Образование в Такси

Я введу третий элемент тройки — проклятие изучения. Я наблюдал за своим дедушкой, который был министром внутренних дел и заместителем премьер-министра, в первые дни войны, перед тем, как его политической роли не стало. Несмотря на его положение он, казалось, знал, что собирается случиться, не больше чем его водитель, Михаил. Но в отличие от моего дедушки, Михаил имел обыкновение повторять «Бог знает», как главный комментарий относительно событий, передавая задачу понимания наверх.

Я заметил, что очень интеллектуальные и информированные люди, не имели преимущества перед извозчиками в их предсказаниях, но было и решающее различие. Извозчики не думали, что они поняли то, что есть в действительности, они не были экспертами, и они знали это. Никто ничего не знал, но элитные мыслители думали, что они знали больше, чем остальные, потому что они были элитными мыслителями. Если Вы — член элиты, Вы автоматически знаете больше чем «неэлита».

Это не только знание, но и информация, которая может иметь сомнительную ценность. Я понял, что почти все познакомились с потоком событий, не особо вдаваясь в детали. Совпадение и наложение информации в разных газетах было настолько большим, что Вы получали бы всё меньше и меньше информации, чем больше Вы читали.

Все же все настолько стремились познакомиться с каждым фактом, что они читали каждый недавно напечатанный номер и слушали каждую радиостанцию, как будто «большой ответ» собирался открыться им в следующем выпуске. Люди стали ходячими энциклопедиям, в которых куча знаний: кто с кем встретился, и что один политический деятель, сказал другому (а тон голоса: «Был более дружественный, чем обычно?»). Все напрасно.

ГРУППЫ

Во время ливанской войны я заметил, что журналисты имеют тенденцию группироваться. Совсем не обязательно вокруг одинаковых мнений, но часто вокруг той же самой структуры исследования. Они придавали одинаковую важность тем же самым наборам обстоятельств и действительности, помещали их в те же самые категории, что является признаком проявления Платонизмов, желали запихнуть действительность в ограниченную форму.

В то время как Ливан в более ранней журналистике был частью Леванта, то есть, восточным Средиземноморьем, то теперь внезапно стал частью Ближнего Востока, как будто кому-то удалось транспортировать его ближе к пескам Саудовская Аравия.

Остров Кипр, приблизительно в шестидесяти милях от моей деревни в северном Ливане, и там почти идентичная пища, церкви, и привычки. И он внезапно стал частью Европы. В то время как в прошлом, различие было между Средиземноморьем и не-Средиземноморьем (то есть, между оливковым маслом и маслом), в 1970-ых различие внезапно стало между Европой и не-Европой.

Категоризация необходима для людей, но она становится патологией, когда категория становится категорической, предотвращая людей от рассмотрения нечеткости границ, уже не говоря о пересмотре этих категории.

Если выбрать сто журналисты с независимым характером, способных к наблюдению факторов, в изоляции друг от друга, Вы получите сто различных мнений. Но наличие сообщения между людьми заставит ужаться набор мнений, ужаться значительно - они сойдутся во мнениях, и будут использовать те же самые факторы как причины.

Например, если отвлечься от Ливана на мгновение, все репортеры теперь говорят о "ревущих восьмидесятых", принимая то, что было кое-что особенно отличное в именно этом десятилетии. И во время интернет-бума конца 1990-ых, журналисты слаженно договорились о безумных показателях, определяющих качество компаний, которые все так жаждали узнать.

Если Вам хочется понять, что я подразумеваю под произвольностью категорий, посмотрите на ситуацию полярной политики. Когда Марсианин посетит землю, попробуйте ему объяснить, почему те, кто выступает за разрешение убийства эмбриона в утробе матери, выступает за отмену смертной казни. И почему те, кто голосует сексуальные свободы, идут против индивидуальной экономической свободы?

Я заметил нелепость объединения в группы, когда был весьма молод. Во время гражданской войне в Ливане, христиане, вдруг стали за свободный рынок и капитализм, то есть, что журналисты называют «Правыми» - и, Исламисты стали, вдруг социалистами, получая поддержку от Коммунистических режимов. Хотя в последствии, когда русские вторглись в Афганистан, американцы помогали Бен Ладену и его Мусульманским товарищам.

Лучший способ доказать произвольный характер этих категорий, и заразительное влияние, которое они оказывают, напомнить как часто эти группы полностью меняются в истории. Сегодняшний союз между христианами фундаменталистами и израильским лобби очень озадачил бы интеллектуала девятнадцатого века – христиане тогда имели обыкновение быть антисемитами и мусульмане защищали евреев, которых они предпочитали христианам. Либертарианцы имели обыкновение быть левыми.

Это интересно мне, как специалисту по теории вероятности. Некоторое случайное событие делает одну группу, которая первоначально выступает за одну сторону, союзником другой группы, которая поддерживает другую сторону, таким образом – объединяет, до удивления, различное.

Категоризация всегда приводит к сокращению истинной сложности. Это – проявления генератора Черного Лебедя, и я определял это как «Платонизмы» во Введении.
Любое сокращение мира вокруг нас может иметь взрывоопасные последствия, так как исключает некоторые источники неопределенности; а это ведет нас к непониманию ткани мира.

Вы можете думать, что радикальный Ислам (и его ценности) является Вашим союзником, против угрозы коммунизма, и таким образом вы поможете ему развиться, до тех пор, пока он не пошлет два самолета в центр Манхэттена.

Спустя несколько лет после начала ливанской войны, я посещал Школу Уортон, в возрасте двадцати двух лет, и был поражен идеей рациональности рынка - идея, по которой не существует никакого способа получить прибыль, от проданных ценных бумаг, так как цена на них, автоматически включает всю доступную информацию, то есть рынок "знает" настоящую цену акций. Общественная информация поэтому бесполезна, особенно для бизнесмена, ведь цена уже "включает" всю такую информацию, и новости, которые видят с миллионы, не дают Вам никакого реального преимущества. Противоречит этой идее - то, что один или более сотен миллионов других читателей этой информации уже купит без риска, таким образом, увеличивая цену. (Если интересно про нерациональность рынка - читайте у Давыдова) Я тогда полностью бросил читать газеты и смотреть телевизор, что освобождало значительное количество времени (говорят, одного и более часа в день, достаточно, чтобы прочитать больше, чем сто дополнительных книг ежегодно). Но этот аргумент не единственный для моего высказывания в этой книге, что надо избегать газет, мы увидим в дальнейшем выгоду ухода от токсичности информации.

Дата добавления: 2015-10-21