Глава 7. Положение современного рабочего класса 3 страница

Капитал, безусловно, заинтересован в сильном буржуазном государстве, способном подавлять врагов буржуазии и защищать её право на прибыль. Но сильный, уверенный в себе капитал видит идеал в таком государстве, которое бы как можно меньше вмешивалось в экономику и частный бизнес, последовательно проводило бы принцип laissez faire (это французское выражение можно перевести так – «пусть всё идёт само собой») и не мешало бы «делать прибыли». Когда буржуазия слаба, и ей реально грозит социалистическая революция, она готова примириться с вмешательством государства и с высокими налогами, раз это нужно для сбережения её классового господства. В кризисной ситуации она согласна предоставить властям самые широкие полномочия. Но когда частный капитал приобретает большую силу, он стремится скинуть с себя «государственную узду» и налоговое бремя, ибо они мешают ему получать наивысшие прибыли. И чем капитал сильней и уверенней в себе, тем слабее позиции буржуазного государства в сфере регулирования экономики [476].

В эпоху глобализации как раз и складывается ситуация, благоприятствующая достижению крупным капиталом «экономического суверенитета». Крупнейшие транснациональные монополии, приобретая невиданную ранее мощь, всё более выходят из-под контроля национальных правительств. Монополистический капитал, полностью формируя политику государств, добивается в последние десятилетия либерализации экономики, ослабления государственного вмешательства и контроля, сжатия социальных функций государства. Происходит в определённой мере возвращение к «классической» рыночной экономике, в которой объективные законы капитализма получают свободу и не сковываются, не подавляются искусственно [477].

Эгоистические интересы отдельных капиталистов и корпоративные интересы монополистических объединений всё более возобладают над политическими интересами всего буржуазного класса. Ненасытное стремление к максимальным прибылям в условиях ослабления классового врага буржуазии – пролетариата, – ослабления, наступившего после крушения системы социализма, – притупляет её «инстинкт классового самосохранения». Поэтому капитализм сбросил с себя личину «социально ориентированного рынка» и показал своё истинное лицо. «Социальная ориентация» оказалась преходящей, мимолётной; – объективные же законы капитализма, и, в частности, закон капиталистического накопления, – при этом строе неустранимы.

Усиление транснациональных монополий и ведёт к ломке той системы жёсткого регулирования экономики государством, что сложилась во времена Ф. Д. Рузвельта (начиная с его “New Deal” – «Нового курса»). Кейнсианские модели капиталистической экономики «вышли из моды», и их сменяют неолиберальные модели, воплощать которые начали в 80-е годы Р. Рейган в США и М. Тэтчер в Великобритании.

Одним из главных направлений неолиберальной политики американских властей, проводимой в угоду финансовой олигархии, является систематическое снижение налогов, взимаемых со сверхдоходов. Так, в период с 1960 по 2002 год максимальный уровень подоходного налога в США снижался с 91% при Дж. Ф. Кеннеди до 70,5% при Дж. Картере, 49% при Р. Рейгане и до 33% при Дж. Буше-младшем [478].

Естественно, такая налоговая политика ведёт к усиленному росту богатства богачей – и к свёртыванию социальных программ поддержки людей с невысокими доходами. К тому же, в современном «цивилизованном» мире всё большее значение для пополнения бюджета получают косвенные налоги, основной тяжестью ложащиеся на людей со средними и небольшими заработками. Таким образом, неолиберальная налоговая политика становится важным инструментом изменения распределения дохода и богатства в пользу хозяев нашего лучшего из возможных миров [479].

Глобализация же даёт транснациональному капиталу всё большую возможность диктовать свою волю национальным правительствам, даже такому, казалось бы, всемогущему, как американское. По мере того, как капитал глобализуется, буржуазное государство теряет рычаги для обуздания эгоистических интересов капиталистов, теряет рычаги перераспределения национального дохода и проведения эффективной социальной политики. Оно потому и вынуждено снижать налоги и предоставлять капиталу льготы, поскольку в противном случае капитал просто-напросто «утечёт» за границу – туда, где государство проводит более либеральную политику. Поступит так, как поступили немецкие когда-то фирмы «Сименс» и «БМВ»! Глобализация дала крупному капиталу сильные козыри в «игре» с национальными государствами, дала возможность шантажировать их, добиваясь свободы делания прибылей.

С другой стороны, обостряется конкуренция между государствами, которые стремятся любой ценой привлечь к себе капиталы, потерявшие «национальную привязку», ставшие высокомобильными и «легкотекучими». От этой конкуренции выигрывают капиталисты и проигрывают трудящиеся; вследствие её усиливается относительное обнищание пролетариата – как в масштабах всего мира, так и в рамках отдельных стран. В том числе: и в рамках процветающих стран, где ранее в течение некоторого времени относительного обнищания не было вовсе. В капиталистически глобализованном мире относительное обнищание пролетариата с необходимостью происходит в каждой стране, а не только во всём мире в целом.

И как бы нас не заверяли поборники капиталистической глобализации, будто она несёт процветание всему человечеству, на самом деле глобализация в её капиталистическом исполнении есть не более чем средство для обогащения кучки финансовой олигархии. Она нужна и выгодна ТОЛЬКО олигархам и их окружению, а подавляющее большинство человечества – 80, 90, а может даже все 95% населения Земли – не получает от глобализации ничего хорошего или вообще страдает от неё!

Космополитический, «обезнационаленный» капитал не несёт социальной ответственности перед «своими» рабочими – эти рабочие для него уже и не свои вовсе! Глобализация ведёт к ослаблению проводимой империалистическими государствами политики перераспределения сверхприбылей «своих» монополий в пользу «своих» рабочих – ибо и монополии уже не совсем свои. И если когда-то и имело место массовое «прикармливание» рабочего класса развитых стран «их» буржуазией, то этому приходит конец. Глобализация, превращающая мир в единое поле эксплуатации всего мирового пролетариата всей мировой буржуазией и отбрасывающая все препятствия для стремления капитала к максимуму прибыли, постепенно, но неуклонно, устраняет деление рабочего класса на привилегированный рабочий класс Запада и их коллег-париев из Третьего мира.

Показательно, что среди развитых держав лидирует по темпам относительного обнищания пролетариата как раз та страна, которая дальше всех продвинулась по своему информационно-технологическому развитию, и которая является «знаменосцем» глобализации, – Соединённые Штаты. В Европе ситуация пока несколько иная: там рассматриваемая тенденция тоже явно наметилась, но темпы ниже. «Около 58% прироста национального богатства, достигнутого в США в 1983 – 1992 гг., пришлось на “золотой один процент” (в странах ЕС в 1981 – 1996 гг. этот показатель составил 27%). В 90-е годы темп роста доходов наиболее состоятельных 5% населения США превышал средний показатель почти в 8 раз, тогда как в ЕС – только в 2,2 раза. Как следствие, в середине 90-х годов отношение доходов 20% европейского населения, близкого к “полюсу богатства”, к доходам 20%, расположившихся на другом “полюсе”, составляло примерно 6:1, тогда как в США - 13:1» [480].

Европейская модель капитализма отличается от американской большей «социальностью», большим вмешательством государства в экономику. Эти традиционные для Европы моменты сохраняются и поныне, противодействуя объективной тенденции капиталистического накопления. Но это, думается, не надолго: неолиберализм наступает и здесь; и, вообще: Америка, как «страна, промышленно более развитая [в наше время слово «промышленно» можно заменить на «информационно и финансово» – К. Д.], показывает менее развитой стране лишь картину её будущего» [К. Маркс. «Капитал», предисловие к первой книге]. Угроза ухода капитала из Западной Европы (даже в ту же Америку) заставит здешние правительства проводить более либеральную политику. Поэтому можно смело предсказывать углубление социального неравенства и в Европе, где скоро от «социализмов» и следа не останется! [481]

IV.

В настоящее время в развитых странах отмечается новое и очень серьёзное наступление буржуазии на экономические завоевания трудящихся. Буржуазия настойчиво добивается свёртывания социальных программ, сокращения пособий и других выплат, ослабления законов об охране труда, увеличения сроков выхода на пенсию и т.д. [482] Одновременно усиливаются гонения на рабочих активистов, на тех профсоюзных деятелей, которые не продались работодателям, а продолжают борьбу за права трудящихся [483]. Кстати сказать, для борьбы с рабочими активистами буржуазия тоже применяет новейшие информационные технологии, например, создаёт электронные базы данных, содержащие подробные сведения о «смутьянах».

Конечно, западный пролетариат не смирится с тем, что его лишают завоёванного им высокого стандарта жизни; и он будет вести экономическую борьбу. В некоторых случаях эта борьба даже завершается победой – как это произошло во Франции весной 2006 года, когда сотни тысяч студентов и лицеистов вышли на улицы и добились отмены законов, ущемлявших права трудящейся молодёжи. Однако с разгромом системы социализма исчез первостепенный фактор успеха в этой борьбе – существование того самого оплёвываемого ныне «реального социализма» с его достижениями, вынуждавшими буржуев быть более уступчивыми в конфликтах с рабочими. Глобализация – именно глобализация капитала – также очень ослабляет позиции западных рабочих: они могут, ясное дело, требовать чего угодно и бастовать сколько угодно, но работодатели в ответ на требования профсоюзов могут теперь просто перенести производство туда, где рабочая сила и дешевле, и покладистее! Потому-то эффект от экономической борьбы западного пролетариата нынче намного ниже, чем когда-то, и в складывающейся ситуации рабочий класс Запада лишается той «политической “накрутки” к цене рабочей силы», которую он раньше получал [484].

Однако самое негативное воздействие на положение рабочего класса оказывает внедрение на производстве современных техники и технологий [485]. Информационный способ производства основан на применении совершенного оборудования, в невиданной степени повышающего производительность труда. Но, не забывайте, при капитализме машина служит не облегчению труда рабочих и улучшению их жизни,ноисключительно увеличению прибыли её владельца– капиталиста. И внедрение новейших, наделённых «памятью» и «интеллектом», машин – машин, способных выполнять умственную работу и замещать человека в функции управления большими комплексами машин, – непременно влечёт за собою вытеснение с производства многих рабочих и ухудшение их экономического положения. Переход к информационно-машинному способу производства ведёт к невиданному повышению технического строения капитала и, соответственно, к росту числа людей, ненужных капиталу: «…Так как спрос на труд определяется не размером всего капитала, а размером его переменной составной части, то он прогрессивно уменьшается по мере возрастания всего капитала, вместо того, чтобы… увеличиваться пропорционально этому возрастанию. Он понижается относительно, по сравнению с величиной этого капитала, понижается в прогрессии, ускоряющейся с возрастанием этой величины. …Это относительное уменьшение переменной части капитала… представляется… в таком виде, как будто, наоборот, абсолютное возрастание рабочего населения совершается быстрее, чем возрастание переменного капитала, или средств для занятия этого населения» [К. Маркс. «Капитал», книга первая, глава 23]. Короче говоря, вследствие внедрения новой техники возрастает относительное перенаселение – растёт масса «лишнего» рабочего люда, – и это лишнее население оказывает давление на рынке труда, давит на продавцов рабочей силы. Предложение рабочей силы растёт быстрее роста спроса на неё, из-за чего, естественно, снижается цена рабочей силы, а работодатели получают возможность диктовать пролетариям выгодные себе и невыгодные рабочим условия труда [486].

Благодаря компьютеризации производства рабочий получает под свою команду целую бригаду «виртуальных рабочих». Но каждый «виртуальный рабочий» – это, по существу, вытесненный с производства реальный, живой рабочий! Автоматические поточные линии, роботы, компьютеры, управляющие целыми заводами-автоматами, возводят процесс вытеснения живого труда на новую высоту. Теперь речь идёт уже о массовом и всё более стремительном вытеснении рабочих из производства, которое, судя по всему, развернётся в самой ближайшей перспективе [487].

Массы рабочих при информационном способе производства становятся «лишними». Лишними для капиталистического производства – для производства, функционирующего ради прибыли и совершенно «глухого» к чаяниям «простых тружеников». Напротив, при социализме относительное уменьшение потребности в живом труде ведёт не к выбрасыванию «лишних» людей на улицу при одновременном усилении эксплуатации тех, кто остался на рабочих местах, а к сокращению рабочего времени работающих членов общества, соответственно, к увеличению их свободного времени при росте благосостояния. При капитализме машина – средство производства прибавочной стоимости, средство усиления эксплуатации труда; при коммунизме она – средство облегчения труда, повышения материального благосостояния, увеличения свободного времени, вообще – улучшения жизни трудящихся.

Но вернёмся к капитализму. Во второй главе было показано, что в начальный период НТР в развитых странах техническое строение капитала перестало расти и даже, более того, оно уменьшалось. Кроме того, рабочая сила, вытесненная из непосредственно вещного производства, с фабрик и заводов, находила себе применение в быстрорастущем производстве услуг (где органическое строение капитала пока что очень низко), в торговле и банковском деле. По этой причине рост безработицы на Западе замедлился. Так, в США с 1955 по 1975 год безработица выросла лишь с 5 до 8,6 %, во Франции с 1954 по 1979 год – с 2,6 до 6 %. (Этот рост совсем невелик, если принять во внимание массовую иммиграцию в эти страны). А, например, в ФРГ она вообще снизилась: с 14% в 1950 году (послевоенном, правда) до 4,4% в 1978-м [488].

Всё в корне меняется с массовым внедрением персонального компьютера и компьютерных сетей. Компьютер стал в больших масштабах автоматизировать умственный труд и… энергично вытеснять рабочих из информационного производства [489]. Причём надо особо отметить, что людей с производства вытесняют не только компьютеры сами по себе, не только компьютерное «железо», но и та информация, что компьютерами движет и в них содержится. Работников (бухгалтеров или редакторов, например) вытесняет более мощная, более совершенная профессиональная компьютерная программа. Или, к примеру, компьютерные базы данных вытеснили многих людей, занимавшихся раньше ведением картотек и поиском в них нужных сведений.

Невиданно высокие темпы совершенствования компьютеров и – главное – их систем делают эти машины особо опасными «конкурентами» рабочих, придают им способность с наибольшей силой вытеснять живой труд с производства. А что же, спрашивается, будет, когда на производстве станут массово применяться машины с искусственным интеллектом? Ведь они смогут покуситься и на т.н. творческий умственный труд, до сих пор чувствующий себя в относительной безопасности [490].

Также ПК в массовом порядке вытесняет с рабочих мест менеджеров низшего и среднего звена, торговый и банковский персонал. Например, компьютеризация рабочих мест продавцов в крупных супермаркетах («гипермаркетах»), их оснащение сканерами для автоматического считывания штрих-кодов, ведёт к относительному сокращению потребности в работниках торговли. Банковские кассиры вытесняются с рабочих мест вследствие широкого распространения кредитных карточек и банкоматов и т.д. Потребность в секретарях, референтах, машинистках, курьерах также снижается по мере распространения и развития компьютерной техники [491].

К этому надо прибавить перспективу широкой механизации, автоматизации и роботизации сферы услуг, где в настоящее время всё ещё очень велика доля ручного труда и крайне низко органическое строение капитала.

Внедрению передовой техники в слаборазвитых странах, как было показано выше, сильно противодействует дешевизна рабочей силы. Но технический прогресс побеждает и там; и при капитализме он, вкупе с другими факторами, ведёт к разорению ремесленников, кустарей, крестьян и мелких промышленников, к возрастанию безработицы в бедных странах. Вообще, безработица ужасающими темпами растёт во всём мире. По данным Международной организации труда (МОТ), количество безработных на планете достигло в 2002 году 180 млн. человек и продолжало расти, особенно в таких регионах, как Латинская Америка и страны Карибского бассейна, страны Азии, Ближнего Востока и Африки. В 2004 году называлась уже цифра в 185,9 млн. человек, или 6,2% всего трудоспособного населения планеты [492].

Перспективы же – просто зловещие. По мере становления и развития информационного способа производства следует ожидать катастрофического роста резервной армии труда и на Западе, и во всём мире в целом. «Прогнозируется, что для функционирования мировой экономики в этом столетии будет достаточно 20% населения. Больше рабочей силы не потребуется [выделено мной – К.Д.]. Пятой части всех ищущих работу хватит для производства товаров первой необходимости и предоставления всех дорогостоящих услуг, какие мировое сообщество сможет себе позволить. Эти 20% в какой бы то ни было стране будут активно участвовать в жизни общества, зарабатывать и потреблять… У тех же 80%, которые останутся не у дел, будут колоссальные проблемы» [493]. Четыре пятых населения Земли будут не нужны капиталу, и у них возникнут «колоссальные проблемы» – попросту говоря, они будут исключены из активной жизни, превратятся в пауперов и изгоев! Кто и как будет содержать их? А со стремительным ростом безработицы многократно умножатся и все те бесчисленные социальные беды, что порождаются ею [494].

В развитых странах к «техническому» фактору увеличения относительного перенаселения прибавляется ещё и «отток» рабочих мест отсюда в страны с дешёвой рабочей силой (и ведь не исключено, что процесс сей может затронуть и некоторые высокотехнологичные отрасли, в т.ч. отрасли информационного производства), а также – с другой стороны – лавинообразно усиливающийся приток в сами богатые страны дешёвой рабочей силы из бедных уголков планеты.

Глобализация повсеместно ухудшает положение рабочего класса, но особенно больно она ударяет как раз по западному пролетариату. Глобализация означает не только тенденцию к установлению единых мировых цен и единой для всего капиталистического мира нормы прибыли, но и тенденцию к выравниванию цены рабочей силы в разных странах. Эта тенденция обусловлена, с одной стороны, повышением мобильности капитала и, соответственно, «мобильности рабочих мест», перемещающихся в бедную, низкооплачиваемую часть мира, а с другой стороны – повышением мобильности самой рабочей силы, усилением миграционных процессов. Конечно, мобильность рабочих мест и рабочей силы намного ниже мобильности товаров и денежного капитала, отчего данная тенденция проявляется намного медленнее. Но, тем не менее, формируется не только единый общемировой рынок товаров и услуг, а также единый мировой рынок инвестиций и ценных бумаг, но и – в весьма, правда, отдалённой перспективе – единый рынок рабочей силы. В эпоху глобализации всемирный пролетариат всё более выступает как одно целое во взаимоотношениях со всемирной буржуазией, и внутри него потихоньку стираются «национальные различия и привилегии», свойственные «классическому» империализму.

На едином всемирном рынке рабочей силы тоже должны постепенно формироваться единые цены. Разумеется, сей процесс обещает быть затяжным, ибо слишком много факторов препятствует выравниванию уровней заработной платы [495]. Но развитие глобализационных процессов неумолимо, и, невзирая на все препоны, выравнивание национальных уровней заработных плат происходить будет. Причём это выравнивание состоит не в «подтягивании» заработных плат в отсталых странах до уровня зарплат в странах развитых, но скорее, наоборот, в «опускании» последних. Ведь мобильность рабочих мест усиливает экономические позиции Капитала и ослабляет позиции пролетариев, «из-под которых» эти самые рабочие места могут теперь легко быть «убраны»! Исчезновение «национальной привязки» капитала ещё более привязывает рабочий класс к капиталу – ко Всемирному Капиталу.

Нет сомнений: в погоне за прибылью капиталисты будут и впредь выносить производства в страны с дешёвой рабочей силой [496], а это приведёт к росту резервной армии труда в развитых странах и к изменению конъюнктуры рынка рабочей силы не в пользу наёмных рабочих. Положение ещё более усугубится, если начнётся-таки массированный «вывод» из «метрополий» высокотехнологичных производств (а такую возможность, как было показано выше, нельзя исключать) и если в страны с более дешёвой, но достаточно квалифицированной, рабочей силой начнут перемещаться отдельные звенья управленческой деятельности и банковские услуги [497]. Развитие Internet'а делает последний процесс, по-видимому, неизбежным, вследствие чего потеря рабочих мест в производительной сфере будет на Западе всё меньше компенсироваться созданием новых рабочих мест в сфере управления и обращения [498].

Переход к информационному способу производства и глобализация обусловливают рост безработицы в развитых странах. С начала 90-х годов к их середине (в фазе экономического роста!) безработица выросла в Германии с 7,9 до 9,9%, в Испании – с 16,2 до 22,9 – 24,1 %, во Франции – с 9 до 12,4%, в Италии – с 9 до 11,7%, в Великобритании – с 7 до 10,5%, а в Финляндии – с 3,2 до 16,6%! В целом по ЕС безработица достигла в 1994 году 11,1%. Затем, правда, были «приняты меры», и к 2002 году безработица существенно снизилась, даже ниже уровня 1990 года: в Германии до 8%, в Испании – до 11,2%, во Франции – до 8,8%, в Италии – до 9%, в Великобритании – до 5,2%, в Финляндии – до 9,2%, и в целом по ЕС – до 7,3% [499].

Нужно, однако, иметь в виду, что все эти «успехи» достигнуты во многом за счёт расширения практики неполного рабочего дня – со столь же неполной оплатой! Вследствие этого официальный уровень безработицы занижается относительно истинного её уровня в несколько раз [500]. Кроме того – не забывайте – оживление западной экономики в 90-е годы происходило в значительной мере благодаря развалу промышленности на территории бывшего СССР и открытию постсоветского рынка для иноземных товаров. Можно не сомневаться, что создание множества рабочих мест на Западе было прямо связано с ликвидацией ещё большего их числа в СНГ.

На рубеже тысячелетий и в США был вроде бы достигнут рекордно низкий уровень безработицы (менее 5%; точнее – 4,9% в августе 2001 года [501]) – снижение безработицы в этой стране следует объяснять, очевидно, её более высокой инвестиционной привлекательностью в сравнении с Европой, где выше заработные платы и жёстче социальная защита наёмных работников. Кроме того, именно в США по-прежнему концентрируются многие наисовременнейшие информационные производства, и всё ещё создаётся немало новых рабочих мест в этой сфере.

Однако успехи буржуазных государств в борьбе с безработицей оказались, как и следовало ожидать, преходящими. Начало XXI века ознаменовалось новым витком роста безработицы. Так, в 2003 году её уровень поднялся в ФРГ до 10,4% [502]. «Рост безработицы в Японии в октябре [2001 года – К.Д.] по данным правительства достиг 5,4%. Этого страна не испытывала почти пятьдесят лет [!] …Общее количество безработных в Японии достигло 3,6 млн. человек (больше не было с 1953 года, когда безработица была впервые подсчитана)» [503].

Уровень же безработицы среди молодёжи, только вступающей в трудовую жизнь, всегда много выше общего уровня безработицы. Вот данные по числу безработных в возрасте 15 – 24 лет в 2002 году: Греция – 26,1%, Испания – 22,2%, Франция – 20,7%, Италия – 27,2%, Финляндия – 21,1%; вся Европа – 15,1% (примерно в два раза выше общего уровня безработицы!) [504].

Безработица – это проклятье буржуазного общества, являющееся вместе с тем непременным спутником капиталистического производства. Это явление при капитализме принципиально неустранимо, ибо проистекает из действия его объективных законов. Определённо можно сказать, что безработица выгодна капиталистам, так как способствует понижению цены рабочей силы, и капиталисты вовсе не заинтересованы в её полном устранении. (Конечно, буржуазное государство, руководясь всё тем же «буржуазным инстинктом самосохранения», проводит политику, направленную на снижение уровня безработицы. Ведь, несмотря на то, что наличие резервной армии труда объективно выгодно капиталистам с экономической точки зрения, с политической точки зрения им необходимо удерживать её размеры в «разумных» пределах, не допуская накопления взрывоопасной «критической массы» недовольства).

Безработица наносит огромный ущерб обществу. Доподлинно известно, что увеличение уровня безработицы всего на один процент вызывает увеличение на несколько процентов алкоголизма, наркомании, преступности, числа психических больных и самоубийств на тысячу жителей. Статус безработного унижает человека, выключает его из полноценной жизни, ведёт к деградации и маргинализации. Хроническая безработица порождает пауперизм, или, в переводе на современный язык, «бомжизм», – явление, характерное отнюдь не для одних лишь бедных стран.

Вынужденный простой части людей повышает нагрузку на работающих членов общества, которым приходится содержать неработающих членов семей или – своими налогами – оплачивать пособия. Расходы буржуазного общества на выплаты по безработице достигают в богатых странах весомых размеров, порядка 5 – 6 % ВНП! С другой стороны, получение пристойного пособия по безработице, позволяющего довольно сносно, во всяком случае, по меркам нашей страны, жить, развращает западных безработных, превращает значительную их часть в нахлебников, не желающих работать, а особенно – выполнять «чёрную работу», достающуюся иммигрантам; – усиливает, тем самым, паразитизм и загнивание западного общества [505].

Вынужденный простой рабочей силы означает и то, что огромные затраты общественного труда на подготовку работников, на их общеобразовательное и профессиональное обучение, а также собственные затраты труда людей в процессе их обучения, пропадают впустую. И здесь не имеет значения, из какого источника финансировалось это обучение: из государственной казны, т.е. из совокупного кармана всех граждан, или из карманов индивидуальных. Важно лишь то, что бесплодно теряется немалый общественный труд. Простой высококвалифицированной рабочей силы сопряжён с перепроизводством личностных знаний; и это пере производство – лишнее производство – становится всё большей проблемой: «Разбазаривание людских ресурсов в виде безработицы или частичной занятости – главная потеря мирового сообщества в целом, и особенно некоторых стран, которые тратили большие средства на образование» – пишет профессор Шимаи [506].

Приходится констатировать факт: уйма общественного труда в сфере образования пропадает зря, и это имеет место в любой капиталистической стране. Постоянное превышение предложения над спросом на рынке рабочей силы, наличие резервной армии труда есть условие самого существования капиталистического способа производства, а значит, высшие и другие профессиональные учебные заведения должны в значительной мере работать на биржу труда, обеспечивая капиталистам необходимые им для получения максимальных прибылей «трудовые резервы».

V.

Реалии таковы, что в наступившую эпоху глобализованного капитализма пролетариям стран «Золотого миллиарда» придётся всё жёстче конкурировать с дешёвой рабочей силой как вне их стран, так и внутри них [507]. Сомневаться не приходится: глобализация ставит крест на их привилегированном положении по отношению к пролетариям остального мира. И потому следует ожидать, что экономическое положение западного пролетариата, которое казалось столь радужным ещё десяток лет тому назад и которое до сих пор представляется незыблемо-радужным нашему обывателю, уже через какое-нибудь десятилетие сильно пошатнётся [508].

Первые признаки начала этого процесса уже становятся заметными, причём они становятся особенно зримыми в самой мощной и богатой империалистической державе – в США. Падение уровня жизни рабочих и других людей труда происходит в Штатах уже на протяжении нескольких последних десятилетий. Несмотря на то, что производительность труда с 1973 по 1998 год выросла здесь на 33%, реальные зарплаты не выросли, а упали! Подсчитано: если бы заработная плата американских рабочих росла такими же темпами, как производительность их труда, то их средняя почасовая оплата составила бы в 1998 году $18,1, а не $12,77, как оно имело место на самом деле, или она была бы выше на $11000 в год [509].

Как я отмечал выше, в Соединённых Штатах, как стране, «возглавляющей» информационную революцию и глобализацию, все те социально-экономические явления, что сопровождают их, проявляются раньше и сильнее, чем в других странах. Но и в «более социальной» Европе эти явления, хоть и с небольшим запаздыванием, тоже разворачиваются: «То, что началось в Америке, теперь очевидным образом распространяется на весь остальной западный мир. В начале 80-х гг. Соединённое Королевство начало испытывать рост неравенства, начавшийся десятью годами ранее в Соединённых Штатах. В то время как средний доход с 1979 по 1993 г. вырос на треть, доход нижних 10% снизился на 17%. Через десять лет та же тенденция начала проявляться на европейском континенте. …Небольшие снижения реальной заработной платы начали даже появляться в столь необычных для этого местах, как Германия. Заработная плата в Финляндии падала четыре года из пяти в начале 90-х гг.» [510]. Правда, в Европе не наблюдается в целом такого ухудшения жизненного уровня пролетариев, как в США. Наверное, у европейских рабочих всё ещё впереди… Время покажет, как отразится на их положении вступление в ЕС бедных стран Восточной Европы, которое, на «все сто пудов», вызовет усиление движения капиталов с запада на восток, а рабочей силы – с востока на запад! Впрочем, судя по телевизионным сообщениям о забастовках и иных акциях недовольства в ФРГ, Франции и ряде других стран, люди труда сталкиваются там с серьёзными социальными проблемами уже сегодня. Не всё так уж благополучно «в Датском Королевстве»!

Дата добавления: 2015-08-02