. Я не за этим тебя искал. Ты выжил там, где никто больше не выжил. Ты всех положил, кто встал у тебя на пути, и это были не какие-нибудь щенки, пару дней назад заработавшие эмблему, — Нотт говорил с трудом и все-таки Марк знал, что у него хватит времени бросить заклятие, даже если на это уйдет последний вздох.

— Если с Олли…

— Ничего с твоим Вудом не случится. Никто на пушечный выстрел к нему не подойдет.

Рука разжалась. Острие палочки исчезло в ту же секунду.

— Никто кроме тебя не смог бы справиться с двумя десятками авроров. Без сомнения и сожаления. Ты и маггловское оружие освоил, как я знаю. По слухам, тебе потребовалось на это не так много времени.

— Нотт, я устал от загадок.

— Нет никаких загадок. Мне надо лечь на дно, а Рэндому нужен тот, кто сможет меня временно заменить. Ни один из его чистильщиков не сравнится с тобой. Я это знаю. Я предлагаю тебе заработать денег тем, что ты умеешь лучше всего.

— Я больше не хочу убивать.

Нотт усмехнулся, казалось, что он предполагал именно такой ответ.

— Тебе нравится быть простым магглом, Флинт? Они забрали у тебя магию, но Салазар свидетель, я никогда не поверю, что чистокровный маг и аристократ Маркус Флинт будет довольствоваться ролью цепного пса у маггла! Что тебе нравится получать гроши, терпеть приказы этих ничтожеств и никогда не помышлять о большем!

— Это не имеет значения, что мне нравится, а что нет. Шла война. Я убивал, чтобы не убили меня, но больше я этого не хочу.

Нотт медлил с ответом. Еще некоторое время они просидели в молчании, друг напротив друга.

— Ты меня не понял, капитан, — произнес он наконец, — никто не предлагает тебе с утра до вечера бегать с пистолетом и отстреливать магглов десятками. Это штучная работа, как у ювелира. За каждое дело ты будешь получать такие деньги, что очень скоро сможешь забрать своего Вуда и уехать хоть на край света. А тебе придется это сделать, рано или поздно. Потому что они не успокоятся. Ты знаешь, о ком я говорю. Если ты не дорожишь собственной головой, подумай о Вуде. Или кто-то из них будет щадить предателя, который спит с карателем Темного Лорда, хоть и бывшим? Подумай об этом, Мерлин тебя побери! Я не настаиваю на ответе сейчас. С Рэндомом я буду говорить сам. Это не такое плохое предложение. Просто подумай, Марк, а потом сообщи мне. Я буду ждать. В конце концов, лучше выбрать меньшее из зол…

…Нет. Он знал ответ уже тогда, когда прощался с Ноттом и выходил из особняка.

Нет. Он знал его, когда машина с молчаливым охранником везла их до дома. Рей ни о чем не спрашивал, только поглядывал на него с немым вопросом, который так и не озвучил.

Нет. Не потому, что его устраивала такая жизнь. Не потому, что не понимал, что Нотт был прав. Не потому, что рано или поздно его спокойной жизни должен был прийти конец.

Нет. Потому что он еще видел по ночам залитые кровью лестницы. Потому что в горле еще стоил запах сгоревшей плоти. Потому что он еще мог вспомнить липкость крови на своих руках. Потому что еще терзал его этот одуряющий привкус железа. Запах, что пропитал его насквозь, каждый дюйм тела, каждую клеточку, каждый вздох. Потому что не уходили кошмары, и он еще вскакивал в постели, ловил ртом воздух от безумного пробуждения, всякий раз, когда сознание совершало свой выверт. Потому что он вспоминал, что в крови, пролитой им когда-то, можно было утонуть.

Нет. Потому что он жил с этим. И никакие деньги этого проклятого мира не смогут заставить его погрузиться в смерть. Тонуть в ней, как когда-то, за неполных пять лет последней магической войны.

Он простился с Реем в его квартире, взял такси, и поехал в «Beer mugs». И всю дорогу, не мог отделаться от ощущения, что его жизнь, с трудом налаженная, уже готова совершить петлю Вронского, и не в самую лучшую сторону. Но он никогда не согласится, это точно.

Его ответ — «нет».

Судя по всему, вечеринка в «Кружках» была в самом разгаре. По количеству пьяных магглов он безошибочно мог определить, что вечер удался на славу. Марк знал, что в этот вечер универмаг Оливера снял заведение для собственных нужд, пригласив туда всех своих подруг и друзей. С трудом протискиваясь среди танцующих, он осматривал столики и танцпол. Ему еще предстояло объясняться с Ливом по поводу своего отсутствия. Стоило заранее приготовиться к неприятному разговору.

В зале Оливера не было. Из всех присутствующих, он выудил одно знакомое лицо лысого маггла, которого Оливер как-то показывал ему. Бесцеремонно оторвав маггла от подружки в короткой голубой юбке, Марк развернул его за плечо и попытался перекричать орущую музыку:

— Где Оливер? Оливер Вуд!

Маггл несколько секунд таращился на Марка совершенно дикими глазами, словно обдумывая вопрос, а потом махнул рукой в сторону стойки бара. Марк оставил маггла в покое и пошел в указанном направлении, оттесняя в сторону всех, кто попадался ему на пути. У стойки Лива не оказалось, пришлось звать бармена и задавать ему тот же вопрос.

— Откуда я знаю, а? — окрысился разозленный бармен. — Если его нет в зале, посмотри в подсобке. Все парочки рано или поздно оказываются там. Особенно из тех, кто заказывает музыку.

Тупая игла, заскочившая в сердце еще во время разговора с Ноттом, снова неприятно кольнула его. Марк решил пропустить сообщение о «парочках» мимо ушей и через минуту оставил орущий зал за плотно закрытой дверью.

Он прислонился к стене, потому что не мог заставить себя открыть последнюю дверь.

Стоял, справляясь с дыханием.

Его голос он услышал сразу. Оливер говорил, и ему отвечали. И Марк сразу узнал, кто.

И стоять вот так было очень глупо. Тем более, если ты все слышишь.

И все понимаешь, сразу, с пугающей ясностью. Так ясно, что можно уже не ходить.

Потому что меньшее из зол уже выбрали за него.

Но он сделал над собой последнее усилие и с треском распахнул эту проклятую дверь.

Дата добавления: 2015-09-04