Род литературный

РИФМОВАННАЯ ПРОЗА — текст, лишенный
внутреннего ритма, но распадающийся на отрезки, за­
вершаемые рифмами. Когда границы отрезков совпада­
ют с синтаксическими паузами, а рифмовка—парная, то
Р.п. тождественна с раёшным стихом] когда границы
и расположение рифм произвольны, то Р.п. звучит более
прихотливо и не ощущается как стих. М.Л.Гаспаров

РОБИНЗОНАДА — апология существования лич­ности вне общества. Понятие возникло после появле­ния романа Даниела Дефо «Жизнь и удивительные при­ключения Робинзона Крузо» (1719; рус. пер. 1762-64). Источником романа Дефо послужила реальная исто­рия Александра Селкирка, шотландского моряка, про­ведшего в одиночестве на необитаемом острове Хуан-Фернандес в Тихом океане четыре года, пока в 1709 он не был подобран и возвращен на родину. Его историю описал У.Роджерс в 1712 («Кругосветное путешествие»). Есть сведения, что Дефо сам встречался с Селкир-ком. До Дефо подобный сюжет разрабатывался в пер­вой части романа-аллегории Б.Грасиан-и-Моралеса «Критикой» (1651), где герой в результате кораблекру­шения оказывается на острове Св.Елены и встречает «естественного человека» Андренео, а также в ро­мане Генри Невиля «Остров Пайнса» (1668) и в шес­той книге «Симплициссимуса» (1669) Х.Я.К.фон Грим-мельсхаузена. Международной известностью роман Дефо обязан Ж.Ж.Руссо, оценившему философское значение книги как «романа воспитания» («Эмиль, или О воспитании», 1762).

Будучи выражением идеи Просвещения о «естествен­ном человеке», живущем в отрыве от порочной цивилиза­ции, Р. в течение 18-20 вв. претерпела многочисленные изменения. В жанре фантастической Р. написан роман Роберта Пэлтона «Жизнь и приключения Питера Уил-кинса» (1751). О счастье жить по законам добродетели на лоне природы повествует роман Ж.А.Бернардена де Сен-Пьера «Поль и Виргиния» (1787). Самым извест­ным подражанием Дефо стал роман немецкого писате­ля Иоганна Готфрида Шнабеля «Удивительные судьбы нескольких мореплавателей...» (1731—43; переименован при издании в 1828 Л.Тиком в «Остров Фельзенбург»), написанный в духе просветительской утопии. Извест­ность получили романы Иоахима Генриха Кампе («Но­вый Робинзон», 1779) и Иоганна Рудольфа Висса («Швейцарский Робинзон», 1812). У романтиков Р. связывается с экзотикой дальних стран. Такова поэма Дж.Байрона «Остров» (1823) о жизни «робинзонов» на острове Таити. Американский Робинзон — Натти Бум-по в пенталогии Дж.Ф.Купера о Кожаном Чулке (1823-41). В ранних повестях Германа Мелвилла «Тайпи» (1846) и «Ому» (1847) представлена Р. на Маркйзовых островах. Генри Торо, живший в те годы в уолденском уединении, описал свою Р. в книге «Уолден, или Жизнь в лесу» (1854). Черты Р. сохранились до конца 19 в. в приключенческой литературе («Таинственный остров», 1875, Жюля Верна); она может быть представлена в фор­ме игры-пародии («Приключения Тома Сойера», 1876, Марка Твена) или животной Р. (книги о Маугли, 1894-95, Редьярда Киплинга; серия романов о Тарзане Эдгара Раи­са Берроуза, выходившая с 1914 до смерти автора в 1950). Автором женской Р. стал Герхарт Гауптман, «Остров ве­ликой матери» (1924) которого основывается на проти­вопоставлении идеального женского общества ужасам

«мужского мира» войн. Р. любви на острове предстает в романе Жана Псишари «Отшельник Тихого Океана» (1921). Анти-Р. стал философский роман-притча Уиль­яма Голдинга «Повелитель мух» (1954).

В русской литературе Р. процветали в 1860-80-е, ког­да появились многочисленные повести и романы: «На­стоящий Робинзон» (1860) А.Е.Разина, «Петербургские робинзоны» (1874) Софьи Дестунис, «Русский Робин­зон» (1879) С.И.Турбина, «Робинзон в русском лесу» (1881) О.Качулкова (псевдоним О.Н.Хмелевской). Имя Робинзона как нарицательное встречается у А.И.Герце­на («Былое и думы», 4. Н.Х.Кетчер), М.Ю.Лермонтова («Княжна Мери», 1839-40), И.С.Тургенева (рассказ «Контора», 1847, в «Записках охотника»), Л.Н.Толстого (в повести «Детство», 1852, гл. VIII). В своем журнале «Ясная Поляна» (1862. № 2) Толстой поместил новый пересказ романа, озаглавленный «Робинзон».

Лит.: Алексеев МЛ. «Робинзон Крузо» в русских переводах //
Международные связи русской литературы. М.; Л., 1963; Волков А.Р.,
Попов Ю.И. Русские робинзонады XIX в. // Вопросы русской литера­
туры. Львов, 1987. Вып. 2 (50); Hettner H.J.T. Robinson und die
Robinsonaden. Berlin, 1854; Ullrich H. Robinson und Robinsonaden:
Bibliography, Geschichte, Kritik. Weimar, 1898; Mann W.E. Robinson
Crusoe en France. P., 1916; Gove P.B. The imaginary voyage in prose
fiction. L., 1961; Ellis EH. 20^th century interpretations of Robinson Crusoe.
Englewood Cliffs (N.Y.), 1969; Eohrmann J. Abenteuer und Biirgertum.
Zur Geschichte der deutschen Robinsonaden im 18. Jahrhundert. Stuttgart,
1981. А.Н.Ншолюкин

РОД ЛИТЕРАТУРНЫЙ — категория, введенная, с одной стороны, для обозначения группы жанров, об­ладающих сходными и при этом доминирующими структурными признаками; с другой — для дифферен­циации важнейших, постоянно воспроизводимых ва­риантов структуры литературного произведения. В рус­ской культурной традиции два способа выделять типы литературных произведений: 1) основываясь на разно­видностях, сложившихся исторически; 2) опираясь на теоретическое осмысление возможностей словесно­го искусства— обозначаются разными словами. Пер­вое — русским словом «род», второе — французским «жанр». Последнее по этимологии и в сфере своей культуры означает и буквально то же самое, что рус­ское слово, и одновременно такие виды произведений, как эпопея, роман, комедия, баллада, ода и т.п. В не­мецком языке аналогичный термин «Gattung» также имеет двойное значение.

Теоретический конструкт, обозначаемый у нас сло­вом «род», по традиции соотносят с «произведением как таковым» и с основными структурными свойствами ряда близких друг другу жанров. Начиная с античнос­ти, осмысление природы художественного произведе­ния было задачей философии искусства (от Платона и Аристотеля до Шеллинга и Гегеля), а сравнение жан­ров— поэтики. Первая определяла теоретически мыс­лимые возможности реализовать сущность и задачи ис­кусства в отдельном творческом акте, вторая описывала существующие признанные образцы литературных про­изведений. Две дисциплины в античную эпоху находи­лись в состоянии синкретического единства, которое после длительного периода расхождения между ними, а затем временного сближения конца 18-19 вв. возни­кает на новой основе на рубеже 19-20 вв. В этом исто­рическом контексте место и функции категории Р.л. промежуточные.

«РОЗАНОВСКОЕ ОБЩЕСТВО»

Методологическая проблема различий между воз­можностями и приемами изучения исторически сложив­шихся разновидностей литературных произведений (жанров), конструирования «идеальных типов» или со­здания теоретических моделей словесно-художествен­ных произведений (к каковым принадлежат, в частно­сти, и существующие научные представления о трех «родах» или «естественных формах поэзии») сопутствует всей истории поэтики. Но по-настоящему осознана и сфор­мулирована она была, по-видимому, впервые — в форме нигилистического отрицания «универсального» в пользу «индивидуального» — в книге Б.Кроче «Эстетика как на­ука о выражении и как общая лингвистика» (1902. Рус. пер. 1920). Более объективную и принципиальную постановку вопроса содержит ряд исследований 1950-60-х—работы Э Лэммерта «Структуры повествования» (1955) и Ф.Штан-целя «Типические формы романа» (1964). Четко сформу­лирована проблема также Ц.Тодоровым, различающим «теоретические» и «исторические» типы произведений (Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу. 1W., 1997. С. 9-10).

В поэтике 20 в. наряду с принципиальным методоло­гическим разграничением «теоретических» и «историчес­ких» типов литературных произведений существует (и даже более популярна) тенденция его игнорировать и обходить — в пользу создания неких «синтетических» конструкций: «эпическое», «драматическое» и «лиричес­кое» считаются универсальными «началами», выступа­ющими всегда в комплексе и присутствующими в лю­бом жанре, но в различных сочетаниях и пропорциях. Такая позиция обоснована в исследовании Э.Штайгера «Основные понятия поэтики» (1920). В данном случае ни род, ни жанр не считаются существенными и свое­образными типами художественного целого. Есть и дру­гой способ обойти указанную методологическую про­блему — отождествив вопросы о типе художественного целого и о типе текста. Такова попытка усмотреть ре­альные основы «родовой содержательности» в самых внешних, формальных особенностях трех основных ва­риантов строения литературного текста: «Предположим, мы лишь взяли в руки три книги, содержащие литера­турные произведения. Раскрыв их, мы увидим, что одно из произведений целиком представляет собой прозаи­ческую речь какого-то лица с вкрапленными в нее реп­ликами других лиц; другое — совокупность коротких реплик ряда лиц; третье — небольшие отрезки стихот­ворной речи. Этого достаточно, чтобы мы поняли: пе­ред нами роман, драма и сборник лирических стихотворе­ний. А из этого осознания вытекает целый комплекс весьма существенных представлений. Мы как бы незаметно для себя уже знаем некое — пусть очень общее — содержание лежащих перед нами произведений» (Гачев Г.Д., Кожинов В.В. Содержательность литературных форм // Теория лите­ратуры. М, 1964. С. 19).

Поскольку «речь какого-то лица с вкрапленными в нее репликами других лиц» может быть не только про­заической, но и стихотворной, «родовым» признаком эпического текста здесь считается доминирование «ав­торской» речи (повествования) над прямой речью пер­сонажей. Однако существуют образцы героической эпи­ки, в которых господствуют как раз речи персонажей (фрагменты сказаний о Сигурде в «Старшей Эдде»). В эпи­ческой прозе Нового времени, в частности, в романе, так­же возможно преобладание прямой речи героя — в широ-

ко используемых эпистолярных жанрах, в организую­щих целое произведения формах монолога-исповеди или монолога-дневника. Наконец, отказ от доминирующей роли повествования характерен для столь влиятельной в 20 в. большой эпической формы, как роман-монтаж (Б.Пильняк, Дж.Дос Пассос, А.Дёблин, В.Кёппен).

«Теоретический» характер категории рода выразился в следующей дилемме. Либо, как это происходило в тра­диционной философии искусства и поэтике, структурные/ особенности изображенного мира в классических (кано­нических) жанрах и связанное с ними «жанровое содер­жание» экстраполировались наряд других, более поздних жанров, таких, как роман, рассказ, новая драма, лиричес­кий фрагмент, и превращались тем самым в «родовое содержание». Либо, как это сложилось в поэтике 20 в., отказ от «метафизических» попыток сформулировать «родовое содержание», долженствующее быть общим, напр., для эпопеи и романа, приводит к изучению осо­бенностей текста произведений, относимых обычно

К Л1ИКС, Драме ИЛИ лирике, в, поисках иидежныл и уОс^до-

тельных признаков «родовой» общности. Задача современ­ной теории Р.л. — найти методологически продуманное и обоснованное сочетание двух этих подходов.

Лит.: Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М., 1966; Гачев Г.Д.
Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М.,
1968; Гегель ГВ.Ф. Эстетика: В 4 т. М., 1971. Т. 3; Гёте ИВ. Об
эпической и драматической поэзии // Он же. Собр. соч.: В 10 т. М.,
1980. Т. 10; Маркевич Г. Литературные роды и жанры // Он же. Ос­
новные проблемы науки о литературе. М., 1980; Staiger E.
Grundbegriffe der Poetik. 8. Aufl. Zurich; Freiburg, 1968; Muller-Dyes K.
Literarische Gattungen. Lyrik. Epik. Dramatik. Freiburg, 1978; Roger WE.
The three genre. N. Y., 1981. Н.Д. Тамарченко

«РОЗАНОВСКОЕ ОБЩЕСТВО». — После смерти В.В.Розанова (1856-1919) в Петрограде был создан «Ро-зановский кружок», в инициативную группу которого, как сообщал «Вестник литературы» (1921. Сентябрь), вошли А.Белый, А.Волынский, Э.Голлербах, Н.Лернер, В.Ховин. В Москве П.А.Флоренский стал готовить из­дание собрания сочинений Розанова. Однако «Розановский кружок» просуществовал недолго — осе­нью 1924 он распался. Флоренскому не удалось начать выпуск собрания своего друга и единомышленника. Наступили долгие годы официального «забвения» на­следия Розанова. В марте 1990 в Центральном доме лите­раторов в Москве на заседании Клуба книголюбов под председательством Е.И.Осетрова состоялась презентация первой в России после смерти Розанова его книги — сбор­ника «Мысли о литературе» (М., 1989), подготовленной А.Н.Николюкиным, и было принято решение о возрож­дении традиций «Розановского куржка». Весной 1991 при Философском обществе СССР было учреждено «Общество по изучению и изданию наследия В.В.Ро­занова» («P.O.»), сопредседателями которого стали М.А.Маслин, Николюкин, П.П.Апрышко. Первое за­седание «Р.о.» состоялось 25 марта 1991 на философ­ском факультете МГУ и было посвящено обсуждению вышедшей книги Розанова «Уединенное» (М., 1990). «Р.о.» выступило организатором научной конференции «Русская философия в XX столетии», проведенной в МГУ в марте 1992, и ряда заседаний в ИМЛИ РАН, ИНИОН РАН; участвует в издании многотомного Со­брания сочинений Розанова в издательстве «Республи­ка» (в 1993-2000 вышло 12 т.).

РОКОКО

РОКОКО (фр. roquaille — мелкие камешки, ракуш­ки)—художественное направление в европейском искус­стве и литературе 18 в. Слово Р. употреблялось в про­фессиональном жаргоне художников еще в конце эпохи Просвещения, хотя чаще современники использовали для обозначения рокайльной манеры выражения «современ­ный вкус», «живописный жанр». Впервые термин «Р.» появился в дополнительном томе «Академического сло­варя французского языка» 1835, где за ним закреплялось значение: «разновидность орнамента, стиля, рисунка, ха­рактерная для художественной школы периода правле­ния Людовика XV и начала правления Людовика XVI». Одновременно в слове «Р.» фиксировался и более широ­кий, пренебрежительный смысл: «То, что устарело, выш­ло из моды в искусстве, литературе, одежде, манерах». В 1840-50-х термин Р. начинает периодически исполь­зоваться немецкими учеными как обозначение декора­тивно-орнаментального стиля в живописи и архитекту­ре. Причем некоторые из них (Я.Буркхардт) употребляли слово «Р.» как синоним «барокко». На рубеже 19-20 вв., вместе с барокко, Р. уже прочно входит в искусствовед­ческие исследования (К.Гурлитт, О.Шмарзов). Р. трак­туют как результат заката, упадка культуры барокко, его рассматривают то как стилевое выражение Просвеще­ния (Э.Эрматингер), то как стиль, противостоящий Про­свещению (В.Клемперер), но в любом случае — как последний большой стиль европейской культуры. В этот же период понятие Р. начинают применять и к анализу литературных явлений (Ф.Нойберт, Э.Хюбенер), однако по аналогии с живописью и архитектурой в Р. выделяют ряд схожих формально-тематических характеристик — орна-ментальность, изящество, элегантность, интимность, эро­тизм. В круг литературных жанров Р. попадают «легкая поэзия» анакреонтического толка, гривуазные новеллы, фривольно-эротические романы (Хюбенер). Р. оценива­ется как придворно-аристократическое искусство, как попытка «уходящего» с исторической сцены сословия забыться в забавах и наслаждениях. Такая концепция Р. надолго затормозила его исследование в отечественном литературоведении.

Начиная с 1960-х в зарубежном литературоведении пробуждается серьезный интерес к европейской литера­туре Р., хронологические рамки которого устанавливаются в пределах 1690-1790-х. Если часть ученых продолжает видеть в Р. только стилистическую характеристику лите­ратурных произведений, то Ф.Мэнге и Р.Лофер, Г.Гатц-фельд и П.Брэди, Д.По и Ж.Вайсгербер изучают Р. как более глубокий феномен европейской культуры и лите­ратуры, включающий в себя не только формальные при­емы, но и особое видение мира и человека. Концепция Р. как единого «стиля эпохи» (Лофер) начинает соперни­чать с представлением о нем как об одном из художествен­ных направлений 18 столетия (Вайсгербер). Эволюция взглядов на Р. постепенно происходит и в отечественном литературоведении 1970-90-х (А.Д.Михайлов, ДС.Нали-вайко, СЛ.Козлов, Н.Т.Пахсарьян). Истоки художествен­ного мироощущения Р. обнаруживаются в том кризисе интереса к большой Истории, ослаблении героического пафоса и повороте к частному, интимному существованию человека, которыми отмечена культурная атмосфера кон­ца 17 в. Писатели Р. открывают в человеке естественную тягу к наслаждению, снисходительно относятся к его сла­бостям, стремятся ставить и разрешать не «вечные» ме­тафизические вопросы, но анализировать и отражать

нравы и психологию современного общества, демонстри­ровать двойственность человеческой природы, ее есте­ственно-скандальные аспекты, выражать компромиссное общественное сознание. В отличие от жизнестроительно-го пафоса просветительской литературы, ставящей перед человеком задачи самовоспитания, совершенствования себя и мира, литература Р. утверждает естественное несо­вершенство человека, стремится выявить в нем нюансы «игры тщеславия и достоинства» (Гатцфельд), представить добродетель и идеальность чувств как «труднодостижи­мые цели» (А.Зимек). Одной из важных черт поэтики Р. становится амбигитивность (двойственность-двусмыс­ленность), пронизывающая все компоненты произведе­ния — от первоначального представления читателю дос­товерного/недостоверного сюжета, композиционной структуры с открытой или прямо незавершенной раз­вязкой, до художественной интонации, в которой непре­станно смешиваются скептическое и трогательное, иро­ния и меланхолия. В стилистическом плане Р., впитывая в себя традиции барокко и классицизма, «снимает» их противостояние, приглушает контрасты, предпочитает «естественное» смешение полутонов. На смену причуд­ливо-сложным метафорам барокко в Р. приходят изящ­но-прихотливые метонимические сравнения, классицис­тические ясность и лаконизм дополняются подчеркнутой фрагментарностью и орнаментальностью. Писатели Р. постоянно и вполне искренне признаются в своей люб­ви к мелочам, безделкам, миниатюрному и изящному. Р. понимает и воплощает себя и действительность, кото­рую оно отражает, как виртуозную и грациозную игру. Однако игривая «мимолетность», шутливость, легкость Р. совсем не поверхностно легкомысленны. «Играя» частностями, литература Р. обращает внимание совре­менников нате «ограничения, сомнения, беспокойства», которые таились внутри просветительской мысли, на ту непрочность, неуловимость, двойственность человечес­кой природы, от которой просвещенному разуму трудно и просто нельзя отмахнуться. Это, как и компромиссный характер рокайльной стилистики, органично смешиваю­щей разнородные художественные тенденции, обуслови­ло различные формы взаимодействия просветительской литературы с Р.: к этому направлению целиком принад­лежит творчество немецкого просветителя К.М.Вилан-да, ему отдают дань молодой И.В.Гёте, Г.Э.Лессинг, А.По­уп и Д.Дефо в Англии, Вольтер и Д.Дидро во Франции, А.П.Сумароков и Г.Р.Державин в России.

Р. стремится к интерференции с другими художествен­ными направлениями своей эпохи (классицизмом — Ф.Д.Честерфилд, Поуп, Вольтер; сентиментализмом — Л.Стерн, О.Голдсмит, Ф.Г.Клопшток). Но круг писателей, составляющих собственно литературу Р., также довольно широк: Ф.Хагедорн, И.В.Глейм, И.П.Уц, И.Н.Гётц (Гер­мания); А.РЛесаж, П.К.Мариво, А.Прево, Ж.Б.Л.Грессе, К.П.Кребийон, Э.Д.Парни (Франция); У.Конгрив, Г.Прай-ор, Г.Филдинг (Англия), П.Ролли, К.Фругони, П.Метас-тазио (Италия). Р. не создало стройной теории, однако принципы поэтики направления вырабатываются не толь­ко в процессе художественной практики, но и в некото­рых эстетических трактатах и эссе, где на первый план выступают проблемы вкуса, воображения, разрабатыва­ется не категория «прекрасного», а понятия «милого», «хо­рошенького», «грациозного». В литературе Р. существу­ет своя система жанров: это не только разнообразные «малые формы» легкой поэзии, но и ироикомические

Дата добавления: 2015-08-20