Петр Яковлевич Чаадаев

Многие мыслители, занимающиеся исследованием истории русской философии, отмечают, что русская самобытная философия возникла лишь в XIX в. Это не значит, что до этого времени в России вообще не было философии. Это означает лишь то, что философы занимались теми проблемами, которые предлагал Запад.

Дело в том, что Российское государство сформировалось только в IX в. До этого времени существовали разрозненные славянские племена, с племенным или мифологическим мировоззрением. Когда Владимир объединил племена в единое государство, перед ним встала задача, сходная с той, которую в своё время пытался решить римский император Константин: нужно было сплотить разные народы в единое целое. И Владимир принял то же решение, что и Константин. Он решил, что единой идеологией может стать христианство в его православном варианте.

Нужно сказать, что православие к моменту принятия его в качестве государственной религии уже было довольно широко распространено в России. Бабушка Владимира княгиня Ольга была христианкой. Кроме того, Владимир, по-видимому, оценил тот факт, что в Византии церковь подчинялась императору, в то время как в его княжестве жрецы постоянно посягали на светскую власть.

Вместе с принятием православия Россия подпала под духовную зависимость от Византии. Дело в том, что в Византии официальной идеологией был христианский мистицизм, получивший название «византийского исихазма» (от греч. Исихия – молчальничество).

В Россию из Византии хлынул поток мистической литературы, под влиянием которой наша культура оказалась на долгие века. На Западе культура тоже находилась под гнётом церкви. Но если там, начиная с XIV в. начинается формирование светской культуры, науки, то в России ничего этого не было. Робкие проявления светской мысли появились лишь в конце XVIII в.. И только в середине XIX в. формируются самостоятельные философские направления и школы. Самобытная русская философия – это социальная философия. Как писал Н. А. Бердяев, русские мыслители задумались: «Что замыслил творец о России?»

Отвечая на этот вопрос философы разделились на западников и славянофилов. По сути дела, критерием такого деления стало их отношение к реформам Петра I. Западники его всячески возвеличивали, т. к. думали, что он совершил для России благое дело, а славянофилы наоборот, считали, что он чуть ли не предал интересы России.

Западники исповедовали западноцентристскую идеологию, сформировавшуюся в рамках западной культуры, заключающуюся в том, что именно Запад обозначил вектор прогрессивного исторического развития для всех народов. Все должны идти именно по этому пути – демократии и НТП. Если кто-то этого не делает – значит это народ отсталый.

Славянофилы же исповедовали идею о самобытности русской культуры и о ненужности и даже вреде копирования западных образцов жизни. И славянофилство и западничество прошло в своем развитии несколько этапов, которые отличаются друг от друга. Мы поговорим лишь о раннем западничестве и славянофильстве.

Первым западником является П. Я Чаадаев. Один из безусловных духовных лидеров российского высшего общества середины XIX в. Друг Пушкина, который посвятил ему знаменитое стихотворение: «Пока свободою горим, пока сердца для счастья живы, мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы».

В ранней молодости Чаадаев несколько лет провёл за границей. Это время он посвятил подробнейшему изучению западной цивилизации. Он изучал науку, технику, искусство, сельское хозяйство. А потом у него закончились деньги, и он был вынужден уехать в Россию, причём не в Москву или в Петербург, а в российскую глубинку, очень далёкую от высот западной цивилизации. И контраст цивилизаций настолько поразил Чаадаева, что он начал работать над «философическими письмами», в первом из которых он проводит сравнительный анализ западной и восточной культуры. Всего было написано восемь писем. Первое было опубликовано при жизни Чаадаева, остальные семь – при советской власти.

Чаадаев считал, что Россия, в духовном отношении – совершенно бесплодная страна: «…мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих. Если бы мы не раскинулись от Берингова пролива до Одера, нас и не заметили бы. И, в общем, мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким – то важным уроком для отдалённых поколений».

Причину такого тягостного положения нужно искать в прошлом России. В отличие от «энергичного Запада», воздвигшего «храмину современной цивилизации», Россия с самого начала оказалась в стороне от «великой мировой работы». Причина этого – её вековая зависимость от жалкой и презренной Византии, чей нравственный устав она положила в основу своего воспитания. А устав этот был – мистицизм и аскетизм, который способствовал развитию национального и религиозного самомнения и привёл к тому, что Россия надолго оказалась оторванной от Запада.

Доля истины здесь присутствует, поскольку первые российские священники действительно, крайне враждебно относились к западу. Например, в XI в. жил в Киево-Печерской лавре – тогдашнем центре православия - очень влиятельный христианский подвижник Феодосий Печерский, который считал, что с латинянами нельзя общаться, поскольку они «неправильно веруют». Эта борьба за чистоту веры привела к тому, что в XVI в. самом российском православии произошёл раскол.

Патриарх Никон, с благословения тогдашнего российского царя Алексея Михайловича, решил провести церковную реформу, с целью приведения богослужебных книг и культовой практики в соответствие с греческими образцами. Некоторые священники со своей паствой этому мероприятию воспротивились, т. к. считали, что на Руси сложилось своё, истинное православие и греки нам не указ. Кроме того, греки запятнали себя тайным союзом с Западом, с которым мы не дружили. Те, кто реформу не принял стали называться раскольниками и в течение нескольких веков подвергались гонениям.

Чаадаев считал, что путь развития цивилизации для всех народов един и этот путь начертан Западом. Сегодня такая идеология называется западоцентризмом. Он считал, что на Западе созданы зародыши царства божьего на земле. Во-первых, разумная жизнь в эмпирической действительности: бытовой комфорт и благоустроенность, цивильные привычки и правила. Во-вторых, высокий уровень просвещения и культуры западных народов, которые «постоянно творили, выдумывали, изобретали». В-третьих, наличие отлаженных юридических отношений и развитого правосознания. Поэтому атмосферу Запада, «физиологию европейского человека» и составляют «идеи долга, справедливости, права, порядка».

Почему же мы не умеем жить разумно в эмпирической действительности? Почему то, что у других народов обратилось в инстинкт и привычку, нам «приходится вбивать в головы ударом молота»? «В нашей крови есть нечто враждебное всякому истинному прогрессу, мы живём в тесных пределах настоящего, без прошедшего и будущего». Вся наша история – тусклое и мрачное существование, злодеяние и рабство. «Сначала дикое варварство, потом грубое невежество, затем свирепое и унизительное чужеземное владычество, дух которого позднее унаследовала наша национальная власть».

Чаадаев считает, что все достижения в культуре, которыми может гордиться Запад стали возможны лишь благодаря католицизму. В католицизме сформировалась ярко выраженная социальная доктрина. Оно не отгораживалось от политики и науки, а наоборот, всегда активно внедрялось во все сферы жизни западного общества и вело его к построению царства Божьего на земле. Конечно, были и заблуждения в виде инквизиции, но это досадная оплошность. Православие же никогда не интересовалось светской жизнью и не было заинтересовано в её преобразовании. Далее в письме Ч. критиковал российские крепостнические порядки.

Письмо было опубликовано в журнале «Телескоп». Скандал разразился ужасный. Журнал закрыли, редактора сослали, Чаадаева объявили сумасшедшим. Посадили его под домашний арест. Царь был возмущён. Многие друзья Ч. Выражали своё с ним несогласие. Через год он написал «Апологию сумасшедшего» - плод определённой духовной эволюции.

Что касается прошлого России, тут точка зрения в целом не изменилась, за исключением одного момента: Чаадаев высказал идею, оказавшейся очень важной для всей последующей русской религиозной философии. Эта идея о том, что Православие сохранило в чистоте первоначальное христианство. В Католицизме христианство стало чересчур модернизированным, приспособленным к мирской жизни

Что касается будущего России, то в этом вопросе у Чаадаева появился оптимизм. Оказывается, бесплодность культурного прошлого России является в определённой степени благом. Русский народ, не будучи скованным окаменелыми догмами, обладает чистым и восприимчивым сознанием ребёнка, что позволит ему выполнить великие задачи грядущего.

Ч. приходит к мысли об особой роли русского народа, которая всегда была присуща русской культуре. Здесь можно упомянуть идею «Москва – третий Рим», выдвинутую в начале XVI в. монахом Филофеем в послании Василию III. Суть её заключалась в том, что первый и второй Рим пали, т. к. там забыли заветы христианства и погрязли в разврате. Третий Рим – Москва – будет стоять до светопреставления. Здесь опять акцентируется особая роль русского православия.

Историческая роль России заключается в том, что она должна продолжить ту работу по построению царства божьего на земле, которую начал Запад. Но для этого ему нужно учиться у Запада. Другого пути нет. Царство божье на земле Чаадаеву виделось как осуществление буржуазных принципов равенства, свободы, демократии под эгидой христианства.

К докладу 2 (б): Левицкий С. А. Очерки по истории русской философии. М., 1996. С. 87-94.

Дата добавления: 2015-08-02