Русалка. Тяжелая песнь

Тяжелая песнь. Буря. Летящие башмаки. Трамвай моих грез. Она бежит быстрее меня, тепло руки выскальзывает из моей вместе с каплями пота. Бородатый священник в медицинском киоске предлагает мне белый бинт. Открытые красные двери. Пролетаю сквозь трамвай. Рельсы расходятся в разные стороны. Кого догоняю я, для чего бегу? Я испугал ее, я потерял ее. Она далеко, очень далеко. Лучше забыть… Где тот утренний поезд, бездонный прилив радости, встающий вдалеке розовый шар? Кто променял седые сны на молодой ручей весны? Тогда судьба не была еще столь стара, у нее не было седых волос, тогда она улыбалась столь загадочно, шелестела травой. Сейчас ест соль. Розовая вода, плывущая кукла, вечный туман. Глазки, шарики, пузырьки. Образы забытья. Открытые двери сна. Сладко и легко плывем вдаль. Медленные, плавные движения ногами. Мы – две маленькие лягушки. После моря мы будем есть крабовые палочки, пить коричневую воду моего детства и вспоминать белые розы, погибшие на холодном подоконнике. Воспоминания о собственной невинности, о красочных попугаях и экзотических фруктах, о коротких шортиках и дымящем пароходе вдалеке. Белый лотос раскрывается в воде, улыбается первозданной улыбкой, открытой всему миру. Потом мне станет грустно, все заходит ходуном в голове. Неживая радость глаз на фотографиях, колыхание желтых штор, седой, безумный, гневный ветер, ищущий приют. Открытые двери в позднюю осень. Одиночество и пустота, стремление убежать на край света. Переводят слепого старика через дорогу. Трость стучит по осенним лужам, тук-тук-тук. Свет неожиданно погас, тушите все свечи в доме, господин Киплинг, за окном дождь. Закройте глаза, отдайтесь свободе волн; они унесут нас далеко, где стоит одинокая белая скала, окутанная в зеленые одежды водорослей. Сказочный мир, ведь он так близко, только закройте глаза. Я закрою глаза, я боюсь смотреть вперед, где через сотни лет звезда взойдет, и, покрошив мой сахар в чай, она заснет, заснет, заснет. Солнечные кролики с желтыми глазами, крики журавлей, виденных не вами, вам не суждено в центре встать, вам не дано назад считать. Струйка воды льется мне на голову. Сказочный ледяной городок, дети в шапках и ледяной Дед Мороз. Все волосы мокрые. Тяжелая песнь Тристана у водопада Вагнера. Безумие и любовь – вечная тема искусства. Музыка тянется длинными рукавами закатов куда-то вдаль, погружает в кисель сна. Стоит зима, мы далеки от вечности, как заброшенная в угол мироздания звезда. Вода забирается в нос. Ходим по снежным дорожкам, пьяные дети оскопили снеговика, к черту эту морковку. Трели радиостанций у меня в ушах, тихий шепот воды. Скромная улыбка великого вождя на портрете с черной каемкой, гогот толпы, гигантомания, трубы, барабаны, шеренги, марши, красные галстуки, выглаженные черные брюки, белая накрахмаленная рубашка, страсть к великолепию. Прошлое приходит с кровью на губах. Я поцелую его в губы, до боли глубоко. Мой белый воротник в крови, струйка по шее, разбитый весок, снотворная желтизна ванны. Плывем вдоль скалы, спящие камни, мелкие рыбы, вечерние тучи, голос свирели. Кукла напоминает ребенка на октябрятской звездочке. Улыбающийся рот поедает розовую вату, красные от мороза щеки надуваются сахарным счастьем. Вода покидает меня, засасывает в трубы. «И стану я змеем морским, буду косить желтым глазом на купание детей». Православные купаются в проруби, народу тьма, дети побаиваются, хорошее зрелище, - здесь не до таинств церкви. Ем мозги серебряной вилкой, закусываю Евангелием от Фомы. Двое станут одним божественным гермафродитом, - вещает таинственная тьма. Полощу рот, надо будет почистить зубы на ночь, белоснежный оскал перед испуганным зеркалом. Игра в прятки с самим собой, первый ход делают белые, ферзь выглядывает из-за шкафа и теряет свой беленький шарфик. В телевизоре танцуют танго, знакомая улыбка. Полуголые глаза без ресниц, акробатические трюки. Тепленькая пошла, как говорил все известный конь в пальто. Ариведерчи, я купаюсь, - сказала русалка и нырнула под воду.

Взлет над плотью

Парус поруган, и сон мой измят, в ногах копошится сотня змеят. Девочка Долли, трепет ресниц, мне надоел карнавал женских лиц. Лепет лиловый, тонны тоски, я – бреда бочонок, объелся трески. Жеманное животное, жирная жара, пепел в постели после вчера. Помойка, потоп, попойка, покой, ралли и роли, руки рекой. Ром и ресницы римляне рвут, сольная сага, сизый сон-спрут.

Кап-кап-кап на камень, кап-кап-кап на камень, кап-кап-кап на камень красные капельки. Кап-кап-кап на камень каленый капкан, кап-кап-кап капризный канкан, кап-кап-кап капель капилляров, кап-кап-кап, кап-кап-кап, кап-кап-кап… кап… кап… кап… кап… кап… кап… кап… кап… кап… к… к… к…

- Здравствуйте, я в небо. Пожалуйста, не снимайте шляпу, довольно приторной вежливости. Не смотрите, что я голый – смотрите в глаза. Стыд даже смерть не излечит. Позвольте на пару слов. Вы знаете, тот поезд, поезд, поезд самоубийц с какого пути, как мне к нему подлететь иль пройти?

- Поезд без четверти час. Нет свободных купе, только плацкарт. Билет спросите в кассе. За углом черная очередь. Безбожникам и участникам религиозных войн – вне очереди.

- Премного благодарен. Уже лечу. Ах, да, сэр, сэр, Вы уронили свою трость. Взять себе?! Вы щедры. Еще раз спасибо.

- Поезд без четверти час…

- Время, время, простите великодушно. Я, должно быть, замучил Вас. Оставил в ванной часы вместе с телом. Детская рассеянность… Ровно полдень? Полдень, ах, полдень, прекрасно, как пулеметная песнь. Целый вагон времени перед вечностью. Спасибо огромное. Весь Ваш до рожденья. Лечу! Лечу!.. Подлетаю!..

- Вставайте вот сюда, в линеечку. Не хватайтесь за меня, уберите руки, вы испачкаете меня кровью. Все в очередь, в линеечку, в линеечку. Никто не хочет ночевать в междумирье, я знаю. Барышня, вы завяжитесь. Вот и славненько. Вам очень идет, и размер как Ваш… Какая прелестная девочка. Долли? Тринадцать? Как мало, право, как мало. Звонили ли маме? Молчите, молчите, так многим легче. Не надо слез, вытритесь. Вот и славненько. Вы встретите маму, вытрите слезы, Долли, вы встретите ее.

- Вы знаете, женщина, да, да, вы, вы… Вы знаете, что бессмыслица рта не совместима с потерей земного притяжения сердец?! Воткнись спицей в мой язык неправильно сказанное слово!

- Я достану эту спицу, молодой человек. Только когда скажут. А сейчас встаньте в линеечку и не кричите простреленным голосом Маяковского. Не пугайте людей. Вы у нас тут не особенный. Что это у вас в руке?

- Депортированный из женского сердца мой алый платочек. Аленький цветочек. Достал из кармана брюк, лежал в теплоте, держал в руке и струился, завязываясь по голод горла. Кап-кап-кап, кап-кап-кап, кап-кап-кап. Знаете, как в Лунной сонате падают божественные капли звуков? Ох, как они падают, как они падают! Так нежно и плавно, legato, legato, mezzo forte, так плавненько подушечками пальчиков, знаете?

- Вставайте сюда, в линеечку, в линеечку, ну, прямо как мальчики и девочки в детском саду. Мужчина, не целуйте мои ноги, я не Дева Мария. Он адски пьян. Прошу, прошу Вас, пожалуйста, поднимите его… Пожалуйста в линеечку, вот сюда. Вот и славненько. Билетов у нас ограниченное количество.

- Линия, лилия, лента, лень, лес, лось, лоб, лом, или-или, ли-ли-ли-ли, ле-ле-ле, ло-ло-ло, лилеловатый лев, ли-ле-ло-ли-ле-ло-ли-ле-ло-ли-ле-ло-ла, лень, лань, лепка, лапка, леска, ласка! Пусть будет много спиц, как в кукле вуду! Мадам, мадам, Вы знаете вуду-ду-ду-ду?

- Знаю. Вам так легче?

- Мне легко, как в зеленом раю, в котором ждут меня. Правда ведь меня там ждут не дождутся? Ох, как колет в животе. Ах, эта проклятая печень трески. Мне один билет на поезд без четверти час, будьте любезны. Что? Извините, я не расслышал. Зачем вам мой язык? Ой, не хватайте меня за язык!! Пожалуйста!! Только не язык, прошу вас!! Ой!!!

Слева от станции проходил каркас бытия. Там стоял философский дом ожидания под номером шесть. Там было много палат, и все шестые. И все головы, что спали там, были бетонные, и кровати трещали каждую ночь под бременем рассудка. А дальше – тир, театр, таверна, торг телом – все до пота типично и тупо.

Голый и весь в крови, которая лилась изо рта с оторванным языком, он ехал на поезде.

---

Дата добавления: 2015-07-25