Ропалический стих

лишь в стилизациях. Схема классического Р.: 15 стихов в трех строфах на две рифмы aabba + abbR + abbaR, где R—нерифмующийся рефрен, повторяющий начальные слова 1-й строки. Обычный размер — 10-сложный стих с 4-сложным рефреном. Пример:

Манон Леско, влюбленный завсегдатай

Твоих времен, я мыслию крылатой

Искал вотще исчезнувших забав,

И образ твой, прелестен и лукав,

Меня водил, — изменчивый вожатый.

И с грацией манерно-угловатой

Сказала ты: «Пойми любви устав,

Прочтя роман, где ясен милый нрав

Манон Леско.

От первых слов в таверне вороватой

Прошла верна, то нищей, то богатой,

До той поры, когда без сил упав,

В песок чужой, вдали родимых трав,

Была зарыта шпагой, не лопатой,

Манон Леско!

М.А.Кузмин

В русской поэзии 18 в. Р. назывались расширитель­но и более свободные формы стихотворения с длинны­ми рядами одинаковых рифм.

Лит.: Gennrichs F. Das AltfranzOsische Rondeau und Virelai im 12.
und 13. Jahrhundert. Langen bei Frankfurt, 1963. М.Л.Гаспаров

РОПАЛИЧЕСКИЙ СТИХ (греч. rhopalicos — в фор­ме палицы, т.е. расширяясь к концу) — игровая форма ан­тичного стиха. У Гомера случайно оказался употреблен гек­заметр, состоявший из слов длиной в 1,2,3,4,5 слогов; это было замечено, обозначено термином, и некоторые поэты пытались писать целые стихотворения такими строками. Самое известное — «Молитва» (4 в.) Авсония:

Бог Отец, податель бессмертного существованья, Слух склони к чистоте неусыпных молитвословий, Будь ввыси милосерд к взываниям смиренномудрых...

(пер. М.Л.Гаспарова)

В.Брюсов пытался воспроизвести этот принцип по­строения стиха в экспериментальном стихотворении «Жизнь — игра желаний мимолетных...» (сборник

«ОПЫТЫ», 1918). М.Л.Гаспаров

РОССИЙСКИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРЕМИИ. —

Первой общероссийской премией, в т.ч. за успехи в обла­сти филологии и литературы, стала Демидовская премия. Она была учреждена горнозаводчиком и землевладельцем П.Н.Демидовым в 1831 и имела назначением «содейство­вать к преуспеянию наук, словесности и промышленнос­ти в своём отечестве». Присуждение ее предоставлялось Петербургской академии наук; первое присуждение состо­ялось в 1832, последнее (34-е) — в 1865 (согласно за­вещанию учредителя, через 25 лет после его кончины). Полные Демидовские премии (словесность и филоло­гия) получили: А.Х.ВОСТОШВ (1833; 1844), Ф.И.Рейф(1833), П.И.Соколов (1835), Н.Я.Бичурин (1839), М.П.Погодин (1840), Д.И.Чубинов (1840; 1847), Г.П.Павский (1844), О.М.Ковалевский (1846), О.А.Гошкевич (1858), П.П.Пе-карский (1861). Среди получивших половинные премии: И.М.Снегирёв (1836; 1840), С.П.Шевырёв (1837), О.М.Ковалевский (1838), Ф.И.Видеман (1844; 1846; 1850), О.М.Бодянский(1856), А.Н.Пыпин(1858), Л.Н.Май­ков (1858), Ф.Р.Крейщальд (1860), П.Н.Рыбников (1864), А.Н.Афанасьев (1865). Демидовскими премиями в облас-

ти педагогики были отмечены детские писательницы Л.А.Ярцова (1837) и А.О.Ишимова (1838); А.П.Зон-таг(1839). После прекращения Демидовских премий в 1866 была учреждена Ломоносовская премия, также присуждавшаяся по многих отраслям знаний. Ломоносов­ской премии удостоены В.И.Даль за Толковый словарь (1869), А.А.Потебня — за работы по русской грамматике (1875), В.Н.Перетц — за труды по истории русской по­эзии 18 в. (1903) и др. Всего Петербургская Академия наук в разное время имела св. 20 именных премий.

С 1856 в память о графе С.С.Уварове (1786-1855), быв­шем с 1818 президентом Академии наук, учредили Ува-ровскую премию. Она присуждалась в основном за труды по русской истории, но среди ее лауреатов есть и писате­ли. В 1860 Уваровскую премию разделили А.Н.Островс­кий (за пьесу «Гроза», 1859) и А.Ф.Писемский (драма «Горькая судьбина», 1859). В 1863 — А.Н.Островский («Грех да беда на кого не живет», 1863), Д.Минаев (ко­медия «Разоренное гнездо» («Спетая песня», 1863). В 1867 и 1870 (посмертно) премии получил А.Н.Афана­сьев за труд «Поэтические воззрения славян на приро­ду», 1866,1868-69, в 1869 — В.В.Стасов за исследование «Происхождение русских былин», в 1876 — А.Д.Гала-хов за «Историю русской словесности, древней и новой», 1863-75; в 1894 и 1898 — Н.П.Барсуков за многотомные «Труды и дни М.П.Погодина», 1888-98.

Самой авторитетной была признана учрежденная в 1881 премия имени А.С.Пушкина при Петербургской Академии наук. С 1882 по 1919 прошло 23 присуждения. Существовали полные, половинные, поощрительные пре­мии и почетные отзывы. Пушкинской премией в разных степенях были отмечены: 1882 — А.Н.Майков (трагедия «Два мира», 1882), Я.П.Полонский («На закате». Стихот­ворения 1877-1880); 1884—А.А.Фет (переводы Горация); 1886 — С.А.Юрьев (перевод «Макбета» У.Шекспира), Н.П.Семенов (переводы из А.Мицкевича), СЯ.Надсон («Стихотворения», 1884); 1888—Л.Н.Майков и В.И.Саи-тов (издание сочинений К.Н.Батюшкова, 1885-87); А.П.Чехов («В сумерках», 1887), В.С.Лихачев (пере­вод «Тартюфа» Мольера); 1889 — Л.П.Бельский (пе­ревод «Калевалы»), П.А.Козлов (перевод «Дон Жуана» Дж.Байрона); 1890 — М.И.Кудряшев (перевод «Песни о Нибелунгах»), Д.Л.Михаловский (переводы «Антоний и Клеопатра» и «Ричард II» Шекспира), В.С.Лихачев (пе­ревод «Школы жен» Мольера), И.А.Шляпкин (подготов­ка Полного собрания сочинений А.С.Грибоедова, 1889); 1891 —Я.П.Полонский (стихи 1887-1890 «Вечерний звон»), И.Н.Потапенко («Повести и рассказы»), А.Д.Льво-ва («Поэмы и песни»); 1892 — Л.И.Поливанов (перевод «Гофолии» Расина); 1893 — Д.В.Аверкиев («О драме, критическое рассуждение...», 1893); Д.Н.Цертелев («Сти­хотворения 1883-1891»), А.М.Жемчужников («Стихот­ворения»), Л.И.Поливанов (перевод «Мизантропа» Мо­льера); 1894 — А.А.Голенищев-Кутузов («Сочинения», 1894), К.С.Баранцевич (роман «Две жены», 1894), А.В.Лонгинов («Историческое исследование сказания о походе Северского князя Игоря...», 1892); 1895 — П.И.Вейнберг (перевод «Марии Стюарт» Ф.Шиллера); А.Луговой («Сочинения», 1895), К.К.Случевский («Исто­рические картинки. Разные рассказы», 1894), Л.И.Поли­ванов (перевод «Федры» Расина); 1897 — граф Ф.де Ла Барт (перевод «Песни о Роланде»), М.А.Лохвицкая («Сти­хотворения», 1896), Н.С.Тихонравов и В.И.Шенрок («Со­чинения Н.В.Гоголя». Т. 6-7,1896), В.П.Авенариус («Ли-

«РОШФОРСКАЯ ШКОЛА»

стки из детских воспоминаний», 1893), Е.А.Бекетова («Стихотворения», 1895); 1899 — К.Ф.Головин («Рус­ский роман и русское общество», 1897), К.К.Случевс-кий («Сочинения», 1898), О.Н.Чюмина («Стихотворе­ния», 1897), П.Я. («Стихотворения», 1898), Д.П.Голицын (Муравлин) («У синя моря», 1898); 1901 — А.Л.Соко­ловский («Шекспир в переводе и объяснении». Т. 1-8, 1894-98), К.М.Станюкович «Собрание сочинений». Т. 1-2. «Морские рассказы», 1897), О.Н.Чюмина (пере­вод «Потерянного рая» и «Возвращенного рая» Дж.Мил-тона), И.Стешенко (труды о И.П.Котляревском), К.Льдов («Отзвуки души. Стихотворения», 1899), Н.Галь-ковский (перевод Сербского народного эпоса), Ф.Е.Зарин («Стихотворения», 1899), А.А.Навроцкий (Драматичес­кие произведения. Т. 1,1900); 1903 — П.И.Вейнберг (пе­ревод «Пикколомини» Шиллера и редакция Собрания со­чинений Гейне), И. А.Бунин («Листопад», 1901 и перевод «Песни о Гайавате» Лонгфелло), А.Н.Гиляров («Предсмер­тные мысли XIX века во Франции», 1901), К.Ф.Головин («Полное собрание сочинений». Т. 1,2, 1902), Влади­мир Каренин (псевдоним В.Д.Комаровой) («Жорж Санд, ее жизнь и произведения. 1804-1838 гг.», 1899. Вып. 1), М.А.Лохвицкая («Стихотворения». Т. 3. 1900), П.Ф.Порфиров (переводы лирических стихотворений Горация), И.И.Тхоржевский (перевод «Стихов филосо­фа» М.Гюйо, 1901), Т.Л.Щепкина-Куперник (стихотво­рения); 1905 — М.А.Лохвицкая («Стихотворения». Т. 5, 1904), О.Н.Чюмина (перевод «Божественной комедии» Данте), В.СЛихачев (перевод «Эдуарда III» Шекспира), Е.М.Милицына («Рассказы». Т. 1,1905); 1907 —ДЕ.Мин (перевод «Божественной комедии» Данте), А.В. и П.Г.Ган-зен (переводы Г.Ибсена), В.Г.Жуковский (переводы соне­тов Х.М.де Эредиа; сборник стихотворений 1893-1904), В.И.Крыжановская (Рочестер) («Светочи Чехии»), Б.А.Лазаревский («Повести и рассказы», 1903), Е.М.Ми-лииына (рассказы), И.И.Тхоржевский (переводы из новей­шей французской лирики), Н.Б.Хвостов («Под осень». Стихотворения, 1905), М.П.Чехов («Очерки и рассказы», 1905), О.Н.Чюмина (переводы А.Теннисона и др.; но­вые стихотворения); 1909 — А.И.Куприн («Рассказы». Т. 1-3. 1906-07), И.А.Бунин («Стихотворения». Т. 3^, 1906-07, переводы поэмы А.Теннисона «Годива», ми­стерии Байрона «Каин»), Вера Рудич («Новые стихот­ворения», 1908), Ю.И.Айхенвальд («Силуэты русских писателей». 1908. Вып. 1-2), А.Н.Волкович-Вель (расска­зы и очерки, 1905-06), Г.ТПолилов-Северцев («Наши деды-купцы. Бытовые картины начала XIX столетия»), О.Н.Чюмина (переводы «Эриний» Ш.Леконта де Лиля, драмы «Северо-Торелли» Ф.Коппе, сборник стихотво­рений «Осенние вихри», 1908), В.Шуф («В край иной...». Сонеты, 1906); 1911 —А.М.Федоров («Сти­хотворения», 1909, «Сонеты», 1906, «Рассказы», 1908, «Рассказы», 1909); 1913 — П.Сергеич (П.С.Порохов-щиков) «Искусство речи на суде», 1910), П.Е.Щёголев («Пушкин. Очерки»), Т.Л.Щепкина-Куперник («Сказа­ния о любви», 1912), А.М.Федоров («Жатва», 1910; «Утро», 1911); 1915 — С.Свириденко («вольный перепев» «Песни о Сигурде», 1912), С.Д.Дрожжин («Песни ста­рого пахаря», 1913), В.А.Мазуркевич («Стихотворе­ния», 1900, «Монологи и поэмы», 1904, «Старые боги», 1913 и перевод в 1904 драматической поэмы венгерско­го поэта Имре Мадача «Трагедия человека»); 1917 — Н.А.Холодковский (Перевод 1 и 2 частей «Фауста» Гёте), Н.А.Крашенинников («Амеля», 1916); 1919 — В.В.Ве-

ресаев (переводы поэм Гесиода «Работы и дни» («Тру­ды и дни») и «Происхождение богов»).

Ежегодно, начиная с 1883, Обществом русских драматических писателей и оперных композиторов 30 января, в день смерти А.С.Грибоедова, присужда­лась премия его имени за новые пьесы театрального сезона. Среди отмеченных — пьесы А.Н.Островско­го «Красавец-мужчина» (1883) и «Не от мира сего» (1885); «Плоды просвещения» (1891) Л.Н.Толстого; «Старый закал» (1895) и «Джентльмен» (1897) А.И.Сумбатова-Южина; «Новое дело» (1891), «Цена жизни» (1897, отказался от премии в пользу чеховской «Чайки») и «В мечтах» (1903) Вл.И.Немировича-Дан­ченко; «Мещане» (1902) и «Васса Железнова» (1910) М.Горького, «Дети Ванюшина» (1902) С.А.Найдёнова, «Gaudeamus» (1910) Л.Н.Андреева и др.

Лит.: Роспись о присуждениях наград и премий Императорскою
Академиею наук, присужденных с основания конкурсов при ней по
1908 год. СПб., 1911; Мезенин Н.А. Лауреаты Демидовской премии
Петербургской Академии наук. Л., 1987. С. Ф.Дмитренко

«РОШФОРСКАЯ ШКОЛА» (фр. L'6cole de Rochefort) — объединение французских поэтов. Заро­дилось весной 1941 по инициативе Жана Буйе (р. 1912), подхваченной Рене Ги Каду (1920-51). Идею сплоче­ния молодых поэтов поддержали чтимые ими мэтры — Макс Жакоб (1876-1944) и Пьер Реверди (1889-1960). В названии увековечено анжуйское селение Рошфор-на-Луаре, где жил Буйе. Понятие «школа» возникло в противовес «измам» {символизму, дадаизму и сюрре­ализму) по аналогии с содружеством художников — «Барбизонская школа». В декларации «Поэтические устои Рошфорской школы» (опубл. 30 мая 1941) Буйе обосновал необходимость защиты поэзии, а также не стесненный никакими догмами принцип сближения по­этов. Марсель Беалю (1908—93) предложил свое на­звание — «Школа на Луаре»; слово «школа» понача­лу смутило Жана Русело (р. 1913) и Мориса Фомбера (1906-81) — живого классика для рошфорцев. Изда­ние первых «Тетрадей Рошфорской школы» Фомбер воспринял как несомненное событие. Каждая тетрадь представляла собой сборник одного поэта. В 1941 уви­дели свет: «Светлые годы» Каду, «Ветер с моря» Ми­шеля Маноля (1911-84), «Остров кричащей тишины» Беалю, «Настояния» Русело, «А вот и лубочная картин­ка!» Люка Беримона (1915-83), «Смысл действий» Буйе, «Предчувствие розы» Янетты Делетан-Тардиф (1902-76), «Любо жить» Луи Эмие (1900-67). Сквозь призму неповторимых индивидуальностей Фомбер уло­вил роднящее их устремление «защитить права вооб­ражения, духовную свободу, нестесненное усилие... спасти и уберечь соль земли и духа» — поэзию. Про­зорливо оценил Фомбер этический вектор Р.ш. — ее «человечную, братскую теплоту», которой веяло от «Тетрадей»: «Каждая из них — протянутая рука, весть о бескорыстной дружбе, залог веры в жизнь и неис­черпаемость поэзии» (Les poets de Pecole de Rochefort, 291-292).

Разгром Франции, ее рассечение на две зоны, встреча Петена с Гитлером 24 октября 1940 в Монтуаре—в этих исторических обстоятельствах протекала жизнедеятель­ность Р.ш. в оккупационной зоне. Поэзия рошфорцев откровенно противостояла атмосфере подозрительнос­ти, доносительства, страха, репрессий, угрозы арес-

РУБЛИ

та и заточения в фашистский концлагерь своей верой в поэтическое слово — цитадель внутреннего мира каждого из поэтов, двери которой распахнуты для соотечественников, для читателей всех времен. Как правило, рошфорцы избегали велеречивой публицис­тичности; отталкивал их и герметизм, «чрезмерная аб­страктность текста, дистиллированного в сюрреали­стических или иных лабораториях» (Marissele A. Jean Rousselot. P., 1973. P. 530). Утверждая неукротимость жизни, прелесть «растительного царства», времен года, повседневного ритма жизни, трудов и дней стой­кого человека, поэзия «Р.ш.» — на онтологическом, бытийном уровне — противостояла философии сми­рения и рабской покорности, расизму доморощенных жрецов «нового порядка». Жить «со втянутым живо­том — можно, но ползать на брюхе — никогда» — де­виз Каду (Manoll M. Rene Guy Cadou. P., 1954. P. 69). «Р.ш.» — неотъемлемая часть поэзии Сопротивления военных лет.

В ноябре 1942 немецкие войска оккупировали юж­ную, «свободную» зону. В этот грозный год в «Рош-форских тетрадях» обрели трибуну признанные мас­тера: Фомбер («Песни грот-марса»), Жан Фоллен (1903-71; «Перечень»), Жорж Эмманюэль Клансье (р. 1914; «Время героев»), Габриэль Одизио (1900-78; «Каменный век»), Луи Гийом (1907-71; «Дорога»), Эдмон Юмо (р. 1907; «Песня росистой травы»), Анд-ре Верде (р. 1915; «День на день не приходится»), Алек­сандр Турски (1917-70; «Подлинная версия»). В стане рошфорцев прозвучали голоса Леона Габриэля Гро (р. 1905; «Семь поэм на полях», 1942), Люка Декона (р. 1913; «Камфора и трут», 1942), а позднее — Поля Шоло (1914—69; «Риск», 1952). В 1943 «Тетрадях» по­явились стихи узника немецкого концлагеря Шарля Отрана (1918-76; «Речные воды»). «Р.ш.» не была изо­лирована от других очагов поэзии Сопротивления. Ве­лись переговоры с сюрреалистической группой «Перо в руке»; Одизио передавал «Тетради» для распростра­нения Максу Полю Фуше (1913-80) и получал от него журнал «Фонтен», пока гестапо не схватило Одизио в ноябре 1943. После войны возобновился выход «Рош-форских тетрадей» и продолжался вплоть до 1961; сре­ди участников изданий — основатели содружества и но­вые имена: Жан Диго (р. 1912), Жан Венсан Вердонне (р. 1923),АндреМарисель(р. 1928),ЖакРеда(р. 1929), Жан Бретон (р. 1930), Марк Ален (р. 1937).

Лит.: Великовский С. Рене Ги Каду. Габриель Одизио. Жан Руссе-
ло // Я пишу твое имя, свобода: Французская поэзия эпохи Сопротив­
ления. М., 1968; Балашова Т.В. Французская поэзия XX века. М., 1982;
Bouhier J. Introduction // Les poetes de 1 'ecole de Rochefort: Anthologie
presentee par Jean Bouhier. P., 1983; Debreille J.Y. L'ecole de Rochefort:
Theories et pratiques de la poesie. 1941 -1961. Lyon, 1987; Sabatier R. Les
sources fraiches: Maurice Fombeur. Rene Guy Cadou. Luc Berimon. Michel
Manol. Jean Rousselot. Paul Chaulot... Poetes et fondateurs. Jean Bouhier
et 1 'ecole de Rochefort // Idem. Histoire de la poesie francaise: La poesie
du vingtieme siecle. Vol. 3. P., 1988; Jean Bouhier, fondeur de l'Ecole de
Rochefort. Angers, 1995. В.П.Балашов

РУБАЙ (араб.) — четверостишие в лирической и фи­лософской поэзии народов Ближнего и Среднего Востока. Как жанровая форма достигает расцвета в 11 в., а в 12 в. уступает место газели. Мастерами Р. считаются Омар Хай-ам, Захиреддин Мухаммед Бабур.

Лит.: Козмоян А.К. Рубай в классической поэзии на фарси (X-XII вв.). Ереван, 1981.

РУССКАЯ АКАДЕМИЧЕСКАЯ ГРУППА. —В фев­рале 1920 в Париже состоялось организационное собра­ние Р.а.г. С русской стороны участвовали: Е.В.Аничков, П.П.Гронский, В.В.Дюфур, С.И.Карцевский, Н.М.Могилян-ский, М.ИЛот-Бородина, С.С.Почич, С.И.Метальников, М.И.Ростовцев, Ю.В.Семенов, с французской—директор школы восточных языков Поль Буайе, бывший дирек­тор Французского института в Петербурге Жюль Патуйе и профессор русского языка в Сорбонне Эмиль Оман. Формально группа основана 14 мая 1920 с целью раз­вивать науку, поддерживать связи с учеными и учебны­ми заведениями, организовывать взаимную материаль­ную и моральную помощь, готовить молодых ученых, оказывать помощь поступающим в высшие учебные заведения. На общем собрании председателем избран Аничков (с 19 октября 1920), после отъезда в Белг­рад его заменил профессор Тройский (с 1 февраля 1921), затем А.Н.Анцыферов (с 28 ноября 1922 до кон­чины в 1942). «Академическая группа в Париже... не толь­ко объединяла русских профессоров во Франции, но поддерживала сношения с иностранными учреждения­ми всего мира. Ее члены участвовали в научных конг­рессах, под ее покровительством был издан ряд книг и существовали научные семинары и Русский научный институт» (Ковалевский П.Е. Парижская русская акаде­мическая группа // Он же. Зарубежная Россия. Париж, 1971. С. 83). Группа приняла участие в организации кур­сов по русской истории и литературе при содействии

парИЖСКОГО Института СЛаВИСТИКИ. А.Ф.Головенченко

РУССКИЙ ДОМ ИМЕНИ ИМПЕРАТОРА НИ­КОЛАЯ IIВ БЕЛГРАДЕ — открыт 9 апреля 1933 в при­сутствии короля Александра I Карагеоргиевича и всей королевской семьи. Своим появлением Р.д. обязан при­нятию в среде русской эмиграции положения о «русских Афинах», т.е. о развитии национальной эмигрантской культуры, которая должна была вернуться в Россию. Во главе Р.д. стал А.Белич, председатель государственной комиссии помощи русским беженцам и Русского куль­турного комитета. Построенный архитектором В.Ба-умгартеном в стиле русского ампира Р.д. разместил под своей крышей организации русского зарубежья в Юго­славии, единственный в мире дом-музей последнего им­ператора, Союз русских писателей и журналистов в Юго­славии (председатель А.И.Ксюнин). Русский научный институт в стенах Р.д. развернул активную издательс­кую работу: публикацию библиографии русских ученых-эмигрантов: «Материалы для библиографии русских научных трудов за рубежом» в 2 томах (1931 и 1941). На той же базе было выпущено 17 томов «Записок Русско­го научного института в Белграде» (1930-41). Русская публичная библиотека, возникшая в 1920, обладала книжным фондом (60 000), кабинетом для научной рабо­ты, имела большое число читателей. По своему значению и фондам она являлась второй библиотекой русского зару­бежья после Тургеневской библиотеки в Париже. С тече­нием времени при библиотеке создается архив. Эмиг­ранты под конец жизни, как правило, завещали архиву свои рукописи и наследие (богатый архив П.Б.Стру­ве). В Р.д. из здания Академии наук переселилась «Из­дательская комиссия», которая взяла на себя роль глав­ного издательства русской литературы в то время, когда уже исчерпали себя берлинские, парижские и пражские издательства. В Р.д. работал Русский драматический

РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ ЛИТЕРАТУРА

театр во главе с Ю.Ракитиным и Русский общедоступ­ный драматический театр во главе с А.Череповым.

Лит.: Джурпч О. Шестьдесят лет Русскому дому имени импера­
тора Николая II в Белграде 1933-1993 // Культурное наследие рос­
сийской эмиграции. М, 1994. Кн. 1. В.В.Сорокина

РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ ЛИТЕРАТУРА, эми­грантская литература — возникла после большевистского переворота в России в 1917. В про­шлые эпохи известны писатели-изгнанники, от Овидия и Данте до Андрея Курбского, Ф.Р.де Шатобриана и не­мецких писателей-антифашистов, но история не знает случаев, чтобы более половины писателей, философов, художников были высланы из страны или эмигрирова­ли на всю жизнь. В истории Р.з.л. наблюдаются три пе­риода, или три волны эмиграции. Первая волна—с 1918 до второй мировой войны. Вторая волна вынесла за пре­делы СССР литераторов, отступавших вместе с немец­кой армией и оказавшихся к концу второй мировой вой­ны в эмиграции (И.Елагин, Д.Кленовский, Н.Моршен, ЛРжевский, Б.Филиппов). В середине 1960-х, после хру­щевской «оттепели», началась третья волна эмиграции и высылки, среди крупнейших имен которой А.И.Сол­женицын, В.П.Аксёнов, В.Н.Войнович, Г.Н.Владимов, А.А.Галич, Ф.Н.Горенштейн, С.Д.Довлатов, Ю.М.Кубла-новский, В.Е.Максимов, В.П.Некрасов, А.Д.Синявский. Четвертой волной иногда называют «утечку умов», выезд деятелей науки и культуры из России на постоянное жительство за границу в 1990-е, в основном по эконо­мическим причинам. Однако наибольшее культурное и литературное значение имеет творчество представи­телей первой волны, создавших лучшие свои произве­дения в изгнании.

Поэзия эмиграции начиналась в России. Определяю­щим было не местонахождения писателя — в России или за ее пределами, — а восприятие происходящего в стра­не. Через три дня после захвата власти большевиками З.Н.Гиппиус написала первые эмигрантские стихи, хотя жила еще в Петрограде:

Какому дьяволу, какому псу в угоду,

Каким кошмарным обуянный сном,

Народ, безумствуя, убил свою свободу,

И даже не убил — засек кнутом? И.А.Бунин в большевистской Москве начал дневник «Окаянные дни», опубликованный уже в эмиграции (1935). Гиппиус писала в Петрограде свои «Черные тет­ради» (1917-19), увидевшие свет только в конце 20 в. Русские писатели (кроме тех, кто «пошел в Смольный») испытывали отчуждение от большевиков. В день разго­на Учредительного собрания 5 января 1918 М.Горький писал в газете «Новая жизнь» о «фанатиках и утопис­тах», которые в тот день по приказу Н.И.Подвойского расстреляли на Литейном проспекте Петрограда мир­ную демонстрацию в поддержку Учредительного собра­ния (факт, известный ныне несравненно меньше, чем расстрел демонстрации 9 января 1905): «Правительство Смольного относится к русскому рабочему, как к хво­росту: оно зажигает костер для того, чтобы попробо­вать — не загорится ли от русского костра общеевро­пейская революция? Это значит — действовать «на авось», не жалея рабочий класс, не думая о его будущем и о судьбе России — пусть она сгорит бессмысленно, пусть обратится в пепел, лишь бы произвести опыт» (Горький М. Несвоевременные мысли. М., 1999. С. 230).

Эмиграция деятелей культуры провоцировалась прави­тельством Смольного с первых дней его существования. Запрещение свободы печати — в числе первых декре­тов советской власти. «Старая» культура была не нуж­на. Отсюда теория «двух культур» — признание в куль­турном наследии лишь того, что соответствовало целям большевиков. Невозможность печататься в советской России сделала бессмысленным и опасным пребывание многих писателей в стране. Классовый подход обрекал русскую литературу и культуру на уничтожение. Все это, наряду с красным террором, развязанным в 1918 на многие десятилетия, глумлением над православием и национальными традициями не могло не выбросить писателей в эмиграцию. В очерке «Ленин» (1921) А.И.Куприн рассказал историю своей безнадежной по­пытки издавать в Москве народную газету «Земля», для чего ему была организована в 1919 встреча с Лениным. У Куприна осталось тягостное впечатление: «Этот че­ловек, такой простой, вежливый и здоровый — гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки люди, доступные капризам дня и колебаниям характера. Этот же—нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничто­жая все на своем пути. И притом — подумайте! — ка­мень в силу какого-то волшебства — мыслящий! Нет у него ни чувств, ни желаний, ни инстинктов. Одна ост­рая, сухая непобедимая мысль: падая — уничтожаю» (Куприн А.И. Голос оттуда. М., 1999. С. 312).

Понятие Р.з.л. возникло и существует как противо­поставленное литературе в «метрополии», в России. Культурологический и литературный феномен заключен в самом факте отличия части от целого, когда часть (со­ветская или зарубежная) не дает адекватного представ­ления об этом целом. С раскола страны в конце 1917 шли два литературных процесса, во многом несхожих, однако, как стало очевидно к концу 20 в., русская лите­ратура оставалась целостной благодаря русскому языку, национальной проблематике, а также традиции русской культуры, классической литературы прошлого, хотя и на­блюдались разительные отличия в восприятии отече­ственного литературного наследия. Целостность русской литературы после 1917 — явление историческое, и осоз­нание этого пришло лишь с годами. Крупнейшие писа­тели: Бунин, Куприн, К.Бальмонт, А.Ремизов, Д.Мереж­ковский, З.Гиппиус, И.Шмелев, Б.Зайцев, М.Цветаева, В.Ходасевич, А.Аверченко, И.Северянин, Г.Иванов, Саша Черный и др., — оказавшись в эмиграции, порва­ли с Россией советской, но не с традициями русской литературы: Р.з.л. была естественным и законным про­должателем традиций русской литературы 19 в. и ли­тературы Серебряного века. Скорбь за порушенную Россию — главная черта эмигрантской литературы стар­шего поколения. В программной речи «Миссия русской эмиграции», произнесенной в Париже 16 февраля 1924, Бунин говорил: «Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населенный огромным и во всех смыслах могучим семейством, созданный благословен­ными трудами многих и многих поколений, освещенный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что на­зывается культом и культурою. Что же с ним сделали? Зап­латили за свержение домоправителя полным разгромом буквально всего дома и неслыханным братоубийством, всем тем кошмарно-кровавым балаганом, чудовищные

РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ ЛИТЕРАТУРА

последствия которого неисчислимы и, быть может, вовеки непоправимы» (Бунин И. Публицистика 1918-1953 годов. М, 1998. С. 150-151).

Впервые о целостности русской литературы в Рос­сии и за рубежом заговорили писатели эмиграции; этот взгляд проводил в своей деятельности журнал «Версты» (Париж, 1926-28). Крупнейший журнал эмиграции «Со­временные записки» (Париж, 1920-40) из номера в но­мер печатал рецензии и обзоры того, что появлялось в советской литературе, хотя и отмечал несвободу твор­чества в СССР. Г.П.Струве рассматривал зарубежную русскую литературу как «временно отведенный в сто­рону поток общерусской литературы, который — при­дет время — вольется в общее русло этой литературы» (Струве Г. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк, 1956. С. 7). Со всей определенностью развил мысли о це­лостности русской литературы В.В.Вейдле. Он писал, что не было двух литератур, а была и есть русская лите­ратура 20 в.: «Зарубежную Россию в целом лишь теперь, когда ей за пятьдесят перевалило, стали понемногу за­мечать, и зарубежную русскую литературу сопоставлять с той, что все эти полвека прозябала за колючей прово­локой — лагерной или пограничной — у себя на роди­не. Можно, конечно, сказать, что и зарубежная, хотя и по совсем другим причинам, прозябала больше, чем цвела, но если два эти прозябания по очереди рассмот­реть, их различие взвесить, а затем одно с другим сло­жить, получится все же не столь безутешная картина. Вместе взятые два прозябания все-таки ближе окажутся к цветению, чем каждое из них взятое в отдельности... Что такое русская литература двадцатого века, на это не может в отдельности ответить ни зарубежье, ни СССР» (Русская литература в эмиграции. Сб. ст. под ред. Н.П.Полторацкого. Питтсбург, 1972. С. 9-10).

В эмиграции возникло особое мирочувствование и стиль — главное, что определяет бытие литературы в истории национальной культуры. С одной стороны, лицо эмигрантской литературы определяла преемственность. В то же время и старшее поколение, и молодые писатели, сложившиеся в эмиграции (В.В.Набоков, Г.И.Газданов, Б.Ю.Поплавский и др.), искали новые формы художе­ственной выразительности, еще неясной и неутвердившей-ся, но отличающейся от старой классической традиции. Критик М.Гофман, рассматривая в статье «Русская лите­ратура в эмиграции» новую художественную манеру Куприна, Бунина, Мережковского, Ремизова, Шмелева, И.Сургучёва, Зайцева, считает, что эту манеру можно было бы характеризовать как «отталкивание от беллет­ристики, от законченного обрамленного сюжета расска­за к свободному высказыванию себя» (Возрождение. Па­риж., 1957. № 70. С. 19). Поэт и критик Ю.Терапиано уточнял эту мысль: «Сознание трагизма нашего положе­ния в начале 30-х гг. явилось тем зерном, из которого выросло новое поэтическое мироощущение, — так на­зываемая «парижская нота». Борис Поплавский, первый употребивший понятие «парижская нота», понимал его достаточно широко, как внутреннюю музыку в душе по­эта эмиграции. Говоря о поэзии Г.Адамовича, Н.Оцупа, Гиппиус, Г.Иванова и Ходасевича, он отмечал, что «су­ществует только одна парижская школа, одна метафи­зическая нота, все время растущая — торжественная, светлая и безнадежная. Я чувствую в этой эмиграции согласие с духом музыки... Отсюда моя любовь к этой эмиграции. Я горжусь ею» (Числа. Париж, 1930. № 2-3.

С. 310-311). В 1930-е разгорелась полемика о путях по­эзии: Адамович требовал простоты и правдивости в сти­хах, а Ходасевич ратовал прежде всего за мастерство. Книги писателей русского зарубежья, особенно Мережковского, Бунина, Куприна, М.Алданова и др. постоянно переводи­лись и издавались на французском, английском, немецком, итальянском, испанском языках. Единственным местом, куда они до 1980-х не доходили, был СССР.

Р.з.л. охватывает многие регионы мира. Первыми местами беженства стали близлежащие страны: Турция, Болгария, Польша, Прибалтика, Финляндия. Гнезда рус­ского рассеяния 1920-30-х охватывали все континенты. Ненадолго очагом русской культуры в начале 1920-х стал Константинополь, где издавался еженедельник «Зарни­цы» (1921), а в загородном ресторане «Черная роза» пел Александр Вертинский. Но бежавшие с Врангелем из Крыма задерживались здесь ненадолго и разъезжались по Европе, Америке и Африке (Абиссиния, Египет). Значительная русская колония сложилась в Болгарии, где П.Б.Струве в 1921 продолжил издание запрещенно­го большевиками журнала «Русская мысль». В Софийс­ком университете преподавал русский филолог и исто­рик П.М.Бицилли, Российско-болгарское издательство в Софии печатало книги русских эмигрантов. Когда на­дежда на скорое возвращение стала угасать, центр эмиг­рации из Софии, Праги, Варшавы и Берлина перемес­тился в Париж — с середины 1920-х — столицу русско­го зарубежья.

Центром военной русской эмиграции стало Королев­ство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 — Югосла­вия). М.А.Суворин, сын крупнейшего русского издателя и просветителя А.С.Суворина, возобновил в Белграде издание газеты «Новое время», закрытой в Петрограде на другой день после большевистского переворота. Па­мятным событием в жизни русского зарубежья стал Первый съезд русских писателей-эмигрантов, проходив­ший в Белграде в сентябре 1928. При Сербской акаде­мии наук стала издаваться серия «Русская библиотека», куда вошли книги Бунина, Куприна, Мережковского, Гиппиус, Шмелева, Ремизова, К.Бальмонта, А.Амфите­атрова, Северянина. Научным центром русской эмигра­ции становится Прага. В 1922 там был основан кружок молодых литераторов «Скит поэтов», которым руково­дил А.Л.Бем, секретарь чешского Общества Достоевс­кого. В Польше издавна проживали русские, к которым присоединились эмигранты из советской России. В 1920 Д.В.Философов при участии Мережковского, Гиппиус и Б.Савинкова начал выпускать в Варшаве газету «Сво­бода» (с 1921 «За свободу!»). Последние годы жизни провел в Варшаве М.П.Арцыбашев, создавший там «За­писки писателя» (1925, 1927). Первой столицей рус­ского зарубежья стал в 1920-21 Берлин, где выходили эмигрантские газеты: эсеровские «Дни» (1922-25), ка­детский «Руль» (1920-31), сменовеховская «Накануне» (1922-24), а также журналы: «Беседа» (1923-25, при участии Горького, А.Бел ого, Ходасевича), редактируе­мая Белым «Эпопея» (1922-23) и критико-библио-графические журналы А.С.Ященко «Русская книга» (1921) и «Новая русская книга» (1922-23). Среди мно­гочисленных русских издательств в Берлине крупней­шими были «Петрополис», «Геликон», «Гриф», «Слово», издательства З.И.Гржебина, Е.А.Гутнова. Подобно пет­роградскому Дому искусств, в 1921 был создан свой Дом искусств в Берлине как центр общения эмигрантских

РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ ЛИТЕРАТУРА

и советских писателей. Такое литературное общение было наиболее характерной чертой «русского Берлина» начала 1920-х.

В Англии действовало издательство «Возрожде­ние», а в 1930-е в Оксфорде обосновалась семья фило­софа и историка русского религиозного Возрождения Н.М.Зёрнова, автора летописи судеб русской эмигра­ции в Европе. Центр культуры русской эмиграции об­разовался в странах Балтии. В Эстонии жил и умер в 1941 Игорь Северянин. В таллинских газетах «Последние известия», «Наша газета», а затем в самой популярной газете русской Прибалтики «Сегодня» (Рига) печатал­ся критик П.Пильский. В рижском журнале «Перезво­ны» печатались Бунин, Шмелев, Бальмонт, Зайцев (один из редакторов журнала), Тэффи, Алданов, Ада­мович, С.Маковский, Е.Чириков, Л.Зуров.

Многолюдное гнездо русской эмиграции возникло в Харбине и китайских городах, прежде всего в Шан­хае, а также в Японии и Корее. В харбинском журнале «Рубеж» (1926-45) печатались поэты А.Несмелое, В.Перелешин, переехавший после второй мировой вой­ны в Рио-де-Жанейро, Марианна Колосова и др. Менее известна культурная жизнь русской эмиграции в Австра­лии, Латинской Америке, Канаде, Скандинавии, США. Переехавший в 1924 по совету Н.К.Рериха в США Г.Д.Гребенщиков организовал в Нью-Йорке издательство «Алатас». Несколько русских издательств работало в Нью-Йорке, Детройте и Чикаго, в Нью-Йорке выходил жур­нал «Зарница» (1925-27). В 1936 вне пределов СССР на русском языке выпускалось 108 газет и 162 журнала ти­ражом св. 2 000 000 экземпляров.

В начале 1920-х профессиональные союзы русских писателей и журналистов создаются в Константинопо­ле (1920-23), Софии (председатель А.М.Федоров), Бел­граде (1925, издавался журнал «Призыв»), Праге (1922), Варшаве (1930, в 1937 Союз выпустил «Антологию рус­ской поэзии в Польше»), Берлине (1920, председатели И.В.Гессен, затем А.А.Яблоновский, Ю.И.Айхенвальд, С.П.Мельгунов и др.). Крупнейшим был Союз русских писателей и журналистов в Париже (1920-40, первый председатель — Бунин, затем — П.Н.Милюков), а также Союз молодых писателей и поэтов (Париж, 1925—40). Кружки и группы всегда играли важную роль в жизни русского зарубежья. Мережковский и Гиппиус органи­зовали литературно-философское общество «Зеленая лампа» (1927-39), президентом которого стал Г.Иванов. Молодые парижские литераторы собирались в объеди­нении «Кочевье» (1928-39), основанном М.Л.Слонимом. Литературно-художественное объединение «Палата поэтов» (Париж, 1921-22) проводило вечера авторских чтений вместе с французскими литераторами, литера­турная группа «Перекресток» (Париж, 1928-37) устра­ивала литературные вечера, посвященные творчеству поэтов Д.Кнута, В.Смоленского, Ю.Мандельштама. В 1923-24 в Париже собиралась группа поэтов и худож­ников «Через», нередко вместе с французскими литера­торами. Парижский «Кружок казаков-литераторов» (1937—40) выпустил в 1939 «Казачий альманах».

Парижские эмигрантские газеты тех лет представ­ляют собой живую летопись культурной и литературной жизни зарубежья. Среди наиболее известных — «Пос­ледние новости» (1920-40, под ред. Милюкова), «Об­щее дело» (1918-34, под ред. В.Л.Бурцева), «Россия и славянство» (1928-34, под ред. К.И.Зайцева до 1931).

Особое место занимала газета «Возрождение» (1925— 40, редактор П.Б.Струве, с 1927 — Ю.Ф.Семенов), наи­более четко и последовательно выражавщая идею Бе­лого движения. Литературные кружки и объединения существовали во всех центрах русского зарубежья. Еще в Константинополе в первые годы эмиграции возник­ли «Общество русских ученых и писателей», «Обще­ство имени А.П.Чехова», «Цареградский цех поэтов». В 1922 в Белграде основано «Русское литературное об­щество», председателем которого стал М.А.Суворин. Среди других белградских кружков — «Лазурные дали» (1921), «Книжный кружок» (1925-35), «Новый Арзамас» (1928-31). Несколько объединений возникло в Праге: «Артистическо-литературно-музыкально-художествен-ная федерация» (председатель Чириков), «Далиборка» (1924-33), «Скит поэтов» (1922-40). В Варшаве дей­ствовали кружки «Таверна поэтов» (1921-25), поддер­живавшая тесные контакты с молодыми польскими по­этами (см. «Скамандр»), «Литературное содружество» (1929-35), почетным председателем которого был Фи­лософов, «Домик в Коломне» (1934-36), выступавший «под знаком Пушкина».

В Берлине в 1922 возник Клуб писателей, в кото­рый входили Айхенвальд, Белый, Н.А.Бердяев, Б.Зай­цев, Г.Иванов, Е.Кускова, П.Муратов, И.Одоевцева, Оцуп, Ходасевич и др. В том же году в Берлине обра­зовалось содружество писателей, художников и музы­кантов «Веретено». В 1923 здесь работала «Академия прозы», в собраниях которой участвовали А.Толстой, Н.Крандиевская, Р.Гуль, Ф.Степун, в 1926 возникли Литературный кружок профессора Айхенвальда и Рус­ский литературно-художественный кружок. Небольшие литературные кружки были и в странах Балтии. Осно­ванный в Таллине в 1933 «Цех поэтов» участвовал в из­дании сборников «Новь», в Тарту существовал «Юрьев­ский цех поэтов» (1929-33). В Риге в 1929 основано литературное содружество молодежи «На струге слов», на собраниях которого выступали С.Минцлов, П.Пиль­ский, Ю.Фельзен, И.Чиннов. В Вильно, которое тогда входило в состав Польши, существовал литературный кружок «Барка поэтов» (1926-28), проводивший вече­ра, посвященные Арцыбашеву, Бальмонту, Северянину. В Гельсингфорсе было литературно-художественное со­дружество «Светлица» (1930-40), в Брюсселе в 1934 «Литературно-художественно-артистическое общество» организовало празднование Дня русской культуры при участии З.Шаховской.

В Нью-Йорке в 1924 возникли «Русское литератур­но-артистическое общество в Америке», насчитывав­шее до 300 членов, и «Кружок пролетарских писателей Северной Америки», выпустивший с участием Д.Бур-люка альманах «В тисках небоскребов» (1924). Позднее в Нью-Йорке были созданы «Общество искусства и лите­ратуры», «Общество ревнителей изящной русской словесности» (1936-38). «Литературно-художествен­ный кружок в Сан-Франциско» выпустил в 1934 «Ка­лифорнийский альманах». Тогда же в Сан-Франциско литературные диспуты проводил «Кружок им. А.С. Пуш­кина». Еще в 1920 во Владивостоке, а затем в Харбине действовал кружок поэтов, примыкавших к футуризму, под названием «Железная когорта». Харбинский «Лите­ратурно-художественный кружок» (1922-25) выпустил сборник «Сунгарийские вечера» (1923). Гребенщиков из своей американской Чураевки оказывал помощь

Дата добавления: 2015-08-20