Нужно ли обществу телевидение?

____________________________

Публикации и выступления 2001 – 2006 годов

этика – культура самоограничения

ответы на вопросы анкеты экспертного проекта «Кредо, кодекс, профессиональные правила...».

1. Что, на Ваш взгляд, наиболее заметно отличает современную российскую журналистику от той, что именовалась «советской»?

Первое отличие - невиданная раскованность. Идеологическая, тематическая, жанровая и личная.

Отсутствие необходимости в нормативных принципах и жесткой регламентации. Небывалая география и открытость недоступных прежде сторон окружающей жизни - социальных слоев, общественного и частного бытия.

Отказ от ведомственного взгляда на действительность. Растабуирование закрытых проблем. Демифологизация прошлого, в том числе советской истории государства.

Невероятное расширение жанрового и тематического спектра, а также сам рост количества печатных и эфирных изданий - мест приложения журналистских талантов. Но при этом резкое падение спроса на издания центральные. Почти полное исчезновения традиционных культурно-художественных журналов (журналов "для медленного чтения").

Стремительное сужение круга журналистских авторитетов, которые могли бы считаться нынешними «властителями дум».

Всеобщее торжество по поводу обретения полной свободы самовыражения (например, персонализация новостей на телеэкранах) - начиная с ненормативной речи и собственного косноязычия. Но и оборотные стороны свалившихся преимуществ.

Особенно очевидны эти процессы на телевидении. Характер профессии позволяет мне коснуться в первую очередь этой области.

Освобождение от централизованной пропаганды происходило параллельно с наступлением эры гласности. (Все четыре останкинских канала Гостелерадио прежде управлялись одними и теми же руководителями, передачи создавались одними и теми же редакциями и объявлялись одними и теми же дикторами). Сегодня каждый канал подотчетен своей компании (а то и двум). На территории России возникли порядка шестисот новых телестудий, в большинстве независимых.

Взамен централизованной пропаганды на наших глазах происходило освоение информационного телевидения, вводились аналитические программы, тридцатикратно увеличился объем прямого эфира. Взрывообразно развивалось интерактивное и развлекательное вещание.

Но за идеологическую независимость пришлось заплатить утратой культурных и просветительских функций. Коммерциализация вещания стала почти тотальной, а это в свою очередь привело к тому, что развлекательность была возведена в генеральный принцип, захватив даже информационное телевидение. На смену диктатуре идеологии пришла диктатура рейтинга.

Прежде, чтобы оставаться на экране самим собой и отстаивать свою индивидуальность, требовались мужество и характер. Приходилось преодолевать идеологические запреты. Сегодня преодолевать ничего не надо. Но уровень проявления "индивидуальностей" подчас удручающ.

Нынешнему телевизионному журналисту нет надобности задумываться о социальных и этических последствиях собственной передачи. А тем более об ее воздействии на жизнь и судьбы его героев. Нежелание понимать, что любое действие журналиста - это поступок (нравственный или безнравственный), – обстоятельство, которое в расчет не берется. (Так, еще недавно публикуя и демонстрируя гневные выступления, разоблачающие МММ, экран и газеты по ходу своих филиппик все еще продолжали печатать рекламные объявления и показывать рекламные ролики разоблачаемой ими компании).

Криминализация эфира. Героизация насилия. Апофеоз мистицизма. Преображение «окна в мир» в огромную замочную скважину. Стирание грани между тем, где кончается документалистика и начинается вторжение в частную жизнь. Устранение классического противоречия между правом публики знать и правом личности на неприкосновенность. Превращение телевидения в создателя национальных кумиров. Экранные образы знаменитостей (в том числе и самих ведущих) выступают сегодня предметом эксплуатации как масс-медиа, так и самих носителей имиджа.

Понятие о достоинстве кажется нынешним журналистам далеким и архаичным - где-то наряду со словами "фаэтон" или "омнибус". С другой стороны соблазны экранной славой и неслыханной популярностью пробуждают тщеславие и становятся неодолимыми. Отсутствие социальной ответственности перед обществом и этической ответственности перед личностью взаимно дополняют друг друга.

Но принадлежит ли экранный персонаж самому себе? Есть ли у журналиста совесть? Должна ли быть репутация у телеканала? Подобные вопросы сегодня - пустая риторика.

«Свобода без культуры - день открытых дверей в зоопарке». С каждым годом у нас все больше возможностей убедиться в справедливости этой мысли.

2. Были ли у «советской» журналистики принципы, нормы, традиции, которые могли бы (должны были бы) сохраняться и сознательно культивироваться журналистикой российской?

Не скажу насчет журналистики "вообще", но у части журналистов-шестидесятников безусловно были. Поколения подростков формировались под воздействием дискуссионных разделов "Комсомолки", публицистических полос "Литгазеты", научно-технических журналов типа "Знание - сила", "Наука и жизнь"... Это же относилось к молодежным телепрограммам ленинградского "Горизонта", наиболее талантливым и проблемным постановкам тогда еще существующего телетеатра и лучшим картинам телекино, а также просветительским телерубрикам, знакомящих с мировой и национальной классикой, передачам И.Андроникова, А.Аникста, Ю.Лотмана, Н.Крымовой, В.Лакшина... Миссию русской интеллигенции приходилось отстаивать вопреки господствующему направлению пропаганды. Правда, излишне смелые и художественно неординарные передачи снимали с эфира, а фильмы клали на полку... Зато в сегодняшней коммерческой ситуации надобность в полках отпала - на них нечего класть.

3. Правомерно ли разделение российской журналистики на категории «внутри» и «за пределами» Садового кольца /оно продолжает встречаться/ по таким основаниям, как профессиональные нравы или профессиональные ценности?

К сожалению, правомерно. Не замечать того, что происходит в стране, - традиция отечественного телевидения. Информационное рубрики общенациональных каналов, чей профессиональный долг рассказывать о жизни России ("всесоюзное" телевидение такую задачу осуществляло в форме парадных отчетов-здравиц), замыкаются даже не на жизни столицы. Вместо ежедневной хроники того, как люди живут, они показывают, как кремлевские политики делают политику (точнее сказать, делают вид, что делают). Разрыв между информационными моделями федерального и регионального телевидения очевиден. Сократится ли он или возрастет - зависит от общего развития политической ситуации. Стремление к "вертикали власти" с ее тяготением к централизму способно усугубить процесс в одном направлении.

4. Учитывая тот факт, что взаимоотношения профессии (профессионалов) и общества (граждан) имеют определенную динамику, какими Вы представляете себе:

а/ общественное доверие к российским СМИ 2010 года;

б/ основные проблемы на линии взаимоотношений «журналист-читатель», с которыми российская пресса будет сталкиваться в предстоящее десятилетие?

Общественное доверие к СМИ в 2010 году опять же зависит от развития политической ситуации в стране и способности журналистов оставаться верными своему профессиональному долгу. Осознание последнего обстоятельства обуславливает и возможность влиять на процесс взаимоотношений "журналист-читатель" или "журналист-зритель".

Наиболее бесспорный пример - интерактивное телевидение. Его истоки восходят к 60 годам, но стремительное развитие /уже не как жанра, а как типа вещания/ оно получило с наступлением гласности, подтвердив, что демократизация общества - его наилучшая питательная среда. Средства массовой информации все чаще превращаются в средства массовой коммуникации. Популярность общественной передачи впрямую зависит от степени реального соучастия в экранном действии зрителей. От осознания аудиторией того, что - вместе мы умнее, чем каждый порознь. Но прежде всего это осознание должно придти к самим журналистам, как и способность извлекать профессиональные выводы из собственной практики. Пока что, к сожалению, они действуют в основном вслепую, интуитивно.

5. Можете ли Вы сказать, какие из конкретных норм и правил профессионального поведения, закрепленных международными и/или национальными /в том числе, российскими/ ассоциациями журналистов, заведомо не привьются, откажутся работать на российской «почве»?

Наиболее трудно приживляется /а, значит, и легче всего отторгается/ принцип непредвзятости или так называемая доктрина беспристрастности. Без этого принципа никакая объективность информации невозможна. Между тем эмоциональность и импульсивность нашими журналистами ценятся куда выше, а беспристрастность ассоциируется с бесстрастностью и отсутствием гражданской позиции. Борьба мнений то и дело переходит в борьбу самомнений. Митинговая нетерпимость и политическое неистовство, которые культивировались десятилетиями, - явное наследие отечественного СМИПа /совкового представления о СМИ как о средствах массовой информации и пропаганды/.

Антипод непредвзятости - воинствующая тенденциозность. Не удивительно, что наряду с персонализацией новостей сразу же возникла и персонализация пропаганды, продемонстрировав головокружительную динамику - от Невзорова до Доренко. Личное тщеславие и коммерческий интерес способны довести до предела политическую ангажированность любой журналистской программы или даже канала. Вначале ангажированность замаскированную и скрытую, но по мере вхождения во вкус - наступательно-агрессивную. "Нашизм" превращается едва ли не в главный принцип политического вещания.

Так что непредвзятость и толерантность нам предстоит еще насаждать, как в свое время насаждали в России картошку.

6. Условная ситуация: все российские журналисты имеют по компьютеру, все сидят в Интернете. И для всех Вы на собственном сайте имеете возможность «вывесить» некий профессиональный ориентир, свое представление о профессионально правильном именно в сфере этики журналиста и СМИ. Что Вы сделаете в этом случае?

Вариант профессионального кодекса, который я рискнул предложить /"Нравственные принципы тележурналистики"/, был издан дважды - в 1994 и 1997 гг. Текст этой брошюры можно найти в интернете - в сайте "Интерньюс". Обоснование тех же принципов - в книге "ТВ - эволюция нетерпимости" /2000, 2001/.

Вероятно, небесполезен был бы и личный сайт, но где взять время?

7. Считаете ли Вы полезной /желательной, необходимой/ ситуацию, при которой конкретные СМИ будут ориентироваться на принятие собственных кодексов?

Принятие собственных кодексов необходимо, по-моему, каждой телекомпании. Мало того, наличие подобного кодекса должно бы стать обязательным условием для участия компании в конкурсе и получении лицензии на вещание. Такое условие и есть наилучший механизм реализации.

По замечанию одного сатирика, тараканов нельзя уничтожить, но можно сделать их жизнь невыносимой. Только множество нравственных кодексов способствуют этическому контролю за эфиром не санкциями сверху, а под воздействием общественного мнения самих журналистов.

8. Считаете ли Вы, что проблема становления настоящей профессиональной свободы и профессиональной ответственности журналиста и СМИ в России может быть практически решена в условиях, когда государство продолжает оставаться основным собственником в сфере массовой информации?

Профессиональная ответственность тележурналиста существует безотносительно к тому, является ли его компания государственной или частной. Высшая ответственность не может быть "перераспределена" на какую-то одну из инстанций /в данном случае государство/. Соблюдение этических норм и создание "правил игры" касается всех, хотя и на разном уровне.

Люди - странные существа, полагал Кьеркегор, - кричат о свободе слова в то время, как у них есть свобода мысли. Но речь идет о свободе общественной мысли, а она без взаимных гарантий - своего рода общественного договора - существовать не может. Собственно, такие гарантии и есть соблюдение "государственных интересов". Как добиться реализации этих принципов на ТВ? Для начала обратиться к опыту западных телекомпаний, имеющих немалую практику защиты таких интересов - прежде всего компаний общественных, публично-правовых и государственных /в западном понимании/. И попытаться совместить этот опыт с этическими традициями русской интеллигенции.

9. Стоит ли рассчитывать на становление системы саморегулирования СМИ в современных российских условиях или даже форсировать создание такой системы в национальном масштабе?

Рассчитывать на систему саморегулирования СМИ безусловно стоит. Потому что больше рассчитывать не на что. За последние 10 лет Россия, сама того не осознавая, попыталась "переварить" 300 лет эволюции западных представлений о роли прессы. От понимания прессы как инструмента власти к пониманию ее как инструмента общественного контроля над властью. И остановилась перед осознанием социальной ответственности самих СМИ перед обществом, от имени которых они выступают. То есть перед этической миссией журналиста как таковой.

Но этика - культура самоограничения. Как и свобода, она - осознанная необходимость. А вовсе не осознанное отсутствие всякой необходимости. И лишь вывернув наизнанку расхожую формулу и преобразовав ее на обратную: "каково телевидение - таково и общество", мы поймем и наше собственное предназначение. Не только форсировать создание системы саморегулирования в национальном масштабе, но и поверить в исходный принцип: каждый журналист ответственен за свои действия перед обществом, аудиторией, своими героями и перед самим собой.

Мы стремимся не построить рай на земле, а предотвратить в нашем мире ад.

Вверю ли я сам в то, о чем говорю? Отвечу фразой героя одного из романов Р.Мерля: "Я не настолько наивен, чтобы верить в неизбежность победы всякого справедливого дела. Но я не могу позволить себе роскошь быть пессимистом".

Фрагмент из книги-сборника Ю.Казакова «На пути к профессионально правильному /русский медиа-этос как территория поиска/». 2001

НАДЕЖДА НА СТРОИТЕЛЕЙ МОСТОВ

непроизнесенное выступление на семинаре Евразийской Академии телевидения

Наша трехдневная встреча - теоретиков и практиков телевидения[17] - событие для последних пятнадцати лет уникальное.

В прежние времена подобная конференция считалась бы просто очередной. Профессионалы довольно часто собирались, чтобы поговорить о своих проблемах. Это было привычно. Но тогда, лет пятнадцать назад, мы жили в другой стране.

Мы никуда не эмигрировали, скорее, эмигрировала страна, оставив нас в совершенно новом сообществе. Многим оно кажется чуждым, хотя ничего не остается, как признать его своим. И возрождать в нем все стоящее, толковое, ненароком утерянное при переходе из строя в строй, из века в век.

Пятнадцать лет назад у нас было совсем другое телевидение. Если скажу, что оно было хуже настоящего – это будет правдой. Но если скажу, что оно было лучше – то и это тоже окажется правдой. Но в каком отношении хуже и в каком отношении лучше? Оно было, например, несомненно лучше в профессиональных попытках осмысления самого себя. У меня на полках стоят десятки книг, а в папках собраны сотни статей из толстых журналов и газет, анализирующих тогдашнюю телевизионную практику. Нынче телевидение утратило эту возможность самоанализа. Больше того, оно, кажется, утратило и саму потребность в таком анализе. Возникла другая потребность – отторгать любые попытки критиков и ряда практиков к подобному осмыслению. Нелюбовь к критике – эмоция хотя и непродуктивная, но вполне естественная. Вот почему эта трехдневная встреча теоретиков и практиков телевидения – событие не только уникальное, но и, в известной степени, противоестественное.

Пятнадцать лет назад существовал Всесоюзный совет по теории и критике телевидения. Этот очень авторитетный совет был создан Союзом кинематографистов. Туда входили десятки умов, посвятивших свою жизнь осмыслению телевизионных проблем. Без круглых столов не обходился ни один всесоюзный телефестиваль. В разных городах проходили симпозиумы, посвященные тем или иным аспектам телевидения. В Таллине проводились ежегодные семинары по репортажу, под называнием Семпоре. Мало того, на каналы приглашались критики для разбора передач на официальных летучках.

Сегодня в Академии Российского телевидения /ТЭФИ/ из 93 человек нет вообще ни одного телекритика. Я оказался в ее рядах не как критик, скорее как педагог, а может быть за прошлые заслуги в телевизионной практике и, так сказать, за выслугу лет. Но никакие попытки включить в число академиков действующих телекритиков успехом не увенчались. Большинство в Академии против этого. Там нет ни таких ветеранов критики, как, например, Юрий Богомолов, ни талантов нового поколения, начиная с Ирины Петровской[18]. Полтора года назад «Телефорум» попытался провести конкурс между местными телекритиками. В журнал прислали десятки статей. Примерно треть, предоставленную мне журналом, я прочитал. С радостью и удивлением обнаружил, что в Красноярске, Томске – да во многих городах – очень серьезные критики, следящие за развитием не только своего телевидения, но и центральных каналов.

На озере Круглое первый день был посвящен теоретическим рассуждениям, второй – телевизионной критике, третий – выступлению практиков. Одна из участниц попросила приглашенных экспертов быть несколько снисходительнее к практикам: они не всегда поспевают за ходом мысли докладчика. Попросту говоря – им непонятен на слух подчас заумный язык и многоэтажные построения фраз. Кто-то из обиженных теоретиков заметил, что не мешало бы и практикам восходить до должного уровня понимания. Вероятно, обе стороны были по-своему правы, и завтрашние практики достигнут со временем обозначенных теоретических высот. И все же - хоть я и выступал в первый день с теоретиками - но согласен с нашей участницей. Теоретики знали, что говорить предстоит не только в своем кругу. Правила игры этой встречи были обусловлены заранее. И уже поэтому надо было бы делать поправку в своих изложениях. Мне также показалось справедливым пожелание заведущего кафедры телевидения МГУ Георгия Кузнецова, что коль скоро в зале стояли телевизоры современного поколения, неплохо, чтобы разговоры как можно чаще перемежались предметом разговора – телевизионными демонстрациями.

Временами на конференции начинало казаться, что находишься в состоянии невесомости. Ибо высказано было много остроумного и любопытного, но аргументы, замечания, размышления, наблюдения, отдельные фразы и вопросы участников - будто парили в воздухе, никак не связанные друг с другом, как плавают в космическом корабле разнообразные предметы - ножницы, тапочки, книги, тюбики с питательными смесями. Не хватало, как бы это сказать, силы тяжести. Вероятно, в дальнейшем стоит продумывать сквозную тему подобного семинара и подбирать выступающих так, чтобы их обзоры обязательно были связаны с генеральной темой. Это мое пожелание на будущее.

Но будет ли оно, это будущее? Семинар, происходивший в подобном масштабе впервые за 15 лет, может оказаться последним. Если так и окажется, я буду, разумеется, удручен. Но не удивлен. Поскольку знаю отношение руководителей каналов к подобного рода мыслительной деятельности. Слишком большая разница между фантастическими возможностями телевидения и кругозором тех, от кого зависит воплощение этих возможностей.

Когда-то Ницше сказал, что если долго вглядываться в бездну, она поселяется в твоей душе. Мне приходится видеть бездну телепрограмм, и я довольно долго слежу за характером отношений руководителей каналов к племени телекритиков. А также наблюдаю, что происходит с невостребованными критиками. Однако по некоторым причинам бездна не поселилась во мне.

Во-первых, я оптимист по характеру. Во-вторых, для моего оптимизма все же есть основания. Одно из них – создание Евразийской Телевизионной Академии, несмотря на совершенную неожиданность этой акции. Наряду с другими Академия ставит перед собой образовательные задачи для работников телевидения. Видимо, те, кто инициирует такую Академию, рассчитывают на помощь ее учредителей и спонсоров, ибо без денег никакая самая благая идея в нашем коммерческом мире не будет осуществлена.

Меня также радостно удивляет само существование журнала «Телефорум». Ведь в последний раз такого рода журнал под названием «Телевидение и радиовещание» попытался возродить Егор Яковлев, будучи 10 лет назад председателем Останкино. Тогда, в 92 году, вышло только два номера и всё прекратилось. И вот - «Телефорум». Издание, предназначенное для работающих на телевидении, пока очень неровное, но с огромным количеством информации. Самое печальное в нем - тираж 2000 экземпляров. В стране около восьмисот /по другим данным почти две тысячи/ местных телекомпаний, где работают десятки тысяч людей. Большинство пришло из других профессий, и делают телевидение на ощупь. Такой журнал им необходим. Но пока он выходит этим крохотным тиражом, его можно рассматривать только как протокол о благих намерениях.

А еще оптимистично, что на конференции присутствовал и выступал Даниил Дондурей, главный редактор «Искусства кино» - журнала, само существование которого не менее удивительно. В то время, как самые популярные общественно-политические издания типа «Нового мира», «Знамени» или «Октября» еле-еле перебиваются, регулярный выход специализированного журнала просто поражает! А для меня особенно отрадно, что на протяжении последних пяти лет журнал находит место для материалов о телевидении. Причем, как правило, это самые доскональные и глубокие из публикующихся в прессе статей, потому что «Искусство кино» предоставляет пространство для серьезных аналитиков. На месте редактора я бы искал возможности выпустить отдельный сборник из такого рода статей. Потому что если «Телефорум» все же порой доходит до одного из сотни работающих на телевидении, то уж «Искусство кино» читает, вероятно, один из тысячи.

Но пожалуй, самый большой оптимизм у меня вызывает существование такой организации как "Интерньюс". Она стала настоящим российским университетом, помогающим становлению информационного вещания по всей стране. С помощью "Интерньюс", ряд региональных телекомпаний не только перестал уступать центральным, но часто они работают лучше, интеллигентнее, честнее, ближе к своей аудитории, которую сами и формируют. На фоне некоторых новостийных программ провинции информационные выпуски федеральных каналов порой кажутся абсолютно неинтересными. Недавняя публикация в журнале «Профессия - журналист» большого интервью с руководителем "Интерньюс" Мананой Асламазян для меня оказалась открытием, хотя я давно знаком с Мананой. Поразительная женщина!

Пока у нас есть такие люди, личности, фигуры, и пока существуют такие безумные и прекрасные инициативы, как создание Евразийской Телевизионной Академии, никакая бездна не найдет места в моей душе. Как заметил однажды Мейерхольд, людей перед пропастью охватывет два рода чувств. У одних – стремление броситься вниз, чтобы покончить со всем и разом. У других – желание перекинуть мост. Моя надежда на строителей мостов.

Все это я собирался сказать в последний день конференции. Но народ так разговорился, что едва успели в столовую, на остывший обед. А там и автобусы приехали. Пора было уезжать…

Интересно, все же, встретимся ли еще, договорим ли…

«Телефорум», 2002, № 2

Дата добавления: 2015-09-01