Глава I. ВВЕДЕНИЕ

Львова Э.Л. Октябрьская И.В. Сагалаев А.М. Усманова М.С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Новосибирск. 1989.

Глава 1. Введение

Всеобщность жизни

Родословная человека

Глава 2. Животворящий хаос

Путь к себе

Мифологическая анатомия

Глава 3. Огонь глаз

Образ и мысль

Жизненный круг

Решение судьбы

Глава 4. Близ очага

Становление

Зрелость

Возвращение к истокам

Заключение

Глава I. ВВЕДЕНИЕ

Наших предков сильно беспокоила тайна мироздания. Они перепробовали почти все двери, ведущие к ней, и оставили нам много прекраснейших ключей и отмычек, которые мы бережно храним в музеях нашей словесной памяти. Разбираясь в узорах нашей мифологической эпики, мы находим целый ряд указаний на то, что человек есть ни больше, ни меньше, чем чаша космических обособленностей.
С. Есенин

Что есть человек? - Этот вопрос волновал человечество во все времена. Созданные гигантскими усилиями общественного разума концепции о пространстве и времени, гармонии и хаосе (Анализ этих представлений был предпринят в первой части исследования. См.: Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Пространство и время. Вещный мир.- Новосибирск, 1988.) в конечном итоге были нужны лишь для того, чтобы объяснить собственное существование. В этом смысле антропоцентричность ранних типов мировоззрения несомненна. Сознание еще не воспарило над действительностью настолько, чтобы объявить человека венцом творения. В нем интерес к геометрии мира сочетается с "углублением тела в свои собственные бездны" 1. Мысль, обращенная на самопознание, как и мысль, обращенная вовне, рисует картину, в которой человек не противопоставлен миру. Скорее, они находятся в отношениях тождества. С миром природы человека связывают неисчислимые реальные и иллюзорные "нити". Именно на пересечении этих связей отчетливее всего вырисовывается феномен человека. В мировоззрении южно-сибирских тюрков человек отражен неполно и противоречиво. Прежде всего, человек понимается как член сообщества, существо родовое. Он - носитель наиболее типичных черт, и масштабы типизации таковы, что порой заставляют усомниться: можно ли вообще говорить об отражении личности в мировоззрении традиционного общества? Вопрос спорный. Можно полагать, что подчинение индивида коллективным установкам и ценностям родового общества не приводило, однако, к его полному обезличиванию. Фольклор же, сообразно своим собственным закономерностям, моделирует некий идеал человека. Поэтому человек, каким он предстает в фольклоре Южной Сибири, не может считаться абсолютным индикатором реальной ситуации в обществе. Во-вторых, проблема человека в традиционном мировоззрении до сих пор сколько-нибудь удовлетворительно не сформулирована. Это следствие общей ситуации в гуманитарной науке, где проблема целостного изучения человека формулируется только сейчас, когда обнаружилась явная несостоятельность попыток описания картины мира вне человеческого фактора. Подчас традиционные представления о человеке рассматриваются без учета общего мифоритуального контекста культуры. В результате абсолютизируются, например, различия проявлений жизни, тогда как мировоззрение ориентировалось в первую очередь на выявление сходства в формах живого. Видимо, реально приблизиться к пониманию человека в мировоззрении традиционного общества можно, лишь рассматривая его в ряду всех прочих живых существ. Авторы поставили перед собой задачу сначала реконструировать наиболее существенные положения тюркской концепции живого. Только поняв, что такое жизнь и каковы ее признаки для носителей традиционного мировоззрения, можно обратиться к анализу ее высшего ценностного проявления - человеческого бытия.

Разумеется, взгляды на жизнь и человека в тюркском мировоззрении складывались на протяжении многих веков. Тем не менее авторы сочли целесообразным отказаться от попыток даже относительной периодизации этого процесса. Сделать это не позволяют ни состояние источников, ни общий уровень наших знаний о тюркском культурогенезе. Таким образом, мы реконструируем некий обобщенный, актуальный для всей тюркской истории образ человека. Противоречивость наших построений отчасти задана самими источниками, да и породившей их действительностью. Конец XIX - начало XX в.- время формирования основного корпуса источников - были периодом сложного синтеза архаики и новообразований в социально-экономической структуре тюркского общества. Естественно, изменения происходили и в мировоззрении. Однако "живучесть" разных мировоззренческих моделей была, можно полагать, неодинаковой. Если пространственно-временные представления, отражающие картину стабильного физического мира, были консервативными, то модели жизни и человека относительно подвижны. Они теснее связаны с экономикой и социальными структурами общества. Кроме того, само содержание этой сферы народного менталитета предполагало постоянную интерпретацию, варьирование.

Наконец, такие понятия, как "жизнь", "судьба", "счастье" никогда не формулировались в тюркской культуре сколько-нибудь определенно. Строго говоря, то, что мы именуем применительно к тюркскому мировоззрению "понятиями", более соответствует термину "концепт", понимаемому как единица оперативного сознания (образы, представления, понятия, не всегда реализуемые в логической форме). Совокупность концептов, тяготеющих к некоему центральному образу, образует мировоззренческую концепцию (жизни, человека и т. д.)2. Подчеркнем, однако, что совокупность тюркских представлений о жизни можно назвать концепцией лишь в расширительном толковании этого термина. Сам уровень развития тюркского общества не предполагал категоризации представлений о мире, равно как не существовало потребности в жестких дефинициях. Когда речь шла о понятиях, оторванных от чувственно воспринимаемой действительности, общественное сознание довольствовалось весьма приблизительными формулировками. Открытость и незавершенность концептуальных схем создавали бесконечные мифопорождающие ситуации. И, несмотря на это, картине мира тюркской культуры нельзя отказать в стройности и целостности. В этой книге мы рассматриваем не реальную жизнь человека в тюркском обществе, но мировоззренческое отражение и обоснование этой жизни. Естественно, что обоснование это мифологично. Идеи и образы, от которых веет глубокой архаикой, прорастают сквозь все позднейшие напластования и подчас остаются константами мировоззрения. Авторы отдают себе отчет в том, что некоторые их построения в силу целого ряда причин условны. Никакая схема не в состоянии отразить всю сложность процесса, но она может дать представление о направлении его развития и об основных элементах, его составляющих.

Мифоритуальная традиция южно-сибирских тюрков - в большинстве своих проявлений - не просто касается темы "жизнь и человек", но одержима ею. Это закономерно, ибо жизнь человеческого сообщества - главная ценность в мире. В помыслах, на словах и на деле люди апеллировали к Природе - единственному источнику жизни, единственно надежной реальности, равно постигаемой и в опыте повседневной жизни, и в универсальных построениях. Сталкиваясь в реальной жизни с печальным фактором конечности и уязвимости человеческого бытия, люди не могли не признать закономерность подобного исхода. Преодолеть величайшую несправедливость или хотя бы получить надежду на это можно было только признанием тождества человека и природы. Глобальная идея тождества "рассыпана" по мифологическим текстам, ритуалам и обычаям. Анализ темы "жизнь и человек" логичнее всего начать с выяснения места человека в мире живого и характеристик жизни как таковой.

Дата добавления: 2015-11-14