Феноменологическая интерпретация

Феномен — это представление объекта, события или ситуации в сознании человека. Феномен в феноменологии — элемент субъектной реальности, не существующий вне сознания. Феноменолог в отличие от объективного наблюдателя не выдвигает гипотез, но осторожно изучает в процессе живого опыта то, что он хочет понять.

В феноменологии выделяются ключевые положения:

• знание субъективно, т. е. является продуктом сознания;

• значение вещи заключено в ее важности для человека. Отношение человека к объекту определяет значение;

• инструментом образования значения выступает язык. Мы используем язык для выражения мира.

Основатель современной феноменологии Эдмунд Гуссерль (1859-1939) считал, что любая концепция не может адекватно отразить истину вне прямого опыта. Он ставил своей задачей создание философии, которая бы обращалась к корням нашего знания и опыта – повседневному познанию, считая, что наука все более отрывается от этого источника.

Одной из главных черт феноменологического подхода явилось введение понятия «феноменологической редукции» (иногда называемом «выведением за скобки»), смысл которого состоит в предположении, что мир, воспринимаемый нами есть творение нашего же сознания. Конечно внешний мир существует и вне нашего сознания, но он приобретает для нас какой-то смысл, значение только при нашем осознании его. Я думаю, что для маленького ребенка мир вокруг него – довольно бессмысленный набор приятных и неприятных для него вещей и событий, не более (хотя уже на этом этапе есть вещи приятные и неприятные – которые приятны или неприятны не сами по себе, по своей сути, а именно для него, маленького человека). Поэтому задачей исследователя является не столько постижение внешнего объективного мира, а исследование тех путей и способов интерпретации, осознания мира, которые используют люди.

Кроме того, в обыденной жизни человек получает естественный опыт в смеси рационального и предрассудков. Этот опыт не ведет к истинно­му знанию. Надо очистить сознание от сиюминутных интересов, нарушающих истинный опыт. Только очищенное сознание вскры­вает истинную сущность явлений. На стадии инсайта (озарения) опыт исче­зает и человек приходит к чистому сознанию или истинному пони­манию.

Притча: Три слепых человека пытаются выяснить, что такое слон. Первый трогает ногу слона и говорит – слон это что-то теплое круглое и толстое как колонна, второй подходит и ловит в руки хвост слона, и конечно не соглашается и описывает, что слон это что-то тонкое, длинное и мохнатое, третий соответственно ловит хобот и не соглашается со всеми предыдущими, описывая слона по-своему. У этой притчи есть трагикомичное продолжение, что два подслеповатых слона начинают выяснять, что такое человек. Первый нечаянно наступает на человека, и после этого говорит другому слону, что человек – это что-то мягкое, плоское и мокрое. Второй наступает на то же место, где был человек, и в целом соглашается с первым слоном.

Альфред Шюц[13] (1899-1959), один из учеников Гуссерля после прихода фашистов к власти в Европе, эмигрировал в США, где сделал карьеру банкира и преподавателя. Испытав сильное влияние американской прагматической философии и символического интеракционизма, он попытался объединить их с феноменологическим подходом. Шюц считал, что используя метод феноменологической редукции, мы приходим к «потоку опыта», наше чувственное восприятие. Однако наше восприятие, основанное на пяти чувствах, может лишь сказать нам, что есть, при этом этот объект – ничто для нас. он существует рядом с нами. Причем если мы не сталкивались с ним, он может для нас и не существовать. Но как только мы столкнулись, мы не только испытали его какието свойства, но и ощутили какие-то чувства и эмоции по отношению к нему, а проанализировав его, отесли его к какому-либо классу (как минимум приятному, неприятному или нейтральному) и назвали его для определения его на будущее. Он стал для нас значимым объектом.

Этот ереход от чувственного опыта (незначимых объектов) к логическому опыту (значимым объектам) и составляет основу феноменологии.

Шюц применил феноменологию к социальной жиз­ни, исследуя явления с точки зрения тех, кто в ней участвует. Повседневная жизнь зиждется на трех фундаментальных поло­жениях:

· люди считают, что реальность постоянна и мир не меняется;

· в основе понимания лежит личный опыт и только ему можно
доверять;

· человек обладает способностью влиять на мир, формировать
смысл вещей.

Согласно Шюцу способ, которым мы создаем значения из потока чувственного опыта состоит в процессе типологизации – создание однородных классов опыта. То есть сначала я выделяю движущиеся объекты, начиная считать их живыми. Потом выделяю объекты, издающие такие же звуки как я и получаю категорию «других людей». Продолжая этот процесс, я выделяю мужчин и женщин, взрослых и детей, и т.д. – пока не дойду до категории «отдельного другого», а затем – конкретных людей. Используя типологизации мы создаем то, что Шюц называл значимым контекстом – совокупность критериев, с помощью которых мы организуем чувственный мир в значимый мир. «Значимый контекст» тем же способом типологизации преобразуется в «запас знаний», - которые не являются на самом деле знаниями о мире, а являются новым миром, созданным в моем сознании, и имеющим некоторое отношение к «внешнему миру». Так книга, лежащая на столе – это просто прямоугольный твердый предмет, но в моем сознании он становится «книгой», причем я вижу именно книгу во внешнем мире. Я не думаю, как я перехожу от восприятия прямоугольного предмета к понятию книга, объявляя этот процесс «само собой разумеющимся». По Шюцу именно такие само собой разумеющиеся запасы знаний составляют основу социального знания.

Шюц приводит еще один забавный пример – так говорит он, мой мир включает серию определенных «само собой разумеющихся» положений о природе женского пола и его поведении Выход поведения или внешнего вида этих внешних объектов за рамки, определенные мной, дезориентируют и выбивают меня из колеи сильнее, чем изменение политики, хотя я могу считать политику более важным явлением.

До сих пор мы говорили об индивидуальном восприятии – переход от него к социальному миру Шюц описывает следующим образом: на определенном этапе индивидуальный запас знаний разделяется, сравнивается с индивидуальными запасами знаний других. Из сходства тех и других мы приходим на новом уровне к второму уровню типологизации – социальным типологизациям. Причем происходит это так, как будто мы заключили между собой тайное соглашение создать упорядоченный мир вне хаоса чувственного опыта и наших индивидуальностей, сами не подозревая об этом соглашении. Действительно – в обмене мнениями нам почему-то так важно либо убедить других в правильности своего взгляда, либо подкорректировать свои взгляды под чужие, чтобы прийти к общему пониманию – прямо удивительно, - «тайное соглашение» о построении единой картины.

Если к этому взгляду на построение типологизаций добавить то, что значение этих типологизаций и сами выделяемые типологизации постоянно меняются во времени, рождаются и умирают, мы получим этонометодологию (у Шюца типологизации возникают раз и навсегда, только уточняясь, у этнометодологов – эти типологизации также непостоянны и развиваются).

Реальность создается в группе людей, поэтому универсальной ре­альности не существует. Мир пропускается через мой личный опыт и становится моим. Мой мир — это мир, отраженный в моей биографии. Но в моем мире есть то, что обобщено группой в так называемых типификациях или общих понятиях и нормах. Типификации меняются во времени, от культуры к культуре, от группы к группе, хотя имеются и общечеловеческие ценности.

Социальное знание по Щюцу состоит из социальных рецептов как типичных и хорошо понимаемых способов действия в определенных ситуациях. Они позволяют решать проблемы, вы­полнять роли, общаться и вести себя соответственно требовани­ям различных ситуаций. По этим рецептам вступают в брак, воспитывают детей, про­водят переговоры и делают большинство дру­гих дел.

Коммуникацию можно рассматривать как процесс конструи­рования социальной и культурной реальности. Альфред Шюц говорил, что мир повседневной жизни человека — это не только его частный, но разделяемый с другими, общий интерсубъ­ективный мир. Понимание этого мира рождается в коммуникации с другими.

В социальном конструктивизме выделяется ряд общих поло­жений:

· коммуникативное действие добровольно. Коммуникатор име­ет свободу выбора, но она ограничена нормами социальной среды;

· знание — это социальный продукт. Оно достигается через взаимодействие с другими с помощью языка;

· знание контекстуально, зависит от места, времени, социальной среды. Поэтому наше понимание явлений изменяется;

· теории создают свои миры. Исследование как социальная деятельность влияет на то, что изучается и на результаты исследований;

· исследование имеет ценностную окраску. На все, что мы объясняем, влияют наши ценности.

Конструирование включает создание эпизодов. Ритуал, пере­говоры, речь — это эпизоды, состоящие из отдельных актов. Люди понимают свои действия внутри эпизодов. Понимание — это оценки людьми отдельных актов и всего эпизода в целом с помощью языка и в соответствии с правилами, которые управляют действиями участников эпизода. У каждой организации или группы правила могут быть свои.

Конструирование личности является частью социального кон­струирования. Человек конструирует свои мысли и эмоции. Эмоции имеют физиологический и социальный компоненты, которые вписывают­ся в культуру. А если не вписываются, то осуждаются (пр.: «смех без причины — признак дурачины»). Выявлено около 500 английских терминов, обозначающих эмоции. Окрашенных негативно оказалось примерно в два раза боль­ше. Объясняется это тем, что эмоции в общественном сознании связываются с чем-то выходящим за рамки нормы.

Человек действует в определенной ситуации и сам создает ее. Любое событие или действие, имеющее значение для человека, называется текстом в определенном контексте. Текст — это скон­струированная реальность. Он образует петли связей с контек­стом. Вместе они влияют друг на друга и могут как взаимосоответствовать, так и противоречить друг другу.

К примеру, это может быть ситуация с хорошим специалистом, попадающим в плохую организацию или, наоборот, с плохим работ­ником в хорошей фирме. Естественно идеальной моделью является хороший работник в хорошей организации. Тогда совмест­ное и согласованное конструирование реальности со стороны всей организации и специалиста дадут максимальный эффект.

Герменевтическая феноменология.

Мартин Хайдеггер вклю­чил в опыт человека интерпретации т. е. его позиции, оценки. Они существуют только в языке. Слова не обертки, фантики вещей. Они приводят вещи в мир, дают им жизнь.

Ганс Гадамер обратил внимание на то, что наш опыт включа­ет в себя прошлое, настоящее и будущее. Прошлое влияет на наши представления, а на прошлое мы смотрим с позиций настоящего. Поэтому прошлое для нас является и близким, и далеким. Аналогично и с будущим. Этот опыт воплощен в языке текстов, а интерпретация их осу­ществляется в настоящем времени под влиянием сегодняшней ситуации. Поэтому смысл текста рождается в результате диало­га между значениями, воплощенными в языке, и современными значениями.

Гадамер и Хайдеггер полагают, что опыт неотделим от язы­ка. Отличие такого подхода от других заключается в том, что если Соссюр относится к языку как произвольному, Шюц — как возни­кающему во взаимодействии между людьми, то Гадамер счита­ет язык самостоятельным миром. По его мнению, коммуникация — это триада из двух человек и языка (по аналогии с игрой, когда есть игроки и игра как самостоятельное бытие).

Таким образом, феноменология как познание через опыт и гер­меневтика как интерпретация неотделимы друг от друга.

Корни современной герменевтики можно найти в начале XIX века у Фридриха Шлейермахера. Он пытался научно анализиро­вать тексты, чтобы выявить мысли и чувства авторов. Вильгельм Дильтей рассматривал герменевтику как ключ ко всем гумани­тарным и социальным наукам. Люди стремятся понять все аспек­ты жизни через субъективную интерпретацию, а не как в есте­ственных науках. Любая интерпретация герменевтична. Это ка­сается понимания эмоциональных и рациональных значений эпизодов и событий, анализа текста. В первом случае мы имеем дело с социокультурной герменевтикой, а во втором — с тексту­альной. Интерпретация может идти от общего к частному или наоборот.

Интерпретация текста началась с толкования Библии, а сегодня для толкования открыт любой текст. Он в отличие от речи постоя­нен и имеет свое историческое значение. Отделение текста от ис­торической ситуации называется дистанцированием. Оно ведет к множеству прочтений (аналогично прочтению партитуры музыкаль­ного произведения). Но ноты будут всегда одними и теми же.

Герменевтический цикл (интерпретация) состоит из объяснения и понимания, которые циклично сменяют друг друга. Объяснение эмпирично и аналитично (то есть раскладывает целое на составляющие) — можно анализировать слова, фразы, темы. А понимание требует синтеза. Надо понять текст как целостность. Интерпретация циклична: от первичного пони­мания можно идти к анализу текста, а от него снова к синтезу, но на новом уровне. Первый виток интерпретации делает акцент на самом тексте, а второй — на читателе. Ведь каждый находит в тексте свое значе­ние.

Все читатели составляют сообщество интерпретаторов, ко­торые в интеракции друг с другом формируют общие смыслы. В такой роли выступают сотрудники одной организации или профес­сионального сообщества. В таком сообществе «читателей» есть общие и специфичные (связанные с субъектив­ными особенностями его членов) прочтения.

Этнографы интерпретируют культуру и поведение разных на­родов, этнических групп. Лучше всего жить и изучать изнутри. Наиболее развиты три формы интерпретации: этнография комму­никаций, этнография действий, организационная культура.

В этнографии коммуникаций оцениваются способы коммуни­каций в группе. Речь идет об идентичности группы, т.е, о тех качествах группы, с которыми согласны большинство ее членов. Другой проблемой являются общие нормы деятельности, а также проблема согласования свободы личности и выполнения обяза­тельных требований.

Этнография действий (или перформанса), связана с социальны­ми спектаклями, в которых осуществляется переход от одного состо­яния к другому или проводится граница между явлениями. Это могут быть переходные ритуалы (посвящения, присяги, проводы и т. д.). Этнография перформанса расширяет границы коммуникации от языка и текста до практики. Коммуникация становится действи­ем, а действие — коммуникацией.

Перформансы особенно важны при формировании организаци­онной культуры. Благодаря действиям сотрудники организации устанавливают и демонстрируют организационую культуру себе и другим. Ин­дикаторами опыта коллектива являются понятия, метафоры, ис­тории, обряды, ритуалы. С их помощью культура воплощается в реальность.

У коммуникативных перформансов есть ряд свойств:

· интерактивность, требующая диалогичности, а не монолога, и участия многих людей, а не одиночек;

· контекстуальность, включающая участников, место и время
действия;

· специфичность, отличающая каждый эпизод от другого;

· импровизационность и гибкость технологии проведения.

Далее теория дает перечень коммуникационных перформансов в организации:

· ритуальные — регулярно повторяющиеся действия (собрания, праздники и т.п.). Они особенно важны тем, что постоянно возобновляют понимание общего опыта и узаконивают общие чув­ства и мысли в коллективе. Ритуалы могут быть личными, произ­водственными, социальными (юбилеи, праздники), общеорганиза­ционными;

· драматические (в смысле их драматургичности, а не печальности) – проигрывание историй о людях, работе, организации;

· социальные проявления вежливости, подшучиваний, утешений, критики и т.д;

· организационно-политические, связанные с демонстрацией руководством своей силы, связей, выгодных сделок;

· воспитательные — посвящение новичков, наставничество, привитие неформальных норм культуры.

Дата добавления: 2015-11-16