Проскания – видение будущего.

Спи, сыночек мой, усни,
Люли, люшеньки, люли.
Скоро ноченька пройдет,
Красно солнышко взойдет.
Свежи росушки падут,
В поле цветушки взрастут,
Сад весенний расцветет,
Вольна пташка запоет.
Люли, люшеньки, люли,
Ты, сыночек, крепко спи.

Постепенно в вагоне все угомонились. Я всё, как и ранее, был в купе один. Застелил постель, переоделся, достал пошлую и сексуальную варёную курицу, её нерождённых детей, сваренных вкрутую, картофель, хлеб, бутылку водки. Закрыл дверь на замок и попробовал открыть окно в слабой надежде, что его ни запечатали на зиму. Окно открылось. «Ява» – неизменная подружка.

Зачем и куда я еду? Для чего сорвался, отключил телефон, никому не сообщил о своём отъезде? Хотя кому сообщать? На работу? Приятелям? Это всё осталось там, за границей платформы номер один. На вокзале. На том маленьком, полузабытом людьми вокзальчике, откуда я шагнул к счастью, оказавшемуся самым жестоким и гибельным. А ведь любое счастье заканчивается, а терзания, сомнения, вопросы, попытки понять – что произошло, почему и зачем – останутся до того момента, пока я не выйду на своей конечной станции. До неё совсем недалеко – всего несколько часов пути, несколько часов, в которые уместилась вся моя жизнь.

Вечер. Горят свечки. Мужчина и Виолончелистка сидят на полу, облокотившись спинами о диван. Мужчина сворачивает самокрутку, отдаёт её Виолончелистке. Курят.

Отправила письмо и решила посмотреть твой новый почтовый ящик - моё письмо уже там! Доставлено мгновенно. Значит твоя почта, которую ты шибко хвалил, совсем никуда не годится. Я сейчас так обрадовалась, что с письмом всё ладненько. Миленький, нежный мой, ещё раз повторюсь, не терзай себя так, ну побереги ты себя хоть чуть-чуть. Ну всё, мне пора. Обнимаю тебя, мысленно прижимаюсь к тебе и замираю…

- Слушай, может мне лучше не ходит в гостиницу? Давай я останусь у тебя? Я ведь не оставлял документы на вахте.

- Оставайся. Ты когда обратно?

- Билет на первое. А тебе когда на работу?

- Второго.

- Ты хорошая. Спасибо что ты есть.

- Я обычная.

- Ага. Расскажешь о своём муже?

- Он хороший человек, просто не умеет устраиваться в жизни. Он уже два месяца в Ленинграде.

- Я бы от такой барышни никуда не уехал. И что он там делает?

- Пытается устроиться на работу.

- А в Городе, что, у него не было работы?

- Была, да сплыла.

- Ты его любишь?

- Уже нет.

- Почему уже?

- Долго объяснять.

- Ты ему изменяла?

- Было.

- Он знает?

- Нет.

- А зачем ты это делала?

- Меня нельзя оставлять долго одну. Да и в последнее время мы с ним практически не спали.

- А со мной будешь актироваться?

- Да.

- У меня никогда не было ещё ничего с барышнями, которые замужем.

- А ты жёнам изменял?

- Нет.

- У тебя такой замечательный голос.

- Он не такой, как по телефону?

- В жизни он звучит ещё лучше.

- Тогда выпьем?

- Выпьем. Я в последнее время часто пью.

- Мне с тобой хорошо.

- Мне тоже. Ты так понимаешь меня. У тебя всё просто, ясно, ты словно читаешь мои мысли.

- А зачем усложнять?

- У меня всё так запутано. Муж в Ленинграде. Сын у родителей. Я в Городе. Денег нет.

- Ты мне нравишься.

- Ты мне тоже.

- Можно я поцелую твою ладошку?

- Можно.

Мужчина целует ладошки Виолончелистки.

-Мне никто не целовал ладошки.

Мужчина снимает с ног Виолончелистки носки, целует ей пальчики, ступни ног, и смотрит девушке в лицо. Виолончелистка вздрагивает.

- Тебе неприятно?

- Приятно. Просто мне никто не целовал ноги.

- Даже муж?

- Даже муж.

Мужчина надевает носки на ноги Виолончелистки. Разливает водку.

- Последняя бутылка. Который час?

- Одиннадцать.

- Может, сходим в магазин ещё за нектаром?

- Тебя не пустят обратно.

- Не будет наглостью попросить тогда сходить тебя? Тут же рядом.

- Хорошо.

Виолончелистка встаёт, быстро переодевается.

- Ты вкусная.

- Это шампунь.

- Только не ходи долго. Мне тебя не хватает.

- Я быстро. Что взять?

- Возьми две водки, сок и что-нибудь на своё усмотрение.

Мужчина протягивает Виолончелистке бумажник.

- Я пока диван разберу. Бельё где?

- В шкафу. Не скучай. Я быстро.

Уходит. Мужчина отодвигает стоящие на доске закуски, вытряхивает из пепельницы окурки. Разбирает диван. Достаёт бельё. Стелет. Звонит мобильный телефон. Мужчина вынимает из кармана джинсов два мобильника, оба молчат. Оглядывается и замечает мобильник Виолончелистки. Мужчина кивает головой, берёт рюкзак, достаёт из него чёрную майку с надписью на спине ФСБ, чёрные шорты, чёрные носки, переодевается. Натягивает вязанную чёрную шапочку. Подходит к дивану, нюхает бельё. Садится. Закуривает.

Вокзал. Окрестности. Бесконечные поля. Уходящие за горизонт деревянные столбы с проводами. Через поле приближается мужчина, он катит рядом с собой велосипед со спущенной камерой. К багажнику прикреплён укрытый тряпкой ящик. На мужчине выцветшая форменная тужурка железнодорожника, светлые брюки, засаленная фуражка. У одного из столбов он внезапно останавливается, хватается за сердце и оседает, скользя рукой вдоль столба. С трудом вынимает пузырёк с валидолом. Пытается открыть. Пузырёк, открытый, выпадает, и в талую воду высыпаются белые таблетки. Мужчина нашаривает одну и кладёт её под язык.

Панорама по вокзальчику. В кадре, на платформе, появляется мужчина с велосипедом. Проходит мимо колокола, тихонько трогает его, прислушивается к мелодичному звону. Смотрит вдаль. Хлопает оконная рама. Мужчина хлопает себя по щеке – убил комара. Внимательно рассматривает его со всех сторон. Достаёт из кармана жестяную коробочку и кладёт туда трупик. Жестяная коробочка. В ней лежит несколько мёртвых насекомых.

- Роскошный, просто роскошный…

Хлопает оконная рама.

Мужчина заводит велосипед в здание вокзальчика. Возвращается и прикрывает раму.

Сквозь стекло проплывает лягушка. Ещё одна, ещё. Все совершенно разные. Мужчина сидит у полураскрытого окна.

Разглядывает цветной атлас с препарированными лягушками.

- Посмотрим…

Сверяет по атласу свои заметки, сделанные в тетрадке.

Хриплый голос за окном: «Эй! Препаратор! Живой?»

- Заходи.

- Да ну.… Ну, чо, опять не было твоего поезда?

- Да.

- Что «да»?

- Нет.

- И не будет…

- Молчи уж. Давай, заходи, я сходил.

Звонит телефон. Мужчина берёт трубку.

- Фу…фу… да, я…нет, всё нормально…не было…хорошо… Отключились…

Хриплый голос за окном: «Да кому ты нужен? Пятнадцать лет тут торчишь… хлеб проедаешь…»

В окно заструился табачный дым.

- Перестань дымить.

График. На графике числа, перечёркнутые крестиком. Много крестиков. Хлопает оконная рама. Вспыхивает огонёк сигареты.

Натюрморт. Огромный стол завален всевозможными медицинскими инструментами. Заспиртованные лягушки. Шахматная доска. Книги. Тетради. Стакан в подстаканнике. Склянки. Фрагмент разделанной лягушки под микроскопом.

Хриплый голос за окном: «И не жалко тебе их? Да. Совсем с головой разошёлся…»

- Ладно, пошли…

В свете луны двигаются два велосипедиста. Слышно кваканье лягушек. Один из велосипедистов останавливается, отвязывает от рамы сачок и идёт к болотцу. Второй велосипедист машет прощально рукой и уезжает.

В банке, подсвеченной лампой, плавают лягушки. Мужчина сидит за столом. Ест варёную в «мундире» картошку и рассматривает плавающих перед ним в банке лягушек.

Ночь. Платформа. Дежурный фонарь.

Операция по вскрытию лягушки. Совсем далеко послышался шум приближающего поезда. Мужчина прислушивается. Вскакивает. Хватается за сердце и, сделав несколько шагов по направлению к двери, падает. Смахивает аквариум с лягушками. Аквариум падает, разбивается. По всей комнате прыгают десятки лягушек. На столе агонизирует препарированная лягушка. Шум поезда нарастает. Затемнение.

Хриплый голос за окном: «Живой?»

Мужчина открывает глаза.

- Эй!..

- Что, а? Что это было? Дай закурить. – С трудом поднимается с пола.

- Ты же бросил…

- Дай…

Прикуривает от протянутой через окно папиросы. Курит.

- Я сейчас, подожди.

Мужчина вынимает из-под кровати кинопроектор. Включает. Кадры фильма «Прибытие поезда».

Мужчина сидит у зеркала и сбривает бороду. Платформа. Хлопает окно.

Хриплый голос за окном: «Так я пойду?»

- Иди.

Мужчина с силой захлопывает окно. Стекло разбивается и режет руку. Мужчина смотрит на капли крови.

Мужчина спрыгивает с платформы и уходит по путям. Осколки стекла на полу, капли крови, окурок, лежащая вверх ладонью рука. В темноте мимо вокзальчика проносится поезд. Шум. Поезд проезжает и видно сидящего в свете дежурного фонаря Мужчину в парадной железнодорожной форме. Издалека доносится телефонный звонок.

Дата добавления: 2015-08-17