Бог как божественный Часовщик

Нигде столкновение научной и религиозной мысли не было сильнее,

чем при изменении роли Бога по отношению к природе. Бог становится

главным образом Творцом мира-машины, хотя и предпринимались различ-

ные попытки найти в механистическом природном порядке место для не-

прерывной деятельности Бога. Любимой аналогией Бойля для описания

мира были знаменитые страсбургские часы. Этот пример хорошо подхо-

дил для идеи о божественном Часовщике, поскольку часы, очевидно, явля-

ются не следствием случайности, а плодом разумного мастерства. Однако

он также показывал, сколь трудно найти место для божественной дея-

тельности в настоящем, поскольку механизм часов, однажды заработав, про-

должает идти независимо.

Большинство ≪виртуозов≫, по крайней мере до конца столетия, склонны

были допускать исключение из законов в случае библейских чудес, которые

оставались для них частью христианского наследия. Они полагали, что вмеша-

тельство Бога происходит редко, когда для этого есть особые причины. Не-

которые авторы расценивали чудеса и исполнение пророчеств как свидетель-

ства истинности откровения. Они указывали, что чудеса совершались при сте-

чении народа, что человеческие чувства были в состоянии их распознать и

что существуют надежные доказательства их истинности. Другие интерпре-

таторы занимали более неоднозначную позицию. Считая правильность мира

основным доказательством существования Бога, они не желали обращать слиш-

ком много внимания на его неправильности. Поэтому Бойль, начав с утвержде-

ния о свободе Бога управлять сотворенным миропорядком по своему усмот-

рению, приходит затем к заключению о том, что мудрость Бога проявляется в

первую очередь в замысле вещей, и поэтому нет нужды в Его непосредствен-

ном вмешательстве. Бог как Космический Законодатель продемонстрировал

свою заботу о благополучии созданий в изначальном и совершенном акте

творения. Бог управляет с помощью законов, и отклонения от этого правила

≪крайне редки≫. Основным доказательством мудрости Бога является сила за-

конов, а не чудесное вмешательство26.

Предпринимались различные попытки сохранения доктрины провидения.

Некоторые авторы просто утверждали, что существуют и механистический

мир, и Бог, который заботится о каждой детали, даже не пытаясь согласовать

эти два утверждения. Другие приравнивали провидение к Божьему предви-

дению, уверяя, что Бог, заранее зная причинную цепочку, может регулировать

вещи так, чтобы гарантировать достижение провиденциальных целей, не на-

рушая существующего миропорядка. Еще чаще провидение интерпретирова-

ли в наиболее общем виде, считая, что Божья благосклонность проявляется

не в отдельных событиях, а во всеобщем замысле. Бог гармонично расположил

26 Boyle, ≪The Usefulness of Experimental Philosophy≫, in Robert Boyle, ed. Birch; James R.Jacob,

Robert Boyle and the English RevoluPon (New York: Burt Franklin, 1977).

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

РЕЛИГИЯ И ИСТОРИЯ НАУКИ

движущиеся вещи, приспособив общую структуру и порядок мира для благо-

получия творений. Однажды начавшись, функционирование природы долж-

но следовать установленным законам, и действие материальных причин обус-

ловлено их необходимостью. Божье присутствие традиционно рассматрива-

лось как Его активное участие, и некоторые ≪виртуозы≫ тоже интерпретиро-

вали его подобным образом. Бойль был уверен, что если Бог прекратит под-

держивать мир, то мир погибнет. Он писал, что непрерывное божественное

участие необходимо, поскольку закон —это не реальная сила, а лишь образец

правильного функционирования. Но основной аналогией для интерпретации

мира как совершенной машины, автономной и самодостаточной, оставался

образ часов. Божественное участие все больше воспринималось не как актив-

ная поддержка, а как пассивное согласие.

Тем не менее Ньютон считал, что Бог играет непрерывную активную роль в

физическом мире. Он полагал, что мир вечен, неизменен и управляется везде-

сущим Богом. Ньютон не думал, что сила тяготения присуща самой материи.

По его мнению, Бог может воздействовать на тела как непосредственно, зас-

тавляя их притягиваться друг к другу, так и косвенно, через эфир или проник-

новение крайне разреженного вещества. Он рассматривал законы природы

как непрерывное и правильное выражение власти и воли Бога.

По мнению Ньютона, Бог предвидел исторические события так же, как и

явления природы. Ньютон был очарован библейскими пророчествами, особенно

книгой Откровения, и много писал о скрытом смысле символических отсылок к

будущим событиям, в том числе к установлению рая (тысячелетнего Царства)

на земле, ожидавшемуся перед наступлением конца света. Ньютон всю жизнь

интересовался алхимией, поскольку считал, что одними механическими действи-

ями невозможно объяснить существование живых организмов. Он полагал, что

Бог направляет движение пассивных частиц, воодушевляя их своим Духом.

Ньютон отвергал традиционное тринитарное представление о Боге и защищал

взгляды, которых придерживались в IV веке ариане, считавшие, что Христос не

был ни всецело Богом, ни всецело человеком, но сотворенным посланником

Бога на земле. В связи с такими неортодоксальными взглядами Ньютону для

преподавания в Кембридже понадобилось специальное королевское разреше-

ние, освободившее его от необходимости проходить англиканское посвяще-

ние, обычно требовавшееся в подобном случае27.

Ньютон также утверждал, что непрерывное действие Бога проявляется в

регулировке Солнечной системы. Он полагал, что ее строение нельзя объяснить

научно, поскольку компланарное движение планет по орбитам в одном и том

же направлении не может быть следствием естественных причин. Притяжение

между планетами должно приводить к отклонениям, которые бы накаплива-

лись, если бы Бог время от времени не исправлял их, быть может, с помощью

комет. Кроме того, Бог каким-то образом предохраняет звезды от гибели в

27 John Hedley Brooke, Science and Religion: Some Historical Perspectives (Cambridge: Cambridge Univ.

Press, 1991), chap. 4; John Brooke, ≪The God of Isaac Newton≫, in Let Newton Be!, ed. Fauvel;

William Austin, ≪Isaac Newton on Science and Religion≫,Journa/ of History of Ideas 31 (1970), p. 521-

542.

ГЛАВА ПЕРВАЯ Г

ФИЗИКА И МЕТАФИЗИКА В XVII ВЕКЕ I

результате взаимного притяжения28. Несоответствие научным требованиям этих

ньютоновых апелляций к божественному вмешательству стало очевидно лишь

в следующем столетии. Гипотеза Лапласа о возникновении планет и звезд из

разреженного вещества (туманности) смогла объяснить компланарный и одно-

направленный характер движения планет и показать, что ≪неправильности≫

объясняются либо погрешностями в наблюдениях, либо отклонениями, кото-

рые в конце концов компенсируют друг друга. ≪Бог белых пятен≫, призванный

заполнить те области, в которых наука признавала свое невежество, под натис-

ком нового знания вынужден был отступить и превратиться в Отставного Ар-

хитектора, бездеятельного Бога деистов.

Другие ≪виртуозы≫ в большинстве своем полагали, что Божья благосклон-

ность была выражена в первоначальном акте творения, а не в последующем

вмешательстве. Они отстаивали приоритет духа перед материей, не идя на

компромисс в вопросе об упорядоченности вселенной. В противовес Гоббсу

они утверждали, что вселенная является результатом мудрого замысла, а не

слепой случайности. В отличие от Лейбница ≪виртуозы≫ настаивали, что тво-

рение —это акт свободной воли Бога, не обусловленный рациональной не-

обходимостью. Вопреки мнению Спинозы они считали, что Бог отделен от

мира, является внешней силой по отношению к нему и не идентичен с цепью

непреложных законов. Хотя функции Бога оказались сильно урезаны, тем не

менее концепция Бога оставалась еще вполне традиционной. Это был Бог,

наделенный личной мудростью и волей, а не пантеистический Абсолют.

5. Природа человека: тело и разум

Мы уже говорили, что ≪виртуозы≫ находили человечество исключением

из механистических законов. В ньютоновой вселенной оставалось место для

нравственности и целей, поскольку она была задумана Богом, а человече-

ство еще не утратило своего особого достоинства, ибо оно обладало разу-

мом. Хотя мы совершенно одиноки в огромном и сложном мире-машине,

тем не менее, мы не чужды ему, ибо разумный порядок, по которому устро-

ена природа, сродни человеческому разуму Так как природа —это создание

божественного разума, ее можно постичь разумом человеческим.Традици-

онная идея души отождествляется здесь с ≪духом разума≫ и гарантирует

особое положение человечества.

Локк и его последователи надеялись, что те подходы, которые Ньютон

столь успешно применял для исследования устройства природы, можно ис-

пользовать и для развития науки о природе человека и обществе. Эти ранние

попытки основывались скорее на рационально-дедуктивных элементах но-

вой физики, а не на ее наблюдениях. Критика общественных институтов с

точки зрения того, что представлялось ≪естественным≫ и ≪разумным≫, испы-

тала на себе сильное воздействие культурных традиций и классовых инте-

28 Frank Manuel, The Religion of Isaac Newton (Oxford: Clarendon Press, 1974); Richard S.Westfall,

Never at Rest A Biography of Isaac Newton (Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1984); Richard Westfall,

≪The Rise of Science and the Decline of Orthodox Christianity: A Study of Kepler, Descartes, and

Newton≫, in God and Nature, ed. Lindberg and Numbers.

~^1 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

АО I РЕЛИГИЯ И ИСТОРИЯ НАУКИ

ресов. СамЛокк выдвинул концепцию ≪естественного права≫, опираясь на

которую он защищал совместное правление короля и парламента после ус-

тановления конституционной монархии в 1689 г. Он был влиятельным за-

щитником развернувшейся в XVII веке борьбы за гражданские свободы и

религиозную терпимость.

Особое положение разума в этот период отстаивалось сторонниками ду-

ализма разума и тела, сходного с дуализмом Декарта. Мнение Гоббса о том,

что разум представляет собой лишь скопление атомов, получило энергич-

ный отпор. Считалось, что человеческий разум, заключенный в мозгу, кон-

тактирует с миром лишь косвенно. Поскольку метафизическая непрерыв-

ность вселенной была теперь отвергнута, эпистемология стала философской

проблемой. Однако успехи ньютоновой науки привели к увеличению веры в

человеческий разум и стали почвой для сложившегося в эпоху Просвеще-

ния убеждения в неизбежности прогресса.

Авторы, выражающие интересы феминистского направления, объясняют

тот факт, что разум был поставлен выше эмоций, а сознание —выше тела, не

только влиянием новой науки, но также патриархальными представлениями,

сложившимися в культуре, в которой доминировали мужчины. Все предста-

вители новой науки были мужчинами, так же, как и духовенство —на протя-

жении многих столетий. Управление природой и власть над ней выражают

подход, который в западной культуре ассоциируется скорее с мужчинами,

чем с женщинами. К феминистской критике новой науки мы обратимся в

главе 6 нашей книги.

IV. Религия и развитие науки: конфликт или

гармония!

Можно ли как-то обобщить проблему взаимоотношения религии и науки

в XVII веке? Ясно, что в ряде случаев, как, например, в деле Галилея, росту науки

препятствовало противодействие со стороны религии и господствующей цер-

кви. Таким примерам конфликта между наукой и религией посвящены два

значительных исследования, написанных по следам дарвиновской полемики:

≪История конфликта между религией и наукой≫ Дж. у. Дрейпера и ≪Исто-

рия войны науки с богословием в христианском мире≫ А. Д. Уайта. В обеих

работах нарисована картина ≪войны≫, в которой консервативные силы бого-

словского догматизма противостоят прогрессивным силам научного разума и

терпят в этих боях поражение. Оба исследователя приводят в качестве ос-

новного примера дело Галилея29.

В последние десятилетия такой подход неоднократно подвергался кри-

тике за избирательность и упрощенность. Наука и религия не были едиными

силами, противостоявшими друг другу, подобно армиям на поле боя. Зачас-

тую, как в случае Ньютона, научные и религиозные идеи сложнейшим обра-

29 John W. Draper, History of the Conflict between Re/if ion and Science (New York: D.Appleton, 1874);

Andrew DicksonWhite.A History oftheWarfare of Science with Theo/ogy, 2 vols. (New York: D.Appleton,

1896).

ГЛАВА ПЕРВАЯ Г

ФИЗИКА И МЕТАФИЗИКА В XVII ВЕКЕ I

зом переплетались в жизни одного и того же человека. Как среди ученых,

так и среди богословов, часто возникали жаркие споры, поэтому дискуссии

велись не только между этими двумя группировками. Как мы увидим по-

зднее, и те, и другие неодинаково реагировали на дарвиновскую теорию.

Кроме того, в разных странах, например в Англии, Франции и Германии, на-

блюдались заметные различия в подходах к этим вопросам30.

Другую крайность представляют собой работы, рисующие картину изна-

чальной гармонии между научными и богословскими идеями. Например, мно-

го писали о том, что пуританство в Англии внесло значительный вклад в науч-

ную революцию. Пуритане защищали приоритет местных конгрегации и ас-

социаций перед лицом государственной Англиканской церкви. Такое про-

тивостояние церковной бюрократии способствовало большей открытости к

новым идеям. В ходе пуританской революции 1640-1660-х гг. на смену монар-

хии пришло парламентское правительствен Англиканская церковь лишилась

своего статуса. Семьдесят процентов членов Королевского общества, осно-

ванного в 1660 г., были пуританами, из которых немалую часть составляло

духовенство. Эта пропорция была значительно больше, чем среди населения

в целом. Науку включили в программу пуританских школ, а пресвитериане и

конгрегационалисты приняли кальвинистское богословие, которое, как счи-

тается, поощряет научную работу.

Кальвинисты относились к повседневному труду с позиций так называе-

мой ≪протестантской этики≫. Кальвин, подобно Лютеру, отрицал идею о

превосходстве ≪религиозных≫ занятий над ≪светскими≫ и уверял, что слу-

жение людей Господу должно состоять не в уходе в монашескую жизнь, а в

честном и прилежном выполнении полезной работы. Мы оправданы перед

Богом божественной благодатью, а не человеческими трудами, однако мы

можем ответить на любовь Бога нашей жизнью в мире. Кальвинизм еще

активнее лютеранства проповедовал предприимчивость в этом мире, утвер-

ждая, что разумная и организованная работа содействует всеобщему благо-

получию и поэтому она одобряется Богом. Христиане должны славить Бога

честной, трезвой и рачительной работой.

Социолог Роберт Мертон полагал, что этот набор пуританских ценностей

весьма способствовал научной работе. Изучение природы представлялось заня-

тием не только достойным, но и полезным для человечества. Кроме того, оно

одобрялось с религиозной точки зрения, поскольку способствовало раскрытию

деяний Творца и само служило примером разумной и организованной деятель-

ности31. Вот что пишет Бернар Барбер о соотношении пуританства и науки:

Пуритане полагали, что человек может узнать Бога через постижение Природы, поскольку Бог

являет Себя именно через нее. Поэтому наука не считалась враждебной по отношению к ре-

лигии, а, скорее, служила твердым основанием для веры. Они признавали, что ≪добрые дела≫

3 0 Roy Porter and Mikulas Teich, eds., The Scientific Revolution m National Context (Cambridge: Cambridge

Univ. Press, 1992).

3 1 Robert Merton, Science and Technology in Seventeenth-Century England (New York: H. Fertig, 1970);

первая публикация —в: Osiris, vol. 4, part 2 (1938).

-, л | ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

JW I РЕЛИГИЯ И ИСТОРИЯ НАУКИ

служат признаком, если не доказательством, того, что человек избран для спасения, и посколь-

ку Бога можно прославлять посредством социального утилитаризма, то наука —это благо, ибо

она является эффективным орудием совершения добрых дел и социального усовершенствова-

ния. Кроме того, они очень высоко ценили разум, потому что Бог наделил им лишь человека и

именно разум удерживает человека от лености и идолопоклонства".

Тезис Мертона на протяжении нескольких десятилетий был предметом

оживленных дискуссий. Некоторые его критики считали, что те ценности, ко-

торые Мертон отождествляет с пуританством, были на самом деле широко

распространены и среди других групп, в том числе и между англиканами. Кро-

ме того, и в кругу пуритан не было единства, а их богословские установки

менялись так же быстро, как и политические пристрастия". Однако тщатель-

ные исследования, проведенные Чарлзом Уэбстером, подтверждают тезис Мер-

тона, если, конечно, принимать его достаточно осмотрительно: пуританство не

было причиной развития науки в Англии, но некоторые пуританские идеи и

сама политическая революция в немалой степени способствовали научной ра-

боте34. И. Б. Коэн так заканчивает введение к своей недавно вышедшей книге,

посвященной этой проблеме: ≪С учетом тех усовершенствований и оговорок,

которыми обогатила тезис Мертона научная критика, по сути своей он стано-

вится заметной чертой всех описаний научной революции, едва ли не самого

значительного события современной истории≫35.

Другие исследователи прослеживают связь между настойчивостью, с ко-

торой кальвинисты говорят о суверенитете Бога, и представлениями ≪вир-

туозов≫ о пассивности материи, Аристотель и средневековые авторы утвер-

ждали, что материальные объекты активно выполняют свое предназначение.

Алхимики эпохи Возрождения полагали, что в материи присутствуют тай-

ные и скрытые силы. Кое-кто из них придерживался пантеистических взгля-

дов, согласно которым Бог отождествляется с природой. Астрологи дума-

ли, что планеты и человеческие судьбы связаны друг с другом некими выс-

шими влияниями и соответствиями. В отличие от них ≪виртуозы≫ настаива-

ли на том, что материя не имеет особых внутренних сил или активных внут-

ренних принципов. Они считали материю инертной, безжизненной и по-

слушной воле Бога, который установил внешние законы. В таком аспекте

≪механистическая философия≫ оказывается не отрицанием религиозных

убеждений, а способом защиты кальвинистских идей от их соперников36.

32 Bernard Barber, Science ond the Social Order (New York: Free Press, 1952), p. 58.

33 I. Bernard Cohen, Puritanism and the Rise of Modern Science. The Merton Thesis (New Brunswick:

Rutgers Univ. Press, 1990).

3 4 Charles Webster, The Great /nstaurotion: Science, Medicine, and Reform, 1626-1660 (London: Duckworth,

I975); также: Charles Webster, ≪Puritanism, Separatism, and Science≫, in Cod and Nature, ed.

Lindberg and Numbers; Brooke, Science and Religion, chap. 3.

3 5 Cohen, ed., Puritanism and the Rise of Modern Science, p.75.

3 6 Gary Deason, ≪Reformation Theology and the Mechanistic Conception of Nature≫, in God and

Nature; ed. Lindberg and Numbers; Charles Webster, From Paracelsus to Newton: Magic and the Making

of Modern Science (Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1982); Eugene Klaaren, Religious Origins of

Modern Science: Relief in Creation in Seventeenth Century Thought (Grand Rapids: Eerdmans, 1977).

ГЛАВА ПЕРВАЯ Г

ФИЗИКА И МЕТАФИЗИКА В XVII ВЕКЕ I

Однако, признавая роль пуритан, мы не должны пренебрегать и вкладом

англикан. Они управляли Оксфордом и Кембриджем и были неплохо пред-

ставлены в организационном ядре Королевского общества, созданного в

1660 г., то есть в год восстановления власти монархии и Англиканской церк-

ви. Многие ученые-англикане выступали за религиозную терпимость и ис-

пользовали новую науку для защиты своих роялистских политических взгля-

дов. Они были уверены, что законы природы подобны общественным зако-

нам. Эта аналогия использовалась для защиты монархии, господствующей

церкви и рыночной экономики от угрозы социальной нестабильности, исхо-

дившей от более радикальных реформаторов и сепаратистов. Наука цени-

лась все выше, поскольку находила применение в новых технологиях и ста-

новилась источником власти над природой, и, таким образом, источником

экономической и политической власти в обществе. Политические и идеоло-

гические, равно как и религиозные убеждения, взаимодействовали с научны-

ми идеями самым причудливым образом37.

Короче говоря, ни тезис о конфликте, ни тезис о гармонии науки и рели-

гии не являются исчерпывающими. Скорее стоит говорить о многообразии

взаимоотношений между ними на протяжении рассматриваемого нами ре-

шающего столетия.

Давайте зададимся более широким вопросом, настолько широким, что

любой ответ на него будет вполне умозрительным и вряд ли его можно будет

подтвердить надежными историческими свидетельствами. Почему из всех

мировых культур только в западной цивилизации возникла и развилась наука в

ее современном виде? Ведь в XIII веке арабская наука значительно опережала

западную, особенно в таких областях, как астрономия, оптика и медицина, но

за последующие столетия она безнадежно отстала. В одной недавней работе

выдвигается предположение о том, что упадок науки в исламских странах был

обусловлен в первую очередь жестким контролем религиозных властей над

высшим образованием. Аристотель и греческая наука в высших учебных заве-

дениях были запрещены, поскольку они посягали на авторитет религиозной

традиции. Научные исследования могли проводиться лишь в отдельных биб-

лиотеках и астрономических обсерваториях. В западных университетах, на-

против, как мы видели, аристотелева философия природы была ядром обяза-

тельной программы и широко обсуждалась.Тем самым подготавливалась по-

чва для его окончательного ниспровержения. Фома Аквинский своим синте-

зом стремился лишь христианизировать Аристотеля, а не отвергнуть его. На

Западе была сильнее развита вера в возможности человеческого разума, и в

университетах дозволялась значительная свобода научных исследований до

тех пор, пока не ставились под сомнение основополагающие богословские

доктрины. В Китае, еще одном регионе, где наука могла бы получить развитие,

37 Margaret Jacob, ≪Christianity and the Newtonian Worldview≫, in God and Nature, ed. Lindberg and

Numbers; Margaret Jacob, The Newtonians and the English Revolution, 1 689-1720 (Ithaca: Cornell Univ.

Press, 1976); Margaret Jacob, The Cultural Meaning of the Scientific Revolution (New York: McGraw-Hill,

1988); Betty Jo Teeter Dobbs and Margaret Jacob, Newton and the Culture of Newtonianism (Atlantic

Highlands, NJ: Humanities Press 1995).

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

РЕЛИГИЯ И ИСТОРИЯ НАУКИ

были достигнуты впечатляющие успехи в практической технологии, но не в

теоретической науке. Высшее образование там находилось под контролем

государственной власти и основывалось на авторитете классиков, которые о

науке говорили мало38.

Развитие современной науки было, разумеется, очень сложным социальным

явлением, занявшим несколько столетий и испытавшим влияние самых раз-

личных воздействий. Среди них можно отметить экономические факторы,

например развитие ремесла и торговли, наличие свободного времени и средств.

Интерес к новым технологиям подогревался практическими нуждами метал-

лургии, мореплавания, ремесел и производства вооружения. Искусные масте-

ра и ремесленники учились создавать орудия и научные инструменты. Возник-

новению новых предприятий способствовало и основание таких организа-

ций, как Королевское общество или региональные научные общества, и об-

мен письмами и журналами39. Нас, однако, интересуют в первую очередь ин-

теллектуальные предпосылки, лежащие в основе развития науки.

Любопытство к природе как таковой отчасти было реакцией на средневе-

ковую мысль. Отрицая наличие иного мира, ученые эпохи Возрождения в XIV

веке стали искать новые возможности наполнения жизни в этом мире. Вна-

чале их интерес был направлен на классические античные культуры, на ис-

кусство, литературу и изучение светских, хотя и ненаучных, предметов. Но

уже тогда творческий гений людей, вроде Леонардо да Винчи, находил вы-

ражение в столь различных сферах, как искусство, техника и анатомия. Ис-

следование географических границ и природных явлений возбуждало заин-

тересованность отважных и предприимчивых людей. В Северной Европе

после свержения власти церкви в ходе Реформации стало преобладать боль-

шее многообразие мысли, и отдельному человеку стала отводиться более

важная роль в поисках истины.

Однако наследие средневековья включало и ряд предположений о строе-

нии природы, которые были созвучны научной предприимчивости. Во-первых,

убеждение в том, что природа постижима, внесло вклад в рациональные и тео-

ретические компоненты науки. Средневековые схоласты, как и греческие фи-

лософы, твердо верили в силу человеческого разума. Кроме того, они соедини-

ли греческие представления об упорядоченности и правильности природы с

библейским взглядом на Бога как Законодателя. Монотеизм подразумевает

универсальность и согласованность миропорядка (хотя в донаучную эпоху до

понимания причинно-следственных законов дело еще не дошло).

Во-вторых, учение о творении предполагает, что составные части приро-

ды можно познать лишь посредством наблюдения, поскольку, если мир явля-

ется продуктом свободного акта Бога, то он не обязательно должен быть

именно таким, каков он есть, и мы можем понять его лишь с помощью не-

38 Toby E. Huff, The Rise of Early Modern Science: Islam, China, and the West (Cambridge: Cambridge

Univ. Press, 1993).

3' CM. Butterfield, Origins of Modern Science; см. также- Westman and Lindberg, eds., Reappraisals of

the Scientific Revolution.

ГЛАВА ПЕРВАЯ Г

ФИЗИКА И МЕТАФИЗИКА В XVII ВЕКЕ I

посредственного созерцания. Другими словами, вселенная зависит от Бо-

жьей воли, а не является необходимым следствием первоначальных причин.

Мир одновременно и упорядочен, и случаен, поскольку Бог одновременно и

рационален, и свободен. Греческая мысль, напротив, предпочитала дедук-

тивный подход, полагая, что из общих принципов можно вывести устрой-

ство всех составных частей мира. Сократ говорил, что каждый отдельный

элемент мира с необходимостью вытекает из природы Бога. Кроме того,

платоновская традиция считала материю лишь ухудшенным воплощением

чистых разумных форм, и суть этих вечных форм может быть постигнута

интуитивным разумом, а не исследованием конечных предметов, несовер-

шенно их иллюстрирующих. Поэтому неудивительно, что рациональная сто-

рона греческой мысли (например, математика и геометрия) была развита луч-

ше, чем экспериментальная40.

В-третьих, в Библии преобладает позитивное отношение к природе.Ут-

верждение о том, что мир благ, естественным образом вытекает из учения о

творении. Конечно, в средневековой мысли присутствовали и течения, отри-

цающие мир (отчасти произраставшие из греческих и эллинистических пред-

ставлений), однако в целом она отвергала крайности гностицизма и мани-

хейства, согласно которым материя по сути своей является злом. Безуслов-

но, страх перед демонами природы продолжал существовать в народном

сознании и, возможно, препятствовал развитию науки. Однако пример св.

Бенедикта, св. Франциска и св. Фомы показывает, что творение является бла-

гом, различными способами —практическим, духовным и интеллектуаль-

ным. Кроме того, библейская традиция никогда не обожествляла силы при-

роды или проявления органической жизни. Мир не был объектом поклоне-

ния, и поэтому он мог стать объектом исследования.

И если библейский взгляд на творение и подчеркивание греками рацио-

нальной стороны мира в конечном итоге благоприятствовали развитию на-

уки, то почему развитие науки в средние века было сравнительно незначи-

тельным, хотя практическая технология и достигла впечатляющих успехов?

Возможно, одна из причин состоит в уважении к авторитету Аристотеля и

чрезмерном рационализме схоластов. Другой причиной, видимо, было до-

минирование институциональной церкви, против которого были направле-

ны и Возрождение, и Реформация. Наконец, нельзя не напомнить об отме-

ченных ранее социальных и экономических факторах. Научная революция

случилась лишь однажды в человеческой истории, и можно только предпо-

лагать, почему она не произошла в другом месте и в иное время. Тем не

менее многие специалисты по истории науки признают значение западной

религиозной традиции, выдвинувшей ряд предположений о природе, кото-

рые оказались созвучны научной предприимчивости.

4° М. В. Foster, ≪The Christian Doctrine of Creation and the Rise of Modern Science≫, in Creation.The

Impact of an Idea, ed. Daniel O'Connor and Francis Oakley (New York: Charles Scribner's Sons, 1969),

первоначально —серия статей в /Hind (1934-36); Reijer Hooykaas, Religion and the Rise of Modern

Science (Grand Rapids: Eerdmans, 1972); Christopher Kaiser, Creation and the History of Science (Grand

Rapids: Eerdmans, 1991).

~^ГГ\ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

J 4 РЕЛИГИЯ И ИСТОРИЯ НАУКИ

V. Заключение

В этой главе мы схематично набросали историю развития пяти интересу-

ющих нас тем от средневекового представления о ≪мире-драме≫ до ньюто-

нова ≪мира-машины≫. Теперь можно сделать некоторые выводы и попы-

таться отделить то, что было лишь следствием временных обстоятельств, от

того, что имеет непреходящее значение.

1. Научные методы

Рассматривая по очереди средневековье, Галилея и Ньютона, мы двигались

от ≪объяснения с точки зрения цели≫ к ≪математике и наблюдению≫ и ≪экспе-

римент/ и теории≫. Поглощенность вопросом о целях на протяжении столе-

тий отвлекала внимание от механистических причин и препятствовала разви-

тию современных научных подходов. Благодаря сосредоточенности на физи-

ческих объяснениях и на ≪действующих≫, а не на ≪формальных≫ или ≪целе-

вых≫ причинах, в XVII веке здесь были достигнуты значительные успехи.Тео-

рия и эксперимент оказались связаны новыми образными концепциями и оста-

вались основными элементами научной методологии. Считалось, что теории

отображают реальность буквально. Такие взгляды (реализм), как мы увидим,

были отвергнуты многими современными философами науки, которые, в свете

открытий физики XX столетия, указывают на избирательный и отвлеченный

характер научных концепций, моделей и теорий.

≪Виртуозы≫ допускали существование в природе божественных целей,

но полагали, что они не должны иметь значения для научного исследова-

ния. Позднее некоторые ученые пришли к выводу, что механистическое

объяснение отрицает богословский смысл. Этой теме снова предстояло

приобрести остроту в ходе полемики о теории эволюции. Надо отметить,

однако, что при правильном подходе богословский анализ не заменяется

научным, поскольку наука и богословие ставят вопросы, принципиально от-

личные друг от друга, хотя и пересекающиеся в некоторых пунктах. В эпо-

ху доминирования религии было необходимо отстаивать независимость

науки, что и пытался делать Галилей. Сегодня, в век доминирования науки,

порой представляется нужным защищать независимость религии. Домини-

рование религии или науки и предположение, что одна должна исключать

другую, были следствием неумения верно понять отличительные черты все-

возможных способов познания. Каково же назначение различных видов

объяснения и какие пути исследования наиболее уместны? Насколько сильны

научные методы и чем они ограничены? Этим вопросам посвящена вторая

часть книги.

Дата добавления: 2015-11-14