Эстетическая критика

суждено пережить «треволнения столетий». Саймоне в книге «Символистское движение в литературе» (1899), представляя дотоле почти неизвестных в Англии фран­цузских символистов, писал о «восстании против всего, имеющего дело с внешней стороной явлений, против риторики, против материалистической традиции...» (Symons, 10). Кредо Э. — преображение порока в эсте­тически прекрасное, расцениваемое как высшая магия искусства, как очарование откровенности, безумие храб­рости, открывающей запретные двери, как эпатаж «гвар­дии морали», как намеренно виртуозный скандал. Бёрд-сли и Уайлд — центральные фигуры Э., вызвавшие восторги подлинных ценителей и бурю негодования фа­натичных охранников старых заветов, знаменуют собою два крупных скандала в английской литературе, искус­стве, морали. Иллюстрации Бёрдсли к «Желтой книге» сразу вызвали бурю негодования против художника, дерз­нувшего пренебречь пуританской стыдливостью соотече­ственников, исказившего строение человеческого тела не для комического эффекта, как у карикатуристов, а для придания большего изящества и живой психологичес­кой индивидуальности образам. Парадоксы Уайлда, как и эксцентриады Бёрдсли, эпатировали общество, инспи­рировали скандал и служили для художников стимулом творчества. В Бёрдсли видели графического вырази­теля взглядов и идей Э. как художественного и лите­ратурного направления. Для понимания природы Э. и его истории особенно важно творческое взаимодей­ствие Бёрдсли с Уайлдом. Несмотря на то, что все его 16 рисунков к драме «Саломея» (1893) самостоятельны и не связаны с текстом, трудно найти более точный, столь экспрессивно передающий красоту извращенного, безоб­разного, комментарий к духу и стилю Уайлда. Литератур­ные опыты самого Бёрдсли — его афоризмы «Застольной беседы», блестяще написанных писем, неоконченная, откровенная, стилистически изысканная повесть «История Венеры и Тангейзера» (о немецком рыцаре, превратившемся в изящного кавалера в завитом парике и костюме энкруайабль, с веером и тростью), опубли­кованная под названием «Под холмом» в первых номе­рах журнала «Савой» (опубл. без цензурных купюр в 1907), стихотворения «Баллада о цирюльнике» и «Три музыкан­та» (рус. пер. М.А.Кузмина), а также перевод 101-й оды Катулла (опубл. в том же журнале) — по значимости не равноценны его художественной практике, но это харак­терные образцы нарочито роскошной поэзии, изначаль­но связанной с именем Уайлда.

Важную роль в философии Э. играл идеал сильной амо­ральной личности, которой «все дозволено». Это очевидно в лирике любовных наслаждений Даусона, эротических рисунках Бёрдсли, соответствующих им страницах его по­вести, в философии наслаждения, проповедуемой лордом Генри и реализуемой Дорианом Греем в романе «Портрет Дориана Грея» (1891) Уайлда, в его «Саломее» (1893).

По мнению русского поэта и искусствоведа С.К.Ма­ковского (1878-1962), эстеты «конца века» — «изыскан­ные поэты нового возрождения или так называемого упадка», и прежде всего Бёрдсли, Уайлд, прославляли тот культ красоты, которому «служили и Флобер, Готье, Россетти, Бодлер...» (Бёрдсли, 252). Своеобразие Э. в том, что он порочен, но «не греховен», находясь в сфе­ре интеллектуально-чувственных, демоничных соблаз­нов, вне рамок обыденной морали, в сфере искусства, где дозволенное и недозволенное диктуется самовласт-

ной волей гения и подчиняется суду эстетических зако­нов. С точки зрения христианской морали он просто вне закона. И Бёрдсли, и в значительной мере Уайлд, как отмечалось в критике, принадлежат к той же «артисти­ческой семье», что и Ш.Бодлер, П.Верлен, Ж.А.Барбе д'Оревильи, Ф.Ропс. Мысль о зле приняла в их вооб­ражении невиданные, причудливые формы и образы, утонченная извращенность сочеталась со сладострас­тием и мистицизмом. Э., отрицавшему познавательную функцию искусства, наряду с иррационализмом, культом подсознательного в творчестве, признанием приоритета интуитивного начала в искусстве, присущи сочетание религиозного скептицизма с мистикой, напоминающее о прерафаэлитах. Мистические мотивы звучат в стихах богемного поэта Даусона, жизнь и творчество которо­го, возможно, не без умысла самого поэта, переклика­ются с судьбой его любимого французского поэта Вер-лена. Э. сыграл свою роль в борьбе с натурализмом, выявив преимущества художественного вымысла, вооб­ражения и мастерства художника перед перед копией жизни. Бёрдсли оказал воздействие на поэтов: Бодлера, И.Анненского, А.Блока, А.Белого, В.Брюсова, посвятив­шего ему «Habet ilia in alvo» (1902. «Она понесла во чреве», лат.), как, в сущности, и на всех классиков-эсте­тов 20 в., в их числе В.Набокова, владевшего, как и Бёрд­сли, филигранью гротеска, любовью к шахматным ходам, раздвоенным влечением к классической четкости в об­рисовке положений и их искривленности, сочувствием и одновременно безжалостностью к человеку.

Лит.: Бердслей О. Рисунки. Проза. Стихи. Афоризмы. Письма.
Воспоминания и статьи о Бердслее. М., 1992; Symons A. The Symbolist
movement in literature. L.,1899; Wilde O. Intentions and soul of man.
L.,1908. Т.Н.Красавчеико

ЭСТЕТИЧЕСКАЯ КРИТИКА —одна из концепций критического истолкования литературного произведения, разработанная во второй половине 1850-х А.В.Дружини­ным, П.В.Анненковым, В.П.Боткиным. Формирование Э.к. в начале царствования Александра II проходило в услови­ях либерализации цензуры. Историко-литературные принципы Э.к. были сформулированы Дружининым в статье «Критика гоголевского периода русской лите­ратуры и наши к ней отношения» (Библиотека для чте­ния. 1856. № 11-12). Пространная статья Дружинина была ответом на выступление Н.Г.Чернышевского в «Со­временнике» с циклом «Очерков гоголевского периода русской литературы» (1855-56). Чернышевский наста­ивал на том, что годы после смерти Белинского были бесплодны для истории критики. По Чернышевскому, литература не может не быть причастной тому или иному идейному направлению, следовательно, в силе остаются все лозунги, выдвинутые Белинским в пору расцвета на­туральной школы (1845-47). Т.наз. «чистое искусство» (см. Искусство для искусства) Чернышевский презрительно именует «эпикурейским», т.е. общественно и нравствен­но бесполезным и бесплодным, способным удовлетворить лишь эгоистические притязания гурманов от литературы. Полемизируя с Чернышевским, Дружинин утверждал, что человечество, изменяясь непрестанно, не изменяется толь­ко в идеях вечной красоты, добра и правды. Объявляя прин­ципы «критики гоголевского периода» навсегда отошед­шими в прошлое, Дружинин ставит задачу создать новую, «артистическую» критику, способную в литературном произ­ведении видеть прежде всего «прекрасные и вечные» на-

---

Дата добавления: 2015-08-20