Эмиль-Мишель Чоран. Выпасть из времени

Выпасть из времени

Я тщетно пытаюсь зацепиться за мгновения, они ус­кользают от меня, нет ни одного, которое не было бы мне враждебно, не отторгало бы меня, не уведомляло бы меня о своем отказе иметь со мной дело. Все они мне недос­тупны и одно за другим провозглашают мое одиночест­во и мое поражение.

Мы можем действовать только тогда, когда ощуща­ем их поддержку и защиту. Когда они отворачиваются от нас, мы лишаемся энергии, необходимой для совершения действия, каким бы оно ни было: значительным или не очень. Обезоруженные, без всякой опоры, мы сталкива­емся тогда с необычным несчастьем: несчастьем не иметь права на время.

Я собираю прошлое, не переставая делаю из него на­стоящее, приспосабливая их друг к другу, не оставляя на стоящему возможности исчерпать себя. Жить — значит быть во власти магии возможного; но если в возможном различают прошедшее, которое должно наступить, все ста­новится потенциально прошлым, и нет больше ни настоя­щего, ни будущего. И в каждом мгновении я различаю ус­талое дыхание и хрип прошлого, а не переход к другому мгновению. Я создаю мертвое время, погрязая в удушье надвигающегося будущего.

Эмиль-Мишель Чоран

Другие ниспадают во время; я же выпал из времени, Ту вечность, которая возвышалась над временем, сменя­ет другая, которая размещается внизу, в бесплодной зоне, попав в которую испытываешь лишь одно желание — сно­ва вернуться во время, подняться в него любой ценой, ов­ладеть хотя бы малой его частицей, чтобы расположить­ся в ней и поверить в иллюзию, будто ты у себя дома. Но время заперто, но время — вне досягаемости; и именно из невозможности в него проникнуть и соткана эта нега­тивная вечность, эта дурная вечность.

Время ушло из моей крови; они поддерживали друг друга и текли вместе; теперь, когда они застыли, стоит ли удивляться, что становления больше нет? Если они вновь обретут движение, они одни смогут восстановить меня среди живых, разобрав завалы этой «дурной вечности», в которой я прозябаю. Но они не хотят и не могут этого сделать. Их судьба, должно быть, уже свершилась: они больше не будут двигаться, они превратились в лед. Ни одно живое мгновение не в состоянии просочиться в мои жилы. Моя кровь застыла на века.

Все, что дышит, все, что сияет красками бытия, — все исчезает в незапамятном. Неужели когда-то я отведал сок вещей? Каким он был на вкус? Теперь он мне недоступен и кажется безвкусным. Пресыщение через отсутствие.

Хоть я и не чувствую времени, хоть я и удален от него более, чем кто бы то ни было, зато я хорошо его знаю, я непрестанно наблюдаю за ним: оно находится в цен­тре моего сознания. С трудом верится, что о нем столько, сколько я, думал и размышлял даже тот, кто его создал. Бог, если это именно он сотворил время, не мог знать его глубин, потому что в его привычки не входит делать из этого предмет долгих размышлений. А вот что касается меня, то я глубоко убежден, что выпал из времени с од­ной лишь целью — сделать из него основную тему моих

Выпасть из времени

навязчивых мыслей. Однако, по правде говоря, я раство­ряюсь в тоске, которую оно мне внушает.

Если предположить, что я некогда жил в нем, каким же оно было и как мне представить его природу? Эпоха, когда я был с ним на «ты», теперь мне чужда, она ушла из моей памяти, перестала быть частью моей жизни. Я даже думаю, что мне было бы проще утвердиться в подлинной вечности, чем вновь вписаться во время. Жалость вызы­вает тот, кто был во Времени и никогда больше не смо­жет в него вернуться!

(Утрата, которой нет названия: как я мог наслаждать­ся временем, если всегда видел мое спасение вне его, по­скольку всегда жил с убеждением, что оно уже исчерпало свои последние ресурсы и что, разъедаемое изнутри, в са­мой сути своей оно лишено протяженности?)

Сидя на краю мгновений, дабы созерцать их ход, мы различаем только их последовательность, не вникая в суть; уго время, потерявшее свою субстанцию, время абстракт­ное — разновидность пустоты. От абстракции к абстрак­ции, оно по нашей же вине сжимается и превращается во временность, в собственную тень. Нам теперь надлежит придать ему новую жизнь и занять по отношению к нему четкую, недвусмысленную позицию. Но как этого дос­тичь, если оно внушает непримиримые чувства, вызывая пароксизм отвращения и вместе с тем влечения?

Эта двойственность времени ощущается всеми, для кого оно — главная забота и кто, повернувшись спиной к тому, что есть в нем положительного, интересуется лишь его сомнительными сторонами, неразберихой, образовав­шейся в нем между бытием и небытием, бесцеремонно­стью и переменчивостью времени, его подозрительными очевидно стями, его двойной игрой, его глубочайшей неис­кренностью. Пустой номер в масштабе метафизики. Чем больше изучаешь время, тем сильнее оно напоминает не-

Дата добавления: 2015-09-04