О научном незнании

«Знание — сила!» — провозгласил Френсис Бэкон. «Сила есть — ума не надо», — уточняет народная мудрость.

Увы, научная мысль, предавшая технике титаническую мощь, в результате сама превратилась в придаток и движущую силу технической цивилизации, утрачивая творческие порывы и стремление к истине.

«Работники умственного труда» привыкают мыслить и действовать по шаблону, в соответствии с утвержденными правилами и общепринятыми теориями.

Специалист должен уметь сомневаться и непременно учитывать степень нашего незнания природы. Она слишком часто преподносит неприятнейшие сюрпризы. Это в полной мере относится к научным теориям в естествознании. В отличие от практической деятельности, ответственность теоретика минимальна. К тому же он имеет возможность оспаривать критические замечания и вносить коррективы даже в свои сомнительные концепции. А ошибка практика очевидна и бесспорна.

Настоящий исследователь не должен упираться мыслью в тупик единственной теории или существующего норматива. Как говорил Сократ: «Не самое ли позорное невежество — воображать, будто знаешь то, чего не знаешь?» Многие мудрецы развивали эту его идею. В конце Средневековья Николай Кузанский написал сочинение «Об ученом незнании». А Мишель Монтень высказался так:

«В начале всякой философии (и науки, — Р.Б.) лежит удивление, ее развитием является исследование, ее концом — незнание. Надо сказать, что существует незнание, полное силы и благородства, в мужестве и чести ничем не уступающее знанию...» Наука и философия развиваются от незнания к незнанию.

За последние годы множатся публикации, научные и ненаучные статьи, посвященные острой проблеме прогноза природных и техногенных катастроф. Во всех случаях люди пытаются опираться на знания — либо научные, либо «паранаучные» (озарения, ясновидение, телепатия и т.п.). В первом случае почти всегда недостает убедительных фактов и безукоризненно точных научных выводов, а во втором — надежных доказательств.

Наши отношения с природой постоянно заходят в тупик из-за того, что специалисты привычно опираются на возможности техники и выводы науки, не учитывая незнания. А ведь приходится вмешиваться в жизнь биосферы, о которой у нас имеются чрезмерно упрощенные представления.

По отношению к технике мы по справедливости ведем себя как творцы и руководители. Это вполне разумно. Она устроена несравненно проще человека и предназначена для удовлетворения тех или иных наших потребностей.

Но ведь весь род человеческий — творение биосферы, а часть не может быть сложней и разумней, чем Творец и целое. Следовательно, по отношению к природе человек должен вести себя с почтительностью ребенка, сознавая бездны своего незнания.

Такое мнение, возможно, в наше время не вызывает серьезных возражений. К бережному, любовному отношению к природе призывают все. Нет, вроде бы, на свете организаций, групп или даже отдельных лиц, озабоченных нанесением природе наибольшего ущерба. На словах все хотят ей добра, а на деле причиняют зло.

Постоянное общение с техническими системами накладывает свой отпечаток на образ жизни и склад мысли человека. Еще в начале прошлого века итальянский футурист Маринетти торжественно заявил: «Мы создадим

механического человека в комплекте с запчастями». Но такой человек, подобно самому Маринетти, сформировался сам по себе, во взаимодействии с окружающей искусственной средой.

Когда-то темный и косматый зверь,

Сойдя с ума, очнулся человеком, —

Опаснейшим и злейшим из зверей —

Безумным логикой

И одержимым верой.

Разум

Есть творчество навыворот, и он

Вспять исследил все звенья мирозданья,

Разъял Вселенную на вес и на число,

Пророс сознание до недр природы,

Вник в вещество, впился как паразит
В хребет земли неугасимой болью,
К запретным тайнам отыскал ключи,
Освободил заклепанных титанов,
Построил им железные тела,
Запряг в неимоверную работу;
Преобразил весь мир,

Но не себя...

И стал рабом своих же гнусных тварей.

Таков разум техногенного человека, будь он простым обывателем, глобальным владыкой или профессиональным ученым

Для того, чтобы преодолеть давление техносферы, совершенно недостаточно уповать на религиозную веру или философские рассуждения. Требуется не только воля, но и усилия инженеров и ученых. Однако современные инженеры вынуждены обслуживать технику. В храмы науки слишком часто становятся прибежищем любителей легкой жизни, избегающих тяжелого труда и мучительных исканий истины. Они работают на тех, кто им платит.

Такую мимикрию «жрецов науки» отчасти предвидел создатель пенициллина знаменитый английский микробиолог Александр Флеминг:

«Переведите исследователя, привыкшего к обычной лаборатории, в мраморный дворец, и произойдет одно из двух: либо он победит мраморный дворец, либо дворец победит его. Если верх одержит исследователь, дворец превратится в мастерскую и станет, похож на обыкновенную лабораторию; но если верх одержит дворец — исследователь погиб...

Я видел, как прекрасная и сложнейшая аппаратура делала исследователей совершенно беспомощными, так как они тратили все свое время на манипулирование множеством хитроумных приборов. Машина покорила человека, а не человек машину».

Вот и получается, что надежды на величие научной мысли, способной возродить область жизни и создать великолепную ноосферу оказались, по меньшей мере, преждевременными. Прошло более полувека с той поры, когда эту оптимистическую надежду высказал Вернадский — огромный срок для динамичной технической цивилизации. К лучшему ничего не изменилось. Напротив: многое в мире ухудшилось.

Возникает грустная мысль: верно был предсказан трагичный конец света в завершающей книге Библии — Апокалипсисе святого Иоанна Богослова. Человечество само выбрало гибельный путь Каина.

И все-таки хотелось бы верить, что и теперь еще остается возможность иного финала, достойного человека, наделенного не только разумом, но и совестью, сердечностью, чувством прекрасного, любовью к природе и себе подобным.

В нас теплится не только искра Божья. Мы воплощаем в себе Вселенную. Как писал Максимилиан Волошин о человеке, сотворенном по образу и подобию Бога:

Адам был миром, мир же был Адам.

Он мыслил небом, думал облаками,
Он глиной плотствовал, растеньем рос,

Камнями костенел, зверел страстями,
Он видел Солнцем, грезил сны Луной,

Гудел планетами, дышал ветрами,

И было все — вверху, как и внизу —

Исполнено высоких соответствий.

Но может быть, это всего лишь — поэтические образы? Неужели в действительности может быть нечто подобное?

Об этом есть смысл подумать. Это мы делаем привычно и не задумываясь над очень интересным вопросом:

Дата добавления: 2015-08-27