Некоторое время спустя.

- Зачем мы приехали сюда? – вот уже в который раз задал Билл этот вопрос и теперь он звучал уж как-то слишком панически.
- Я хочу, чтобы ты узнал моих родителей, - ответил я. – Не бойся.
Я опустил свои руки ему на плечи, пытаясь размять их и, тем самым, снять с брюнета напряжение. Но он упрямо передернулся, скинув с себя мои ладони.
- Мы могли бы послать им открытку на Рождество или позвонить по Scype, - ворчливо отозвался Трюмпер, всё же выходя из машины. Я уж решил, что мне придется его силком оттуда вытаскивать. – Я не люблю родителей.
- Мои - не такие, как твои, - решительно сказал я.
- Поэтому и не люблю. Только лишний раз разочаровываться и понимать, что моя семья – это чокнутая мамаша, сравнимая лишь с адским псом.
Я невольно хохотнул, хотя и смешного в этом было мало.
Мы подошли к входной двери, что показалась мне каким-то зовом из прошлого. Все воспоминания, связанные с этим домом, были связаны и с моим братом.
Да, где-то в груди у меня всё еще зияла небольшая пустота, посвященная Чарли, но теперь это не вызывало обычной боли. Не кололо. Просто чего-то не хватало, и от этого становилось немного тоскливо.
На самом деле, паниковал здесь не один только Билл. Мне тоже малость страшно. Я не виделся с родителями около двух лет. Я не предупреждал их и о сегодняшнем приезде с Трюмпером, отчасти боясь, что, в конце концов, я развернусь обратно, чем порадую свою трусость. Но вот я здесь. Стою в замешательстве. И что меня ждало сейчас – черт его знает.
Билл, понаблюдав за моей внутренней борьбой, пришел на выручку и, неуверенно, пару раз стукнул кулаком в дверь.
Казалось, за ней только этого и ждали, потому что дверь тут же распахнулась и нам навстречу выскочила моя мама.
- Я же говорила, что нам не нужны ваши листовки! Прова…ТОМ! – произнеся моё имя, мама тут же кинулась мне на шею, сжимая в своих объятиях. Для такой хрупкой женщины они были слишком сильны. Я тут же обнял её в ответ, вдыхая идущий от волос запах выпечки и лимона.
- А это кто? – поглядела мама на Билла и широко улыбнулась, заправив выбившиеся из заколки волосы, за ухо.
- Это мой… - начал я, но Трюмпер меня перебил.
- …друг. Билл, - нашелся он быстро с ответом. Затем всё также стремительно потер ладонью о джинсы и, больше не мешкая, протянул её моей маме. Та мягко пожала её, презентовав мне недоуменный взгляд. Я одарил таким же взглядом Билла.
- Вообще-то, он мой парень, - видимо для черноволосого стало шоком, что я так спокойно говорю об этом маме, поэтому мне пришлось объяснить, что родители знают о том, что я гей.
- А-а-а, - неуклюже протянул Трюмпер и нервно поскреб родинку под губой.
- Ой, чего это я вас на пороге стоять заставляю? И ты, Том, хорош, не осадил меня. Знаешь же, что если я зацеплюсь языком, то даже о приличиях забываю. Ну, мальчики, проходите, - приветливо улыбнулась она нам обоим и пропустила в дом.
Как ни странно, но он был таким, каким я его запомнил. Будто я уехал пару часов назад и теперь вернулся.
Те же вещи на тех же самых местах. Дурацкие обои а-ля осенние листья, что так меня бесили. Деревянный пол, скрипевший во многих местах. Помнится, он мешал нам в детстве с Чарли шпионить и подслушивать разговоры взрослых, так как скрип половиц выдавал присутствие с потрохами. Клянусь, я даже видел пару призраков из прошлого, промелькнувшись перед глазами. Кажется, это была мама (у неё тогда были длинные и густые каштановые волосы, маленькими завитушками спускавшиеся прямо до поясницы) и 8-летний я, получивший нагоняй, правда, уже не помню за что.
- Симона, опять эти фанатики заходили? – раздался недовольный голос отца из кухни. Я быстро заморгал, смахнув с себя остатки воспоминаний. Мама ничего не ответила. Видимо, решила устроить ему сюрприз.
- Смотри, кто здесь! - радостно воскликнула она, показывая на меня и Билла.
Отец оторвался от газеты, и обомлело на меня уставился. Сентиментальности были не по его части, но всё же он подошел ко мне и, обняв, оставил на моей спине пару хлопков.
- Рад тебя видеть, сынок.
- И я тебя, пап, - вполне искренне заметил я. – Познакомься, это Билл.
Очередной обмен приветствиями.
- Вам до сих пор приносят листовки? – спросил я у мамы, пока отец и Билл перекидывались парой слов.
- Эти церковнослужители достали не только твоего отца, но и меня тоже, - устало вздохнула она. За то время, что я её не видел, она не сильно изменилась. Разве что седины прибавилось. И морщинки в уголках глаз стали проявляться отчетливей. Отчего-то я разглядел в этом свою вину, и укол совести больно ужалил между лопаток.
- Расскажи о своей семье, Билл, - принялась за любимую часть беседы мама, раскладывая на столе холодные закуски, а какую-то кастрюлю поставила на плиту.
Моей маме просто до одури нравится расспрашивать людей о том и о сём. Порой, многие думают, что мама это делает из любопытства, но она сама говорит, что ей так легче понять человека и найти к нему подход.
- Их нет, - коротко отрезал Билл. Мама подтолкнула его к раковине, чтобы брюнет помыл перед едой руки.
- Извини, - виновато улыбнулась она.
- Да не парьтесь! Мне как-то всё равно, - повел Трюмпер плечами и ответил моей маме такой же улыбкой, потянувшись за полотенцем.
Они так нелепо смотрелись рядом. Высокий невообразимо худой Билл и слегка в теле женщина, которая доходила брюнету едва ли до плеча.
- А кто ты по профессии? Наверняка, какой-нибудь музыкант, – перешла мама к другому вопросу. И сделала такое предположение, видимо исходя из внешности Билла. Она была не то, чтобы обычной, плюс черный маникюр, плюс рокерский прикид.
- Он отличный художник, - вмешался я, поменявшись с Трюмпером местами. Теперь у раковины стоял я, а брюнет сел за стол, внимательно прислушиваясь к моим словам. – Ты бы влюбилась в его работы.
- Спрошу прямо, сынок. Зачем тебе Том? – спросил у Билла отец, который всё это время молчал. В отличие от мамы, он не отличался особой болтливостью, а если ему надо было что-то узнать, то спрашивал напрямик. И это нравилось людям еще меньше, чем излишняя болтливость мамы. Людям никогда не угодишь.
- Пап, - умоляюще протянул я. Но меня попросили замолчать, жестом выставив вперед ладонь.
Теперь все уставились на несчастного черноволосого, ожидая от него ответа.
- После смерти сестры Том стал единственным человеком, в ком я нашел своеобразную панацею, и в ком нашел себя. Прозвучит банально, но он единственный, кто стал мне действительно нужен, - на удивление флегматично ответил Трюмпер. Я не услышал в его голосе раздражения или недовольства, значит, всё нормально.
- Похоже, ты не врешь, - вынес папа свой вердикт. – Удачи вам. А ты, Симона, налей нам чаю и не мучай Билла ненужными вопросами о личной жизни. Нам это знать не обязательно.
Брюнет презентовал моему отцу благодарный взгляд и совсем скоро мы вместе принялись за еду.
***
- Я тут перебрала ваши с Чарли вещи. Посмотри, что выкинуть, а что оставить, - сказала мама, закладывая грязные тарелки в посудомойку. А мы втроем сидели, поглаживая животы и шумно дыша. У мамы всегда так. Если ешь, то как в последний раз.
- Иди, - лениво толкнул меня Билл в плечо.
Я нехотя встал, но перед самым выходом обернулся:
- Я хочу, чтобы ты со мной пошел, - указал я на брюнета.
Билл не выказал сопротивления и молча поплелся рядом.
- Я всегда хотел, чтобы у меня был чердак. Я бы запирал там свои воспоминания и изредка к ним обращался, когда возникало ностальгическое настроение, - поделился со мной черноволосый очередной мечтой.
Я нажал на выключатель, и чердак озарило тусклым светом.
- С лампочки не мешало бы пыль стереть, - сварливо проговорил Билл, осматриваясь по сторонам.
Я тут же направился в конец комнаты, где стояли коробки с именами «Том» и «Чарли».
На самом деле, мне нравилось рыться в старых вещах. Иногда кажется, что ты мало чего помнишь из своего прошлого, но потом натыкаешься на какую-то обычную вещь, вроде коллекции пингвинов из яиц Kinder, и тут уже накатывает…
- Ого! Йо-йо, - присоединился ко мне Билл, присев на корточки и склонившись над одной из коробок. Он достал из неё игрушку, состоящую из двух дисков, скрепленных между собой веревкой, и начал играть. – Вообще, дурацкая штука. Никогда не понимал чего в ней интересного.
- Мы с Чарли тоже.
- Тогда зачем вам нужен был йо-йо? – задал Трюмпер напрашивающийся вопрос.
- Мы с Чарли его выиграли в споре, - кривовато усмехнулся я, вспомнив, как был зол Алекс, когда проиграл нам. На самом деле, он выиграл, но мы обставили всё так, будто он проиграл.
- А, ну споры – это святое дело.
Мы стали копаться дальше, и я выудил со дна одной из коробок книжку сказок. Смахнув с неё пыль, я протянул книгу Биллу.
Трюмпер стал читать вслух «Красную шапочку», удобно устроившись в позе лотоса рядом со мной. А я отодвинул одну коробку в сторону и принялся за другую.
- Боже. Тут есть даже мишка нашей Нелли, - потрепал я плюшевого медведя, принадлежащего нашей первой собаке. Её сбила машина, когда ей было всего 2 года. Мы с Чарли тогда плакали и решили оставить в память о Нелли этого медвежонка.
Я отложил его в сторону, а Билл прервал своё повествование на половине истории. Он драматично захлопнул книгу, чем вызвал клубок пыли, который теперь витал перед нашими глазами.
- Это дурацкая сказка. Красная шапочка просто идиотка. Впрочем, её мамаша тоже. Что я могу вынести из этой сказки, кроме того, что отправлять детей в лес, где обитают волки – это ненормально?
- Ты ведь не знаешь, что будет дальше, - попытался я подогреть его интерес к народному творчеству.
- Ой, да всё будет хорошо, как всегда, - отложил Трюмпер в сторону книжку, недовольно хмыкнув. – Оказывается, не многое я потерял в детстве. Если б Элис читала такое, у меня бы мозг закостенел.
Я засмеялся, а Билл уже полез в коробку, которую просматривал я.
- Ух ты! Ваши с Чарли школьные дневники. Вот это уже более интересно, - не без одобрения сказал он, листая мой дневник с какими-то иероглифами на обложке. У Чарли на обложке был череп. Значит, это привет прямиком из 6 класса.
- Да вы ботан, мистер, - подмигнул мне Билл, сделав вывод из увиденного. - А вот братец твой не шибко с оценками заморачивался. У него больше записей красной пастой, чем синей.
- А как учился ты? – в свою очередь спросил я.
- Ну…на самом деле, моя самая высокая оценка – это 2 и то по музыке. Я постоянно ссорился с преподами, поэтому высокие оценки были за пределами моих мечтаний.
- Понятно, - ответил я, оттряхнув ладони от пыли.
Больше меня тут ничего не держало. Билл забрал отданную мной книжку, а я взял пару детских фотографий, которые были заляпаны отпечатками от шоколадного крема. Мы с Чарли спрятали эти фото, боясь, что когда мама обнаружит на них пятна, сейчас же примется нас ругать.
- Ну что, пошли? – прохрустев позвонками в спине, спросил я у Билла. Но он не собирался никуда спешить.
- Я не знаю, пыль ли на меня так действует или то, что меня заводят умники, но я тебя хочу. Прямо здесь и прямо сейчас, - томно прошептал он мне в шею, прижимая вплотную наши тела.
- Родители нас здесь не услышат, - дал я согласие, уже нетерпеливо скользнув рукой под футболку Трюмпера.
- Ты уверен? – приглушенно спросил он, губами коснувшись моего подбородка.
- Более чем, - чувствуя нарастающее возбуждение, ответил я и мягко повалил Билла на одно из лежащих здесь покрывал.
- М-м-м, - застонал черноволосый подо мной, когда я начал покрывать поцелуями его живот, задрав футболку. Он провел подушечками пальцев по моей голове, слегка массируя кожу.
- Мне кажется, что ты тот, кого я всегда искал, но никак не мог найти, - дыша с мелкими перерывами, сказал Билл, воспользовавшись тем, что я не смотрю на него в упор по привычке. - А когда я чувствовал, что ты почти рядом, надо лишь руку протянуть, ты ускользал. Но ведь я всё-таки смог поймать тебя, да?
После этого никто не убедит меня в том, что любви не существует. Она не просто существует, она живет и процветает. Но грустно, что не все её находят, а те, кто находит, отталкивают. Осознанно или нет? Черт их знает. Возможно, им легче притворяться бесчувственными машинами, а лично я не в силах сопротивляться Биллу. Я чувствую не просто привязанность, а какую-то звериную и даже дикую потребность. Порой, меня это пугает, но я больше не думаю о том, что могу потерять Билла. Потому что тогда становится еще страшнее, ведь в том, что я сломаюсь – нет сомнений. Я не из тех, кто может выдержать любое испытание. Я тот, кто будет мучить себя воспоминаниями, причиняя этим дополнительную боль, добивая себя, как самый настоящий мазохист.
Так что, Билл, пожалуйста, не позволяй мне потерять тебя.
- Да, Билл, - выдохнул я одним словом ему в рот. – Я люблю тебя.
- И я тебя люблю, Том, - впервые сказал он это глаза-в-глаза. Словно ища помощи, он протянул ко мне руки, но лишь для того, чтобы обнять. – Люблю.
Поцелуй долгожданный и терпкий, за которым потянулся Билл, я вернул ему в полной мере. Пожалуй, за всю мою «практику» Трюмпер единственный, кто может передать все свои чувства через поцелуй. Возможно, именно поэтому у меня сразу шарики за ролики заезжают, когда он касается своими губами моих губ.
Рука Билла переместилась на мои джинсы, пытаясь в одиночку управиться с пряжкой ремня. Не выдержав, он стал её дергать.
- Ненавижу все эти препятствия, - отчаянно заявил он.
Я помог ему справиться с пряжкой, возобновляя поцелуй и свободно гуляя руками по его белоснежной коже, в тусклом свете лампы причудливо мерцавшей.
Я с жадностью сжимал это тело ладонями. Иногда сквозь кожу я ощущал, как глухо и быстро стучит его сердце.
Я целовал ямочку между его ключицами, наслаждаясь удовлетворенными полу-стонами наслаждения, которые он заглушал, зажав зубами указательный палец.
Я входил в него, сменяя нежность грубостью и наоборот. Заставлял выгибаться себе навстречу и хрипло выкрикивать моё имя.
Мы потерялись в нашем собственном мире, заполненным сумасшедшим спектром эмоций и чувств. Всё смешалось. Этот мир приятно опалял, словно языки пламени: синие, красные, оранжевые. Но каждый раз, когда казалось что всё, сейчас огонь спалит нас дотла, и нет выхода, спасительной волной цунами накатывало удовольствие. И эта борьба стихий непомерно возбуждала.
Я знаю, Билл тоже испытывает нечто подобное. И, пожалуй, он объяснит это куда лучше меня. Но ведь главное-то не слова. Главное, что мы здесь и сейчас. Рука в руке. Тело к телу. Лицом к лицу. Вместе.
И никто. Никогда. Не прикоснется к нему. Кроме меня.
Всецело мой.

- Извини, что заставил тебя сюда ехать, - запоздало попросил я у Билла прощение, заводя машину. Мама помахала нам рукой из окна, и Трюмпер повторил её жест, ответив за нас обоих.
Я выкатил на дорогу и свернул налево, предварительно осмотревшись.
- Да ладно. Зато будет, о чем вспомнить сегодня ночью, - похабно улыбнулся мне черноволосый и принялся тыкать на кнопки радиоприемника в машине, разыскивая станцию, которая бы ему пришлась по душе. Я уже знал, что он выберет «Rock is live». Так и есть. Он остановился на этой радиостанции, и там сейчас играли какие-то старички. То ли AC/DC, то ли Metallika. Скажи я сейчас Биллу, что не могу их отличить и меня бы назвали деградированной бестолочью.
- К тому же, у тебя хорошие родители, - похвалил он моё семейство и, закрыв глаза, откинулся на спинку сидения.
- Спасибо. Я хотел, чтобы мама с папой за меня порадовались. Когда они потеряли Чарли, я вел себя, как последняя сволочь. Избегал разговоров с ними. Будто утратой огорчен был я один. Не понимал, что не только я потерял брата, но и они потеряли сына.
- Но теперь всё хорошо. И они были рады тебя видеть. Зря думал, что отец винит тебя в чем-то. Он прямой человек и сразу бы сказал, если это было так, - сонно заключил Каулитц и звучно зевнул, не прикрывая рта. - Мы можем приезжать к ним почаще. Трахаться на чердаке мне понравилось.
- Ты неисправим, - невольно хохотнул я.
- Уж какой есть, - сказал Билл тоном «придется тебе смириться». Когда мы проехали второй светофор, Трюмпер уже уснул. Удивительно, но только он может заснуть под Metallika, мирно посапывая.
Я убрал челку, что падала ему прямо на глаза, и мы поехали дальше. Прямиком домой.
На самом деле, странно говорить «наш дом». Непривычно. И, тем не менее, я уже не представляю дом Чарли без присутствия там Билла.
Думаю, это значит, что я, наконец, обрел себя. А также нашел того, на чьи поиски потратил 5 долгих лет.
Я отыскал своё исцеление, Чарли.

***
- Давай съездим к Чарли и Шэрил, - предложил я Биллу, когда наступили выходные. Он был свободен от курсов, а я закончил с заданиями «по своей юридической фигне», как говорит черноволосый.
- Я тоже об этом подумал, - сдержанно ответил Трюмпер, медленно кивнув головой.
- Тогда собирайся.

На кладбище мы разошлись каждый в свою сторону.
Я подошел к могиле своего брата и понял, что не чувствую больше той злости, которая возникла, когда я узнал правду о его псевдо-болезни.
- Похоже, я смирился с твоей ложью, - озвучил я свои мысли, стряхнув с могильной плиты остатки засохших цветов. – И прощаю тебя, братец. Ведь нет больше смысла злиться. К тому же, в моей жизни появился кое-кто живой, а живым надо уделять больше внимания, ты не находишь? Я как-нибудь загляну ещё, но не рассчитывай, что буду появляться также часто, как раньше. Пока, Чарли. Ты хотел, чтобы у меня всё было хорошо и твоё желание сбылось. Правда, пришлось ждать целых 5 лет. Видимо, почта мертвых оказалась еще хуже, чем почта живых.
Я развернулся и направился в том направлении, в котором исчез Билл. Он стоял у гранитного камня, словно натянутая струна, и не дрогнул, даже когда я подошел к нему.
- Она красивая, - склонился я к фото сестренки брюнета. Они были чем-то похожи с Биллом. Только глаза у неё были немного больше и более светлого оттенка, да нос чуточку шире.
- Да. Однажды ей предлагали сняться в рекламе, - гордо заявил Трюмпер. – Но Элис запретила. Сказала, что не будет тратить время и деньги на всякую ерунду.
- Слушай, а твоя мама жива еще?
- Даже знать этого не хочу. Мне безразлично. Всегда, стоило мне обрести счастье, она появлялась тут как тут и рушила его. Я не желаю, чтобы это случилось снова, - категорично фыркнул он, скрестив на груди руки.
- Значит, ты обрел счастье? – не смог сдержать я улыбки, которая так и норовила предательски расползтись по всему лицу.
- Угу, - лаконично ответил он.
- Ты слышала своего брата, Шэрил? Рискну предположить, что его счастье – это я. Обещаю заботиться о Билле.
- Ой, вот что за театр ты тут устраиваешь? – попытался разозлиться Трюмпер, но, признаться, у него это выходило плохо. - Пошли уже.
Билл схватил меня за руку, повыше локтя и поволок в сторону автомобиля.
- Иногда ты ведешь себя, как придурок, - сердито заметил брюнет, когда мы сели в машину.
- Но ведь тебе это нравится. Как ты сказал? «Ты обрел счастье», - принялся я мучить Билла его же собственными словами. Отнекиваться он не мог, а потому попытался закрыть мне рот ладонью.
- Вот ты теперь до конца жизни мне будешь об этом напоминать! – прошипел Трюмпер, пыхтя и отдуваясь в борьбе за то, чтобы заткнуть меня.
- Ничего не могу с этим поделать, - мерзко захихикал я, сцепив его худые запястья одной рукой. – И мне очень приятно.
Последнее я сказал уже на полном серьезе и, приблизив брюнета к себе, завлек его в долгий поцелуй. Напряжение из его конечностей ушло и руки, обмякнув, упали мне на плечи.
- Чертов псих, - на одном дыхании выпалил он и полез за очередным поцелуем, давая волю моим рукам двигаться в любом направлении.

Я никогда не верил в чудо. Во всякие там счастье/любовь/потребность.
Я никогда не верил, что после смерти дорогого человека можно исцелиться.
Я никогда не верил, что жизнь может подкинуть тебе встречу, после которой всё переворачивается с ног на голову.
Я никогда не верил, что можно сходить с ума от одного только взгляда или прикосновения.
Я никогда не верил, что кто-то поймет меня, мои чувства и мысли.
Но вот прошло 5 лет и слово «никогда» теперь редко светиться в моем лексиконе.
И знаете, похоже, в жизни всё возможно. Просто иногда для того чтобы найти, нужно потерять. Ведь счастье ценишь лишь после того, когда однажды его потеряешь.

Дата добавления: 2015-07-20