Теория литературы

ta, и наследующая христианство нравственная филосо->ия вкупе с персонализмом). Ученых, далее, разобщает риентация на различные смежные научные дисциплины: [сихологию (литературоведение фрейдистское и юнгиан-кое), социологию (марксистское литературоведение), емиотику (литературоведческий структурализм). Раз-юнаправленность теоретических построений обуслав-ивается и тем, что Т.л. нередко выступает как программ-ое обоснование практики определенной литературной лколы (направления), защищая и манифестируя некую ворческую новацию. Таковы связи формальной школы ia ее ранних этапах с футуризмом, ряда работ 1930-50-х социалистическим реализмом, французского структу-ализма (отчасти и постструктурализма) с «новым ро-шном», постмодернизма с весьма влиятельной ныне ссеистикой самодовлеюще игрового характера. Назван-[ые литературоведческие концепции имеют направлен-еский характер и являются по преимуществу монисти-ескими, т.к. склонны сосредоточиваться на каком-либо дном аспекте литературного творчества. Они составля­ет неотъемлемую грань науки о литературе и обладают есомненными достоинствами (углубленное рассмотре-ие определенной грани литературы, смелость гипотез, афос обновления литературной мысли). Вместе с тем ри разработке монистических концепций дают о себе нать склонность ученых к непомерно жестким схемам, евнимание к разнообразию и «многоцветью» словес-ого искусства. Здесь нередко имеют место переоценка обственного научного метода, сектантское представле-ие о нем как единственно плодотворном и правильном. Управленческое литературоведение, нередко пренеб-егает научной (порой — и общекультурной) традици-й. В отдельных случаях современные ученые, не при-млющие традиций, приходят к отвержению теории как аковой. И.П.Смирнов, доводя до крайности постмодер-истские установки, утверждает, что ныне мы живем после конца теории» (Новости с теоретического фрон-а//НЛО. 1997. №23. С. 49).

Теоретическое литературоведение располагает и иной, наднаправленческой» традицией, которая чужда мо-[истической жесткости и ныне весьма актуальна. В оте-[ественной науке она ярко представлена работами Ве-еловского. Отвергая всяческий догматизм, ученый [астойчиво отказывался провозглашать какой-либо [аучный метод единственно приемлемым. Он говорил ► границах использования каждого из них. Теоретико-ме-одологическая непредвзятость, недогматичность и ши-юта мышления Веселовского ценны и насущны поныне:ак противовес теоретическому априоризму. Далеко не лучайна и ненавязчивая, осторожная тональность ра-ют ученого, которая для литературоведения оптималь-ia. Веселовский не любил жестких деклараций и резко [ровозглашаемых тезисов. Едва ли не основная форма го обобщающей мысли — это предположительное суж­ение, нередко формулируемое в виде вопроса. Тому, [то было свойственно «вненаправленческим» трудам ^.Н.Веселовского, во многом сродни теоретические >аботы ученых 20 в. — В.М.Жирмунского, А.П.Скаф-ымова, Бахтина, Лихачёва, синтезировавших разнород-еый теоретико-литературный опыт как прошлых эпох, так г современный. Отечественная наука о литературе ныне >свободилась от принудительного пресса марксистской юциологии и концепции социалистического реализма как;ысшего этапа литературы, от методологической жест-

кости, которая декретировалась сверху. Но перед ней возникла опасность попасть в плен иного рода монис­тических построений, будь то культ чистой формы, без­ликой структуры, постфрейдистский «пансексуализм», аб­солютизация мифопоэтики и юнговских архетипов или сведение литературы и ее постижений (в духе постмо­дернизма) к ироническим играм. Эта опасность преодо­левается на путях наследования традиций «вненаправлен-ческого» литературоведения.

С Т.л. соприкасается методология литературоведе­ния, предмет которой — пути и способы (методы) по­знания художественной литературы. В 19 и начале 20 в. научным методом литературоведы называли принципы и установки, связанные с изучением определенной об­ласти литературной жизни и словесно-художественно­го творчества. Так, В.Н.Перетц насчитывал 11 равно­правных литературоведческих методов (эстетический, этический, исторический, эволюционный, филологичес­кий и др.): «Универсального метода нет, есть различные методы, путем коих мы изучаем, исследуем материал, сообразно его качествам и поставленным заданиям» (Пе-ретц В.Н. Краткий очерк методологии истории русской литературы. Пб., 1922. С. 8). На протяжении 20 в. нео­днократно предпринимались опыты обоснования пре­имуществ какого-либо одного научного метода, долго­временным успехом, однако, не увенчивавшиеся: как правило, «единоспасающие» установки в научном со­знании надолго не задерживались. И с течением време­ни (в отечественном литературоведении — благодаря Скафтымову, Бахтину, Лихачеву, Аверинцеву, А.В.Ми­хайлову, С.Г.Бочарову) стало упрочиваться новое, более широкое, свободное от направленческого догматизма понимание методологии литературоведения как ори­ентированной прежде всего на специфику гуманитарно­го знания. Общенаучные начала, ярко представленные в математических и естественнонаучных дисциплинах, литературоведение соединяет со специфическими черта­ми гуманитарного знания: установка на постижение ин­дивидуально-личностной сферы; широкая вовлеченность в познавательную деятельность его субъекта: ценно­стных ориентации самого ученого. Даже в такой «стро­гой» области науки о литературе, как стиховедение, на­сущны данные живого эстетического чувства аналитика. Об особого рода активности ученых-гуманитариев вслед заВ.Виндельбандом, Г.Риккертом, В.Дильтеем писал Бах­тин. По его мысли, гуманитарные науки имеют дело не с «безгласными вещами» (это — область естественнона­учного знания), а с «говорящим бытием» и личностными смыслами, которые раскрываются и обогащаются в про­цессах диалогического общения с произведениями и их авторами. Удел гуманитария — это прежде всего пони­мание как превращение чужого в «свое-чужое». Гума­нитарная специфика литературоведения наиболее ярко проявляется в области интерпретаций учеными отдель­ных произведений и их групп. В ряде теоретических концепций акцентируется своеобразие науки о литера­туре в ущерб ее общенаучным аспектам. Знаменатель­ны характеристика Э.Штайгером литературоведения как «наслаждающейся науки» и суждение Барта о рас­смотрении филологом литературного произведения как вольной «прогулки по тексту». В подобных случаях воз­никает опасность подмены собственно научного знания эссеистским произволом. Имеет место и другая ориента­ция, тоже чреватая крайностями: предпринимаются опы-

ТИП

ты построения литературоведения по образцу негумани­тарных наук. Такова структуралистская методология. Здесь доминирует установка на радикальное устранение субъективности ученого из его деятельности, на безус­ловную и абсолютную объективность обретаемого знания.

Существенную грань Т.л. составляет обсуждение проблем языка науки о литературе. Литературоведение в его доминирующих ветвях (особенно при обращении к конкретным произведениям) прибегает прежде всего к «обычному», нетерминологизированному языку, жи­вому и образному. В то же время, как и любая другая наука, литературоведение нуждается в собственном по­нятийно-терминологическом аппарате, обладающем отчетливостью и строгостью. Здесь возникают серьез­нейшие проблемы, поныне не нашедшие однозначного решения. И тоже имеют место нежелательные крайнос­ти. С одной стороны, это программы унификации, а по­рой и декретирования терминов, построения их системы по образцу математических, естественных и технических наук, где опорные слова строго однозначны, а также ус­тановка на разработку беспрецедентно новых термино­логических комплексов. К подобного рода терминоло­гическому гиперболизму нередко проявляет склонность «направленческое» литературоведение. С другой же сто­роны, для литературоведения далеко не оптимальны смысловая невнятица в опытах теоретизирования и апо­логия понятий «размытых», не могущих иметь определе­ния (дефиниции). «Основные», «ключевые» слова науки о литературе (выражения А.В.Михайлова) не являются терминами, но вместе с тем (в рамках той или иной куль­турной традиции, художественного направления, научной школы) обладают большей или меньшей смысловой оп­ределенностью, которую и призвана упрочивать Т.л., вно­ся ясность в постигаемые ею феномены.

Лит.: Балухатып С.Д. Теория литературы: Аннотированнная библио­
графия. М., 1929; Теория литературы: Основные проблемы в историчес­
ком освещении. М., 1962-65. Т. 1-3; Тимофеев ЛИ. Основы теории лите­
ратуры [1940]. 4-е изд., М, 1971;. Поспелов Г.Н. Теория литературы. М.,
1978; Уэллек Я, Уоррен О. Теория литературы. М., 1978; Бахтин М.М.
Литературно-критические статьи. М, 1986; Советское литературоведе­
ние и критика: Теория литературы. Библиографический указатель. 1917-
1967. М., 1989. Ч. 1-4; Фарыно Е. Введение в литературоведение. 2-е изд.
Варшава, 1991; Михайлов А. В. О некоторых проблемах современной тео­
рии литературы // Изв. ОЛЯ. 1994. № 1; Томашевский Б.В. Теория литера­
туры: Поэтика [1925]. М., 1996; Косиков Г.К. От структурализма к пост­
структурализму: (Проблемы методологии). М, 1998; ХализевВ.Е. Теория
литературы. 2-е изд. М, 2000; Kayser W. Das sprachliche Kunstwerk. 7. Aufl.,
Bern; Miinchen, 1961; Neue Literaturtheorien: Einfiihrung. 2. Aufl. / Hrsg.
K.M.Bogdal. Wiesbaden, 1997. В. Е.Хализев

Дата добавления: 2015-08-20