Глава III. Время в постиндустриальном обществе.

И А. Тоффлер, и Д. Белл уделяют внимание проблеме изменения отношений человека и времени. Только в индустриальную эпоху время начинает рассматриваться как ресурс: «время – это деньги», такое высказывание Макс Вебер называл основой расчетливой протестантской этики. Даниэл Белл отмечает, что в современной экономике, которая характеризуется ростом изобилия, в которой производство становится все более и более автоматизированным, время парадоксальным образом становится дефицитнейшем из всех ресурсов, причем, в отличие от остальных экономических ресурсов оно не может накапливаться. Говоря экономическим языком, предложение времени ограничено. И, подобно любому другому ограниченному благу, оно имеет цену. Самыми бедными являются те страны, где больше всего времени посвящается ручному труду. Даже значительное увеличение продолжительности рабочего времени приносит лишь незначительное увеличение жизненного уровня. Здесь невелика потребность в регламентации общественной жизни или измерении времени; почти всегда в расчет принимается только день грядущий. Напротив, в обществах, где производительность труда достаточно высока, распределение времени превращается в острую проблему, и поиск эффективных форм рационирования необходим для лучшего использования времени. Таким образом, «экономический рост влечет за собой постоянное повышение дефицита времени»[40]. Д. Белл указывает, что уже в сегодняшнем нашем состоянии мы имеем не только разделение труда, но и разделение времени. Сильно дифференцированное рабочее время подлежит измерению и распределению. Помимо рабочего мы имеем также «свободное время». Однако «в постиндустриальном обществе это «свободное время» также подлежит измерению и распределению, и «эффект от времени», затраченного на эти виды деятельности, является равноценным доходу от рабочего времени»[41].

Существует, по мнению Д. Белла, три сферы, в которых такая система расчетов начинает играть все большую роль.

1. Сфера услуг.

Значительная часть товаров длительного пользования, которые мы приобретаем, – телевизоры, автомобили, дома и дачи – требуют времени на их содержание и обслуживание. Индивид может либо потратить на это свое время, либо нанять для этих услуг специальных работников. Когда только небольшая часть людей владеет многими товарами, покрывать соответствующие издержки времени за счет покупки чужого времени довольно просто, но по мере роста производительности труда увеличивается и относительная ценность времени, и цена услуг по обслуживанию имущества также растет. Таким образом, человек обнаруживает, что ему нужно иметь большие доходы для покупки чужого времени на содержание и обслуживание ранее приобретенных благ.

2. Сфера потребления.

Получение удовольствия потребления также требует затрат времени: времени, необходимого на прочтение книги, разговора с другом, для того, чтобы выпить чашечку кофе, совершить поездку за границу. Жители слаборазвитых стран с ограниченным кругом благ имеют больше времени. Но, когда у человека появляется большой выбор из самых разнообразных благ, он обнаруживает нехватку «свободного времени». Если он спешит на концерт, ему придется на скорую руку поужинать, а поскольку хорошее приготовление пищи требует времени, он может купить мороженые продукты, которые легко разогреть (тем более, что микроволновые печи вдвое сокращают необходимое для этого время). Если он идет на концерт, а ужинать будет после, то он может отойти ко сну очень поздно и, таким образом, не выспаться, так как утром ему нужно вовремя успеть на работу. Итак, он должен планировать и распределять свое время.

3. Способы экономии времени.

Поскольку свободное время становится все более и более ценным, люди стремятся покупать те виды продукции, которые требуют сравнительно немного его свободного времени, пусть даже это и связано с большими расходами. Он будет покупать товары, которые можно использовать, а потом выбросить. Он будет заключать контракты на различные услуги и технические работы. Однако для приобретения товаров и услуг, которые обеспечат ему большую отдачу от его свободного времени, ему, возможно, придется больше работать и может оказаться, что некоторые виды услуг ему лучше будет восполнить за счет своего времени, а не за счет денег. Человек будет вынужден оценивать сравнительные цены и доходы от различного распределения времени. Так что экономическое изобилие вновь вводит категорию полезности через фактор времени. Человек становится homo economicus и в своем свободном времени.

Окончание эры дефицита, как его представляли писатели XIX века, приносит с собой такой избыток благ, что не надо будет откладывать удовлетворение желаний или жить подобно счетной машине. Люди смогли бы выбросить на ветер бережливость, потворствовать своему расточительству и жить весело, непринужденно общаясь друг с другом.

Но в действительности дело оборачивается совсем по-другому. Индустриальное общество всецело занималось производством материальных благ (и производством зависимости человека от них). Но в постиндустриальном обществе умножение благ и растущие издержки их содержания привносят фактор времени в расчет распределения индивидуальных усилий человека; люди становятся закабаленными этими подсчетами, пытаясь установить его предельную полезность.

«Считалось, что окончание эры недостатка благ – выход за пределы царства необходимости – приведет к высвобождению фактора времени из безжалостного ритма экономической жизни. В конечном же итоге все формы времени стали объектом экономического исчисления»,[42] – пишет Д.Белл.

При рассмотрении взаимоотношения человека и времени Алвин Тоффлер, с одной стороны, говорит, что увеличение скорости изменений, темпа жизни имеет предел – и физиологический, и психологический, – за которым у человека наступают нарушения здоровья и психики. С другой стороны, он говорит о появляющемся в крупных промышленных городах новом типе людей – «людей будущего», для которых чрезвычайно ускоренный темп – это их нормальное состояние, более того, вне этого ритма они чувствуют раздражение, беспокойство и дискомфорт[43]. В качестве примера он приводит результаты исследования Джеймса А. Уилсона, опросившего около шестисот ученых и специалистов, выехавших из Европы на постоянное место жительства в Америку и Канаду. Оказалось, что одной из скрытых причин «утечки мозгов» является желание ускорить темп жизни. По всей видимости, здесь нет противоречия – А.Тоффлер не отрицает адаптации, приспособления к новым условиям повышенного темпа жизни и изменений (результатом которой и являются эти «люди будущего»), но сама скорость адаптации, по его мнению, имеет верхний предел. И, если скорость изменений превышает этот верхний предел, то как раз тогда и наступает «болезнь будущего», футурошок.

Дата добавления: 2015-11-16