Глава 9. Безумные игры

Глава 9. Безумные игры

На следующий день, в половине двенадцатого, Малфой, одетый во все черное, предстал в квартире Гермионы во «всеоружии»: метла, волшебная палочка и баночка с волшебным средством в руке.

— Ты же сказал, что достанешь ингредиенты и только? — удивленным голосом спросила девушка. Она мельком взглянула в распахнутое окно. Ночь была немного облачной, но это не слишком успокаивало Гермиону. Она нервничала.

— Грейнджер, ты мне не доверяешь? Я в состоянии приготовить такую ерунду самостоятельно. Я не собираюсь убивать тебя, требования миссис Баркли мне вполне понятны.

— А метла тебе зачем?

— Думаешь, я отпущу тебя на увеселительную прогулку без подстраховки? Все-таки катастроф лучше избегать. К тому же неизвестно, что тебя ждет в конце путешествия. Метла, конечно, знает дорогу, но мы-то нет.

Малфой оценивающе осмотрел Гермиону с ног до головы: джинсы, блузка, волосы собраны в хвост.

— Так полетишь? — ухмыльнулся он. — Ведьма в брюках — нечто новенькое. Ночи сейчас теплые. Это у меня выбора в форме одежды нет, а вам, девушкам, как-то проще.

— Так оделся бы сам соответствующе, я бы посмеялась, но пережила, — слегка ехидно ответила Гермиона. — Наслушался историй, и думаешь, я буду похожа на остальных?

Драко, не обращая внимания на ее тон, протянул ей баночку из темного стекла. Грейнджер открыла крышку и замерла.

— Не бойся, — успокоил ее парень. — Запах довольно приятный. Едва уловимый.

Гермиона поймала его странный взгляд, когда поднесла пальцы к краю сосуда. Она внимательно посмотрела на него, еще раз взвесила все «за» и «против», поставила волшебное средство на столик, и твердым голосом произнесла:

— Не нравится мне твое лицо, Малфой. Чувствую, ты знаешь, что меня ждет, лгун несчастный. Доставай свою палочку.

— Это еще зачем? — с опаской спросил Драко.

— Не спорь. Либо ты выполнишь мое условие, либо ты со мной не полетишь. И я уж точно позабочусь о том, чтобы ты не смог за мной проследить, несмотря на запрет. Мне не помешает подстраховаться, но я рискну.

— Чего ты хочешь от меня, Грейнджер?

— Непреложный обет. И без возражений.

— Ты с ума сошла?! Хочешь убить меня моими же руками?! — гневно воскликнул Малфой и, отбросив в сторону метлу, нервно шагнул в сторону девушки.

— Нет, не хочу, — закачала головой Гермиона. — Но учитывая непредсказуемую реакцию на это средство, я настаиваю на использовании магии. Я не намерена предоставлять тебе возможность воспользоваться ситуацией.

— То есть ты мне не доверяешь?

— Я еще в своем уме. Нет, не доверяю, и ты знаешь почему.

— Понятия не имею! — с возмущением выпалил он, но в душе понял, что для него это полное поражение. Грейнджер не была бы Грейнджер, если бы не подстраховалась.

— Доставай палочку, Малфой, — Гермиона наставила на него свою палочку. — Обет, или ты вернешься в свою квартиру. Выбирай сам: связанный, парализованный или оглушенный.

Драко никак не ожидал такого поворота, но выбора у него не было. Он кивнул головой, глубоко вдохнул и с задумчивым видом сказал:

— Сначала скажи, что ты от меня хочешь. Конкретно. Все-таки это моя жизнь.

— Я все продумала, — с воодушевлением ответила Грейнджер, и глаза ее блеснули от удовлетворения. — Дай обет, что пока я буду под действием этого снадобья, ты меня пальцем не тронешь. И ты знаешь, о чем я. Всё! Как видишь, действие обета затрагивает лишь очень короткое время. Если я вдруг отключусь, мне, я думаю, ничего не грозит. Ведь так?

— Я даже не буду отвечать на этот бред, Грейнджер. Ты уже не знаешь, как сделать из меня монстра! Короткий срок… И мне должно стать от этого легче?

Драко прикинул в уме, сколько может длиться магический эффект. Дело было в количестве, это он сразу вспомнил.

«Посмотрю, что произойдет дальше. Может, хоть увижу что-нибудь… интересное».

Малфой протянул руку. Гермиона осторожно вложила в нее свою ладонь и скользнула выше. Их руки переплелись, и волнение отразилось на лицах обоих. Они стояли пару секунд неподвижно, пытаясь понять, почему их глаза встретились и задержались друг на друге. Мимолетный молчаливый разговор двух людей, которые чувствуют странное притяжение.

— Я, Драко Малфой, клянусь, что пальцем не трону Грейнджер, пока она будет подвержена волшебному снадобью.

Золотые нити обвили их руки и исчезли, растворившись в рукопожатии.

— Теперь ты довольна? — взволнованно спросил Драко и очень медленно освободил свою руку. Гермионе показалось, что его пальцы слегка погладили ее.

— Вполне, — опустив взгляд, ответила Грейнджер и стала блуждать взглядом по комнате.

Заметив баночку, она немного нервно взяла ее со столешницы. Драко с волнением наблюдал, как Гермиона наносит содержимое на руки.

— Намазать запястья будет маловато, — не выдержав, вставил он. — Воздействия хватит ненадолго, а как далеко лететь, мы не знаем. Вдруг метла сбросит тебя, если ты станешь самой собой слишком рано?

— А, что, у метлы есть глаза, сладкий? — она сказала последнее слово скорее язвительно, чем нежно. Действие, мази, похоже, уже началось. Гермионы набросила на себя мантию, надела шляпу и села на метлу. Но та несколько раз дернулась из стороны в сторону, будто отказываясь лететь.

— Я же сказал, что мало, — так же язвительно, как она, произнес Драко. — Или форма одежды не та, — очень тихо прибавил он.

Гермиона выругалась, чем удивила Малфоя не на шутку, и исчезла в спальне.
Драко нервно топтался на месте, не зная, чего ему ждать. Непреложный обет сковал его по рукам и ногам.
Через несколько минут дверь распахнулась, и на пороге появилась кто угодно, но только не настоящая Гермиона.
Распущенные, немного взъерошенные, волосы. Глаза, скорее, черные, чем карие. Босая. Остроконечная шляпа на голове, мантия и … черные трусики.
Малфой судорожно сглотнул. Он с волнением осознал, что от прежней Гермионы остался только голос:

— Я вдруг решила переодеться. Жарковато немного, тебе не кажется? И подбери челюсть, Малфой! Ничего пикантного я не нашла, а лететь полностью обнаженной — это не лучший способ тебя подразнить. Иногда открыть не все жадным глазам, только распалить еще сильнее. Так что подключай воображение и страдай про себя. И, помни, я тебя не боюсь!

— Ведешь ты себя… Слишком уж непредсказуемо, — негодующе произнес Малфой, пытаясь разглядеть в вырезе мантии грудь Гермионы.

— Эффект не тот? Ждал, что я наброшусь на тебя, как голодная? Жалко, правда? Ты еще больше злишь меня и только. К тому же я не настолько не в себе, чтобы не помнить про обет. Ты сейчас такой неопасный. Совершенно не заводит.

Гермиона села на метлу и полы мантии разошлись сильнее. Малфой невольно прикусил губу, когда увидел ее высокую грудь. Он почувствовал обширный прилив крови к члену.

«Чтоб тебя, Грейнджер!.. Такая соблазнительная… такая неприступная…»

И, несомненно, поэтому еще более желанная. Настолько сильно, что этого было сложно не заметить.
«Новая» Гермиона довольно улыбнулась и поцокала.

— Малфой, Малфой… Смотри, но не трогай. Что стоишь? Не в состоянии лететь на метле? Так мазь под рукой. Хочешь, вместе развлечемся? Но, лично я, тебе бы не посоветовала: вдруг дотронешься. И пуф!.. Это будет так безвременно… Беллинда, наверное, расстроится. А, может, и нет… Лови!

Грейнджер кинула ему свою волшебную палочку. Драко успел ее поймать, но чуть не уронил свою.

— Неплохо, — констатировала Гермиона с усмешкой. — Ну, хоть реакция пока не пострадала. Только нечто иное. Самолюбие? — игриво спросила она.

Малфой подумал, что сейчас она больше похожа на Беллинду, а не на саму себя. Он хочет ее, он это чувствовал, но не такую. «Сломать» АнтиГермиону было невозможно, да и не так интересно, а вот Грейнджер…

— Полетели или боишься? — с вызовом спросила Гермиона и взмыла в воздух.

Драко быстро спрятал палочки и, схватив метлу, бросился за ней.
Малфой мало что понимал, когда они скрылись высоко в небе. Его новая метла легко поспевала за Гермионой, но девушка, словно забыв о том, куда лететь, постоянно выписывала в воздухе всевозможные пируэты, летела отвесно вниз и с ликованием в безумных глазах подстегивала Драко и подтрунивала над ним. Эйфория от полета, ясно отражавшаяся на ее лице, затмевала все страхи и предубеждения. Ее абсолютно не волновало, что парень то и дело пожирает ее полуобнаженное тело взглядом.
Малфой потерял счет времени. Он все пытался определить, куда они летят, но не успевал следить и за Гермионой и за местностью одновременно. Попытки урезонить девушку вызывали лишь смех. Заливистый смех. Немного сумасшедший.
Драко понимал, что если под ними жилая местность, то разговора с начальником отдела магических происшествий и катастроф ему не избежать. А что он ему скажет?!
Мантия развевалась на ветру, и Драко снова бросил «голодный» взгляд на молодое и соблазнительное тело. Гермиона заметила это, покачала головой и рассмеялась, словно издеваясь над ним.

«Настоящая ведьма!» — отметил про себя Малфой.

Драко подумал, что если бы он ее не хотел, возможно, она вела бы себя иначе. Но Гермиона интуитивно об этом знала. И теперь специально распаляла его воображение. Она мучала его, дразнила и ей это нравилось!
Вдруг метла Гермионы пошла на снижение, и Малфой понял, что они подлетают к месту назначения.
Почему-то он не удивился, увидев, что Грейнджер опускается на небольшую лесную опушку. На много миль вокруг был видны только огромные деревья, уходящие зелеными верхушками в небо. Но вот где они, Драко не знал.
Малфой с восхищением наблюдал, как босые ноги девушки, стоя на древке, парят в нескольких сантиметрах над землей. Гермиона прекрасно держала равновесие, щеки ее пылали, а глаза все еще горели безумным блеском.
При свете звезд и полной луне Гермиону было неплохо видно, и это заставляло сердце Драко выпрыгивать из груди.

«Чертов обет!»

Он крепко сжал в руках за спиной обе палочки, как только его ноги, а за ними и метла оказались на земле.
Гермиона спрыгнула, и как только ее пятки коснулись травы, она отскочила в сторону. Что-то стало быстро расти прямо у нее под ногами.

Драко зажег свет: «Люмос!»

— Мерлин меня подери, — воскликнул Малфой. — Это, что, дурацкая тыква?! Из-за нее вся эта суматоха? Я бы сейчас сам отхлестал эту миссис Баркли по щекам, — в сердцах произнес он и загасил свет.

Это, действительно, была тыква. Довольно небольшая, но спелая.
Грейнджер с разбега прыгнула на нее сверху, пытаясь раздавить, но ничего не выходило.

— Что ты делаешь? — громко спросил Драко. Это было так не похоже на нее.

— Выпускаю пар, что же еще?! Представляю, что это миссис Баркли собственной персоной.

— Грейнджер! — резко одернул ее Малфой.

— Что?! Я тебя пугаю? А ты за тыкву боишься или за себя? — она подошла к нему ближе и посмотрела в его глаза долгим и все тем же сумасшедшим взглядом.

Драко понял, что действие волшебного средства достигло своего апогея.

«Осталось недолго», — с утешением подумал он про себя.

Теперь Малфой ждал того момента, когда эта эротическая пытка АнтиГермионой, наконец, закончится. Он был бы рад не отвечать ей, но молчание только сильней давало волю его фантазии.

— Я?! Боюсь?! — парень усмехнулся. — Либо у кого-то разыгралось больное воображение, либо ты слишком много на себя берешь, — с вызовом сказал Драко и сцепил покрепче руки за спиной, специально выронив волшебные палочки.

— Нисколько, — уже довольно раздраженным голосом заявила Грейнджер. — Давай, наконец, поговорим о тебе. Тебе будет полезно услышать, что я о тебе думаю. Ты как большой ребенок. Запутался и сам не знаешь, чего желать от жизни. Или ты меня ненавидишь, или хочешь. Третьего не дано. Выбирай сам! Хотя для меня это очевидно.

— Заткнись, Грейнджер!

Но Гермиона не собиралась умолкать. Чем сильнее Драко злился, тем большее удовольствие она испытывала.

— Ты — трус, Малфой! — с азартом воскликнула девушка. — Ты даже мне в лицо сказать всего не можешь. Говоришь со мной по-французски. Так тебе легче?

Драко крепче сжал зубы и руки за спиной. Но Гермиона была явно в ударе и продолжала:

— Зачем ты вдруг решил поработать? Из протеста? Как это по-детски. И что ты имеешь сейчас? Испытательный срок. Тяжело, наверное, такому аристократу, как ты, приходить на работу, и быть всего лишь вторым после маглорожденной Грейнджер. Ты — бывший жалкий Пожиратель смерти, и это, увы, самое большое, что ты совершил в жизни. У зла и добра свои герои, а ты кто? Посредственность!

Грейнджер распахнула мантию и увидела, как Малфой весь напрягся. Он закрыл глаза в попытке избавить себя от срыва.

«Обет… Обет… Обет…» — твердил он себе, будто молитву. Его губы двигались, и Гермиона поняла, что именно он шепчет.

— Бедный… Ты не можешь ко мне даже пальцем прикоснуться, да? А ведь хочется, я знаю… Но так я-то могу до тебя дотронуться. Ты оставил мне лазейку. Как не осмотрительно… Выдыхай, ведь обет воспринимает все буквально.

Она подошла к нему совсем близко, приблизила свои губы к его губам, и Малфой почувствовал ее дыхание.
Драко невольно дернулся, когда кончики ее пальцев заскользили по его щекам, губам, шее. Она, будто издеваясь, не спеша погладила его плечи, грудь и стала медленно расстегивать пуговицы на его рубашке. Оставив лишь одну, она чувственно поцеловала полоску тела, открывшуюся ее взору. Гермиона ощущала, как бешено колотится его сердце, и мысленно упивалась своей властью над ним, целуя его тело снова и снова.
Подняв глаза, она язвительно спросила:

— Что, непреложный обет сделал тебя истуканом? А, может, чем-то похуже? Забавно… Ты сейчас так беспомощен… Плакать не тянет, нет? Знаешь, я тут подумала над той ночью, после приема. Странно… Ты, вроде, мужчина, а позволяешь Беллинде слишком многое. И кто же из вас двоих носит брюки?

— Замолчи, — прошипел он сквозь зубы.

— А еще, Малфой, у тебя абсолютно извращенное представление о любви. И чего же ты ждешь от меня? Ты просишь меня научить тебя любить, но для такого, как ты, это невозможно. Ты — эгоист, и способен по-настоящему любить только свое отражение.

Драко показалось, что если пальцы сжать до боли, то соблазн напасть на Гермиону отступит.

«Это не Грейнджер…» — повторял он себе, пока не услышал снова ее издевательский голос:

— Тебе не было стыдно просить о поцелуе грязнокровку? — наступила тишина. Драко открыл глаза и ждал наказания, но его не было. — Сюрприз, Малфой! На таких, как я, действие заклятия не распространяется. Ты не знал? — Она на миг воздела глаза к небу и произнесла: — Спасибо, Рон… А что скажет о просьбах Малфоя его властный папочка?

Гермиона очерчивала кончиками пальцев его плотно сжатые губы и наслаждалась гневом в его глазах.

— Ну, и кто из нас сейчас сильнее? Я сегодня снисходительна, Малфой. Я поцелую тебя.

Девушка медленно, будто змеями, обвила руками его шею и поцеловала. Пылко, страстно, смело запуская свой язык ему в рот. Драко не мог не ответить, это было выше его сил. Но она дразнила его, кусала, прижималась к нему обнаженным телом, и Малфой ненавидел ее за это. Точнее за то, что она заставляла его чувствовать: несказанно желать ее.
АнтиГермиона слегка царапала его шею и плечи, нагло запуская руки прямо под рубашку. Сейчас ситуацией владела она, и теперь показывала свое превосходство его же способом.

— Его чистокровное Величество возбужден и раздавлен, — прошептала девушка, прежде чем сильнее впиться в него губами. — Так проси пощады…

В висках Драко стучало, он пылал и злился одновременно. Именно дикая злость сейчас удерживала его на месте. И непреложный обет.
Желание отыграться смешивалось с «жестоким» возбуждением от их поцелуя. Но ему нужна была Гермиона, а не вторая Беллинда. Только поцелуи Морган не заставляли так закипать его кровь. Он хотел, чтобы она целовала его и дальше, но боль в сердце от ее слов нарастала, как лавина.
Вдруг Грейнджер резко оттолкнула его, и наигранно задумчиво произнесла:

— Рон или Малфой… Малфой или Рон… Не могу определиться.

Заливистый смех почти лишил Драко самообладания. Несколько секунд он до боли кусал губы, до предела сжимал кулаки и жалел, что позволил себе один раз передумать.
Малфой заметил, как смех Гермионы стих, и она резко пошатнулась. Немного растерянная девушка опустила взгляд и схватилась пальцами за виски. Грейнджер, похоже, пыталась прокрутить в голове все, что произошло.
Волшебное действие мази закончилось. Он это знал. Это и с ним происходило вот так. Резко. Без предупреждения. Драко пытался прикинуть, сколько времени у него есть до того, как, возможно, наступит следующая стадия. Парень был в ярости, и ему уже было все равно, раскаивается Гермиона или нет.
Грейнджер запахнула мантию посильнее, вскинула голову и увидела безумные глаза Драко. Теперь она точно знала, как выглядит Малфой, когда ему больно, и как гнев может овладевать человеком. Было в его взгляде что-то еще, и она поняла, что это, определенно, не желание убить. Но все равно такое же опасное.
Гермиона стала быстро искать свою волшебную палочку.

«Я же отдала ее! Как глупо!»

Девушка отступила назад, придерживая мантию, и споткнулась обо что-то в темноте. Попытавшись подняться, Грейнджер увидела Драко, но почти сразу почувствовала, как он набросился на нее, и Гермиона упала на мягкую траву.
Он крепко прижал ее ноги у самого бедра, усевшись на них верхом, и попытался схватить ее за руки. Несколько ударов наотмашь ничего не решили.
Лицо. Плечо. Рука. Снова лицо. Но Малфой даже не реагировал, распахивая на ней мантию. Он будто ничего не чувствовал.
Грейнджер не сдавалась, но тот перехватил ее запястья и склонился над ней, прижимая руки к земле.

— Никогда не смей нас сравнивать! — сквозь зубы процедил Драко, не сводя с нее разгневанных темно-серых глаз. — Слышишь меня, идиотка?! Никогда!

— Отпусти меня, мерзавец! — закричала она.

— Кричи, тебя не услышат. Бей меня, кусайся, — теперь его глаза жадно рассматривали ее полуобнаженное тело. — Что угодно, мне все равно. Я привык, — приглушенным голосом заявил Малфой, наклонился и попытался поцеловать ее.

Гермиона отворачивалась, но его требовательные губы не отступали, они целовали ее лицо и шею. Везде, где могли достать.
Малфой шептал ей на ухо, как будто кто-то, кроме нее, мог его услышать:

— Что, теперь все несколько иначе? Как же такой трус, как я, осмелился на подобное? Ты не знаешь?

— Я была не в себе, — слабеющим голосом оправдывалась она.

Глядя в ее карие, уже напуганные его яростью, глаза, Драко громко заявил:

— Ты не придумала всё это с потолка! Это были твои мысли, твои страхи… Не снадобье за тебя говорило, а часть твоей натуры.

— Темная ее часть…

Гермиона попыталась пнуть его коленом, но тот точно отслеживал движение ее ног.

— Вот с ней мы сейчас и разберемся.

— Отпусти меня! — решительней произнесла Грейнджер, но в конце фразы ее голос дрогнул, потому что горячие губы Малфоя снова и снова касались ее шеи.

Гермиона отчаянно подавляла подступающую дрожь от его поцелуев. Руки Драко продвинулись выше, к локтю.

Она изогнулась, пытаясь высвободиться, но теперь ее предплечья были плотно прижаты к земле. Вдруг девушка поняла, что боится не Малфоя, а своей реакции на его ласки.

— Слушай меня, Грейнджер, — Драко снова не сводил с нее того же безумного взгляда. — Слушай меня внимательно, потому что во мне сейчас говорит темная часть моей натуры. Грейнджер, мы уже не школьники. Это было ошибкой — так играть со мной. Я уже не из тех, кто надуется и сбежит. Я из тех, кто нападет и проучит. Ты хотела поиграть с Малфоем, так давай поиграем.

Гермиона закачала головой, но Драко не реагировал.

— Ты сильная, но не телом, так что побереги силы. Разве такой, как ты, нужен слабый и нерешительный? Не думаю…

Грейнджер еще раз дернулась, но слабость после эйфории давала о себе знать. Это была расплата за удовольствие, усугубленная нелегким испытанием от распаленного сознания Драко.

— Пришло время поговорить о тебе, — его голос вдруг стал более мягким и вкрадчивым. — Давай на чистоту. Я тебя возбуждаю ничуть не меньше, чем ты меня, — Гермиона замерла от наглой самоуверенности в его голосе.

Драко склонился и снова стал целовать ее. Дерзко. Само утверждающе. Девушка уклонялась, но Малфой явно наслаждался тем, к чему все равно мог прикоснуться. Гермиона мысленно считала каждый поцелуй его горячих губ, чтобы отвлечься от того томления, что распространяется по телу, подобно приливу, и, главное, потом столько же раз врезать ему, как следует. После десяти, предательская слабость в ногах заставила ее уменьшить сопротивление.
Его губы достигли ложбинки и перешли на плечи.

— Ты свихнулся, Малфой, — прошептала Гермиона, стараясь не выдать своей реакции, но невольно задержала дыхание, когда его поцелуи спустились еще ниже. — Это мерзко… неправильно…

Драко приподнялся и остановил свой взгляд на ее груди, мысленно лаская ее, но эти мысли «не заметить» было невозможно. Гермиона вспыхнула от такого откровенного желания.
Малфой снова склонился над ее лицом.

— Посмотри мне в глаза, Грейнджер, разве в них сейчас отвращение?

Гермиона зажмурилась и молчала. Драко разговаривал с ней приглушенно, вкрадчиво, медленно. Он старался донести до ее сознания каждое слово. И она понимала, что дело не столько в словах, сколько в том, кто и как их говорит. И как бы она не хотела этого изменить, но именно Малфой и его голос сейчас не спеша, но верно, лишали ее остатков благоразумия:

— Желание обжигает мне губы, сердце стучит, как сумасшедшее, я чувствую, как пульсируют мои вены, и я хочу ласкать тебя, забыв о том, кто мы, но разве это не прекрасно?

— Нет… Ты просто сошел с ума, — тихо произнесла Гермиона, боясь открыть глаза и снова увидеть в них жажду обладания.

— Ты абсолютно права. Я сошел с ума, но твоя кожа, как шелк, а запах пьянит сильнее виски. Забудь обо всем. Неужели ты не видишь, как я горю? И мой огонь лишает меня рассудка. Сознайся, наконец, что и ты хочешь меня, или …

— Или что?..

— Грейнджер, лучший способ убеждения — это принуждение. Скажи, что я прав, и я отпущу тебя. Но не раньше.

— Ты мне противен! — в Гермионе говорило упрямство и нежелание ему потакать. Только не ему и только не так.

— Неправда! А вот я не лицемерю с тобой. Хотеть Малфоя — это так неприемлемо для тебя?

— Этого никогда не будет, — девушка решилась взглянуть в его глаза, надеясь увидеть в них хоть тень лжи. Но ее не было.

— Никогда — это просто вопрос времени.

— Малфой, ты жаждешь невозможного.

— Ты упрямая лгунья, Грейнджер. Вот зачем все нужно анализировать? Что ты хочешь понять? Почему мы оба хотим одного? Что аморального в желании и удовольствии?

— Прекрати…

— Что? Запретить мне это чувствовать не в твоей власти. И не в моей тоже…

Драко стал целовать ее хрупкие плечи, нежную грудь, с вожделением приближаясь к соску. Он чувствовал, каким глубоким стало ее дыхание, и, несмотря на это, она все еще слабо, но сопротивлялась.

— Ты не пойдешь на преступление, Малфой, — раздался тихий, но упрямый голос Гермионы.

— То, как я хочу именно тебя, Грейнджер, уже на грани преступления. Знание закона не способно освободить меня от соблазна.

Его губы обхватили сосок, и язык несколько раз скользнул по нему. Он долго и бесстыдно играл с ним и чувствовал, как замирает Гермиона под его ласками.

«Нечеловечески сладко… Я владею тобой… но не собой…»

Ее кожа пылала, а острое наслаждение мешало сосредоточиться. Драко с трудом оторвался от ее возбужденной груди, но лишь для того, чтобы попытаться снова поцеловать ее. Грейнджер больше не отворачивалась, но и губ не размыкала.

— Твое тело тебя предает. Природа сильнее принципов. Ты знаешь, как это остановить. Я ведь прав, Грейнджер. Произнеси «да», и прекрати это безумие.

— Иди к черту, Малфой! — Гермиона и сама не знала, зачем она это сказала, потому что была на грани сознаться.

Она поймала себя на мысли, что не хочет, чтобы этот туман в ее голове рассеялся. Пусть сердце колотится в груди, пусть его голос ласкает ее слух и его губы высекают из нее искры желания.
Грейнджер приоткрыла плотно сжатые губы, как только Драко вернулся к возбуждающей ласке. Он делал это так упоительно, что Гермиона невольно выгнулась навстречу ему, и он это ощутил. Малфой сам не заметил, как его с губ сорвался тихий стон, когда он почувствовал, что сопротивление Гермионы слабеет.

— Обманщица, скажи «да», — прошептал он, но внутри отчаянно надеялся на то, что это слово так и не прозвучит.

— Нет…

Драко испытывал мучения от того, что не знал точно, чем это «нет» вызвано: упрямством или капитуляцией.

— Если ты не сознаешься, я пойду дальше.

— Ты не посмеешь…

Крепко сжав ее ноги, Драко, ощущая лишь слабое сопротивление, опустил ее руки вдоль тела, завел их за спину, и, не давая ей вырваться, сцепил их пальцами. Его крайнее возбуждение было слишком осязаемым. Для Гермионы почти чудовищным. Для Малфоя — разительным.
Его свободная рука стала гладить ее шею, плечи, грудь, медленно спустилась по бедру и задержалась на животе. Дыхание выдавало их обоих: они горели.

— Как далеко я должен зайти, чтобы ты призналась? Чем поклясться, чтобы ты поняла, что я на грани? Не ты одна легенды знаешь…
Секс ночью темной истязал Любовь,
Сорвал одежды, был изранен в кровь,
Лобзал, лизал соски, лишая дара речи.
Любовь сдалась, кусая Сексу плечи…
И в миг восторга в мире родилась
Земная, всё прощающая Страсть…

Малфой стал целовать ее полуоткрытые губы уже в отчаянии.

— Скажи «да», или я не сомкну глаз хоть до рассвета, пока ты не погубишь меня безвозвратно, — ласковые прикосновения его губ были пропитаны душевной болью от неотвратимости следующего шага без ее сладостных поцелуев и стонов.

И Гермиона почувствовала это. Драко Малфой хочет ее. Слишком сильно для простого влечения. И почти сдалась. Она решила, хоть ненадолго, раствориться в его чувстве, и ответила на поцелуй.
Для Малфоя вселенная будто раскололась на "до" и "после". И ее острые края коснулись их губ. Глухой стон Драко отозвался в душе Гермионы долгим эхом и, возможно, последними разумными мыслями в голове:

«Невероятно… Исключительно глупо… Пусть!..»

Малфой отпустил ее руки. Обжигал кожу Гермионы дыханием, страстно целуя мягкие и отзывчивые губы. Наконец он опять чувствовал эти дурманящие рассудок прикосновения ее языка, ни с чем несравнимый вкус, чуть дрожащие пальцы в его волосах и упругую грудь в своих ладонях.
Драко гладил ее расслабленное тело, забыв о времени. О том, кто они. О том, чтобы диктовать свои условия и сохранять контроль. Главное, он непомерно хотел ее и ощущал, как желанное тело реагирует на его ласки, как дрожит дыхание, и намерение не останавливаться были сильнее благоразумия и осторожности.
Его рука смело прошлась по животу вниз, проникла под ткань и пальцы застыли между ее ног. Точно на клиторе. Гермиона выгнулась. Он почувствовал, как у нее перехватило дыхание и ее губы замерли.
Но Драко продолжил нежно целовать их и снова тихо застонал, ощутив влагу кончиками пальцев. Он сделал несколько легких движений и остановился, дразня себя и ее.

— Перестань, — почти взмолилась Гермиона.

— Но почему? Ты же хочешь меня, я ощущаю это кожей.

— Не сейчас, не здесь и не так… Это все неправильно.

Ее глаза закрылись, и тело совсем ослабло. Драко понял, что она отключилась. И в этом был виноват не он, а чертово снадобье. Теперь она проспит несколько часов беспробудным сном.
Драко в последний раз коснулся ее полуоткрытых губ и завернул разгоряченное девичье тело в мантию. Он не без труда нашел волшебные палочки и обрадовался, когда тыква поддалась уменьшающему заклятию. Малфой положил ее в карман, взял Гермиону на руки и, понадеявшись, что с ней он сможет трансгрессировать в ее квартиру, аппарировал.
Драко положил ее на кровать и долго смотрел на спящую Гермиону. Эта упрямая девчонка казалась такой красивой, такой желанной, такой… запретной.
Теперь, когда это безумие близости отступило, Малфой был подавлен. Ведь в его воображении все было иначе. Никогда и ни с кем он не чувствовал подобного. Он должен был собраться и взять себя в руки. Любой ценой.

«Этого не должно повториться. Никогда».

Но Драко одновременно боялся и понимал, что никогда — это просто вопрос времени.

Дата добавления: 2015-08-17