Грядущий финансовый крах 1 страница

П

еред тем, как начать рассмотрение проблем денежного обращения и других вопросов, касающихся сферы финансов, хочу сразу честно сознаться, что в данной области я – полнейший дилетант. К превеликому сожалению, «мы академиев не кончали» и «диалектику учили не по Гегелю». Я окончил обыкновенный технический ВУЗ и в пору зелёной студенческой юности даже помыслить не мог, что когда-нибудь стану заниматься столь высокими экономическими материями. Ни к философии, ни к политэкономии я тогда не проявлял ни малейшего интереса. Заняться этими науками меня заставила сама жизнь в окаянные девяностые – уж очень хотелось мне разобраться, что же происходит с нашей несчастной страной. В итоге своих интеллектуальных исканий я и пришёл к марксизму. Но изучал я экономику исключительно в порядке самообразования, почитывая между делом «Капитал» и учебники советской поры. Естественно, вследствие отсутствия систематического образования в моих экономических познаниях осталось немало «белых пятен». С вопросами производства я ещё кое-как разобрался, а вот с финансами – беда. Уж очень туго даётся мне понимание всех этих трансфертов и секвестров! Здесь мне явно не по зубам тягаться с явлинскими-гайдарами и прочими пинзенныками! Так что, дорогой мой читатель, рассматривайте всё написанное в этой главе как опус недоучки-дилетанта и не воспринимайте это слишком серьёзно.

Одно лишь меня радует и придаёт мне веру в свою правоту. Неожиданно я получил подтверждение верности моих взглядов на перспективы капитализма от человека очень авторитетного, но, казалось бы, бесконечно далёкого от марксизма, – от самого Джорджа Сороса. В 1998 году в США вышла его книга под красноречивым названием «Кризис мирового капитализма». И в этой работе маститый финансовый зубр пишет порою вещи, прямо противоположные всему тому, что внушают нам наши идеологи рыночных реформ. Прежде всего, Сорос признаёт, что «Маркс и Энгельс 150 лет назад дали очень хороший анализ капиталистической системы» [555]. Затем он прямо говорит, что при капитализме производство всецело подчинено закону максимальной прибыли, и закон сей имеет для капитализма самые пагубные следствия [556]. Даже более того, Сорос подчёркивает, что никогда ещё раньше стремление к получению наибольшей наживы не играло в жизни буржуа столь большой роли, а истинные человеческие ценности не вытеснялись так цинично погоней за деньгами!

Отсюда Сорос делает совершенно правильный вывод, что капиталистическая система вовсе не является устойчивой и вечной, как нас уверяют её поборники, а, напротив, становится всё более нестабильной и неуклонно движется к своему саморазрушению. «Вера в капитализм по модели свободного предпринимательства глубоко ошибочна», – говорит он. «Сама капиталистическая система не демонстрирует тенденции к равновесию». «Рыночные силы, если им предоставить полную власть, даже в чисто экономических и финансовых вопросах, вызывают хаос и в конечном итоге могут привести к падению мировой системы капитализма».

А как вам нравятся взгляды Сороса на буржуазную демократию? «Существует широко распространённая вера в то, что капитализм определённым образом ассоциируется с демократией в политике. Историческим фактом является то, что страны, образующие центр системы мирового капитализма, являются демократическими, но этого нельзя утверждать в отношении всех капиталистических стран, находящихся на периферии системы. По существу, многие заявляют, что необходима некоторого рода диктатура, чтобы привести в движение экономическое развитие [Sic! – К. Д.]. Экономическое развитие требует накопления капитала, а это, в свою очередь, требует низких зарплат [!] и высоких уровней сбережений. Этого положения легче достичь автократическому правительству, способному навязать свою волю людям, чем демократическому, учитывающему пожелания электората [здесь и далее выделено мной – К. Д.]. …В утверждении, что капитализм ведёт к демократии, кроется некая фундаментальная проблема. В системе мирового капитализма отсутствуют силы, которые могли бы толкать отдельные страны в направлении демократии. Международные банки и многонациональные корпорации зачастую чувствуют себя более комфортно с сильным, автократическим режимом [!] ». Нам ежечасно всучивают мысль, будто капитализм (сиречь «рыночная экономика») чуть ли не тождественен демократии. А Сорос возьми и назови одну из глав своей книги: «Капитализм versus [против] демократии»!

Разумеется, Сорос вовсе не прозрел в одночасье, как фанатичный иудей и ярый гонитель христиан Савл, ставший апостолом Павлом, и не заделался истовым коммунистом. Напротив, он готов сделать всё возможное, чтобы сохранить капитализм и не допустить коммунистической революции. В книге Сорос предлагает свои рецепты спасения «открытого общества», состоящие в основном в усилении вмешательства государства и наднациональных структур мировой буржуазии в экономическую жизнь. Но при этом Сорос констатирует очевидный факт, что капитализм прогнил до самого основания и никакой исторической перспективы не имеет.

Я, безусловно, не могу испытывать симпатии к людям вроде Сороса. Он – представитель того слоя паразитической финансово-спекулятивной буржуазии, который я ненавижу всеми фибрами своей души. Но этот человек заслуживает уважения – как умный и хитрый противник. Нельзя не признать при этом, что он проявил себя добросовестным и честным мыслителем. В отличие от большинства наших высоко учёных либералов, вчерашних «верных марксистов-ленинцев», Сорос называет вещи своими именами, а не придумывает нелицеприятным словам трусливые эвфемизмы. Когда он говорит о капитализме, он так и говорит: капитализм. И Сорос нашёл в себе немалое мужество признать, пусть даже не последовательно и с оговорками, – мол, всё ещё можно поправить, всё ещё можно спасти путём чрезвычайных мер, – что капитализм не вечен, не «бессмертен», что он неминуемо должен погибнуть.

Для нас признания г-на Сороса важны по двум причинам. Во-первых, он – не коммунист, а насупротив – самый что ни есть махровейший антикоммунист. Поэтому его книгу никак не причислишь к «лживой коммунистической пропаганде», к тем «сказкам, которые распространяют коммунисты со времён Маркса». А во-вторых, кто, как не Сорос, лучше всего информирован о состоянии мирового капитализма, о состоянии финансового рынка и происходящих в этой системе процессах?

Я имею в виду осведомлённость об истинном положении дел, а не ту полуправду, что мы ежедневно получаем из газет и с телеэкрана. Это какой-нибудь старый коммунист Иван Петрович, живущий в глухой российской глубинке, понятия зелёного не имеет, что же в действительности творится в Мире, за пределами его узкого мирка. И потому, когда он выступает на собрании или митинге, он, произнося, как заклинания, слова о неизбежности гибели капитализма и победы коммунизма, аргументирует их только лишь своею классовой ненавистью. В лучшем случае он может процитировать работы классиков, написанные, увы, не сегодня и даже не вчера…

Некто К. Дымов, тоже живущий, в общем-то, в провинциальном городе, далёком от основных мировых центров, пытается, в отличие от Ивана Петровича, понять сегодняшний капитализм. Пытается анализировать современное положение дел холоднокровно, не поддаваясь на эмоции. Но и он вынужден довольствоваться только теми крохами информации, которые он может почерпнуть из телевизора или Internet'а. И потому К. Дымов, когда ему недостаёт «фактажа», тоже, очевидно, нет-нет, да и отходит от строгой науки и скатывается на эмоции. Ведь им тоже движет классовая ненависть и желание покончить скорее с распроклятым капитализмом!

А вот г-н Сорос знает о положении дел, так сказать, из самого первоисточника. Для него не существует тайн, если вопрос касается состояния финансового рынка. Он абсолютно точно ведает, насколько обеспечена та или иная валюта. Сорос прекрасно осведомлён насчёт того, какова истинная цена «голубых фишек», и насколько платёжеспособно то или иное государство. И когда он говорит о «неминуемом распаде капиталистической системы», он знает, о чём говорит. Сорос врать не станет! И верить ему в этом вопросе можно «на все сто пудов», поскольку г-н Сорос на мировых финансах такую собаку съел – целого ротвейлера. …Или даже мастифа!

I.

История денег в XVII – XX столетиях очень точно отражает общую эволюцию капиталистической формации. Пока капитализм был молодым прогрессивным строем, пока он проходил восходящую фазу своего развития, денежные системы буржуазных государств укреплялись. В те славные и столь уже отдалённые от нас времена шла эволюция от биметаллизма с параллельным обращением золотой и серебряной монеты к биметаллизму с двойным обращением и далее – к монометаллизму [557].

Двойственность меры стоимости противоречила её функции, требовавшей единого мерила стоимости, и это обуславливало преодоление биметаллизма, переход к моно металлизму. Данное противоречие особенно проявлялось при параллельном обращении золота и серебра, когда всякое изменение соотношения стоимостей этих металлов меняло соотношение цен, выраженных одновременно и в золоте, и в серебре. Неустойчивость цен вносила в денежное обращение хаос, вдобавок усугублявшийся порчей монеты. На этом хаосе наживались торговцы и менялы, но теряли трудящиеся массы, а также и государство, поэтому последнее вынуждено было перейти к биметаллизму с двойным обращением. Эта денежная система представляла собою компромисс между биметаллизмом и монометаллизмом, призванный спасти первый. В более позднее время была вообще закрыта чеканка серебряной монеты, что фактически поставило её в положение неполноценной (билонной) монеты.

Биметаллизм был обречён, и его противоречие было преодолено переходом к единому мерилу стоимости. Поначалу эту роль пыталось играть серебро – что было обусловлено нехваткой в то время золота для нужд обращения. В середине позапрошлого столетия ряд стран (в т.ч. Россия в 1843 – 1852 годах) вводят серебряный монометаллизм. Но «с развитием богатства менее благородный металл вытесняется из своей функции меры стоимости более благородным: медь вытесняется серебром, серебро – золотом, как ни противоречит этот порядок поэтической хронологии золотого и серебряного веков» [К. Маркс. «Капитал», книга первая, глава 3]. Расширение товарного обращения вело к вытеснению из денежного обращения менее дорогого (и быстро дешевевшего) серебра более ценным золотом, а открытие обильных приисков в России, Австралии и Калифорнии дало необходимую массу этого благородного металла, способную покрыть возросшую потребность в нём. Во второй четверти XIX века денежное обращение европейских стран, сильно нарушенное во время наполеоновских войн (когда даже богатая Англия вынуждена была прибегнуть к эмиссии обесценившихся бумажных денег), стабилизировалось. Быстрое развитие производительных сил позволило перейти к полноценному металлическому обращению с одновременным обращением разменных на золото банкнот.

В пору перехода от домонополистического капитализма к капитализму монополистическому, на рубеже XIX – XX веков, завершился и переход к золотому монометаллизму. К началу XX века во всех основных капиталистических державахбыл установлен золотой стандарт – такая форма организации денежного обращения, при которой существовал размен банковских билетов на золото. В обращении находились: золотая монета (причём была практически устранена её порча и введены стандартные пробы), разменные на золото банкноты (они и преобладали в обращении), а также билонная монета из серебра, меди и проч., обслуживавшая мелкий оборот [558]. Золотой стандарт утвердился тогда в своей наиболее последовательной, «чистой» форме – золотомонетного стандарта, когда банкноты размениваются на золотые монеты. Золотомонетный стандарт – безусловно, вершина развития денежной системы капитализма. Это – наиболее устойчивая денежная система, какая только возможна при капитализме, и она в своё время немало поспособствовала развитию производительных сил, росту товарного обращения, кредита и международной торговли, – хотя и эта система периодически, во время кризисов, испытывала серьёзные потрясения.

Однако «золотой век» капитализма – золотой в буквальном смысле! – продлился недолго. Во время первой мировой войны произошёл крах золотого стандарта. Все воевавшие государства прибегли к эмиссии не обеспеченных бумажных денег, и их размен на золото был вскоре прекращён. После войны предпринимались попытки возродить золотой стандарт, но сделать это удалось лишь в суррогатных формах золотослиткового и золотодевизного стандартов (исключение: США, обогатившиеся на войне и потому сохранившие золотомонетный стандарт вплоть до 1933 года) [559].

Великий экономический кризис 1929 – 1933 годов, потрясший капиталистическую систему до самого её основания, поставил на золотом стандарте жирный крест. Даже в Соединённых Штатах был фактически прекращён раз и навсегда размен банкнот на золото. Но дело, однако, вовсе не в мировой войне и не в одном, пусть даже и самом мощном, из циклических кризисов капитализма. Все эти события лишь ускорили, или спровоцировали, то, что и так должно было рано или поздно произойти. Золотой стандарт потерпел крах вследствие того, что капитализм прошёл наивысшую прогрессивную точку развития и перешёл в стадию империализма – загнивающего, деградирующего капитализма. Регрессивномуразвитию капиталистической формации, бесповоротно вступившей в полосу общего кризиса, соответствует столь же регрессивное развитие её денежной системы. Теперь это развитие идёт не в сторону укрепления денежной системы, повышения её устойчивости, но, наоборот, в сторону нарастания не устойчивости, нестабильности.

Ближе к концу прошлого столетия было покончено с последними рудиментами золотого стандарта – в 1970-х годах перестали даже формально фиксировать золотое содержание валют; золото было официально «демонетизировано» – оно утратило свои денежные функции [560]. Единственное разумное оправдание отмены золотого стандарта, которое можно услышать от буржуазных экономистов, состоит в следующем: мировой товарооборот достиг таких размеров, что золотодобывающая промышленность уже не в состоянии дать достаточное для обеспечения товарного обращения количество золота [561]. В этом смысле действительно металлическое обращение уже не соответствует достигнутому уровню развития производительных сил,и оно вправдузадерживало быэто развитие. Однако сложившуюся ситуацию можно интерпретировать так: развитие производительных сил человечества зашло настолько далеко, что стало требовать уже смены производственных отношений – стало требовать с ужения денежно-товарных отношений вообще. И, наверное, следует говорить не о том, что отмена золотого стандарта продиктована необходимостью развития производительных сил, но о том, что их развитие привело к кризису капитализма и его денежного обращения – это и выразилось в крахе золотого стандарта.

Современные деньги, лежащие в наших карманах и кошельках, имеют кредитно-бумажную природу, это – неразменные бумажные деньги в обличье банкнот. Они, понятное дело, – не деньги, а лишь знаки денег, или денежные знаки. Их обращение определяется законами бумажно-денежного обращения. По классическим представлениям, денежные знаки замещают в обращении подлинные деньги – золото [562]. Так оно есть и сейчас. Однако после того как перестало фиксироваться золотое содержание, и «исчезли официальные денежные функции золота», стало быть, оборвалась та пуповина, что ещё связывала бумажно-денежную массу с замещавшимся ею золотом, замещение золота его знаками стало «чем-то чисто теоретическим». Фактически теперь золото существует само по себе, денежные знаки – сами по себе; и если бы всё золото мира вдруг бесследно исчезло, бумажные деньги продолжали бы функционировать, представляя теперь ужене существующее в природе золото!

Так или иначе, полный крах золотого стандарта сделал денежную систему любого капиталистического государства имманентно неустойчивой. Теперь банкноты обеспечиваются только казначейскими долговыми обязательствами и прочими «бумагами» – фиктивным капиталом, а не реальными ценностями. Весьма сомнительное «обеспечение»! Ибо государство берёт эмитированные деньги в долг для латания «дыр» в бюджете, а коммерческие банки прибегают к кредитам центробанков всё больше для расширенного финансирования спекулятивных сделок. И оттого денежная масса растёт быстрее потребности в ней, определяемой товарооборотом.

Беда, однако, не только в том, что буржуазное государство постоянно стоит перед соблазном выпустить в обращение излишнюю денежную массу и тем самым решить свои бюджетные проблемы. (И не может оно устоять перед таким соблазном, положительно не может!). И не в том даже дело, что инфляция – «в разумных пределах», разумеется («ползучая инфляция»), – выгодна капиталистам. Ведь только наивные дурачки могут верить буржуйским сказкам, будто инфляция – бедствие всего общества, и от неё проигрывают «все». Напротив, крупный капитал от неё выигрывает, ибо в периоды обесценивания денег рост зарплат отстаёт от роста цен, что даёт дополнительные барыши капиталистам за счёт ухудшения жизни рабочих. И никакая индексация зарплат и пенсий не может компенсировать потери их получателей, раз уж индексация всегда хоть немного, но запаздывает, отстаёт от роста цен! [563]

Нет, главное – не это. Важнее всего то, что в условиях капиталистической анархии производства денежное обращение также носит анархический, стихийный, плохо предсказуемый и слабо контролируемый характер. Ведь невозможно дать точный прогноз относительно темпов роста производства и потребления в стране, относительно динамики народных сбережений, предугадать наступление экономических спадов, предвидеть изменения цен на импортные товары и колебания мировых цен на продукты, составляющие экспорт страны, и т.д. – а как без такого прогноза определить требуемую денежную массу? Например, денежное обращение России можно наперёд рассчитать, лишь исходя из предполагаемых мировых цен на нефть, но как эти цены будут меняться – никакой Глоба сего не ведает!

И, таким образом, совпадение требуемой денежной массы и денежной массы, фактически находящейся в обращении, может быть только случайным. Нормальным же является как раз такое состояние денежного обращения капиталистической страны, когда денег в обращении или слишком много (что вызывает их обесценивание) или слишком мало (что вызывает дефицит на деньги, «денежный голод» – такого рода денежные кризисы тоже случаются). То есть: нормальным является состояние расстройства денежного обращения! И это, конечно же, усугубляет анархию капиталистического производства и обостряет все кризисные явления в экономике.

Всё было бы совсем по-другому, если бы сохранялся золотой стандарт, – ведь металлическое обращение регулируется естественным путём: лишняя монета переплавляется в слитки и переходит из обращения в сокровище, а в случае нехватки монеты слитки обратно перечеканиваются в монету. Устойчивость же банкнот обеспечивается при системе золотого стандарта их свободным разменом на золото. Однако золотой стандарт потерпел крах, и вернуться к нему, а значит, вообще, к устойчивой денежной системе, капитализм не может. Капитализм бесповоротно вступил в эпоху «стабильной нестабильности», и эта «стабильная нестабильность» находит яркое выражение в крайней неустойчивости всех без исключения денежных единиц, ежеминутно рождающей «инфляционные ожидания», панику, шараханья и кризисы!

Социалистическое государство тоже отказывается от золотого стандарта. Но он теперь и не нужен! Потому что в условиях планового ведения хозяйства,в условиях контроля государства над товарным обращением, становится возможным точно определить необходимую для обращения денежную массу; становится в полной мере возможным планирование денежного обращения. Как справедливо отмечал Сталин, «устойчивость советской валюты обеспечивается, прежде всего, громадным количеством товарных масс в руках государства, пускаемых в товарооборот по устойчивым ценам [выделено мной – К. Д.]. Кто из экономистов может отрицать, что такое обеспечение, имеющее место только в СССР, является более реальным обеспечением устойчивости валюты, чем любой золотой запас?» [И. В. Сталин. Соч., т. 13, стр. 205]. Это обстоятельство делает размен банкнот на золото при социализме ненужным, совершенно излишним; при этом замена монет банковскими билетами снижает общественные издержки обращения, позволяет, вследствие устранения снашивания монет, беречь золото, а, тем самым, идёт на пользу обществу.

Не случайно ведь в сталинские времена советский рубль был самой твёрдой денежной единицей в мире. Валюты капиталистических стран обесценивались, а покупательная способность рубля неуклонно росла! Это потóм, в пору рыночных шараханий и расцвета «теневого сектора экономики», когда изрядные товарные массы стали «уходить из рук государства», начались проблемы и с денежным обращением.

Немаловажной тенденцией современности является быстрое развитие кредита, расширение безналичных расчётов и вытеснение традиционных дензнаков «пластиковыми деньгами» – платёжными карточками. Безналичные деньги и карточки – это уже даже и не знаки денег, а «знаки знаков»! Деньги тоже приобретают, можно так сказать, выраженную «информационную природу». Денежные расчёты сводятся к операциям по обработке информации и её передаче на расстояние, что делает необходимым применение в банковском деле компьютерной техники и информационных технологий, и на этой технической основе достигается облегчение и ускорение банковских операций, убыстрение движения денег и снижение издержек обращения.

Именно развитие вычислительной техники и средств связи, необходимых для обработки и передачи больших массивов «информации о деньгах», вызвало столь бурное расширение безналичных расчётов и их массовое проникновение в сферу розничной торговли и услуг. Что до пластиковых карточек, то они – порождение нашего компьютерного века. Вообще, только с созданием компьютерных сетей банковское дело тоже было поставлено, наконец, на машинную, «индустриальную» основу.

Спору нет, безналичные расчёты и «пластиковые деньги» очень удобны и экономят немало общественного труда, снижая издержки обращения, связанные с эмиссией и инкассацией наличных денег. (Правда, возникают специфические издержки по обеспечению безопасности финансовой информации, но эти издержки меньше по величине, чем та экономия, что достигается путём внедрения электронных систем платежей). Кое-кто даже склонен видеть в них панацею от всех недугов капитализма. Но загвоздка в том, что при капитализме внедрение безналичных расчётов и эмиссия платёжных карточек производятся, опять же, стихийно, частным, анархическим порядком. Это обстоятельство замедляет их внедрение, снижает его общественно-полезный эффект, а также усложняет расчёт требуемой денежной массы и её структуры. Только при социализме – при «высокотехнологичном» социализме, основанном на информационном способе производства, – безналичные расчёты, в плановом и централизованном порядке внедряемые в сферу розничной торговли и услуг, а также эмиссия пластиковых карточек, будут служитьинтересам общества. Они будут использованы для целенаправленного улучшения жизни трудящихся и искоренения злоупотреблений, связанных с обращением «налички». «Пластиковые деньги» и безналичные расчёты станут шагом к устранению денег вообще. Вводить безналичные расчёты и выпускать платёжные карточки будет единая централизованная финансово-кредитная система, на плановой основе, – что сделает денежную систему чрезвычайно устойчивой и намного снизит издержки обращения. При этом, опять же, социализм «примет на вооружение» всё лучшее, весь положительный опыт организации безналичных расчётов, что накоплен банковской системой капитализма.

При социализме денежная система может быть устойчивой даже при отказе от золотого стандарта. А вот нынешняя денежная система капитализма с её «плавающими» (скорее – барахтающимися!) валютными курсами устойчивой быть не может – она имманентно неустойчива. Нет сейчас стабильных, твёрдых валют. Даже те валюты, которые обыватель считает «твёрдыми», подвержены колебаниям; они устойчивы лишь относительно других, ещё менее устойчивых валют. Их «устойчивая неустойчивость» обусловлена и отсутствием у них твёрдого обеспечения – отсутствием под ними надёжной «золотой почвы», – и присущей капитализму анархией производства и обращения, лишь усугубляющейся по мере глобализации и развития кредита, и ещё – в немалой степени – деятельностью валютных спекулянтов [564].

Эти господа своею «полезной обществу» экономической деятельностью раздувают ажиотажный спрос на те или иные валюты, вызывают падения и взлёты курсов и наживают на этом огромные состояния, в то время как масса трудящихся и мелкой буржуазии теряет от этого свои скромные сбережения. Вложение сбережений в те или иные валюты – это игра, в которой можно выиграть, а можно и проиграть. Но «маленькие люди» – те же, скажем, представители «среднего класса», чьи доходы позволяют им регулярно откладывать достаточно крупные сбережения, – в этой игре всегда проигрывают, так как они не располагают достаточной и объективной информацией о состоянии рынка валют и экономики в целом. Проигрывают потому, что смотрят телевизор и прислушиваются к авторитетному мнению «экспертов», якобы ведающих что-то и желающих донести до широких масс «правду». Каждый из «экспертов» говорит своё, убеждает держать сбережения или в долларах, или в евро, или в национальной валюте, но едва ли не каждый из них сам участвует в игре. Участвует в качестве подручного одного из оных спекулянтов, заинтересованного в росте или снижении в данный момент спроса на ту или иную валюту [565].

Зато крупные игроки – валютные спекулянты – располагают необходимой информацией и могут более-менее определённо спрогнозировать конъюнктуру, которую сами во многом и создают своими интервенциями на рынке и при помощи подконтрольных им СМИ. Уж они-то знают, когда нужно продавать и покупать те или иные валюты – продавать и покупать вовремя и с выгодой для себя! Для этих господ информация – тоже капитал, позволяющий дополнительно эксплуатировать массу «мелких людишек», отбирать у них даже и не прибавочный продукт, а часть продукта необходимого. И так будет всегда, пока существует капитализм! Не надо тешить себя иллюзиями, будто его можно исправить, сделать «честным» и «справедливым»!

Не вызывает сомнений, что «умеренная» неустойчивость денежной системы выгодна финансовой олигархии, правящей миром, так как является для неё источником добавочной наживы. И какой наживы – достаточно лишь вспомнить, каким состоянием, «заработанным честным трудом на финансовой ниве», располагает тот же Сорос! С другой стороны, капитал заинтересован в поддержании финансовой стабильности, вернее, в поддержании такого уровня «стабильной нестабильности», чтоб не создалась угроза его господству. Кроме того, высокие «валютные риски» сильно мешают развитию мировой торговли. Поэтому буржуазное государство проводит политику недопущения полной дестабилизации, стараясь не выпускать ситуацию на финансовом рынке из-под контроля, – вот только делать это всё сложнее!..

В любом случае, все существующие валюты, даже самые «твёрдые», ясно показывают тенденцию к обесцениванию, к снижению покупательной способности. Достаточно лишь сопоставить покупательную способность доллара сегодня и 20 – 30 – 50 лет назад, чтобы воочию увидеть это. А некоторые, казалось бы, вполне благополучные страны вроде Италии переживали за последние полвека периоды гипер инфляции, катастрофического обесценения своих дензнаков и «сгорания» сбережений.

После краха золотого стандарта денежная система капитализмастановится со временем всё более неустойчивой. И положение «маленького человечка» в этом неустойчивом и враждебном ему мире становится всё более неуютным и трагическим. Обостряется вечная проблема обывателя: Во что вложить свои кровные сбережения, чтобы накопить что-то на старость или «на чёрный день», и не «прогореть»? В доллары? В евро? В гривны или рубли? Может, в золото? Этот вопрос сейчас гложет многих, но, по сути, на него нет однозначно положительного ответа. В любом случае денежные потери неизбежны, в любом случае «маленький человечек» станет марионеткой валютных спекулянтов и объектом дополнительной эксплуатации [566].

Каждый человек, живущий собственным трудом, будь-то рабочий, служащий или, скажем, мелкий торговец, должен понять, наконец, две следующие истины. Первая: денежная система капитализма прогнила полностью и окончательно, и нет никакой надежды на её выздоровление. Безналичные расчёты и электронные системы платежей, кредитные карточки и банкоматы и т.п. нисколько не способствуют её стабилизации и оздоровлению, как нас пытаются убедить. И истина вторая: денежная система капитализма служит не интересам «всего общества», а лишь интересам финансового капитала, служит ему инструментом дополнительной эксплуатации масс. Надежды на то, что она «исправится», опять же, нет никакой, так как функционирование и развитие денежной системы при капитализме, снова-таки, определяется основным экономическим законом этой формации.

Дата добавления: 2015-08-02