Город в песках

ВТОРОЙ КОНКУРС ГОТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Конкурсные работы в номинация «Малая проза»

Вена

Автор: L. Byyksel

Страница автора: www.bybyyksel.com

Краткая аннотация. Когда молодая пара прибывает в Вену, они полны надежд увидеть тот самый город, о котором мечтали: немного театральный, ирреальный, завораживающий. Но в жизни всё оказывается намного прозаичнее. А где может букинист заглушить свою досаду? В неприметном книжном магазинчике, где тайны и истории хранят не только книги…

Моему дедушке, бабушке и Вене.

В теплом октябре 19** года мы с моей молодой женой приехали в Вену. Первый раз, попав за границу, мы оба были в ожидании сказочного приключения, волшебства. Но по исходу трех дней в нашей голове лишь плясал странный хоровод из сытых австрийцев, золота оперы, буклетов замков, шведских столов и чудес европейского быта.

Казалось, что меня обманули, обокрали. Украли ту мечту о волшебстве, магии таинственной австрийской столицы, о которой я читал в книгах, слышал, и, быть может, мечтал сам. Во мне клокотала ярость. В безотчетном порыве я сорвал с кровати тяжелый шнур от балдахина и стал топтать его ногами. Номер с балдахином мы выиграли в лотерее, устраиваемой отелем. Все улыбались, это ведь так романтично, как удачно, что он достался молодой паре.

Они разыгрывали романтику, как гуся на ярмарке.

Не желая вымещать свое плохое настроение на жене, я схватил пальто и шляпу и быстрым шагом вышел на улицу.

Бесцельно побродив среди так быстро пресытивших меня торжественных длинных домов и узких улиц, я набрел на книжную лавку. Что ж, книги всегда были мне лучшим лекарством. Я вошел внутрь, тихо звякнул дверной колокольчик.

Здесь я был в своем мире. Полку за полкой я обходил всю лавку, за мной росла стопка книг.

Мои руки касались тепла шершавых и гладких кожаных и картонных переплетов, постепенно меня окутывал столь знакомый убаюкивающий сладковатый запах старой бумаги. И, когда я, внезапно очнувшись, обернулся, то моя стопка уже напоминала угрожающую падением пирамиду. К сожалению, мои аппетиты в книжном деле никогда не соответствовали финансам. Но, вывернув все свои запасы, я обнаружил, что у меня все-таки хватало на половину моих сокровищ. Но какую именно? Я застыл в нерешительности, я никогда не умел выбирать. Хозяин, тихий старичок, с равнодушием скользнув по моему растерянному лицу, отошел в кабинет за кассой.

Пытаясь понять, принять решение и брал то одну книгу, то другую. Их было так много, но ни одна из них не хотела мне помочь, ни одна не ответила мне.

Я уже раздумывал, стоит ли вернуться в гостиницу за недостающей суммой, как в лавку зашел мужчина в старом истертом пальто. Я поежился, незнакомец, словно принес с собой туман и сырость вечерней улицы. Он был очень высок, в небольшой лавке с тяжелым низким потолком это особенно бросалось в глаза. Его длинные, нескладные ноги в один шаг преодолели расстояние от порога до соседнего со мной шкафа. Дверной колокольчик молча раскачивался в воздухе, и я вскоре забыл о незнакомце, продолжая снова и снова перебирать книги. Он некоторое время наблюдал за моими терзаниями. Поймав его взгляд, я сам не зная почему, извиняюще улыбнулся и заговорил:

– Мне хватает на половину, все никак не могу выбрать…

…

– Возьмите лишь одну.

Я взглянул на незнакомца.

Он провел пальцами по корешкам книг.

– Чудо должно быть одно. Иначе это не будет чудом.

Я промолчал, стараясь выбрать самое ценное издание. Что-то редкое, букинистическое, но содержательное, соответствующее случаю, возможно, этот милый антикварный томик поэзии 18 века или может быть…

Вернулся хозяин, я расплатился. Второго посетителя он словно бы и не заметил. Мы вместе вышли. Уже смеркалось, на улицы опустился густой туман. Желтый свет фонарей тонул в молочной пелене. Внезапно, я осознал, что не могу узнать, где нахожусь и, что совершенно забыл обратную дорогу к гостинице. Я спросил незнакомца, не знает ли он, как пройти к G*******?

– Да. Я провожу Вас.

Я почувствовал себя странно, мною овладело какое-то мутное, доселе незнакомое ощущение.

Мы медленно шли по улице. Я хотел рассмотреть незнакомца, но что-то неуловимо мешало мне. Его бледное лицо ускользало от меня. Мне было лишь видно, что у него короткие черные волосы с едва заметной волной и заостренные, болезненные черты лица. Я не мог понять, сколько ему лет, молод он или стар. Иногда свет от далеких фонарей отражался от его глаз, и они на миг загорались оранжевым блеском.

Я спросил, чтобы услышать свой голос и успокоиться:

– Вы любите книги?

– Не все.

В обычной жизни меня бы такой ответ повергнул бы в ярость. Это фраза показалась бы мне кощунством. Я был букинистом, всю мою жизнь составляли книги. А здесь такая пренебрежительность в голосе.

Туман окутывал нас, как мутная вода в реке. Сквозь его плотный кокон, я смотрел на эти, уже почти невидимые улицы, мои веки тяжелели. Мне показалось, что мостовая стены задвигались, вся улица пришла в движение, изменяясь на глазах. Дома, забыв о сытых бюргерах, посудомоечных машинах и мыльных операх, перестукивая камнями, будто стремились выплеснуть на меня все свои тайны. Со всех сторон ко мне подступали тени былого. Рыцари и дамы в бархате с гербами, сгорбленные крестьяне, фиакры с роковыми женщинами и их восторженными поклонниками, фаты, студенты, все те, о ком я читал и грезил. Все это кишело, обхватывало меня, терзало, возносило и свергало. Сердце отчаянно стучало, легкие сдавливали грудь. Моя душа, приоткрыв занавесу неведомого, ликовала. Я потерял счет времени, не сознавал, где нахожусь.

«G*******»

Передо мной разноцветными огнями горела вывеска моей гостиницы.

Я, словно пьяный, поднялся в номер и рухнул на кровать. Валентина еще не вернулась из оперы.

Я тихо рассмеялся. Засыпая, мне почудилось, что кто-то перелистывал страницы книги и смеялся мне в ответ.

– Вы любите книги?

Не все. Только те, которые читают люди.

Город (1)

Автор: Снежана Изосимова

Краткая аннотация. Современный город - яркий, сверкающий огнями мегаполис, средневековая цитадель, гламурный мир, со своими нормами и законами? Что ждет его в будущем? Об этом знает только время...

Город, огнями сияющий,

Оземь бездумно бросающий,

С радостью ввысь поднимающий,

Душу до дна выпивающий.

Город…

(Б. Пастернак «Город)

В городе всегда кипела жизнь. По улицам, во время приливов и отливов человеческих масс, дробный цокот женских каблучков мирно соседствовал с мягким шлепаньем растоптанных кроссовок и тихом, приглушенным, как будто скользящим шелестом мужских туфель. Радость, ожидание лучшего – успешная сдача экзаменов, рождение ребенка, яркие, серебристые нотки счастья переплавлялись с раздражительностью. Порой, даже скорбью от так и не оправдавшихся надежд, предательства… Иногда все это мягко переплавлялось в злость, которая вальсом кружила по тротуарам.

Улицы были переполнены улыбающейся, ссорящейся, целующейся и мгновением позже выясняющей отношения молодёжи. Спешили по своим делам вечно занятые мужчины с барсетками, женщины толкались, мелко семенили бабушки и дедушки с палочками, весело вприпрыжку бежали дети, утром – в школу, а немного позже, закинув ранец на плечи, во всю прыть – из школы. Молодежь расслаблено отдыхала на лавочках, обсуждая – кто с кем гуляет, кто поссорился, куда пойти вечером и отдохнуть, обсуждая прохожих и прочие, важные и полные смысла проблемы. Даже собаки и кошки сидели перед подъездами не просто так, а с умным, глубоко философским видом, мечтая о вечности.

Запахи, переполнявшие улицы города наряду с людьми, тоже беспрестанно сплетались, образовывая всё новые и новые композиции, разнообразию и многоцветью которых позавидовал бы любой французский парфюмер. Нежный, почти неразличимый аромат бутонов голландских роз на высоких гладких стеблях из цветочного магазина тут же сливался со сладковато пряным запахом хот-догов, которые продавались прямо на противоположной стороне улицы. Сладкие, тяжеловатые женские духи, скорее всего «Опиум», - со свежим мужским дезодорантом. От нежных шелковистых волос малыша вкусно пахло конфетами и шампунем «Кря-кря», а пышная прическа его мамы благоухала лаком для волос. Даже старушка, отправляясь на ответственную операцию по получению пенсии, не пожалела для себя капельки любимых духов «Красная Москва». Которые теперь днём с огнем не найдёшь и таких уже больше не делают, разве можно сравнить с теперешними?

Книжные магазины добавляли лёгкий аромат истории, запах книжной пыли и новой типографской краски. А вот расположившийся рядом универсам одежды и бытовой химии обогащал эту мелодию резким запахом чистящих и моющих средств, которые уже «Идут к нам», хотя их, в общем-то и не ждали… Всё это смешивается с мечтательным ароматом жатого шелка и нежного бархата, легкого и плотного шелка, вездесущей синтетики.

Город постоянно переполняли звуки. Пульсирующий шум машин, переполняющих улицы в любое время дня и ночи, ритмичный стук трамвая, шум поездов, прибывающих и отправляющихся в путь с городского вокзала. Мелодия вальса, плавно выливающаяся из окон дворца детского и юношеского творчества, сливалась с ритмом репа и хип-хопа, творя при этом новую, присущую только этому времени и этому месту, мелодию. Детский смех сливался с плачем, как будто наглядно иллюстрируя тот факт, что через минуту смех вполне может превратится в плачь и наоборот. Нежное воркованье влюбленной парочки, так напоминающее голубиное, вдруг становилось сварливым визгом выяснения отношений между принявшим на грудь мужем и доведённой до отчаяния его выходками женой. Прониквенный патетический монолог героини сериала мешался с отчаянными криками фильма ужасов и стрельбой и звуками ударов боевика, по ходу создавая свой многоликий фильм.

Ночью на улицах города расцветали огни. Шумели и переливалась, плавились водяные струи фонтанов со спрятанной в основании подсветкой. Сияли яркими красками огни рекламы, приказывая купить-купить-купить… Каждый автомобиль становился маленьким миром сияющих огней – красные блики поворотников, яркие, пронизывающие лучи дальнего света, которые так не любят попадающие под их огонь пешеходы. Оранжевый мягко мерцающий свет шашечек такси и ярко синие блики включенной автомобильной сигнализации.

Каждая улица наполнялась мириадами огней – свет окон жилых домов, уличных фонарей, у каждого их которых свой неповторимый характер – тот светит ярко, тот помигивает, а этот того и смотри – погаснет…

И вдруг всё кончилось… Не было ни взрыва, ни катастрофы. Все произошло так быстро и обыденно, что никто не успел не только испугаться, но даже хоть как-то подготовиться. Как-будто кто-то просто выключил свет. Однажды просто исчезли люди, разом и навсегда… Все вместе… И на город упала тишина. Она обернула его хрустящим покрывалом остывающих автомобилей и кое-где работающих фонарей. Ветер тихо, испуганно, гонял по улицам оставшийся от человечества мусор, но скоро и он обещал исчезнуть. Асфальт уже потрескался во многих местах, даже на центральной магистрали, в глубоких трещинах уже вовсю зеленела яркая весёлая молодая травка. Вьюнок обвивал столбы и фонари еще горели по вечерам сквозь зеленое сплетение ветвей. Ни смеха, музыки, песен, крика – этих вечных спутников человеческой жизни. Никаких противоречий. Без боли нет и радости, а без печали – счастья. Тихое спокойствие повседневности, в которой жизни не изначально. Без изматывающей ежедневной нервотрепки, обязательств, волнений и тревог. Разве это не прекрасно, не к этому стремился, практически, каждый современный человек? Мечта сбылась…

Не было больше боли, печали, ссор, примирений, не было рождений, даже смерти больше не было… Умирать уже было некому. Все, кто мог бы бояться смерти, уже и так были мертвы. Пыль, ветер, полуразрушенные здания и ржавеющие остовы машин – вот и все, что осталось от миллионов бьющихся людских сердец. Покой укрыл улицы безмолвным, пуховым покрывалом и город готовился постепенно исчезнуть с лица земли. Человечество так мечтало о вечности, либо о громком, запоминающемся конце. Однако, в последнем ему было отказано, а покой, покой – действительно вечен. Город…

Конец.

Город (2)

Автор: Любовь Дементьева

Страница автора: http://www.stihi.ru/avtor/humanite

Краткая аннотация. -

Просто верьте.

Разве лепестки не опадают

Точно также…

Кобаяси Исса

Никто точно не помнит, когда появился Город. Казалось, что Город был всегда. Он высился на холме могучей глыбой, нависал над долиной пугающей тенью крылатого хищника, вонзался острыми шпилями в нежную небесную плоть. Единственные ворота на северной стороне всегда были заперты наглухо. И никто никогда не видел, как черные, изъеденные временем створки, приоткрывались хотя бы на мизинец. Никто не видел, чтобы хоть кто-нибудь вошел через них или напротив – вышел из Города. Казалось, Город был всегда мертв, но так только казалось. Город жил – неведомой, таинственной жизнью. Никто не знал, что происходит - там, за высокими стенами, но Город знал о каждом из них все. Ведь рано или поздно каждый окрестный житель оказывался в его власти после того, как получал «приглашение».

Поначалу люди пытались бежать. Но далеко уйти никому не удавалось. Их находили спустя несколько часов или дней после получения «приглашения». Обязательно находили. Тогда люди смирялись и на многие годы оставляли попытки к бегству. Но со временем все забывалось. Город постепенно забирал тех, кто помнил о побегах. И тогда появлялись уже новые, другие, те, кто, получив весть, снова пытались обмануть Город. Но Город обмануть невозможно. Поэтому беглецов находили всегда. В поле, лесу, или на болоте – похожих на гигантские сизо-белые бутоны неведомых цветов. Их оставляли у стен, и Город принимал их и такими.

Сейчас уже давно никто не пытался сбежать. Люди научились помнить. Поэтому, получив «приглашение», они принимали его, и уже никогда не возвращались назад. Никто не видел, как приглашенные попадали в Город – но все почему-то точно знали, что они оказывались там, за городскими стенами. Находились чудаки, которые сами хотели скорее попасть туда. Они шли к стенам Города и исчезали. А большинство жило надеждой на чудо, удивительной странной верой, что эта участь минует их. Однако, рано или поздно каждая семья обязательно получала «приглашение». И тогда глухой стон, приглушенные рыдания или горький плач, слышались из окон несчастных, возвещая соседям о произошедшем. И Городу было все равно - глубокий старик, юная дева, мужчина, полный сил, или младенец – это неважно. Он принимал всех…

Он пришел с севера. Немногословный, с прямым взглядом серых глаз, свет которых достигал самых укромных уголков души.

-Я слышал про Город... Далеко ли он отсюда? – спросил пришелец.

И они посмотрели на него, словно на несчастного, лишенного разума.

-Там, на горе, посмотри – неужели ты не видишь черных врат? – сказал один из них, самый старший.

-Где? Я ничего не вижу, - он улыбнулся, и на мгновенье им всем показалось, что темные стены дрогнули и растворились в полуденном мареве. Но это длилось лишь мгновение. И вот, город снова высился зримой громадой.

-Ты что, слепой? Как же ты можешь не видеть Город? Ведь он там! Посмотри! Огромный, величественный и непреклонный. Он владеет судьбой каждого из нас, мы боимся его больше всего на свете, - воскликнул юноша, окидывая чужестранца взглядом, полным недоумения и странного испуга. Но пришелец лишь покачал головой и ответил:

-Нет, я не вижу ваш Город, хотя вглядываюсь изо всех сил туда, куда вы мне указали…

-Как ты можешь не видеть его? - снова удивился словам чужеземца старик, - Его антрацитовые стены вселяют ужас в наши сердца и завораживают наши глаза. Мы не можем отвести от него взгляд. Куда бы мы ни шли, чтобы ни делали, наши взоры устремляются к нему, словно кто-то невидимый поворачивает наши головы в его сторону и зажимает в тиски, заставляя смотреть только туда. Как же можешь ты не видеть его, чужеземец? Ты ведь не слеп. Ты смотришь нам в глаза, разговариваешь с нами. Твой взгляд ясен и чист…

Чужестранец вновь покачал головой и, улыбнувшись, обратился ко всем:

-Нет, люди, я не вижу вашего Города. Я не вижу ничего из того, о чем вы мне говорите, ничего, кроме сочной зеленой травы и ярких цветов, пестреющих в ней разноцветными бусинами. А над этим волнующимся от ветра изумрудным морем – я вижу бескрайний лазоревый океан, и в нем золотой диск солнца, при взгляде на который слезятся глаза, но отвести взгляд – невозможно, ибо нет ничего прекрасней его...

Он говорил о красоте долины, но вдруг один, – с суровым взглядом из-под угольно-черных бровей, сердито топнул ногой и грубо прервал его.

-А, может, ты лжешь нам, чужак? Ты пришел, чтобы посмеяться над нами? И поэтому говоришь нам сейчас всю эту чушь?

-Нет, люди, я честен с вами. Города нет! Там, куда вы указываете - я вижу лишь невысокий холм и заросли вереска, там, где по вашим словам высятся черные шпили – сияет чистый небосвод…

Но слова сероглазого пришельца потонули в гуле разгневанных голосов. Кто-то крикнул, что надо просто проучить чужака. Чей это был крик – он не успел заметить. Да это было и неважно. Призыв был подхвачен, его сбили с ног, и удары посыпались со всех сторон – частые, беспощадные. Он пытался сопротивляться, но их было слишком, слишком много. Беспомощный и обессиленный, он уже лежал на земле и лишь слышал сквозь боль, как они требуют от него признания:

-Скажи, что видишь Город! Сейчас же скажи! – кто-то орал ему в уши, в лицо, в затылок.

Это были мужские, женские, и, кажется, среди них звенели даже тонкие детские голоса.

И в какой-то момент он вдруг увидел… С трудом облизав запекшиеся губы и собрав последние силы, он крикнул:

-О, теперь я вижу его... прощайте… до встречи… в Городе…

Город в песках

Автор: Борисова Алина

Краткая аннотация. Возможно ли отыскать истину под слоем старинных легенд? И надо ли ее искать? Ведь все на свете имеет цену. Даже если приветливый незнакомец забудет ее озвучить.

Автобус ходил до Бурановки. А дальше – как хотите. Ну, и если хотите, понятно. Они хотели. Подумаешь, двенадцать километров. Люди и больше пешком проходили. Была бы цель. И уверенно шагая по абсолютно пустой дороге под лучами безжалостного, даже в этот утренний час, солнца, они ни секунды не сомневались – дойдут.

Упрямо встряхнув короткими рыжими волосами, девчонка очередной раз поправила на плече лямку рюкзака. Вроде и не тяжелый. Да только вот натирает. Возможно, проблему могла бы решить закинутая в рюкзак рубаха, но жарко… Да и в обтягивающем топике она смотрится куда эффектней.

Впрочем, по ее спутнику и не поймешь, производят ли на него ее наряды хоть какой- то эффект. Высокий, излишне худощавый, вечно сутулый, словно от стремления как-то скрасить разницу в росте, он не позволял себе откровенных взглядов или пошлых намеков, он и жестов-то, выходящих за рамки дружеских, еще ни разу себе не позволил. А ей бы хотелось. Страстных объятий, поцелуев, бурного романа. Ну, как у всех. И как в книжках пишут. Да и внешне чтоб он тоже был… поэффектней.

Но достался такой. Ничего, воспитаем. Зато те, которые «у всех», и слышать ничего не хотели о Заброшенном городе. «Это ж черти-где», «чушь все это» и «нафиг надо» было далеко не полным списком восторгов в ответ на ее робкие вздохи о мечте. А Пашка не звал ее в клуб, не звал в кино, но когда она поведала ему об идее, что не давала покоя с первого курса, неожиданно сказал: «Если хочется – доберемся».

И вот теперь – добирались. Вдвоем, по пыльной дороге, среди высушенных солнцем пустошей. Чахлые кусты не сильно разнообразили пейзаж, дорога петляла меж невысоких холмов и неуклонно забирала в гору. Солнце палило, волосы липли к лицу. Идея поймать попутку казалась все более невероятной. На этой дороге их попросту не было.

Они уже даже смирились с мыслью, что весь путь придется пройти на своих двоих, когда на горизонте показалась машина. Павел вытянул было руку, но тут же и опустил, разглядев в облаке пыли навороченный черный внедорожник. Такие пассажиров точно не сажают. Да и пусть себе едет своей дорогой.

Но навороченный внедорожник остановился.

- Подвезти? – водитель с улыбкой вылез из машины и смотрел на них, опираясь на распахнутую дверцу. Молодой, никак не старше тридцати, высокий, стройный, подтянутый, он предстал перед Яной идеальным героем романа. Не ее, понятно, но оценить-то она могла. Водитель крутейшей тачки и сам был определенно хорош: черноволосый, загорелый, глаза прячутся за черными стеклами очков, а вот улыбка словно обнажает душу – такая искренняя, такая открытая. – Пешком до ближайшего города далековато.

- Да нет, спасибо, мы лучше… - уверенность в том, что в подобных машинах никто, кроме местных авторитетов, ездить не может, воспитанная в Пашке многочисленными сериалами, мешает ему поддаться обаянию незнакомца.

- Да, спасибо огромное, - перебивает своего спутника Яна. Бандитскими сериалами она не увлекалась, а жара и километры пути автоматически превращали в ее глазах любого, согласного их подвезти, в настоящего ангела милосердия. – А мы, знаете, идем-идем – и ни одной машины, мы и надежду уже потеряли.

- Садитесь, - приветливо кивает водитель. – А мы с дочкой из отпуска возвращаемся. Дорога дальняя. Так что вчетвером веселее будет. Давайте багажник открою, бросите вещи.

Вид хрупкой маленькой девочки, сидящей в детском креслице на переднем сиденье, окончательно отметает все сомнения. И Павел, с энтузиазмом не меньшим, чем у его спутницы, убирает свой рюкзак в багажник автомобиля, где уже едут объемный чемодан, да полупустая спортивная сумка.

- Ну, давайте знакомиться, - продолжает водитель, посадив пассажиров и трогаясь с места. – Меня Егор зовут, дочку Ася…

- Здрасьте, - послушно произносит малышка. Негромко, словно смущаясь.

- Привет, - улыбается ей девушка. – А я Яна. А моего друга Павел зовут.

- Можно Паша, - добавляет тот, но скорее уж Егору, нежели ребенку.

- И куда же вы держите путь, Паша?

- В Знаменский монастырь. Вам ведь по дороге?

- Да дорога здесь одна. Только до него еще километров десять. Долго бы вам самим шагать.

- Ну, мы рассчитывали на попутку…

- Вот только попуток здесь и нет, - перебивает парня Яна. – Так что спасибо вам огромное! Мы бы, конечно, и сами дошли, у нас и палатки с собой, и провиант. Тем более, мы ведь не только в монастырь, мы и дальше… такой у нас… мини-поход. Но с вами мы и силы сэкономим, и время.

- То-то я смотрю, не похожи вы на богомольцев, - улыбается им в зеркальце Егор. – А дальше – это ведь в Заброшенный город, верно?

- Ну… а как вы догадались?

- Как я уже сказал – на богомольцев вы не похожи. А значит, монастырь вам интересен как памятник истории. А его история и история Заброшенного города неразделимы. Глупо проделать такой путь, да еще пешком, и не попытаться хотя бы взглянуть на город. А по возможности – так и проникнуть.

- А туда возможно проникнуть? – быстро уточняет Яна.

- Все возможно, если есть желание, - пожимает плечами Егор. – Сам не пробовал, но истории всякие слышал. Кстати, вам повезло вдвойне. Мы ведь и сами собирались завернуть по дороге в монастырь. Хотел показать его дочке, раз уж мимо проезжаем. Место весьма интересное.

- А чем интересное? – подает голосок ребенок.

- А вот давай мы у Яны спросим. Она ж, наверно, к поездке готовилась.

- Расскажешь? – милая детская мордашка появляется между креслами.

- Ну, слушай, - начинает рассказывать Яна. - Был некогда город. Он возник на перекрестке торговых путей и разбогател благодаря торговцам. И испортило жителей города богатство. Стали они алчными и злобными, перестали помогать ближним, творить добро и молиться в храмах.

- А на холме, неподалеку от города, был монастырь. И не раз монахи его призывали жителей города покаяться и отступиться от зла, да никто не хотел их слушать. И однажды случилась беда. Отвернул Господь лик свой от города, и плодородные земли вокруг обернулись пустыней. И все золото, что хранили горожане в подвалах, превратилось в песок. И разверзлись врата адовы, и всех жителей, от мала до велика, утащили черти в свои подземные чертоги.

- А монастырь уцелел. Остановилась пустыня у подножья холма его, не пошла дальше. Говорят – спасла его чудотворная икона, что в храме хранилась. Когда начал город погружаться в песок, вынесли ее монахи на стену – и не смогли слуги дьявола на холм подняться.

- А почему они ее тогда в город не принесли? – недоуменно поинтересовалась девочка.

- Если они были такие добрые, почему они даже не попытались город защитить?

- Яна же сказала – в городе жили злые люди, - решил помочь подружке Паша. – Зачем им было спасать убийц, воров, предателей?

- Но там же все погибли! – горячилась девочка. – Все, даже дети. Их тоже не надо было спасать? А младенцы? Которые ходить не умеют. Они тоже воры и убийцы? Их тоже нужно в ад?

- Ну… - замялся Паша.

- Глупая сказка, - подытожил ребенок, теряя интерес к пассажирам.

- Ну а ты, Паша? – решил продолжить тему Егор. – Неужели тоже веришь в ад и чертей, утащивших туда нехороших горожан?

- Издеваетесь? – обращаться к Егору на «ты» не тянуло совершенно. Было в нем что-то, заставляющее невольно держать дистанцию. – Черти – это не более, чем отражение религиозной мифологизации средневекового сознания.

Егор весело присвистнул. Даже Янка заулыбалась.

- Ну, мыслили они так, - Павел чуть покраснел и попытался сказать попроще. – Окружающую действительность воспринимали только через христианские образы. Слов у них других не было, чтоб произошедшее описать.

- У тебя-то со словами, я гляжу, хорошо все, - не сдавался Егор. – Вот ты от ответа не уходи, расскажи уж нам свою версию.

- Ну… В этих краях ведь зафиксированны встречи с НЛО…

- Кем? Безумными старушками? – Янка аж фыркнула от неожиданности. Свою версию ей Пашка еще не озвучивал.

- Уфологами. Кстати, не только здесь, но и в других районах, подвергшихся внезапному опустыниванию, - сбить себя Паша не позволил. Ну и пусть ученые в это не верят. Он уже понял, что ученые тоже знают не все. – Так что полагаю, жителей города украли пришельцы. Инопланетяне. Ну, на опыты. А излучение их корабля, зависшего над городом в момент похищения, и вызвало аномальную жару и превратило эту местность в пустыню.

Янка не выдержала и прыснула:

- Паш, ну какие инопланетяне, какие опыты? Ты точно не те сериалы смотришь.

- Ну а если проще все, без загадок? – решил предложить свою версию и Егор. – Изменения климата сделали город непригодным для жизни. Жители ушли и основали новый. Или просто рассеялись по разным городам. А в летописи это не попало. Или летописи те в каком пожаре сгорели. Вот и все. И никаких инопланетян.

- Нет, Егор, вот и не все, - не согласился Павел. – Они не взяли с собой вещи, не взяли ценности.

- Бежали? – высказала предположение Яна. – Из пустыни на них надвигалось нечто настолько страшное, что с вещами им было не успеть.

- Но собак-то можно было успеть отвязать, - версия с побегом Пашке тоже не подошла.

- Каких собак? – искренне не понял Егор.

- Обычных. Цепных, - охотно пояснил Павел. – Исследователи нашли в городе многочисленные скелеты домашних животных. В основном собак, прикованных цепью. Лошадей, запертых на конюшне, коров в коровнике. А вот скелетов людей не нашли. Кроме как на кладбище, понятно. Отсюда вывод, что люди покинули город внезапно, и не по своей воле. А животных, которых они обычно держат привязанными, отвязать не то не успели, не то забыли…

- Забыли, - чуть слышно кивнул Егор.

- … И те просто издохли от голода и жажды, - закончил свою мысль Паша.

- Жалко, - печально вздохнула девочка, до этого неотрывно смотревшая в окно и, казалось, даже и не прислушивавшаяся к разговору.

- Не грусти, это было давным-давно, - Егор ласково коснулся руки дочери. – Смотри, вон уже монастырь.

Монастырь впечатлял даже издалека. Огромный белокаменный храм гордо возвышался над миром, слепя глаза золотом своих куполов, словно вобравших в себя всю ярость местного солнца.

- Какой он огромный, - пораженно выдохнула Яна, любуясь храмом на вершине далекого еще холма.

- Гордыня, - чуть презрительно пожимает плечами Егор.

- Нет, - не соглашается Яна. – Памятник. Раньше ж не ставили ни стелы, ни скульптуры всякие. Это память о победе добра и света над силами зла. Маяк, зовущий к свету заблудшие души.

- Или огонь, зажженный для глупых бабочек, - кивнул Егор. – Не обожги крылышки, Яна. А впрочем, ты их уже обожгла.

- В смысле? – не понимает девушка.

Он усмехается, но не отвечает.

Меж тем они доезжают до развилки. Асфальтовая дорога, делая крутой поворот, уходит на север, а они съезжают на грунтовую, что тянется на вершину холма, к монастырю. Склоны холма зеленеют. Частью занятые огородами, частью отданные под сад. А вот сам монастырь по мере приближения не впечатляет. Каменная стена, некогда окружавшая монастырские строения, та самая, куда по преданию выносили икону, не сохранилась. Они разглядели лишь несколько ее фрагментов. Самый большой кусок уцелел возле ворот, да и то лишь потому, что к стене здесь была пристроена сторожка. На широкой площадке перед воротами пусто. Калитка гостеприимно распахнута. И никого.

- Спасибо огромное, что подвезли, - искренне поблагодарил Павел, едва все они вылезли наружу.

- Не за что, - отмахнулся Егор, внимательно оглядывая окрестности. Отсюда был неплохой вид на расстилавшуюся к югу от монастыря пустыню. Бесконечные волны песка словно разбивались о неприступный зеленый холм. Да, зеленый не сам по себе, но благодаря монахам, регулярно поливающим свои сады и огороды. Но смотрелась эта зелень истинным чудом посреди выжженных солнцем холмов и низин и на самой границе бескрайней пустыни.

Где-то ближе к горизонту виднелись остатки каких-то строений, вроде даже огороженных забором. Обветшалым, местами рухнувшим. Относительно новой была лишь дорога из бетонных плит, начало которой еще можно было разглядеть у подножья холма, а дальше все скрывали наносы песка, и о том, что дорога ведет к остаткам древних строений, можно было лишь только догадываться. Как и о том, что она до них доходит, а не обрывается, скажем, на середине, заброшенная еще на этапе строительства.

- Егор, а вы багажник не откроете? – несколько неуверенно окликнул его Павел. – Мы вещи сразу заберем, чтоб вас не задерживать.

Егор обернулся. Не спеша оглядел своих пассажиров, чуть кивнул, улыбнувшись:

- Конечно.

И неторопливо направился к багажнику.

- А потом, значит, в Заброшенный город? – поинтересовался, так и не донеся руки до замка. В задумчивости. Вновь кинул взгляд на едва различимые вдали развалины. – Пешком, под палящим солнцем… Далековато.

- Ну, есть вариант заночевать здесь и отправиться завтра, едва начнет светать, - Паша тоже бросил взгляд на далекий город. Он явно рассчитывал, что тот будет ближе. Или что здесь не настолько жарко. Или что идти под палящим солнцем не так тяжело, как они успели уже ощутить на шоссе. А ведь это еще только утро. – В любом случае – огромное спасибо, что подбросили… Мы вам что-то должны? – добавил, видя, что Егор по-прежнему не спешит открывать багажник.

- Что? А, нет, что вы, - тот очаровательно улыбнулся, выходя из задумчивости и поднял, наконец, заднюю дверцу. – Я просто подумал, раз уж мы все равно здесь, не проверить ли, насколько хорошо эта машина ездит действительно «вне дорог». Надо ж взглянуть и на вторую половинку легенды, да, Асёнок?

Стоящая возле отца малышка лишь смущенно кивает.

- Вы решили поехать в Заброшенный город? – Яна поверить не может такой удаче. – Вы же нас возьмете, правда? Вместе веселее, вы сами говорили. А если что, мы поможем машину толкать.

- Боюсь, «если что», то ваше «поможем» нам не поможет, - усмехнулся он. Мощным сложением даже Павел похвастаться был не в силах. А уж худющая Яна… видимо, «если что» командовать собирается, в какую сторону толкать. – Но путешествовать в компании действительно интереснее. Так что возьмем, если хотите.

- Еще бы! Да мы даже не надеялись, что нам так повезет! Егор, вы просто чудо! – Яна порывисто обнимает его, целуя в щеку. И вздрагивает всем телом, на миг забывая как дышать. Словно прикоснулась к оголенным проводам. Словно миллиарды маленьких солнышек взорвались он соприкосновения с этим мужчиной, и теперь их расплавленные капли стекаются в низ ее живота, лишая разума, воли, заставляя только желать… чего-то… неизъяснимо прекрасного…

- Осторожнее, Яна, - в холодном голосе только насмешка. – Мне может понравиться, и что же мы тогда будем делать с Павлом? Прикопаем в песочке?

А сам даже не приобнял в ответ, понравится ему. Яна отпрянула.

- Я просто хотела поблагодарить. Вы не позволите? – она ткнула в свой рюкзак, полускрытый его широкой спиной. - Мне надо одеться.

- Да уж, не помешает, - он пару секунд откровенно разглядывает все, что не в силах скрыть ее короткие шортики и облегающий топик. Чуть усмехается проступившему на ее скулах румянцу и отступает в сторону.

Ее спутник смотрит на него несколько напряженно, но молчит. Егор доброжелательно улыбается Павлу, словно прося не принимать его слова всерьез. Яна решительно потрошит свой рюкзак. Натягивает прямо на шорты широкую цветастую юбку до пят, прихваченную из маминого гардероба специально для этой цели. Скрывает откровенный топик грубой джинсовой рубахой. И прячет непослушные рыжие пряди под черным шелковым шарфиком.

- Смотришься весьма живописно, - с легкой усмешкой замечает Егор. - Словно трех человек на большой дороге раздела. Я думал, мы в монастырь, а не на карнавал.

Она лишь фыркает в ответ и тянет Пашу в сторону ворот. Можно подумать, это она придумала, что женщины должны являться в церковь одетыми по моде столетней давности. Она лишь пытается быть вежливой, следуя установленным правилам.

- Не хочу в этот глупый монастырь, - звучит у нее за спиной голосок ребенка.

- Прогуляемся, что сидеть на одном месте, - спокойно отзывается Егор. – Молиться точно не будем.

За воротами все то же садово-огородное хозяйство. Про клумбы и цветники здесь точно никто не слышал. Посередине возвышается храм, нарядный, явно только-только после очередного ремонта. Даже строительный мусор убран еще не весь. Чуть дальше – пара полуразвалившихся корпусов, несколько скромных часовенок. Храм закрыт, в обозримом пространстве ни души.

- А издалека все это выглядело… грандиозней, что ли, - разочарованно произносит Яна.

Павел щелкает фотоаппаратом. Храм. Храм на фоне пустыни. Фрагмент декора храма… Егор, крепко держа дочку за руку, уверенно направляется вглубь монастырской территории. Почти доходит до неплотно прикрытых дверей ближайшего корпуса, когда из них появляется монах со связкой ключей.

Пожелав гостям доброго утра, открывает и храм, и сувенирную лавку. Ненавязчиво обращает внимание пришедших на поднос для пожертвований, выражает желание помолиться «во здравие» как самих паломников, так и дорогих им людей.

Егор неторопливо проходит в храм, не обращая внимания ни на поднос, ни на монаха. Какое-то время стоит, равнодушно оглядывая храм. Одной рукой держит дочь, другая небрежно засунута в карман.

А вот Яна перекрестилась, хоть и верующей не была. Положено, вроде как. Да и крестили же ее в детстве, имеет право. И к иконе, той самой, что по преданию монастырь защитила, подошла. Но все же скорее рассмотреть, нежели поклониться.

- Холодно, - акустика в храме была прекрасная. Тонкий детский голосок расслышали все.

- Холодно, - спокойно согласился с дочкой Егор. – Пойдем на солнышко.

Развернулся, чтоб выйти вон. Ему предложили купить образок для ребенка.

- Карточки принимаете? – спокойно поинтересовался в ответ. – Значит, без образка.

Они с дочерью вышли, ребята повернулись было следом, и замерли, разглядывая фреску на западной стене храма. Как и положено – Страшный Суд. Вот только в той части, что живописала ад, на фреске изобразили не отдельных грешников, принимающих различные мучения, а целый город, горящий «на медленном огне». Огонь был невысокий, ровный, он не достигал даже окон первого этажа, а здания, похоже, рисовали с натуры. Потому что даже сомнений не возникало, это не просто город, это – тот самый, пр о клятый.

Егора они заметили возле источника. Целебного, как утверждалось в купленном в лавке буклете. Болезни их особо не мучили, а вот от жажды исцелиться было не лишним.

- Так кто – Паша или Яна? – услышали они, подходя, голос Егора.

- Паша, - смущенно улыбнулась в ответ его девочка. – Яна, она… ну… Паша лучше.

- Ну, вот и договорились.

- О чем, если не секрет? – делать вид, что она не слышала разговора, Яна не стала.

Егор обернулся.

- О том, кто моей дочке больше нравится, - ироничная улыбка чуть тронула уголки его губ. – Ты в этом конкурсе проиграла, принцесса.

- Попробую пережить, - отмахнулась Яна. – Лучше смотрите, какую я книжку у них нашла.

- Ужели молитвослов? – весело косится на нее Егор.

- Нет, тут про город всякие статьи интересные, результаты исследований и прочее. Даже план есть, - она полна энтузиазма.

- Изучай, будешь гидом.

- Так вы не передумали ехать в Заброшенный город? – Паша решает уточнить. – Мы рады, конечно. Но у вас дочка маленькая. А там… всякие слухи ходят. Да и просто машина в песке завязнет…

- Не надо туда ехать, дети, - монах появился у источника как-то слишком уж неожиданно. Не тот, что открывал для них храм, значительно старше. Просто шагнул к ним из ближайших кустов, и не поймешь, не то давно уж он там стоял, не то мимо проходил так удачно.

- Почему? – воинственно поинтересовалась Яна. – Разве это запрещено?

- Запрещено, - спокойно кивает монах. - Заброшенный город закрыт для посещений как опасная зона, несущая угрозу жизни. И охраняется, как памятник истории, так что все попытки поиграть в кладоискателей, прежде всего, противозаконны.

- Мы не собираемся искать там клады!

- Все так говорят. А сами покупают металлоискатель помощнее – и вперед, брошенные сокровища разыскивать. Да только нет там сокровищ, четыреста лет уж прошло, все, что не разграбили – прахом рассыпалось.

- Вы еще скажите, что город проклят, - горячится Яна. Теперь, когда она так близко, и мысли допускать не хочется, что что-то может ей помешать.

- Не скажу, все равно ж не поверишь, - не стал спорить монах. Хотя сам он в это верил, даже сомнений не возникало. – Я о другом скажу лучше. О том, что в этом городе регулярно ломают руки, ноги и шеи, свалившись в прикрытые гнилыми досками подвалы и колодцы. О том, что местные змеи весьма ядовиты, и далеко не всех укушенных ими удается спасти. О том, что пугаясь неведомо чего, люди бегут из этого города в пустыню, не разбирая дороги, и их трупы находят потом с перекошенными от ужаса лицами. О том, что попавших в песчаную бурю уже не находят. А проклят тот город, или нет, ты сама решай.

- И что, здесь часто бывают песчаные бури? – Егор смотрел на монаха весьма скептически. - Когда ты видел последнюю, отец?

- Да вот вчера и видел.

- Ой, не надо. Вчера весь день ясно было и безветренно.

- Это у вас там, в городе, безветренно. А здесь сильнейшая буря поднимается мгновенно, так что стена песка стоит от земли до неба, и смерчи крутят так, что не только людей с ног сбивает, но и машины переворачивает.

- Ну, мою-то не перевернет. Видел, какой у меня зверь? – Егор самодовольно кивает в сторону ворот. – В проклятия мы не верим, несчастных случаев не боимся. А если б боялись всего на свете – давно бы в монахи подались, - насмешка в его последних словах ничем не прикрыта, но почтенный старец давно уже выше суетных обид.

- Себя не жалко, хоть ребенка побереги, - предпринял он последнюю попытку их образумить, но молодежь лишь попрощалась и направилась к выходу.

Хлопают одна за другой автомобильные дверцы и внедорожник трогается. Медленно съезжает с холма, добирается до бетонной дороги, уходящей в горячие пески. Дорогу перегораживают ворота, закрытые на порядком проржавевший замок, по сторонам от них лишь пара секций забора, но объезжать Егор не спешит.

Остановив машину, подходит к воротам, лениво скользит взглядом по табличке «Въезд запрещен», изрядно потрепанной временем, берет в руки замок…

- Полагаете, его можно открыть? – Яна вылезает следом.

- В машину вернись, - он недовольно оборачивается. – Ты книжку читала, вроде. Вот и продолжи.

- Не надо указывать мне, что делать. Да еще и подобным тоном, - терпеть чьи-то начальственные закидоны Яна не приучена.

Он вздыхает.

- Сядь. В машину. Молча.

Голос не повышает. Но она садится. Молча и… потерянно как-то. Словно не до конца понимая, зачем.

Он вновь оборачивается к замку. Сжимает пальцами его дужку. Некоторое время стоит неподвижно, будто в задумчивости. А потом просто бросает замок в придорожный песок и открывает скрипучие створки. Внедорожник трогается. Проезжая ворота, Яна бросает взгляд на сброшенный замок, и на миг ей кажется, будто дужка его порвана, словно была сделана не из металла, а из расплавленного пластилина. Но это просто песок, взметнувшийся при падении тяжелого предмета, частично скрывает реальные контуры, порождая оптические иллюзии. Автомобиль набирает скорость, уверенно двигаясь в сторону древних развалин.

Дорога теряется под песчаными наносами довольно скоро, но внедорожник едет и без нее. Кондиционер позволяет не думать о жаре, мягкие сиденья – об усталости, хорошая скорость – о километрах, которые иначе пришлось бы преодолевать пешком. Но все же, когда развалины города приближаются, и Павел, и Яна думают лишь об одном: как же им повезло! Добрались! За пару часов, а не за пару дней. В комфорте, а не на пределе возможностей.

Вокруг города тоже забор, но тут Егор не спешит отпирать ворота. Просто едет вдоль ограждения. Старого, покосившегося, местами упавшего.

- Мы могли бы вот тут заехать, - вновь проявляет активность Яна. – Или вон там. Ну или просто войти, по городу же на автомобиле все равно не поездить.

- Ну почему, там есть пара достойных улиц, - задумчиво тянет Егор, не прекращая движения и словно бы прислушиваясь к городу. Но что он может услышать сквозь шум мотора, да закрытые окна? Наконец он останавливается.

- Пап, а можно я босиком по песочку побегаю? – интересуется Ася, выпрыгнув из машины.

- Побегай.

- Если сможешь, - тут же добавляет Яна. – Он же раскаленный.

Но девочка лишь смеется, сбрасывает сандалии, носки, и спокойно встает на песок босыми ногами. Легко забегает на ближайший бархан, затем скатывается оттуда, поднимая тучи песка, зарываясь в него, раскаленный, ногами, руками, и словно не ощущая жара.

- В город-то пойдем? – интересуется Егор, глядя на ее забавы.

- Не знаю. А надо? – Аська переворачивается на живот и лежит, беззаботно болтая в воздухе ногами, в спутавшихся волосах песок, на лице довольная улыбка…

Удивленная, Яна опускается на корточки и трогает песок рукой. Раскаленный, как и положено под таким солнцем. Ойкнув, девушка отдергивает руку.

- Да не особо, - с улыбкой отвечает дочке Егор. - Сначала дела, - он разворачивается к своим пассажирам. – Павел, можно тебя на пару слов?

- Конечно.

Егор гостеприимно распахивает заднюю дверцу своей машины, предлагая Паше вновь занять там место, и оборачивается к Яне:

- Придется послать тебя в разведку, - он кивает на город. – Нам с Павлом понадобится минут пятнадцать для очень частной беседы.

- Что еще за беседа? – подозрительно щурится девушка.

- Он потом все тебе расскажет. Не хочешь одна идти в развалины – посиди в тенечке, почитай книжку. Реши пока, куда нам сходить стоит.

- Ладно, секретничайте, - милостиво соглашается Яна. - Мы пока с Аськой посмотрим, что тут и как.

- Аську не отпущу, - качает он головой. – Монаху верю: тут провалы в земле, трухлявые доски и ядовитые змеи.

- Меня, значит, не жалко? – усмехается Яна.

- Нет, - не стал спорить Егор, – тебя не жалко. Ты совершеннолетняя, сама за себя в ответе. Я тебя сюда не тащил, идея твоя была. Про змей и доски все знать должна. Наслаждайся. Город твоей мечты прямо за этим забором.

Она фыркает и решительно направляется к широкому проему в заборе, за которым виднеется… что-то… в конце концов, ей действительно интересно. Догонят. А она пока тут разведает.

- Скажи, Паша, тебе нравится моя дочка? – поинтересовался Егор, присаживаясь рядом с парнем на заднем сиденье.

- Да, - удивленно кивнул тот, не понимая, к чему клонит его новый знакомый.

- И ты очень хочешь ей немного помочь, - благожелательно, будто подсказывая, продолжил Егор, снимая свои солнечные очки.

- Ну, да, - немного нервно сглотнул парень.

- И на все мои вопросы ты будешь отвечать «да» и приветливо кивать, - глаза Егора мерцали так странно, так завораживающе. Они вообще были странные, но вот чем, понять Паша уже не успел. Он просто послушно кивнул и вновь произнес свое «да».

- Улыбайся, - уточнил свои пожелания Егор. – Ты ведь искренне хочешь помочь малышке.

Парень улыбнулся. Егор приоткрыл дверцу и позвал дочь.

Яна далеко не ушла. Развалины манили… но и пугали. Эти внезапно и навсегда опустевшие дома, смотревшие на нее сейчас провалами окон. Улицы, занесенные песком, под которым постоянно ощущаются какие-то обломки, осколки, фрагменты, из-за которых она не раз уже спотыкалась. Эта напряженная, просто звенящая в воздухе тишина, мысль о том, что кроме нее сейчас в этом городе вообще никого нет…

Она держалась, сколько могла. Раскрыла книгу на плане города, пыталась сориентироваться, в какой именно его части она оказалась, и куда ей следует пойти в первую очередь. Заглянула во двор какого-то дома. Сам дом был, видимо, некогда двухэтажным, но второй этаж был теперь почти полностью разрушен, обломки упали вниз, пробив перекрытия и загромоздив первый, во дворе остатки хозяйственных строений и песок, песок, песок. Она опять обо что-то споткнулась. Вздрогнула, услышав рядом шорох. Змея? Оглянулась. Никого не увидела. Но шорох. Шум. Еле слышный, на грани сознания.

Яна не выдержала и побежала. Нет, сначала пошла, спокойно рассудив, что лучше вернется к машине за всеми, но с каждым шагом… Город словно выталкивал ее. И она побежала. Уже у забора столкнулась с Егором. Он только-только прошел сквозь пролом в стене – и в следующую секунду обнимал ее, перепуганную, дрожащую, бросившуюся ему на шею в поисках спасения от своих страхов.

- Все, Янка, все, уже не страшно, - он гладил ее по непослушным рыжим волосам, чуть пружинящим под его пальцами, по вздрагивающим плечам, открытым солнцу, по спине, обтянутой лишь тоненькой тканью топика. А она вновь чувствовала жар от его прохладных пальцев, и взрывы маленьких солнышек глубоко внутри… А страх ушел. И даже непонятно стало, чего она так испугалась. Вот только мысли немного путались.

- А… Паша… где? – попыталась она собраться.

- Зачем он нам? – Егор чуть потянул ее за волосы, заставляя откинуть голову назад, и коснулся губами губ.

И она не понимала уже, какой Паша, зачем, с чего она вообще о нем вспомнила? Она задыхалась. И плавилась воском. А он целовал, целовал… Голова кружилась, ноги не держали, мыслей не было. И лишь наслаждение – огненное, жгучее, разливалось по венам, требуя еще, еще, больше…

- Идем смотреть город? – разорвав поцелуй, он смотрел на нее спокойно, чуть улыбаясь, будто и не было сейчас нечего. Словно и не его язык сводил ее с ума, ворвавшись раскаленной змеей и не замечая преград. Словно и не его пальцы ласкали ей грудь…

При мысли о груди она ойкнула и поспешила прикрыть ее топиком, задравшимся вверх без всякой меры.

- Руку мою не отпускай, и страшно не будет.

Она послушно взяла его за руку, готовая идти за ним куда угодно и ни о чем не спрашивая.

- Ну смотри, исследовательница. Мы с тобой сейчас со стороны ремесленных кварталов зашли, - бодро начал Егор, словно и не утверждал ранее, что это ей предстоит быть гидом. – Конкретно это – кожевенный конец, здесь селились те, кто занимался как выделкой кожи, так и изготовлением изделий из нее. Кожевенники, дубильщики, скорняки, сапожники, шорники… Знаешь, кто такие шорники?

- Упряжь конскую делали, - соображать, когда он держит за руку, мучительно сложно, но она пытается. Дурочкой выглядеть не привыкла.

- И что такое шоры знаешь? – улыбается он коварно.

- Разумеется.

- И что порой их носят добровольно и не только лошадки?

- Издеваешься, да? – после таких поцелуев обращаться к нему на «вы» просто глупо.

- Нет, маленькая, веселюсь. Когда люди боятся чего-то увидеть, они не видят даже того, что лежит на поверхности.

- И чего же я, по-твоему, не вижу? – она обиженно выдергивает руку. То отталкивает, то с поцелуями лезет, теперь издеваться вздумал…

И снова шорохи вокруг, невнятный шепот, звенящая пустота…

- Руку не отпускай, сейчас опять перепугаешься.

- Не надейся, - независимо фыркает Яна. И невольно вздрагивает от чувства опасности, словно сквозящего из всех щелей.

- Здесь резонатор стоит. Специально, чтоб в город никто не лез. Ни исследователи, ни туристы, ни мародеры. Не возьмешь меня за руку – продержишься еще минут пять. И то, если будешь очень стараться, - он протянул ей раскрытую ладонь.

- А ты откуда знаешь? – не удержалась, вновь взяла его за руку. И страхи отступили, словно и не было. А ее опять будто волной расплавленного жара окатило.

Он вновь притянул к себе, взглянул в глаза:

- А я, Янка, один из тех, кто его тут ставил. И не только его.

А она потерялась в его глазах. Таких невероятных, теплых, удивительно рыжих, мерцающих, словно пламя в камине. Прежде он все в очках был, там, у забора она и не разглядела толком, а сейчас… Просто тонула в них, таких горячих и ласковых омутах, лишь краешком сознания отмечая в этих глазах какую-то неправильность. Что-то было с ними не так, но что?

Он вновь поцеловал, и стало неважно.

- Зачем? – только и смогла произнести, когда он отстранился. И сама не поняла, о чем спрашивала: зачем отстранился, зачем целовал, зачем резонатор? Какой резонатор, о чем он вообще?

- Зачем целую? – Егор невозмутим и спокоен. - Тебе приятное делаю, да и страхи твои прогоняю. Зачем в город тебя веду? Ты ж хотела его увидеть, а мне все равно надо в центр, - крепко держа ее за руку, он уверенно направляется дальше по засыпанной песком старинной улице.

- Но погоди, а Паша, Ася? – Яна отчаянно пытается зацепиться за что-то привычное. Вернуться к реальности, которая словно ускользала от нее в этом городе с его внезапными беспричинными страхами. И столь же внезапными и сводящими с ума поцелуями прежде холодного и насмешливого Егора. - Где твоя дочь?

- Спит, - Егор тепло улыбается, вспомнив про дочку. - Устала она, эта дорога совсем ее вымотала. Да и поела, наконец, хорошо. Пусть спит, нечего ей среди развалин бродить.

- А Пашка?

- Выполняет одно мое поручение. Согласись, я имею право попросить об услуге. Небольшой. Ответной.

Да, конечно. Вот только… Мысли отчего-то путались, и она никак не могла ухватить самое главное. Что-то насторожило ее. Зацепило. Что-то было неправильным. До того, как он вновь поцеловал ее. Только что? И имеет ли смысл все, что было до?

- Так что интересного пишут про город в твоей книжке? – интересуется меж тем Егор, не замедляя шага. – Где она, кстати?

- Ой… - про книжку Яна вспоминает только теперь. - Потеряла… Выронила, наверно, когда… Давай вернемся, она где-то здесь должна быть.

- Потом заберем. Будем к машине возвращаться и поднимем. Здесь все равно никого больше нет. Не пропадет.

- Но… там план был. Где какие здания интересные…

- Здания я тебе и сам покажу. Без плана. Я, правда, уже очень давно здесь не был, но поверь, за последние лет четыреста новостроек в этом городе не появлялось, - довольный, немного расслабленный, он шел легко и уверенно. Словно не чувствуя жары и не сомневаясь в направлении.

- Ты говорил, что вообще тут не был, - с трудом, но она вспомнила. – И даже сейчас до последнего сюда не собирался. А теперь…

- Ну видишь, какой я коварный, - он лишь беззаботно рассмеялся. – Обманул. Так что ты хочешь с меня за обман? Подлинную историю города? О которой в книжках не пишут?

- И откуда тебе знать подлинную? – она позволила себе усмехнуться. – Да и с чего ты взял, что в книжках правды не пишут?

- Ну а что пишут в книжках? Неужели всю ту чушь, что ты Аське моей рассказывала?

- Это не чушь, а старинная легенда, - Яна даже обижается. – А что я ей должна была рассказывать? Что, по мнению ученых, город был оставлен жителями в результате опустынивания? Про резкие и глобальные изменения климата связанные, по мнению некоторых, с падением на землю метеорита?

- Ну а почему нет? Звучит куда логичней.

- Это для взрослых логичней. А детям интереснее сказка. Кстати, о метеорите, - у Янки аж глаза загорелись, когда она вспомнила. – Там в книжке статья была интересная. Там автор по косвенным признакам связывает падение метеорита с великим голодом 1601-1603 годов. Якобы, именно упоминаемая летописями красная комета, появившаяся в небе в начале царствования Бориса Годунова и принятая современниками за знак божественного неодобрения новой царской династии, и была тем метеоритом, столкновение которого с Землей привело к глобальным изменениям климата. Аномальная жара, опустынивание некогда плодородных земель, в результате – три страшных голодных года, когда весь урожай был полностью уничтожен невиданной прежде засухой. Ну а дальше – голодные бунты, эпидемия холеры, да и просто массовая гибель людей от голода. Полностью вымерший город, по мнению автора той статьи, лишь частный случай охватившего страну бедствия. Ну а, учитывая, что дальше начинается Смута - гражданская война, польская, шведская интервенция – неудивительно, что в таком хаосе судьба местных горожан никого не заинтересовала и куда именно они ушли из ставшего непригодным для жизни района никто не зафиксировал.

- Интересное исследование, - кивает Егор. – Главный вывод мне особенно нравится: в таком хаосе никто ничего не понял, - он усмехается, озорно, открыто, и тянет Яну к ближайшей стене. – Смотри, что покажу.

Они присаживаются у стены на корточки, и он начинает отгребать песок, закрывающий ее основание. Яна с интересом начинает помогать. А в сердце вновь вползает страх. Змея. Вот они сейчас разроют, а там змея. Змеиная нора. И ее укусят за руку, а монах сказал, спасти не успеть… Ей слышится шорох. Что-то длинное лениво скользит по песку, чуть раздвигая песчинки. Ш-ш-ш-шипение. Или шепот? Яна с криком вскакивает на ноги, затравленно оглядывается. Никого. Только ветер. И метет вдоль улицы песчаная поземка, совсем как в ее снах. И город смотрит на нее провалами окон, проломами дверей. И веет холодом – жутким, нездешним. А солнце слепит глаза – беспощадное, колючее. Жжет, но не согревает.

- Да стой же ты, - руки Егора неожиданно хватают ее поперек туловища. А она, оказывается, уже бежала. Или только пятилась, затравленно оглядываясь вокруг? Не заметила. – Говорил же, держись за меня, не отпускай. Я про резонаторы не шутил. Усилят малейший страх. А потом – как монах предсказывал: и прогнившие доски, и укусившие змеи, и безумие в безводной пустыне.

- Но з-зачем здесь резонаторы? – в его руках покой возвращался. Не мгновенно, но страхи отступали. И она могла вновь смотреть по сторонам безбоязненно. – И откуда ты знаешь? И почему на тебя не действует?

- Как я уже сказал, я один из тех, кто их ставил, - он целует ее в висок. Ей кажется, что поцелуй прожигает его насквозь. – А ставил, как нетрудно догадаться, для того, чтоб этот город так и остался заброшенным. Чтоб здесь не проводили исследований, - его губы скользят по ее скуле. – Не бродили толпами туристы, - он чуть касается уголка ее губ, но тут же вновь отстраняется. – Не создавали музей. – его губы легко касаются шеи, и каждый его поцелуй – ожог, болезненный и сладкий, заставляющий сбиваться дыхание и терять нить беседы. – Чтоб у якобы пр о клятого города была очень дурная слава, - он обводит горячим языком мочку ее уха.

Она чуть вскрикивает, ей кажется, кровь внутри нее горит. Но она пытается сосредоточиться. Не поддаться на его провокации, они едва знакомы.

- Зачем вам… дурная слава?

- Чтоб сюда тянулись разве что авантюристы-экстремалы. Те, чья гибель никого не удивит, ведь они и «на ровном месте» способны отыскать себе приключений.

- Но зачем?.. – кажется, она повторяется с вопросами. – Для чего вам их гибель? И кому это «вам»? – если бы от прикосновений его огненных губ так не кружилась голова, она бы, наверное, испугалась его откровений куда больше, чем шорохов пустого города.

Но он держал ее. Крепко, но бережно. И даже его дыхание обжигало.

- Идем. Я же хотел тебе показать, - он вновь возвращает ее к тому месту, где они пытались откопать основание стены. Он откопал. И она ясно видит следы огня.

- Все давно засыпал песок, - негромко рассказывает меж тем Егор. – Но ты можешь убрать его от любой стены в любой части города. И везде увидишь ту же картину. Жидкий огонь бежал когда-то по улицам города, проникал сквозь стены, затекая во дворы и дома. Жег, но не сжигал. Пугал, но не убивал. Монахи не зря заговорили про чертей. Ведь они ясно видели город, основание которого горит, но не сгорает. Словно адская сковорода, поставленная на медленный огонь.

- Так не бывает. Ты тоже поверил сказкам.

- Это не сказка, - наклонившись, Егор медленно проводит рукой по обожженной части стены. И она вспыхивает, и течет огонь, как вода, заливая улицу, затапливая ноги. Яна смотрит на свои кроссовки, погрузившиеся в огонь, на шнурки, по которым бежали змейки алого пламени. Они не горят, они просто… в огне! А ногам больно. Больно, их обжигает!

Вскрикнув, Яна повисает на Егоре, поджав ноги. Он лишь смеется, перехватывая ее поудобнее.

- Это что? – нервно интересуется Яна. – Иллюзия? Очередной ваш резонатор?

- Нет, Яночка, - Егор бодро шагает в сторону центра, и пламя разливается впереди него огненной рекой. Временами он весело поддает по пламени ногой, и огненные брызги разлетаются вокруг, с шипением оседая на стенах и обломках. – Это «адский огонь», реальный, всамделишный. Тот самый, что породил легенды о гиене огненной, что подарил этому миру образ черта со сковородкой.

- Так ты – черт? – если бы он не держал ее сейчас, Янка бы, наверное, вопила. Вопила, орала, паниковала, без всяких мифических резонаторов. Но он держал. И словно отсекал все ее страхи. Не пускал их в сознание. Не давал скатиться в безобразную панику.

- Нет, Янка, я не черт. Чертей не бывает, чему тебя только в школе учили, - Егор веселится. Но он дружелюбен, он несет ее аккуратно и бережно. Так может, не так оно все и плохо? – Я всего лишь житель Истинного Мира. Огненной основы Земли. Из всех названий, что придумали для нас люди, мне больше по душе «саламандра». В отличие от слова «черт» оно не оценочно, но отражает суть. Огонь, горящий внутри нас. Огонь, являющийся нашей родиной. Огонь, из которого состоит наш мир. Именно огнем прорываемся мы порой в ваш Внешний, вторичный Мир. Именно в огне мы говорим с вами, когда хотим быть услышанными.

- Ну… я услышала, - зубы, все же, стучали. – А можно прекратить как-то это и…

- Ты же хотела узнать все тайны города, - с деланным легкомыслием отвечает Егор. Но пламя, с легким шипением уходит. Словно растворяется в песке и камнях. И снова вокруг только город. Заброшенный, таинственный, но… обычный.

Егор ставит ее на песок и вновь протягивает руку. Она медлит, но какой у нее выбор? Безумие пустого города или поддержка того, чьи руки холодны, а прикосновения обжигают огнем. Чьи иллюзии реалистичны и болезненны, а от рассказов сердце в испуге замирает.

Это все не может быть правдой. Он просто гипнотизер. Безумный гипнотизер, возомнивший себя неизвестно кем. Маньяк, которого устраивает регулярная гибель людей в Заброшенном городе. Или… они здесь потому и гибнут? Что их убивают. Намеренно убивают. Егор и… и его подельники, устроившие здесь бандитское логово.

Она отчаянно дергается в сторону и бежит прочь, не разбирая дороги. Сворачивает в проулок, затем в еще один, врывается во двор дома, перебирается через стену, пробегает еще один двор, дальше улица… Ежесекундно ожидает прикосновения его прохладных рук. Или обжигающей лавы под ногами. Но ничего не случается. Он не гонится. Она одна. Совсем.

Яна заходит в очередной двор, садится на приступочку в тени полуразрушенного дома. Пытается отдышаться. Успокоиться. Сообразить, что делать. Куда теперь.

Пашка. С ним что-то случилось, этот маньяк явно с ним что-то сделал. Или не соврал, попросил об услуге? Надо найти. Найти и предупредить. Спрятаться. Ночью добраться до монастыря. Вызвать милицию.

Стоп, о чем она? Егор же ей ничего не сделал. Разговоры, иллюзии. Ну подумаешь, шутит он так. Это просто город. Город, вызывающий панику. Город, не любящий чужаков…

- Все, кончился адреналин, да, Янка? – Егор выглядывает из окошка дома прямо у нее над головой. – Теперь готова и историю города послушать?

- Ну… да, - бежать все равно сил уже нет. Да и желания. Егор не причинит ей зла. Просто не надо поддаваться панике.

Он спрыгивает на песок рядом с ней. Садится. Берет ее за руку.

- Предупреждал же, - говорит укоризненно. Она вздыхает. Да, глупо.

- А история эта действительно начинается с метеорита. Его падение пошатнуло землю и нарушило равновесие ее основ. Наши миры – Внутренний и Внешний – всегда существовали параллельно, каждый сам по себе, имея лишь несколько точек взаимопроникновения. Точек перехода из мира в мир. Порой людям требовались саламандры, порой саламандрам нужны были люди. Но все это было локально. Единичные случаи, вошедшие в сказки. Метеорит нарушил равновесие, лишив этот мир гармонии. Жар нашего огня вырвался в ваш мир, иссушая земли. Холод вашего воздуха проник к нам, выстужая души. И нам потребовались… доноры. Много больше, чем раньше. Те, кто могли вернуть нам вытекающую энергию и согреть наши огненные души. Среди войн и смут мы забирали себе тех, чью пропажу никто не заметит. Ведь границы стали проходимы в обе стороны. А война нам была не нужна.

- И вы забрали всех жителей города.

- Да. Ведь он был уже на нашей земле. На нашей стороне вселенной.

- И… что с ними стало?

- На вашей земле их не стало. Так не все ли тебе равно?

Да, кивала на его слова Яна, да, действительно, все равно.

- А монастырь? Легенда говорит, вам в него не войти, а ты вошел.

- Легенду создавали монахи. Им больше нравится их версия. Но, если хочешь, расскажу и свою, - Егор встал и потянул ее за собой. – Пойдем, тут недалеко уже тот самый дом.

- Тот самый?

- Да, с которого все и началось.

Они вышли со двора и вновь пошли вдоль улицы. Эта улица была значительно шире, и дома на ней стояли побогаче.

- В этом доме жил воевода. Был он, как водится, князь, род свой вел, как и положено, от Рюрика. Да видно, в опалу попал, вот и сослали его на дальнее воеводство. И была у него красавица дочь, - Егор чуть помолчал, словно бы вспоминая. – И увидел ее однажды принц саламандр в отсветах свечей, и влюбился без памяти. И явился через огонь за ее любовью. И не устояла княжна… А вот и тот самый дом. Идем.

Дата добавления: 2015-11-14