А.П. Чудаков

«ПОЭТЫ-КАВАЛЕРЫ» (англ. Cavalier poets) — группа английских лирических поэтов-аристократов времен царствования Карла I (1625-49), приверженцев королевской власти во время английской революции. Одним из первых «П.-к.» стал Томас Керью (1598-1639). Другой представитель этой поэзии — блестящий при­дворный Карла I Джон Саклинг (1609-42). Рьяным роя­листом был и Ричард Ловлас (1618-58), отличавшийся необыкновенной красотой и романтическими авантюра­ми, имя которого С.Ричардсон взял для героя-соблазни­теля в романе «Кларисса» (1747-48). Крупнейшим из «П.-к.» был лирик Роберт Геррик (1591-1674). К ним относят также Эдмунда Уоллера (1606-87) и неаристок­рата Джона Кливленда (1613-58). Все они испытали воз­действие Бена Джонсона и придворной поэзии Возрож­дения. Основная тема их стихов — чувственная любовь, прославление гедонизма, бурное кипение страстей.

А.Н.

«ПРАЖСКАЯШКОЛА», Пражский остров-под таким названием фигурирует в западном литерату­роведении литература на немецком языке, возникшая в Праге на рубеже 19-20 вв. Поскольку Прага и в целом Чехия (под названием Богемия) входили в состав Австро-Венгерской империи, этот литературный анклав рассмат­ривается как часть австрийской литературы — хотя многие пражане чаще печатались в Лейпциге, чем в Вене, и активно участвовали в немецкой литературной жиз­ни. Слишком жесткий водораздел между австрийской и немецкой литературой этого времени носил искусст­венный характер. Тем не менее самый дух пражской немецкоязычной литературы—явление специфически ав­стро-имперское. Для писателей П.ш. (Ф.Кафка, Ф.Верфель, Л.Перуц, МБрод, И.Урцидиль, Э.Э.Киш, Ф.К.Вайскопф, Л.Фюрнберг, Э.Вейс), за редким исключением (Р.М.Риль­ке, Г.Мейринк), характерны мрачная остраненность, уг­рюмый гротеск, язвительная фантасмагоричность. Со­циальная и национально-этнографическая замкнутость «острова» породила и особый, сугубо книжный язык этой литературы — «канцелярит», очень редко (лишь в ре­портажах Киша) оживляемый прорывами какой-либо «уличности». Сугубо книжный, абстрактно пафосный ко­лорит присущ лирике Франца Верфеля (1890-45), осно­вателя «пражского экспрессионизма», достигшего при жизни наибольшего читательского и издательского успе­ха (не знавший такого успеха Р.Музиль обозвал его в ро-

мане «Человек без свойств», 1930-43, «Огненным Ры­лом»). За лирикой Верфеля последовала его столь же популярная, хотя и столь же «книжная» проза («Один день из жизни абитуриента», 1911; «Не убийца, а уби­тый виновен», 1918, и др.). Совершенно своеобразной «бесцветности», голой коммуникативности достигает «канцелярит» под пером оккультиста Густава Мейрин-ка (1868-1932) в его многочисленных рассказах и попу­лярных романах «Голем» (1915) и «Вальпургиева ночь» (1917), а также у его менее претенциозного эпигона Лео Перуца (1882-1957). Выразительности на грани лите­ратурной магии добивается, «спрессовывая» этот язык до предельно бесстрастных, объективированных, как бы «вечных» формул Франц Кафка (1883—1924), лидер П.ш. Его романы-притчи «Процесс (1915), «Замок» (1922), рас­сказы «Приговор» (1913), «В исправительной колонии» (1919), «Превращение» (1916) и др. держатся на контраст­ном эффекте совмещения чудовищно-гротескного содер­жания и неспешно-прозрачной, суховато-протокольной, будто «стеклянной» формы (у предшественников — Э.Т.А.Гофмана, Э.А.По, творцов «готическогоромана» все это дано лишь в зародыше). Райнер Мария Рильке (1875-1926), хотя и пражанин по происхождению и сво­им связям (с миром славянства, в первую очередь), стоит особняком; он лишь украшает собой послуж­ной список пражской немецкоязычной литературы этого времени, будучи мало с нею связанным по суще­ству. Рильке — создатель одной из последних великих «гармоний» в немецкоязычной поэзии и в своей столь же волшебной по звуку «прозе поэта» («первый экзис­тенциалистский роман, по определению В.Эмриха, — «Записки Мальте Лауридс Бригге», 1910). Его гармония тем более значительна и величественна, что возникла в борениях с кризисом собственного мировидения и на фоне распада Австро-Венгерской империи, породившего у других пражан лишь испуганные аллегории и фантасма­горические гротески.

Лит.: ЗатонскийД. Австрийская литература в XX столетии. М., 1985;
UrzidilJ. Prager Triptychon. Salzbuig; Wien, 1997; Strelka J.R Zwischen
Wirklichkeit und Traum. Tubungen; Basel, 1994; Rjjke^und Prag // Blatter
derRilke-Gesellschaft. Basel, 1986. Bd \Ъ.У^ Ю.И.Архипов

ПРЕДАНИЕ — «устная летопись», жанр несказоч­ной прозы с установкой на историческую достоверность. П. распространены в фольклоре разных народов. Основ­ное назначение П. — сохранять память о национальной истории. Историзм П. обусловлен стадиальным состоя­нием фольклора данного этноса. Древние П. насыщены мифологическими представлениями. Поздние П. изоб­ражают действительность в обыденных формах, одна­ко и в них обязательно присутствует вымысел, иногда даже фантастика. Ученые выделяют разные группы П.: исторические, топонимические, этногенетические, о засе­лении и освоении края, о кладах, этиологические, культо-рологические. Часто П. подразделяются на исторические и топонимические, однако историческими являются все П. (уже по их жанровой сущности), следовательно, любое топономическое П. также исторично. П. продол­жают бытовать в устной традиции. Тема П. всегда обще­значима, конфликт — национальный либо социальный, персонажи — представители государства, нации, конк­ретных классов или сословий. Общее, типическое в П. изображается посредством частного, конкретного. П. свойственна локальная приуроченность к селу, озеру,

ПРЕДИСЛОВИЕ

горе, дому. Их достоверность иногда подкрепляется материальными свидетельствами (героем построена церковь, подарена вещь). События концентрируются вокруг исторических деятелей, которые предстают чаще всего в идеальном свете. Сюжеты П., как правило, од-номотивные. Вокруг персонажа могут развиваться свод­ные (контаминированные) сюжеты, возникать циклы. В начале или конце повествования допускаются прямые характеристики и оценки героя, необходимые для того, чтобы образ был правильно понят, и выступающие как общее мнение (о Петре I: «Вот оно царь — так царь, даром хлеба не ел, лучше бурлака работал»).

В русском репертуаре можно выделить древнейшие П., П. о «справедливом царе», П. о предводителях народ­ных движений, П. о разбойниках и кладах. Древнейшие П. повествуют о расселении славянских племен и об их родоначальниках. Большое количество П. посвящено борьбе Древней Руси с внешними врагами. П. о «спра­ведливом царе» связаны с именами Ивана IV (Грозно­го) и Петра I. Многочисленна группа П. о взаимоотно­шениях Петра I с представителями разных социальных слоев и профессий. П. о предводителях народных дви­жений (Ермаке, Степане Разине, Емельяне Пугачёве) дополняют утопическую мечту народа о «справедливом царе». П. разбойниках и кладах рассказывались повсю­ду в России. Образ «благородного разбойника», кото­рый грабит богатых и заступается за бедных, предста­вал во многочисленных локальных вариациях (Чуркин, Рощин, Сорока). Широко распространены П. о разбой­нике Кудеяре, отразившие генетическую связь сюжетов о кладах с мифологией. Древний пласт образа Кудеяра восходит к таинственному и могущественному существу, хозяину земных недр и скрытых в них ценностей. Само слово «Кудеяр» означает буйного мятежника, волшеб­ника. П. о Кудеяре использовал Н.А.Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо» (1863-77). Существуют повторяющиеся топонимические сюжеты (о провалив­шихся церквах, городах). Международным является сюжет о том, как царь усмирил разбушевавшуюся вод­ную стихию (его относили к персидскому царю Ксерк­су, а в русской устной традиции сюжет стал фигуриро­вать в П. об Иване Грозном и о Петре I). В ряде случаев международные П. обнаруживают типологическую об­щность: на протяжении истории они возникали у раз­ных народов независимо друг от друга, порожденные сходными общественными и культурно-бытовыми ус­ловиями. Такими были П. о благородных разбойниках (Робине Гуде, Разине, Шиндерханнесе и др.). И все же событие П. всегда изображается как единичное, закон­ченное, неповторимое. В настоящее время составлены некоторые национальные каталоги П. и выдвинута про­блема создания их единого международного каталога.

Лит.: Азбелев СИ. Отношение предания, легенды и сказки к дей­
ствительности (с точки зрения разграничения жанров) // Славянский
фольклор и историческая действительность. М; Л., 1965; Соколова В.К.
Русские исторические предания. М., 1970; Криничная НА. Русская
народная исторческая проза: Вопросы генезиса и структуры. Л., 1987;
Она же. Персонажи преданий: становление и эволюция образа. Л.,
1988. Т.В.Зуева

ПРЕДИСЛОВИЕ см. Рама произведения.

«ПРЕДМЕСТЬЕ» (польск. Przedmiescie) — группа польских писателей (1933-37) демократической ориен-

тации (З.Налковская, Г.Гурская, Г.Морцинек, Б.Шульц, А.Рудницкий, А.Ковальская, Е.Ковальский, Г.Крахель-ская и др.), объединенная по инициативе Е.Богушевской и Е.Корнацкого. Программа «П.»опиралась на теорию «литературы факта», на творчество Э.Золя и французс­ких натуралистов и призывала «направить прожектор внимания и таланта на элементы жизни пролетариата в Польше», на «предместье», понимаемое как перифе­рия жизни, на судьбы национальных меньшинств, участь городских низов и безработных. Писатели «П.» стреми­лись к синтезу романа и репортажа, предпринимали попытки «коллективного творчества», многие вели пуб­лицистическую и общественную деятельность, участвуя в акциях «народного фронта».

Лит.: Ptak K.Z. Dzialalnosi grupy literackiej «Przedmiescie» // Rocznik Naukowo-Dydaktyczny WSR Krakow, 1971. Z. 36; Knysz-Rudzka D. Od naturalizmu Zoli do prozy Zespolu «Przedmiescie». Wroclaw, 1972.

---

Дата добавления: 2015-08-20