Глава 15.Глаза-в-глаза. Ностальгия. Прощайте, мертвые.

POV Том.
- Но я же тебе не позировал, - ошеломленно сказал я, принимая от Билла собственный портрет, имевший поразительное сходство с оригиналом.
- А мои руки и без того всё запомнили, - простодушно отметил Трюмпер, чем вызвал у меня смущение, так как я тут же вспомнил недавний инцидент, в котором имели место быть его руки. И не только руки, собственно говоря.
- Ладно. Время моих подарков, я надеюсь, закончилось. – Осознав, что я уже которое время не дышу, резко вытолкнул из легких воздух. – А то День Рождение у тебя, а презенты дарятся мне.
- Не прие*ывайся и будь благодарным мальчиком, - криво улыбнулся Билл и провел пальцами по моей щеке. Но я почувствовал его нетерпение. Каким бы безразличным он не прикидывался, а ему было любопытно: какой же подарок я для него припас. Всё-таки в нём есть какая-то детскость. И чем больше он пытается скрыть её, тем чаще она проявляется в словах, поступках или действиях.
- Спасибо, - указал я взглядом на нарисованного себя и медленно растянул в улыбке рот. – Вышло очень круто.
- Гений, - самодовольно вынес свой вердикт Билл, тыча пальцем себя в грудь.
- У меня есть кое-что для гения, - как бы небрежно произнес я, чем только удвоил нетерпение брюнета.
- Будешь говорить таким заискивающим тоном, и, клянусь, 25 – это был твой последний юбилей, - перешел Трюмпер на излюбленные им угрозы.
Я ответил интригующей минутой молчания, после чего достал из-под дивана коробку, упакованную в тёмно-фиолетовую бумагу.
- Что это? – спросил Билл, принимая подарок. Он тут же принялся вертеть его и трясти, но однотонная бумага ничего не говорила о своём содержании.
- Мольберт, - сжалился я над Трюмпером, который уже едва ли не сгорал от своего любопытства.
Глаза брюнета благодарно засияли, но вместо «спасибо», он назвал меня транжирой.
- Ты ведь итак кучу всего мне надарил, - недовольно пробормотал он. – Я хотел другой подарок. Бесплатный.
На последнее слово он сделал особый упор, правда я не понял почему.
- Тебе не нравится? – подавленно спросил я. Значит, сияющие глаза – это было лишь притворством. – Я думал…
- Какой же ты тугодум! – несдержанно воскликнул Билл и поцеловал меня, грубо схватив за воротник кофты.
Я уронил свои руки на плечи брюнета, после чего ладони, словно на автомате, заскользили вниз, изучая выпирающие ключицы, ребра и совершенно плоский живот. Я притянул худое тело парня к себе, впиваясь в его губы более требовательным и глубоким поцелуем.
Так вот значит, что это были за намеки.

POV Билл.
Казалось, в мозгу у Тома что-то зажглось. Он словно потерял голову, стоило мне его поцеловать. Не прошло и минуты, как Каулитц стал нетерпеливо снимать с меня футболку. Такое чувство, что у него было не две руки, а, как минимум, 5. Он успевал снимать одежду и ласкать моё тело одновременно. И это сводило меня с ума не меньше, чем самого Тома.
Я решил не отставать от дредастого, и принялся возиться с замком и липучками на его кофте, при этом мысленно чертыхаясь, что это занимает так много времени.
Когда мы освободились от верхней одежды, Том сжал между пальцев мой подбородок, мешая увести взгляд в сторону, и подарил мне легкий поцелуй. Он заморгал, и ресницы защекотали моё лицо. Я тихонько заскулил, содрогнувшись от приятного холодка, пробежавшего между лопаток.
Будто нарочно Том не закрывал глаз, когда его влажные губы принялись за новый поцелуй, уже более страстный и даже чуточку похотливый. Я тоже распахнул свои, ощущая, что Каулитц именно этого и хочет. «Глаза в глаза» - это оказалось интимно и так лично. Я впервые понял, почему люди при поцелуях закрывают свои глаза. Ведь если они остаются открытыми, то чувства зашкаливают. Земля уходит из-под ног. Ты видишь мутное отражение себя в глазах партнера. Видишь, как расширяются его зрачки, когда он беглым взглядом окидывает твоё лицо. Тебе, в реальном смысле, сносит крышу. Забываешь, как дышать, но тебя это и не волнует. Забываешь, как моргать, но от этого не болят глаза. А в голове твоё собственное я лихорадочно шепчет его имя.
Язык Тома проворно проскользнул ко мне в рот. Кончиком он изучал моё нёбо, неспешно, кропотливо и неизменно ласково. Я в окружную обвел язык Каулитца своим, подмечая каждую черточку, которая его испещряла.
Говорят, вся жизнь проносится перед тобой, когда умираешь. Я всегда думал: а что же увижу я? Моя жизнь – это не те кадры, которые жаждут, чтобы их пересмотрели. Или чтобы их запомнили перед тем, как сердце перестанет биться.
Но теперь я знаю, что я разгляжу в своём конце туннеля. Это будет лицо Тома. Такое, как сейчас. Смуглое, от палящего последние две недели солнца. Легкий румянец на щеках, от жары, что сейчас нас сковала. Глаза, приоткрытые лишь наполовину, словно Каулитц в нирване. Капельки испарины на лбу. Начавшая пробиваться сквозь кожу щетина. Это всё я сохраню в своей памяти, пересматривая снова и снова.
Я лизнул уголок рта Тома, после чего тот разошелся в блаженной улыбке.
После пары секунд немого диалога, Каулитц вдруг вжал меня спиной в стену и принялся осыпать очередной порцией поцелуев. Стал опалять горячим дыханием кожу на моей шее. Или на груди. Или на лице.
Боже, мурашки от его жарких губ бегали по всему телу, не позволяя опознать начальное место их появления.
Каулитц обхватил губами мой сосок с характерным чмоканьем. А позже он подключил к губам зубы и язык. Я застонал, не зная, за что ухватиться, лишь бы заглушить это томительное ожидание хоть чем-нибудь.
В ушах звенело, череп грозился раскрошиться в пыль, а Том уже расстегивал мои джинсы и спустил их вместе с нижним бельем. После чего и сам опустился на колени.
- Твою мать, - дрожа от возбуждения, выдохнул я, когда Том крепко держа член одной рукой, начал скользить по нему ртом вверх и вниз.
Сколько неумелых рук трогали меня.
Сколько губ целовали моё тело.
Чего я только не испытывал на себе, пытаясь угодить клиентуре.
Но то, что происходило сейчас ни шло ни в какое сравнение с работой, за которую мне платили.
Я никогда не получал от секса удовольствия. И не думал, что вообще смогу его получить, после всех этих лет у Йорга, но Том оживил меня. Оживил не только чувства, но и ощущения. Я, словно Пиноккио. Только моя мечта сбылась. Я превратился из деревянного мальчика в человека. И, будь я проклят, если это не то, чего я когда-либо желал.
- То-о-ом, - умоляюще просипел я, когда он взял мой напряженный член в рот и, не смыкая губы вокруг ствола, начал круговые движения головой. Член скользил по его рту, задевая разные места и точки по мере того, как он продолжал вращение.
Я ухватился за его дреды, тянул и дергал их, но Том не обращал на это внимания. Он продолжал дразнить меня. Заставлял кровь кипеть в жилах еще сильнее, а сердце биться чаще. Перед глазами плясали яркие огоньки, что не позволяли на чем-либо сфокусировать взгляд.
Единственный, с кем я теряю контроль.
Единственный, чья инициатива мне по душе. Единственный, кто пробуждает все мои рецепторы.
Что бы ты сделал, если б узнал, что я уже завишу от тебя, Том?
В этот момент Каулитц нащупал языком нижнюю часть яичек (и снова тишину прорезал мой предательский крик наслаждения). Он провел языком по ним, а затем, движением снизу-вверх, лизнул член до самого его кончика. Я сжал между зубов нижнюю губу, но не рассчитал силы и прокусил её. Кровь немного отвлекла меня от яркой палитры самых разнообразных впечатлений.
Когда я понял, что от оргазма меня отделяло всего лишь мгновение, я заставил Тома подняться с колен:
- Прекрати, - прошептал я ему на ухо, кончиком языка нарочно задев мочку. - Я хочу кончить с тобой.
Каулитц понимающе кивнул и я поцеловал его, пытаясь передать через поцелуй всю ту гамму чувств, что бурлила внутри меня. Пускай я не всегда могу сказать о чувствах вслух, но хотя бы постараюсь их показать.
Я только надеюсь, что Том больше не считает, что я с ним играю. Я бы и рад не зависеть так от человека, но против очевидного не пойдешь. И теперь это не игра, а реальность. Но я бы соврал, если сказал, что мечтаю вернуться в прошлое. Нет. Ни за что я не хочу вернуться в жизнь «до Тома». Та жизнь была жалкой. Она была мертвой, если можно так сказать о жизни. О таком прошлом мечтают забыть, но, к сожалению, мы не можем руководить амнезией и звать её, как только того пожелаем.
В своих объятиях Том сжал меня так крепко, что я стал терять равновесие. Но он это почувствовал и тут же приподнял меня, ладонями сжав бедра. Оставляя красные следы на моей бледной коже. Я крепко обхватил дредастого ногами, сквозь ткань его брюк ощущая, как напрягся член.
Каулитц продолжал целовать меня, всасывая мои губы с такой силой, словно собирался таким образом высосать из меня душу.
Я расцепил кольцо собственных ног и проворно спрыгнул с Тома. Ноги всё еще дрожали. Но я уже понял, по какой причине.
Трясущимися руками я лишил Каулитца одежды, которая препятствовала мне довершить начатое. Теперь все шмотки в беспорядке были разбросаны по всей комнате, будто тут прошел сам Хаос.
Я оттолкнул от себя Тома и повернулся к нему спиной. Затем оперся ладонями о стену и податливо выгнулся.
- Давай уже… - процедил я сквозь зубы, чувствуя хмель возбуждения.
Как же я хочу тебя. Черт возьми, Томас Каулитц, я безумно тебя хочу.
Том ехидно ухмыльнулся, неясно что замышляя. Потом провел двумя пальцами по моей щеке, приближаясь ко рту и раскрывая его:
- Смочи их слюной, - хрипло попросил он, проталкивая свои пальцы как можно глубже.
- Ивафенет, - какую-то околесицу произнес я, так как рука Тома мешала мне говорить четко и ясно.
- Что? – переспросил он, получив то, что хотел. Его пальцы скользнули по моей спине, кончиками цепляя каждый позвонок. Потом проворно скользнули вниз, провели между ягодиц, а найдя нужную точку, стали толкаться внутрь.
- Извращенец, - всхлипнул я, полной грудью вбирая воздух в легкие и прогибаясь в спине, навстречу пальцам Тома.
В глазах стоял туман, но он так приятно обволакивал всё вокруг, что я был не в силах препираться и дальше.
- А ты бы хотел и дальше только разговаривать? – в очередной раз раздразнил меня Каулитц, насильно выбивая чистосердечное признание.
- Боже, конечно нет! – посетовав на свою честность, воскликнул я. Ведь этот дредастый теперь точно зазнается.
Входи же уже…входи…я не могу больше сдерживаться.
Наверное, в Томе иногда всё же просыпается телепат, так как после моих мысленных молитв, он вынул свои пальцы. Проведя языком по вене на моей шее, он приставил головку члена к месту, где только что побывали его пальцы, и надавил.
- А-а-ах, - вырвался протяжный стон откуда-то изнутри меня.
Том нетерпеливо зарычал и ввел член до самого основания. Несколько секунд, которые показались вечностью, мы простояли, привыкая к ощущениям. Затем Каулитц стал двигаться. Неторопливо и не спеша. Зля меня этим.
Разве ему мало того, что я итак умом тронулся?
Я откинулся назад, всем телом прижимаясь к дредастому, который обхватил меня одной рукой за талию, а вторую переместил на член. Принялся дрочить мне, заводя сильнее, чем прежде.
Я закинул руку за голову и обхватил ею шею Тома, приблизившись вплотную к его лицу.
- Быстрее же! – зычным голосом выпалил я на расстоянии жалкого миллиметра, разделявшего наши губы. – Двигайся быстрее!
Том скользнул одной из ладоней по моей ноге и, схватив её под коленкой, приподнял, по моему желанию увеличивая темп толчков. Делая их жесткими и резкими.
Я в нервном оцепенении стал двигаться ему навстречу, меняя темп с быстрого на маняще-медленный. Живот сковала сладкая истома, а ребра готовы были треснуть.
Мы стонали в один голос, говоря какие-то пошлости, выкрикивали имена друг друга. Том оставлял засосы на тех частях тела, которые будут выставлены на всеобщее обозрение. Он словно показывал этими метками мою к нему принадлежность.
У меня сперло дыхание, а руки заболели от напряжения, которое я вкладывал в то, чтобы держаться за стену.
Том с еще большими усердием и скоростью одновременно дрочил мне и вбивал член до самого упора. От двойного удовольствия я слетел с катушек окончательно. Проведя ногтями по кленовому дереву в доме брата Тома, я оставил там весьма видимые полосы. Один из ногтей под корень сломался, но никакая боль не могла остановить меня от этого сладкого надвигающегося оргазма.
Кареглазый замер во мне и с нежной осторожностью стал касаться губами моих лопаток. Он всё делал так мягко и еле ощутимо, словно я был дорогой хрустальной вазой, касаться которой – уже подвиг. Это льстило. Ведь со мной никто таким не был. От меня людям нужно было только тело, поэтому они не особо заморачивались по поводу чувств.
Впрочем, до того, как я встретил Каулитца, я об этом и не задумывался. Брал деньги за то, что я называю работой, и меня вполне всё устраивало. Но эта дредастая черепаха перевернула весь мой мир с ног на голову.
- Я…больше…не могу, - тихо проскрипел Том на ухо, предварительно убрав волосы, которые упали мне на лицо.
- Я…тоже… - откликнулся я, сбивчиво шепча.
Он устроил свой подбородок у меня на плече, совершая последние глубокие толчки и задевая простату.
Чьи это стоны? А чьё это дыхание? Всё смешалось в голове, когда я почувствовал разливающееся тепло внутри себя.
Ну вот…Кажется, я умираю.

POV Том.
- Хитрый старикан. Не хотел, чтоб я на тебя подал в суд за совращение малолетних, - выдал Билл тоном всезнайки. –Дождался моего совершеннолетия.
Прошло уже добрых полчаса, как мы переместились на кровать. Молча выводили незамысловатые узоры друг у друга на груди, да восстанавливали дыхание.
- Теперь ты всё знаешь, - в притворном ужасе прошептал я. Мой палец замер около его соска, совершая круговые движения.
Мы помолчали.
- Спасибо за подарок. За оба подарка. - Как обычно, говоря благодарности, Билл смотрел куда угодно только не в мои глаза. А потом, не дав мне возможности ответить, тут же перевел тему. – Кстати, завтра первый день моих курсов.
- Надеюсь, всё пройдет удачно. Но я пока не закончил с подарками. Есть ещё один, - я выдержал многозначительную и эффектную паузу. Билл ущипнул меня за бок, и мне пришлось заговорить. – Я торт купил. Он в холодильнике.
Рука черноволосого дрогнула на полпути от моего лица.
- Настоящий торт? На мой День Рождение? – тупо переспросил он, так удивленно на меня глазея, словно я сообщил о переезде на Марс.
- Ну да, - смущенно признался я, почесав лоб.
– У меня никогда не было праздничного торта, - не смог скрыть своё восхищение Трюмпер. Щеки начали алеть у меня, хотя я рассчитывал на такую реакцию у брюнета.
А тот уже смылся на кухню, в поисках съедобного подарка.
- ВАУ! – мелодично зазвенел голос Билла из другой комнаты.
До меня донеслось звяканье столовых приборов. После чего шумный дикобраз появился передо мной собственной персоной. Голый, он нес перед собой торт, максимально вытянув вперед руки.
Невообразимо, что вся эта сексуальность принадлежит мне.
- На нём моё имя, - с детской непосредственностью воскликнул Трюмпер, в довольной улыбке растянув рот, и склонил голову на бок. Он гордо протянул мне одну из вилок и, устроив торт у меня на животе, стал жадно на него поглядывать.
- Почему не ешь? – окликнул я его, вырвав из какой-то паутины мыслей.
- Жалко.
- Дурак, - издал я короткий смешок. - Я могу заказать такой, когда захочешь.
- Но он не будет моим первым, - уточнил Билл, занося вилку над первой буквой своего имени.
- Это нормально, что я ревную тебя к торту? – спросил я, присоединяясь к поеданию пышного торта, сделанного мною на заказ.
- Да. Ведь он с клубничной прослойкой, - как само собой разумеющееся, ответил Билл, набивая рот сладким бисквитом.
Он громко проглотил то, что жевал, а потом, в манере сыщика из детективных романов, пробормотал:
- Я не помню, чтобы когда-то упоминал, о каком мечтаю торте.
- А я помню. Странно, но я запоминаю всё, что ты говоришь.
Билл ничего не ответил, бесцельно ковыряясь вилкой в торте и смешивая бисквит с ягодной прослойкой.
- Знаешь, чего я хочу? – обратился он вдруг ко мне.
- Понятия не имею, - честно ответил я.
- Романтики, - не слишком понятно выразился Трюмпер и, нацепив на столовый прибор кусочек торта, поднес его к моим губам. Ладонь он раскрыл под вилкой, чтобы кусок, если что, не упал на кровать. – Открой рот.
Я повиновался, послушно раскрыв губы.
- Всегда хотелось так сделать, - довольным тоном протянул Билл, когда я стал пережевывать торт. - Но, честно, я еще никогда не ощущал себя пе*иком так явно.
- Ой, да ладно тебе, - мягко улыбнулся я, стерев с верхней губы Билла пятно крема.
Честное слово, я никогда еще не был таким счастливым. Больше всего меня радовало, что я угодил Биллу с подарками. Правда, секс, как подарок не планировался. Но это было приятное отступление от плана. Мои мысли никогда не отличались точностью и собранностью в такие моменты, поэтому, объяснить в мельчайших подробностях, что я чувствую – просто невозможно.
В подобные моменты говорят о всякой живности в животе, вроде порхающих бабочек. Но ничего подобного я не чувствовал. Казалось, всё тело устроило мне бунт.
Мышцы покалывало, как будто я потерялся в еловом лесу.
В ушах звенело, как если находиться вблизи часов Big Ben и слушать, как они пробьют 12.
Желудок урчал, но не из-за нужды в пище, а скорее из-за того, что я нервничал.
В голове гулял ветер, словно из банальных анекдотов про блондинку.
Сердце отбивало свой особый ритм, уж очень смахивающий на чечетку.
И почему-то было так тепло, будто моя кровь – это краны с горячим и холодным отсеками. И до сего момента только холодный разгонял кровь по венам. Но теперь настал сезон отопления и горячий взялся за свою работу. Отогревал мою кровь, заставлял её кипеть и бурлить.
Все эти «симптомы» не вызвали во мне боли или неприязни. Нет, напротив, это было чертовски приятно. Потому что именно в такие моменты понимаешь, что ты кому-то нужен, а этот кто-то нужен тебе.

Дата добавления: 2015-07-20