КОМЕДИЯ. дают в комедии на долю и сводников, и соперников в люб­ви

дают в комедии на долю и сводников, и соперников в люб­ви, и рабов, и господ». Начало К. — «бурное и запутан­ное», действующие лица — «люди низкого происхожде­ния» (Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М., 1980. С. 54,55). Л.Кастельветро в сво­ем истолковании «Поэтики» Аристотеля (1570) уточнил, что горе и ущерб в К. не слишком серьезны, а радость «возникает, когда некий человек или близкие ему люди оправдываются от обвинения в постыдном поступке, или избавляются от позора, от которого, казалось, нет избав­ления, или обретают нечто дорогое, человека или вещь, что было ими потеряно, или достигают исполнения лю­бовных желаний» (Там же. С. 98). Параллельно теорети­ческим разработкам жанра в Италии к середине 16 в. на основе традиций народного театра сформировалась «А", масок», широко использовавшая буффонаду, т.е. при­емы внешнего комизма, которые ранее присутствовали в античных мимах, у Аристофана, в средневековых ин­термедиях и фарсах (аналогичные приемы встречаются у Шекспира, Мольера, в 18 в. востребованы итальянской оперой-буффа, затем французским водевилем; в 19 в. эле­менты фарса и буффонады есть у Н.В.Гоголя, в 20 в. — у В.В.Маяковского). В Италии 16 в. существовала также «ученая А*.»; во французскую литературу К. и трагедия приходят с творчеством «Плеяды». На исходе Возрожде­ния и в литературе барокко К. расцвела в Англии (Шек­спир) и Испании (К. «плаща и шпаги»: Ф.Лопе де Вега Карпьо, Тирсо де Молина, П.Кальдерон). Во всех отно­шениях практика далеко отошла от античной и ренес-сансной теории. Формирующийся классицизм стремился достичь их соответствия. В начале 1570-х Ж.де Ла Тай призывал «ввести и усвоить истинные трагедии и коме­дии, которые, несмотря на все усилия, пока еще у нас не укоренились» (Литературные манифесты западноевропей­ских классицистов. С. 251). Классическую французскую К. создал Мольер, оставшийся и в 20 в. самым популяр­ным во Франции писателем. Он ввел и жанр «высокой К.» («Мизантроп», 1666). Но веселые мольеровские К. не устраивали строгих ревнителей классицизма. Н.Буало (Поэтическое искусство, 1674) ратовал за простоту ко­медийных образов и последовательное подражание при­роде. Мольер же, по его мнению, ушел в шутовство, что­бы быть признанным вульгарной толпой. Английская К. периода Реставрации (1660-88) с виртуозным блеском и циничной откровенностью живописала любовные по­хождения как единственный смысл и содержание жизни (Дж.Этеридж. Она бы хотела, если бы могла, 1668; У.Уичерли. Любовь в лесу, 1671; У.Конгрив. Пути светс­кой жизни, 1700), что было осуждено пуританской анг­лийской критикой (книга Дж.Колльера «Краткий очерк безнравственности и нечестивости английской сцены», 1698). В 18 в. в Англии, а затем во Франции, Германии и России появилась К. слезная, в которой любители «раз­вратной» К. Реставрации находили такое же удовольствие, как и сторонники моральной драматургии («Благоразум­ные любовники» Р. Стиля, 1722).

Русские неофиты, приобщившиеся к европейской литературной традиции в 18 в., иногда отрицательно относились к французской К. как неоригинальной («списку», а не подлиннику). В.К.Тредиаковский при­знавал за образец только греческую К. и считал, что ко­медиографу нужен большой опыт: «На сочинение коме­дии почитай вдвое надобно искусства против трагедии» (Соч.: В 3 т. СПб., 1849. Т. 2. С. 35). Для классицистов

К. гораздо ниже эпоса и трагедии, в первую очередь потому, что в ней труднее добиться правдоподобия. Однако русская литература 18 в. едва ли не самых больших успехов достигла в национальной К., хотя и со­блюдавшей внешние нормы классицизма (Д.И.Фон­визин).

Романтикам с их тяготением к жанровой неоднознач­ности К. в общем чужда. С.Т.Колридж в статье «Клас­сическая и романтическая драма» (1818) предлагал «най­ти для пьес Шекспира новое название. Это не трагедии и не комедии в античном смысле и не то и другое вместе, а явление иного рода, не просто чем-то больше или мень­ше от них отличающееся, а другое по своей природе, — это романтические драмы или драматические романы» (Кольридж СТ. Избр. труды. М., 1987. С. 253). Роман­тики вновь после Д.Дидро, призывавшего выводить на сцене не характеры, а общественные положения, при­знали определяющую роль характеров для К. В предис­ловии к драме «Рюи Блаз» (1838) В.Гюго утверждал промежуточный жанр, полагая очевидным различие трагедии и К. по предмету: «Драма имеет... нечто общее с трагедией благодаря изображению в ней страстей и с ко­медией благодаря изображению в ней характеров... Кор-нель и Мольер существовали бы независимо друг от друга, не будь между ними Шекспира, протягивающего Корнелю левую руку, а Мольеру правую. Так сходятся оба противоположных электричества комедии и траге­дии, и вспыхивающая от этого искра есть драма» (Лите­ратурные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. С. 462). Ранее мадам де Сталь, также высказы­ваясь в пользу К. характеров, подчеркивала, что в отличие от автора трагедии, показывающего человека вообще, «сочинитель комедии, если он желает снискать одобре­ние народа, должен знать определенную эпоху, опреде­ленную нацию, определенные нравы: зритель плачет над изображением природы человеческой и смеется над изображением людских привычек» (Сталь Ж. де. О ли­тературе, рассматриваемой в связи с общественными ус­тановлениями. М., 1989. С. ПО).

Несмотря на эти рекомендации, западноевропейс­кая К. 19 в. не добилась таких успехов, как в 16-18 вв., будучи жанром откровенно условным, для романтиз­ма и реализма односторонним. Самые выдающиеся К. 19 в. были созданы в России А.С.Грибоедовым, Гого-лбм и А.Н.Островским. Если традиционная трагедия к тому времени обветшала и сошла на нет, то К. про­должала развиваться. Островский, демократизировав­ший русский театр и по вкусу широкой публики созда­вавший в основном благополучные финалы, называл К. всевозможные пьесы, в т.ч. весьма драматичные и чув­ствительные: «Таланты и поклонники» (1882), «Без вины виноватые» (1884) и др. А.П.Чехов дал подзаго­ловок «К.» своей «Чайке» (1896), скорее всего, с це­лью предотвратить ее восприятие в слишком сентимен­тальном ключе, а в «Вишневом саде» (1904) старался юмором компенсировать печаль прощания с уходящим прошлым, фактически создав трагикомедию. Чеховс­кой «К. настроений» составляют на Западе некоторую параллель «К. идей» Б.Шоу: обилие действия, отличав­шее старую К., окончательно перестало быть обязатель­ным свойством жанра.

Советская литература отторгала лучшие образцы К. («Мандат», 1925, и «Самоубийцу», 1928, Н.Р.Эрдмана, пьесы М.А.Булгакова), но в жанре драмы комическое

Дата добавления: 2015-08-20