О событии. бытии», о «теле», а также о многом другом

бытии», о «теле», а также о многом другом. Во всех этих вовсе не всегда совместимых между собой формах речь здесь идет о том, что можно, прибегая к лексике тради­ционных философских доктрин, назвать реализмом не­присваиваемой истины. Что вовсе не является синонимом «отсутствующей истины».

* * *

Но каким образом истина является с этого момен­та «наличествующей», как она проявляет себя, если уст­ройство общего (здравого) смысла и устройство со-бытия смысла на пределе отбрасывается?

Видимо, само сообщество должно указать нам направ­ление движения. Выражаясь более точно, его нам должен дать «конец» присвоения смысла сообщества (конец при­своения «любви», «семьи», «государства», «общности», «народа» и т.д.). В этом конце, на этом пределе, где мы оказались, одно все-таки остается и представляется дос­товерным: а именно то, что оказались там именно мы. Эпоха предела оставляет нас на пределе совместно, ибо в противном случает не было бы ни «эпохи», ни «преде­ла», ни «нас». Остаток со-общности (если даже допустить, что раньше дело обстояло по-другому) пребывает в том, что мы со-вместно существуем перед лицом исчерпания общего смысла и в этом исчерпании. Мы как минимум есть вместе с другими, есть со-вместно. Это представля­ется эмпирической очевидностью, которой мы не можем придать никакого существенного статуса, не можем соот­нести ее с некой сущностью со-человечности, но которая, тем не менее, сохраняется и упорствует в своей матери­альной незначимости. Можем ли мы попытаться расшиф­ровать эту незначимость, находясь на пределе?

Жан-Люк Нанси

Мы существуем со-обща, со-вместно с другими. Что значит «со» в обоих этих случаях? (Кроме того, что оз­начает «мы», это местоимение, которое так или иначе по необходимости вписывается в любой дискурс?).

Это не только и не столько вопрос о неком смысло-образовании, но вопрос о месте, пространстве-времени, а также о модусе, режиме сигнификации вообще, если смысл по определению коммуницируется и вызывает на ответную коммуникацию. По этой же причине дешифров­ка не может быть просто философской, а может иметь ме­сто лишь в конце философии, а также в конце любой ло­гики, грамматики и литературы как таковых (в конце «мы» как первого лица множественного числа), чтобы выяви­лась трудность простого означивания такого рода...

«С», «со» или «со-обща», очевидно, не значит ни «одни с другами», ни «одни вместо других». Оно под­разумевает наличие внешнего. (Даже в любви находятся «в» другом, лишь пребывая вовне другого; ребенок «в» матери, хотя и в ином смысле, также является внешним ей, будучи внутри ее.) Но это последнее не означает про­сто «находиться рядом», «быть рядоположенным». Логика этого «со» — со-бытия, Mit-Sein, которое, по Хайдеггеру, является во времени коррелятом Dasein, — представляет собой уникальную логику, логику внутренне-внешнего. Такова, вероятно, логика сингулярности вообще: логика того, что не располагается полностью ни в области чисто внутреннего, ни в области чисто внешнего. (Эти области, по правде сказать, неотличимы одна от другой: ведь пре­бывать полностью вовне, вне всего (ab-solu), значило бы быть полностью в себе, пребывать исключительно в себе самом, — притом без какой-либо возможности выделить­ся в качестве «самого себя»). Такова логика предела, того, что пребывает между двумя или множеством, принадлежа всем и никому, не принадлежа при этом и самому себе.

О событии

(Нет никакой уверенности в том, что логика эта рас­пространяется только на человека или живые существа. Камни, горы, небесные тела также в некотором смысле составляют «совокупность» с точки зрения, отличной от нашего на них взгляда. Этот вопрос — вопрос о мире как сообществе — мы оставим здесь без ответа.)

На первый взгляд логика со-бытия соответствует тому, что можно назвать банальной феноменологией неоргани­зованных совокупностей людей. Люди, совершающие путешествие в одном купе, просто оказываются случай­ным, произвольным образом одни рядом с другими. Ме­жду ними нет никаких отношений. Но они равным об­разом составляют совокупность в качестве пассажиров данного поезда, пребывающих в одном пространстве и в одно время. Они находятся в промежутке между отъеди-ненностью «толпы» и связностью «группы», будучи еже­секундно близки к превращению в одну или в другую. I (сдобная приостановленное^ и составляет «со-бытие» в качестве отношения без отношения, т.е. одновременной открытости как отношению, так и отсутствию такового. Эта открытость строится на одновременной неотвратимо­сти отмены отношения и вступления его в силу, завися­щей от малейшего случая (точнее, на более скрытом уров­не судьба открытости в том или ином смысле решается постоянно, решается в том или другом смысле, в «свобо­де» или в «необходимости», в «сознании» или в «бессоз­нательном», в нерешенном решении дальнего или ближ­него, в одиночестве или в коллективе, в притяжении или в отталкивании).

Эта открытость связи несвязности является не чем иным, как обращенностью сингуляркостей друг к дру­гу. (Я употребляю термин «сингулярности», чтобы под­черкнуть, что речь идет здесь не только об индивидах, как могло бы показаться из упрощенного изложения. От-

Дата добавления: 2015-09-04