Дед
Перепись 1871 года выявила в городе и его заречном пригороде Канавине четыре семьи Кашириных.
Самая многолюдная из них была семья деда писателя — мещанина Василия Васильевича Каширина, ремесленного старшины, владельца красильной мастерской, жившего в Нижнем с 1844 года.
«У солдата Василия Даниловича Каширина родился сын Василий, крещён 17 генваря. Восприемниками были: купец Михаил Половинкин и сестра Агриппина Васильевна».
Так начинается, согласно записи в метрической книге Покровской церкви города Балахны за 1807 год, жизненная летопись главы рода — деда писателя, Василия Васильевича Каширина.
Балахна и её окрестности «испокон веку» считались центром деревянного судостроения. Здесь «рубили» расшивы, считавшиеся образцом судов для удобного и дешёвого передвижения грузов по Волге живой силой — бурлацкой тягой.
Расшивы на Волге появились при царе Петре.
В Балахне широко известен исторический анекдот о «балахонцах» Плотниковых — старинных судостроителях[4].
Готовясь к персидскому походу, Пётр лично руководил на Волге постройкой судов.
Три дня с утра до ночи Пётр с топором в руке работал. Хороших работников жаловал, ленивых да неумелых безжалостно наказывал.
Видит Пётр: стоит на берегу Волги какой-то человек и зорко смотрит на работу.
— Поди сюда! — зычно крикнул царь этому человеку, всадив топор в недоделанную мачту.
Тот подошёл и повалился в ноги.
— Встань, я не Бог… Не знаешь разве приказа — в землю не кланяться?! Покажи, что у тебя?
Бледный, дрожащей рукой подал человек грозному царю бумагу. Пётр взглянул, и лицо его просветлело. Это был чертёж судна.
— Кто ты такой? — спросил он ласково.
— Балахонский посадчий человек.
— Чем промышляешь?
— Топором, государь, промышляю. Суда строю.
— А какие суда строишь?
— Для низового ходу по твоему царскому указу шмаки строю. Только, не во гнев тебе будь сказано, эти шмаки недалеко против старых насадов ушли. Вот эта посудина, что ты работаешь, не в пример способнее.
— Это рейс-шифф зовётся, — сказал Пётр. — Зачем же ты чертёж делал?
— Не обессудь, великий государь, вздумалось мне такую же расшиву срубить…
— Потёмкин! — крикнул Пётр своему приближённому. — Слышишь, как балахонец наши рейс-шиффы перекрестил: «расшива»…
Передав чертёж, Пётр спросил:
— А деньги есть ли у тебя?
— Теперь нет, да на это дело займём.
— Займи у меня… Дать ему двенадцать рублей. Разживёшься — отдашь.
Балахонец Плотников одиннадцать царских рублей вложил в судостроительное дело, а двенадцатый сохранил в своей семье на память.
Шли годы… Плотниковы превратились в больших купцов. Рубли превращались в сотни и тысячи. На обогащение купцов работали десятки и сотни трудовых людей. Купцы занимали почётные места «градских голов». Балахнинское судостроение развивалось.
* * *
Фамилия Кашириных как в Балахне, так и в окрестностях этого старинного уездного города популярна и встречается часто… Фамилия чисто волжская, бурлацкая.
Дед Каширин в двадцатых годах бурлачил, достигнув к 1831 году почётного звания водолива на расшиве. В этот же год — Каширину в то время было 24 года — состоялась и его свадьба.
Женился он на юной девушке, почти девочке Акулине Ивановне Муратовой, нижегородской мещанке.
В книге Спасо-Преображенской церкви города Балахны имеется запись о бракосочетании деда и бабушки Алексея Максимовича, датированная 1831 годом.
«Осьмнадцатого числа, балахнинский мещанин Василий Васильевич Каширин вступил в брак с девицей Акулиной Ивановой, дочерью нижегородского мещанина Ивана Яковлева Муратова».
Эта запись неопровержимо устанавливает принадлежность бабушки Акулины Ивановны к сословию нижегородских мещан, а не балахнинских, как считалось ранее.
Поручителями, или поезжанами, на этой свадьбе были: со стороны жениха балахнинский мещанин Александр Иванов Клепиков, села Городца крестьянский сын Николай Николаев Охлопков и нижегородский цеховой Иван Андреев Можаров; со стороны невесты: балахнинский мещанин Иван Тимофеев Самарин, нижегородские мещане: Андрей Иванов Есырёв и Иван Петров Серебренников.
Вспоминая молодость и свадьбу, бабушка говорит:
«— Тут вскоре и дедушка насунулся, заметный парень был: двадцать два года, а уже водолив!».
Сороковые годы прошлого столетия Каширины живут в Балахне. Бросив бурлачество, заведя красильную мастерскую, Каширин «живёт в достатке». Он числится балахнинский старожилом… Из архивных документов явствует, что в 1844 г. в семье Кашириных растут четверо детей: старший Михаил — одиннадцати лет, Яков — пяти лет, Екатерина — десяти лет и Наталья — семи лет.
В архивах города Горького сохранился интересный документ: «Обывательская книга, сочинена городским депутатом Степаном Галкиным». Составление книги начато в январе 1843 года в г. Балахне, закончено там же в 1846 году. На странице во всё поле, в ряде рубрик-разделов помещены сведения о семье Кашириных.
«При Каширине жительство имеет его мать вдова Ульяна Максимова, 65 лет».
«Дом, где живут Каширины,— отмечает книга,— деревянный, построенный вновь по проектированному плану, на отводной градской земле, общий с матерью. Стоит в городе Балахне в Спасо-Преображенском приходе, в Никитской улице, в межах: идучи во двор, по правой руке дом Побединцевой, по левой — порожняя градская земля во втором квартале».
Каширин занимается «крашением разных материй». Состоит «в градских службах» — «при градских делах рассыльным», а в 1844 году — уже «рассыльным в думе».
В 1844 году Каширин ходатайствует перед думой об отчислении его из членов балахнинского общества ввиду его желания переехать в Нижний и перевезти туда семью и красильное дело, на котором он, по-видимому, уже нажил средства. Просьбу его дума удовлетворила. Приехав с семьёй в Нижний, оставив свою мать в Балахне, Василий Васильевич Каширин поселился в доме своего родственника Можарова, — там же он открыл и свою первую красильню.
В пятидесятых годах прошлого столетия, «как вода на плот», потекли в семью Кашириных достатки, почёт и уважение. Глава семьи Василий Васильевич Каширин занимается в Нижнем Новгороде красильным ремеслом как более выгодным и спокойным. Изучил он это ремесло при помощи опытного мастера, добродушного, — правда, выпивавшего — Григория Ивановича. Фамилия последнего — Сурков.
В половине пятидесятых годов Каширин избирается старшиной красильного цеха. Управление ремесленниками в те времена было сосредоточено в группе старшин — нижегородских ремесленников; фамилии их были памятны многие годы и вошли как бы в историю города. Столярным цехом в этой группе ведал Фёдор Андреев, сапожным — Григорий Соколов, печным — Савелий Степанов, калачным — Иван Носов, красильным — Василий Каширин, портновским — Гурьян Крашенников, серебряным — Николай Спорышев, каретным — Капитон Никитин. Кузнечных цехов было три, управляли ими: Иван Легостев, Иван Прядильщиков и Александр Волков.
Василий Васильевич Каширин в эти годы — уже заметная, почётная фигура. В дни Севастопольской кампании, в 1855 году, он даже организует среди ремесленников подписку в помощь ратникам государственного ополчения и собирает на это дело 16 рублей серебром.
Заслуги и хлопоты не пропадают для Каширина даром: он получает «от царя» почётный, обшитый галуном, парадный кафтан и шляпу с пером.
Маленький, щупленький, с седеющей рыжеватой бородкой, в валяных галошах и енотовой шубе с высоко поднятым воротником, шествует Каширин по городским улицам.
Вспоминая своё далёкое прошлое, Каширин откровенно говорит о нём:
«Кто я был? — Нищей матери сын... И с гордостью добавляет: — А теперь — начальник людям». Он уже на виду: перевыборы ему обеспечены. Для подрастающей дочери Варвары Каширин намечает видного жениха: «За дворянина выдам, за барина!».
В сороковых годах у Каширина умирает сестра Надежда Васильевна, бывшая замужем за Иваном Андреевичем Можаровым. На попечении Каширина остается сирота — сын покойной — Павел. Знатные люди старого Нижнего Новгорода — бургомистр Семён Долганов, ратман Фёдор Брызгалов и городской староста Свинников — дают Каширину письменное поручение опекать Можарова, «обучающегося в нижегородской губернской гимназии, в четвёртом классе преподаваемым в нём наукам, а именно: Закону Божию и на разных языках и при том чистописанию, черчению и рисованию»...
В шестидесятых годах у Каширина на Ковалихе, на благоприобретённом месте — трёхэтажный деревянный дом в полугоре. В нем он живёт сам и работает: окрашивает с семьёй ткани. Свой новый дом и флигель при нём Каширин решает поставить на новом месте своего участка: по линии улицы, лицом на Ковалиху.
Утверждая план этой застройки, общее присутствие строительной комиссии отметило, что представленный проект оно находит «как в частности, так и в общем виде вполне удовлетворительным и цели своей соответствующим».
14 ноября 1866 года, через полтора года после строительного акта, Каширин был оштрафован на 39 рублей особой объединённой комиссией из представителей казённой палаты и городской управы за то, что неправильно, по сниженному тарифу, выплачивал налоги по красильному производству. «Нижегородский цеховой Василий Васильевич Каширин, — значится в составленном комиссией акте, — содержал красильное заведение, при котором находились один рабочий и один мальчик, а также имелась лавка для приёма в окраску материй и сдачи оных, по свидетельству на мелочной торг, с платой половинной пошлины, тогда как он обязан был иметь свидетельство и билет на мелочной торг».
Акт, за отсутствием хозяина, был подписан работником Каширина нижегородским мещанином Сурковым (Григорий Иванович). Постановление комиссии дед Каширин обжаловал, но безуспешно. Тогда он решил прибегнуть к последнему средству: обжаловать нижегородское решение в сенат…
Дело о налоге тянулось пять лет — с 14 ноября 1866 года по 8 ноября 1871 года. Во что обошлась жалобщику эта пятилетняя волокита, — понятно всякому, кто хоть немного знаком со старинными судами! За это время вышла замуж его дочь Варвара, и не за дворянина-барина, а за рабочего-краснодеревщика Максима Савватиевича Пешкова; вскоре родился каширинский внук Алёша, будущий писатель Горький…
Свои дома на Ковалихе Каширин продал статскому советнику Раевскому, для сына Якова купил дом на Успенском съезде, для себя купил доходный дом, с кабаком внизу, на Полевой улице (по старой нумерации 26-й, третий слева от площади М. Горького. Дома этого теперь нет, на его месте стоит каменный дом, построенный сыном второй владелицы — Васильевой, сормовским бухгалтером Васильевым)…
Дядя Михаил Васильевич вместе с больной женой Натальей и сыном Александром, родившимся в 1860 году, вселяются в пристрой-комнату в «домике на съезде». Отсюда Михаил ходит на Полевую в дом отца, устраивает последнему скандалы, бьёт окна, требуя скорейшего выдела...
Пришёл, наконец, и ответ — решение из сената. Оно было неблагоприятно для старика Каширина. 31 декабря 1871 года через первую, Кремлёвскую полицейскую часть, под особую расписку, ему было объявлено это решение.
Приводим подлинный текст полицейской расписки:
...«Цеховой Василий Каширин дал сею подписку в том, что указ Правительствующего Сената от 8 ноября 1871 года за № 42462 о наложении на меня взыскания за содержание красильного заведения с лавкою по свидетельству на мелочной торг без билета 39 руб. мне сего числа объявлен и гербовые пошлины за семь листов 4 р. 90 к. при сём прилагаю».
Подлинная подпись Каширина разгонистая, неграмотная: «Нижегороцкой цеховой василей васильев Каширинъ руку приложилъ».
Старшему сыну Михаилу Каширин в 1873 году покупает дом в Канавине, на берегу Окского затона, и тоже ставит там на дворе красильню; сам же, вместе с бабушкой Акулиной Ивановной и внуком Алёшей, в том же 1873 году переезжает из «домика на съезде» на Канатную улицу (теперь улица им. Короленко). Здесь на выходе улицы к полю (к Пушкинскому саду) Каширин покупает один из домов Овсянникова, но владеет им недолго: до осени 1877 года. Произведя раздел и раздробив капитал, дед обеднел и отошёл от дела. Он перебрался сначала на частную квартиру в маленький флигелёк из двух комнат, в Гусиный переулок, а затем в Канавино. Флигель в Гусином переулке сохранился до наших дней.
Конец своей жизни дед Каширин провёл в Канавине. Здесь он умер в мае 1887 года.
Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 717 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| В старом городе на Волге | | | Бабушка |